По ту сторону лжи

Спустя семь лет. Бё снился замечательный сон. В этом сне он сидел в баре и пил пиво со своим школьным другом Мезеру. В реальной жизни Мезеру умер от рака через год после окончания учебы, но во сне Бё с его другом все было в полном порядке. Мезеро пил за двоих, шутил за троих, а смеялся и вовсе за четверых. Он травил анекдоты, а Бё вспоминал общие школьные приключения, и было им хорошо и весело. Пока не раздался телефонный звонок. "Потом отвечу", - решил Бё. Мезеру как раз приближался к кульминации очередного анекдота. Однако звонивший был удивительно настойчив, и телефонные трели казались Бё навязчивыми, как жужжание сверла в зубоврачебном кабинете. - И когда муж увидел любовника своей жены, он заявил… - продолжал рассказывать Мезеру, но вдруг осекся и нахмурился: - Бё, ты не хочешь ответить на звонок? Тут Бё и проснулся. В комнате было темно, зимнее небо за окном даже не начинало светлеть, и Бё не сразу понял, что разбудил его самый настоящий звонок его реального мобильного телефона – звонок, так беззастенчиво разрушивший отличный сон. - Твою мать… - шепотом выругался Бё и перевернулся на другой бок. Отвечать он не собирался. Даже если это не было ошибкой, если звонили действительно ему, не спутав его номер с чьим-то другим, общаться с идиотами было не в правилах Бё. А то, что названивают среди ночи исключительно идиоты, он не сомневался. Бё приоткрыл глаза, чтобы посмотреть, который час, и с запозданием вспомнил, что пару недель назад Казуки разбил часы со светящим циферблатом, неловко смахнув их с тумбочки на пол. Надо было купить новые – к часам Бё привык, они были удобными – но все никак не доходили руки. А звонивший не сдавался. Бё не знал, как долго тот наяривал, пока он спал, но в любом случае настойчивости неизвестного абонента можно было позавидовать. После того, как мелодия на проигрыше пошла по пятому кругу, Бё, высунув руку из-под одеяла, начал шарить по полу рядом с матрасом. - Слушаю, - хриплым спросонья голосом пробормотал он. Бё охотно выдал бы что-то более язвительное или грубое, но его воображение после сна работало даже не вполсилы. - Масахито Коджима? – деловито поинтересовался молодой женский голос. - Он самый, - прижимая трубку к уху, Бё закрыл глаза и почувствовал, что снова проваливается в сон. - Прошу прощения за беспокойство, но дело срочное, - по голосу было понятно, что девушка не сожалеет о том, за что извинялась. – Знакомы ли вы с Казуки Сатоо? - К сожалению, - искренне ответил Бё и мысленно пожелал Казуки гореть в аду. - С прискорбием должна сообщить, что с вашим знакомым произошло несчастье, - упомянутого прискорбия девица тоже явно не испытывала. - Чего?.. – Бё не сразу осознал услышанное, а когда понял, что ему говорят, невольно приподнялся на локте. - Он поступил в больницу Итокадзу после дорожно-транспортного происшествия. Состояние крайне тяжелое, - вещала в трубку девица. – В его бумажнике нашли вашу визитку. Коджима-сан, вы не подскажете, как нам связаться с его родственниками? На размышления Бё понадобилась секунда – одна очень долгая секунда. - Я и есть родственник, - соврал он, садясь на постели и потирая лоб кончиками пальцев. И на всякий случай добавил: - Единственный родственник. Сна не осталось ни в одном глазу. - Необходимо, чтобы вы приехали. И как можно скорей, учитывая обстоятельства дела. - Какие обстоятельства? – спросил Бё и почувствовал себя глупо: он ожидал, что девушка, как душевнобольному, объяснит ему, что обстоятельства – это тяжелое состояние Казуки, и мало ли что может случиться. Что подразумевается под этим "мало ли", Бё предпочитал не задумываться. Но девушка его удивила. - Думаю, об этом лучше поговорить на месте. С полицией, - немного замявшись, произнесла она. - Я приеду, - выдохнул Бё. – Приеду, как только… Он хотел сказать, что приедет прямо сейчас, вот только встанет и оденется, но до все еще затуманенного сном разума с опозданием дошло, что это не так просто. Казуки находился за сотни километров, как и больница Итокадзу. - Приеду, как только возьму билет на самолет, - закончил он и пояснил. – Я в Токио. - Поторопитесь, - сказала на прощание девушка, назвала адрес больницы и положила трубку. Слушая некоторое время тишину в динамике, Бё вспомнил о том, что даже не узнал имени девицы, а та не представилась, не спросил, кто она такая – работала ли она в упомянутой больнице, либо же в полиции. Потом Бё сказал себе, что надо дойти до компьютера и посмотреть, какой ближайший рейс до Нахи. И только после этого он подумал о Казуки, отчего в груди неприятно сжалось. - Что же ты натворил? – одними губами произнес Бё и бездумно уставился на дисплей своего телефона. Часы показывали начало третьего. * Бё удалось заказать билет до Нахи на полседьмого утра, и уже через два часа после ночного звонка он был в аэропорту. Путешествовать Бё не слишком любил и делал это обычно, когда жизнь заставляла, а не для удовольствия. Сидя в кресле зала ожидания, он без особого интереса смотрел на суетящихся вокруг людей: на большие семьи с многочисленными чемоданами, деловитых мужчин в строгих костюмах, сонных студентов и туристические группы стариков. Несмотря на ранний час, на то, что за окном было еще по-зимнему темно, в аэропорту бурлила жизнь. Бё вяло думал о том, что только здесь да в больницах никогда не приостанавливается движение, и что где-то очень далеко Казуки, как и он, находится в эпицентре неспящего людского муравейника. Только, скорей всего, не знает об этом: фраза "состояние крайне тяжелое" подразумевала, что Казуки был без сознания, и это в лучшем случае. С Казуки Бё познакомился четыре года назад, три из которых они прожили вместе. Бё хорошо помнил день их знакомства – тот день не задался с самого начала, на Бё навалилась куча проблем, да к тому же невыносимо болел зуб, а стоматолог назначил ему время лишь через несколько дней. Казуки вместе со своей группой выступал в клубе, принадлежащем Бё. Выступал впервые – до этого Бё ни разу не видел ни группу, ни ее обаятельного гитариста. Их музыка Бё не понравилась, а вот Казуки – очень даже, и это чувство оказалось взаимным. В тот же вечер они поехали в ближайший отель, и по какой-то ему неведомой причине Бё не уехал сразу, как все закончилось, а остался до утра. Он был уверен, что это приключение всего на одну ночь, но жизнь распорядилась иначе: Казуки явился к нему на следующий день, сияя широкой белозубой улыбкой, и Бё, пожав плечами, спросил себя, почему бы не повторить еще раз. В тот момент он думал, что новое увлечение захватит его ненадолго, позабыв всем известную истину, что нет ничего более постоянного, чем временное. За годы вместе Бё успел узнать о Казуки практически все. Казуки родился и вырос в Нахе, после школы переехал в столицу, где ничем особенным не занимался, бренчал на гитаре – назвать это "игрой" у Бё не поворачивался язык, подрабатывал, где придется, и ни к чему особо не стремился. У Казуки был легкий нрав и веселый характер, много друзей и ни одного родственника. Отца у Казуки не было в принципе – как-то он обмолвился, что его мать не была замужем, а об отце со своим единственным сыном не желала говорить вплоть до самой своей смерти от какой-то неизлечимой болезни вскоре после окончания Казуки школы. Других родственников у Казуки не имелось, и Бё это считал однозначным плюсом в пользу нового любовника. Бё был старше Казуки на три года, и на своем веку неоднократно попадал в неловкие ситуации из-за родственников пассий. Женщины Бё не интересовали никогда, потому знакомство с родителями его миновало, но зато Бё не понаслышке знал, как это – уезжать из собственной квартиры на все выходные, потому что к тому, с кем он живет, должны нагрянуть родители. Во избежание скандалов, нервотрепки и прочих неприятных вещей, действительно было разумно ретироваться, но по понятым причинам Бё это всегда неимоверно раздражало. С Казуки же таких проблем никогда не возникало. С собственными родителями Бё не имел дела уже много лет, и не сомневался, что те считают его самым большим разочарованием своей жизни. Так вышло, что дед Бё в свое время был успешным дельцом, организовал успешную корпорацию по производству пищевых добавок, которая благополучно работала по сей день, через много лет после смерти своего основателя. Дед умер еще задолго до совершеннолетия Бё, и свое наследство он разделил наиболее разумным, на его взгляд, образом: пятьдесят процентов доли ушли его единственному сыну – отцу Бё, а вторая половина была поделена между внуками, Бё и его родным младшим братом. Порой Бё думал о том, что если бы его дед мог хотя бы предположить, каким вырастет старший внук, он не оставил бы ему ни гроша. Но к счастью для Бё, да и для его деда тоже, умер тот в полном неведении. Став старше, окончив школу, Бё поставил родителей перед фактом: пищевые добавки – отнюдь не то, чему он хочет посвятить свою жизнь. Поступать в высшее учебное заведение Бё не пожелал, а контрольным в голову стало его признание в собственной нетрадиционной ориентации. Все это вылилось в серьезный скандал, после которого отец вообще ни разу с ним не заговорил, а мать звонила пару раз в год, скорее по привычке, чем по желанию. С братом Бё никогда не был дружен, но благодаря редким звонкам матери знал, что в отличие от него, младший не огорчал родителей. Он получил соответствующее образование, помогал отцу управлять процветающей корпорацией и недавно женился на радость родителям – судя по тому, как изменились интонации голоса матери, когда она говорила о невестке, та полностью удовлетворяла ее запросам. Бё тогда искренне порадовался за свою – теперь уже можно сказать бывшую – семью. Младший сын воплощал надежды родителей, а Бё никто не трогал. Идеальное положение вещей. Ирония заключалась в том, что, владея двадцатью пятью процентами в уставном капитале семейного предприятия, Бё имел право на четверть прибыли. Пускай в работе корпорации он не участвовал, но как инвестор все равно получал доход. Деньги это были достаточно приличные – приличные настолько, что Бё мог позволить себе не работать, и наверняка родственники скрежетали зубами от досады, делясь с ним тяжело заработанным. В свою очередь, Бё было плевать, кто что думает и чувствует. Свой доход он получал исправно и ни о чем не задумывался. Но сидеть совсем без дела было скучно. Бё пришел к такому выводу после нескольких лет праздного существования, последовавших за окончанием школы. Тогда он и решил попробовать купить клуб, где будут выступать начинающие группы, да и не только начинающие, если дело заладится. Семейных сбережений ему хватало на эту затею, и, недолго думая, Бё принялся воплощать ее в реальность. Через некоторое время он пришел к выводу, что новое поприще его абсолютно устраивает и вполне попадает под понятие того, чем бы он хотел заниматься в жизни. Больших денег его предприятие не приносило, но за наживой Бё и не гнался. - Ты бы еще на танцы записался, - холодно прокомментировала мать его сообщение о новом клубе. Разумеется, на ее взгляд это было вовсе не то, чем должен заниматься взрослый человек, и уж тем паче не то, на что следует разбазаривать семейные деньги. - Я подумаю об этом, - серьезным голосом заверил ее Бё. Будь он на тот момент еще подростком, обязательно записался бы на танцы, просто чтобы лишний раз посмеяться над родителями-ханжами. Однако на тот момент Бё уже не стремился никому ничего доказывать. В общем и целом жизнь Бё можно было назвать ровной, однообразной и не слишком интересной. Знакомство с Казуки тоже не привнесло в нее красок. Любви не существует – Бё верил в это утверждение всем сердцем. Бывает отличный секс, бывает психологическая совместимость. Если очень повезет, может быть легкий непринужденный быт, который не унижает отношения. А любовь придумали авторы женских романов, чтобы продавать большими тиражами собственные фантазии. Бё не любил Казуки – именно об этом он думал, сидя в кресле в зала аэропорта в ожидании регистрации. Безусловно, Казуки занимал важное место в его жизни, в чем-то был дорог, но никогда между ними не было каких-то возвышенных чувств, не проскакивала особенная искра, никогда их не тянуло на романтику или безумство. И Бё это вполне устраивало, как подходило и Казуки, иначе вряд ли бы они продержались вместе так долго. Бё знал, что иногда Казуки ему изменяет, не афишируя это, но и не особо скрывая. Бё было все равно: он справедливо считал, что, в свою очередь, тоже имеет право на аналогичное поведение, пускай им никогда не пользовался, так как не слишком понимал, зачем искать себе кого-то, если дома тебя и так ждет жаркий секс и приятное общение. Казуки был веселым и увлекающимся. Он мог ни с того ни с сего сорваться и улететь в другой конец страны на какой-нибудь рок-концерт или на вечеринку в честь дня рождения знакомого, с которым до этого общался лишь в сети. Для Казуки было в порядке вещей внезапно начать заниматься серфингом, но тут же бросить и увлечься катанием на борде. У Казуки были десятки друзей и сотни приятелей – Бё физически не мог запомнить их всех и даже не пытался сделать это. Первое время Казуки пытался увлечь его, предлагал присоединиться к той или иной авантюре, и расстраивался, когда Бё отказывался. Потом, когда понял, что Бё не имеет ничего против, чтобы Казуки развлекался в одиночку, он стал охотно пользоваться этой свободой. И пускай уже долгое время они жили под одной крышей, Бё приходил к выводу, что виделись и ночевали вместе они от силы семь-восемь месяцев в году. Именно поэтому Бё и не удивился, когда за неделю до ночного звонка из больницы Итокадзу Казуки заявил ему, что летит в Наху. Смутило его только одно. - Первый раз на моей памяти ты едешь в свой родной город, - заметил он, наливая в чашку кофе. За окном разливалось серостью раннее утро, в квартире было неприятно холодно, а Бё предстояло много дел, запланированных на день, потому он не сразу заметил, что Казуки выглядел несколько странно. "Озадаченно", - дал определение выражению его лица Бё, украдкой покосившись на Казуки. Тот расположился за столом, подпер щеку рукой и сидел так неизвестно как долго: от его чашки с кофе пар уже не поднимался. - Да понимаешь, такое дело… - чуть замявшись, произнес Казуки. – Я получил письмо. - Письмо? Из Нахи? - Да… Письмо, - мямлить было не в привычке Казуки, но сейчас он именно это и делал – бубнил неуверенно и невнятно. - И что в письме? – скорее из вежливости, чем из любопытства, спросил Бё. Казуки вздохнул, потер двумя пальцами переносицу, как будто собирался с нужными словами. Но так и не собрался – рассмеялся и весело поглядел на Бё снизу вверх. - В письме бред какой-то, - сообщил он. – Но съездить, пожалуй, надо. Давай я расскажу, как вернусь, а то сам не пойму, что там случилось. Бё только плечами пожал. Он ничего не понял из того, что сказал ему Казуки, но по собственному обыкновению допытываться не стал. Раз Казуки сказал, что поделится по возвращении, так тому и быть. Да и кроме того, Бё это было не особо интересно. Казуки уехал в тот же день. За минувшую неделю он позвонил пару раз, поделился, что в Нахе очень тепло для зимы, сказал, что виделся с какими-то старыми приятелями, спросил, как дела в клубе. Бё, в свою очередь, тоже выдал неважную и не слишком интересную информацию о том, что происходило с ним: пожаловался, что в ванной опять потек кран, что без разбитых Казуки часов хреново, и что погода мерзкая. Один раз Бё позвонил Казуки, и они снова поделились такими же бессмысленными новостями. О причинах своей поездки Казуки не сказал ни слова. В последний раз он позвонил Бё за день до того, как случилось то самое дорожно-транспортное происшествие. - У меня отличные новости! – без приветствия заявил он, и даже от одного голоса Казуки исходили волны позитива. Бё невольно улыбнулся: это качество – умение радоваться мелочам и всегда оставаться в хорошем настроении – ему очень нравилось в Казуки, пускай он никогда в этом не признался бы. - Какие же? – спросил Бё. - Ты все узнаешь, когда я приеду. Хочу видеть твою кислую физиономию, когда расскажу тебе. Ты не поверишь, что со мной произошло! Бё хотел ответить, что физиономия у него не кислая, но реагировать на подначивания Казуки было глупо. - Зачем тогда звонишь, если ничего не собираешься рассказывать? – задал логичный вопрос он. - Чтобы предупредить: я возвращаюсь послезавтра рано утром. Имей в виду, - Казуки негромко рассмеялся, а Бё заверил его, что иметь в виду будет. Это было их негласное правило – всегда предупреждать в случае неожиданных возвращений или визитов. Бё не любил сюрпризы, и потому такой порядок стал еще одной монеткой в копилку положительных качеств Казуки. С Казуки было легко и удобно, и иногда Бё даже казалось, что у них идеальные отношения. Вот только через два дня рано утром вместо того, чтобы встречать Казуки дома, Бё сидел в аэропорту и ждал регистрации рейса до Нахи. С Казуки произошло несчастье, и до дома он не доехал. А Бё думал обо всем случившемся, думал о Казуки, и сам не понимал, что чувствует. Почему-то беспокойства он не испытывал, просто не веря, что с Казуки случится что-то действительно страшное. Странное ощущение, от которого тянуло под сердцем, Бё скорее окрестил бы плохим предчувствием. И он не мог сказать, откуда оно взялось. Объявили начало регистрации его рейса, и, со вздохом поднявшись на ноги, Бё подхватил небольшую сумку, которую наспех собрал перед выходом из дома. - Не зря Ами снился покойный отец, - донесся до него голос, и, взглянув через плечо, Бё увидел проходивших мимо него двух немолодых женщин. - Почему же? – спросила одна из них. - Потому что покойники снятся к большим переменам в жизни. И чаще всего – к плохим переменам, - авторитетно заявила первая. – Ты сама знаешь, что произошло после этого. Ами устроилась на работу, но через неделю… Дальше Бё слушать не стал. Шагая в противоположную сторону, он некстати вспомнил о том, что именно этой ночью ему приснился друг, умерший много лет назад. * Наха встретила Бё моросящим дождем и низким серым небом. Если неделю назад Казуки радостно вещал в трубку о том, как здесь не по-зимнему тепло, теперь погода изменилась, и Бё, поеживаясь в своей легкой куртке, жалел о том, что не захватил шарф. Сидя в аэропорту в Токио, он вспомнил, что не заказал себе номер в гостинице, но решил заняться этим позже, а в первую очередь сделать то, зачем приехал – навестить Казуки и выяснить, что с ним случилось. Тем более, Бё пока не представлял, как долго задержится в этом городе и на сколько дней следует заказать номер. В Нахе Бё прежде не бывал, но, глядя через окно такси на проносящиеся мимо дома, не испытывал любопытства. Родился и вырос Бё в Токио, уезжал из родного города крайне редко, и про себя все прочие города считал провинцией, даже если речь шла о мегаполисах. Маленькие городки вроде Нахи казались Бё не просто провинцией, а унылой деревней, где точно не стоит искать ничего интересного. Непогода усугубляла впечатление – город выглядел унылым и серым. И без того невеселое настроение Бё испортилось окончательно. Нужное отделение больницы Бё нашел быстро, а на вопрос медсестры, кем он приходится пострадавшему, не моргнув глазом, выдал: - Я его брат, - но, вспомнив, что у братьев должна быть одна фамилия, уточнил: - То есть, я его двоюродный брат. - Я позову доктора, - отозвалась на это медсестра и попросила подождать. Лечащий врач оказался невысоким полным человечком с седеющими висками. Почему-то на первый взгляд он казался забавным – Бё сложно было представить его в деле. Казуки находился в палате интенсивной терапии, куда посетителям вход был запрещен, но Бё, как единственному родственнику, врач великодушно разрешил заглянуть на минуту. - У него перелом левой руки, трех ребер, сотрясение мозга и многочисленные повреждения внутренних органов, - перечислял он, вышагивая по коридору. Бе на мгновение сделалось нехорошо: любой из этих диагнозов сам по себе был неприятен или даже опасен. Страшно было представить, что все это случилось одновременно с Казуки – с Казуки, который два дня назад был бодр, весел и шутил, общаясь с Бё по телефону. Запоздало до Бё начало доходить, какая серьезная беда приключилась с человеком, который был ему дорог. - Как это произошло? – спросил он, лишь бы отвлечься от собственных мыслей. - Что именно? – взглянул через плечо врач. - Мне сказали, что Казуки попал в аварию. Как это случилось? - О, не совсем в аварию, - покачал головой врач. – Вашего брата сбила машина. - Машина… - эхом повторил Бё. – И кто это сделал? - На этот вопрос вам лучше ответит полиция, - развел руками доктор. – Я слышал, что водитель скрылся с места происшествия, но утверждать ничего не буду. Возможно, его уже нашли. Врач остановился у одной из белых дверей, ничем не отличающихся от всех остальных, и, прежде чем открыть, предупредил Бё: - Он без сознания, его внешний вид может напугать вас, но постарайтесь держать себя в руках и не шуметь. Бытует мнение, что в коматозном состоянии пациенты могут слышать и понимать, что происходит вокруг. - Коматозном? – во все глаза уставился на врача Бё. В его представлении понятие "быть без сознания" отличалось от понятия "быть в коме", но врач уже ничего не ответил, лишь толкнул дверь, жестом предлагая Бё войти. Открывшуюся картину Бё неоднократно видел в фильмах, тогда как в жизни подобные зрелища его счастливым образом миновали. Палата интенсивной терапии выглядела точно как в кино: обмотанный бинтами и облаченный в белую рубашку пациент лежал на кровати с массой странных приспособлений, позволявших опускать и поднимать, крутить и вертеть ею, как того врачам захочется, а рядом бесшумно работали сложные приборы, выдававшие на мониторах не понятную Бё информацию. Лишь одно в происходящем показалось Бё странным и диким: на постели лежал не известный всей стране загримированный актер, а Казуки. Тот самый Казуки, который играл на гитаре, курил одинаковые с Бё сигареты и любил пошутить при всяком удобном случае. Бё судорожно сглотнул и выдохнул, отмечая, что не дышал несколько долгих секунд. Ничего ужасного он не увидел, но понял, почему врач говорил о том, что внешний вид Казуки может его напугать. Лицо Казуки не пострадало в аварии – он выглядел спокойным и будто спящим, только очень бледным, до просвечивающихся голубых вен на висках. Голова его была обмотана бинтами, левая рука – как и предупреждал доктор – в гипсе. Бё обратил внимание, что правая кисть Казуки была в ссадинах и царапинах, и как наяву представил себе удар бампером, и Казуки, падающего на асфальт, сдирающего на ладонях кожу, ломающего кости… Бё передернуло, и он почувствовал, как горлу подступает тошнотворный комок. Больше он ничего не увидел: по самую грудь Казуки был укрыт одеялом, и Бё только порадовался этому. Оказалось, что для того, чтобы серьезно испугаться, совсем не обязательно видеть кровь или вывороченные наружу внутренности. Бледное безжизненное лицо может выглядеть куда страшней. - Вам нехорошо? Не хотите присесть? – заботливо предложил врач, когда Бё вышел из палаты, и дверь за его спиной закрылась. - Пожалуй, - согласился он и опустился в ближайшее кресло для посетителей. Врач принялся объяснять ему, как себя чувствует Казуки, и чего следует ожидать, говорил что-то о том, что состояние тяжелое, но стабильное, и что все травмы не так уж опасны, серьезную тревогу вызывает только сотрясение. Он говорил еще что-то, но Бё не мог сосредоточиться на его словах. - Когда он очнется? – наконец перебил он врача. - Пока что сложно прогнозировать, - развел руками тот. – Возможно, что через несколько дней или пару недель. Может быть, что и позже. Но следует также помнить о том, что он может не прийти в себя никогда. Такого ответа Бё не ожидал, и, видимо, взгляд, который он бросил на доктора, был до того красноречивым, что тот осекся. - Не расстраивайтесь раньше времени, - произнес он. – Нам следует верить в лучшее. Он ободряюще улыбнулся, но Бё в этот момент подумал о том, что улыбка эта, как и слова, были дежурными и насквозь фальшивыми. Должно быть, этот врач уже сотни раз говорил их на этом же месте совершенно разным людям, уговаривая их верить в лучшее. - В моей практике бывали разные случаи, - разглагольствовал доктор, не замечая, что Бё его не слушает. – Случалось такое, что люди возвращались чуть ли не с того света… "Ну охренеть", - подумал Бё. Теперь на смену страху и смятению пришла самая настоящая злость. Бё не знал, на кого злится больше: на Казуки, который сначала поселился в его жизни, заставил привыкнуть к себе, а после прыгнул под колеса автомобиля какого-то лихача, или же на самого лихача, который сбил Казуки. После двухсекундного размышления Бё пришел к выводу, что больше злится на Казуки, потому как он был реальным, а не абстрактным горе-водителем, и ненавидеть его за все случившееся было как-то проще. "Убью тебя", - мысленно пообещал Бё. – "Вот только очнешься, и я тебя сразу убью". - А другой был случай, когда молодой парень выпал из окна, - все не унимался приводить утешительные примеры из жизни врач. – Никто не верил, что его удастся спасти, но мы… - Я все понял, - не слишком вежливо перебил его Бё и поднялся на ноги. – Что я могу сделать? Врач обиженно замолчал, но тут же взял себя в руки и выдал очередную улыбку. - Ждать. Что еще остается? Оставьте свой номер телефона – мы оповестим вас, если будут какие-то перемены. - Хорошо, - согласился Бё. – Звоните в любое время суток. Он хотел было уже попрощаться, но врач остановил его: - Полиция просила, когда появятся родственники пострадавшего, первым делом направить их в отделение. В приемном покое можете оставить свой номер телефона и получить информацию относительно отделения, куда следует обратиться. У них есть какие-то вопросы. - У меня тоже есть вопросы, - мрачно произнес Бё, ни к кому не обращаясь. На самом деле, вопрос у него был только один: кто сделал это с Казуки и когда его поймают. Бё не мог сказать, что испытывал к виновнику какую-то особенную ненависть или чувствовал жажду расправы, но почему-то хотел посмотреть на человека, который едва не отправил Казуки на тот свет. Уже покидая отделение, у самого выхода Бё показалось, что за ним наблюдают – это было похоже на свербящее чувство между лопатками, будто его буравил чей-то нескромный взгляд. Бё обернулся и понял, что не ошибся. Какой-то парень в белом халате, то ли молодой врач, то ли интерн, невысокий, с длинной челкой и в очках, наблюдал за ним, прислонившись плечом к стене. Когда их глаза встретились, и Бё вопросительно поднял брови, парень не смутился, не стал отворачиваться или делать вид, что на Бё он уставился случайно. Напротив – он как-то недобро усмехнулся, после чего развернулся и зашагал по коридору в противоположную от Бё сторону. * Заселение в гостиницу Бё снова отложил на потом, решив сначала разобраться с делами, и прямо из больницы поехал в полицию. Мелкая противная изморось превратилась в полноценный настоящий дождь, отчего город за окном стал еще неприглядней, чем показался Бё на первый взгляд. Прошло всего несколько часов с момента его прибытия, а он уже почти ненавидел Наху и все, что было с ней связано. В отделении полиции ожидать не пришлось – Бё показалось, что его здесь с нетерпением ждали. Стоило ему назвать свое имя и объяснить, за чем он пришел, Бё сразу проводили к немолодому полицейскому, который, очевидно, занимался делом Казуки. Внешне он чем-то напоминал врача из больницы, отчего у Бё закралось подозрение, что все люди в Нахе похожи. После дежурных приветствий Бё хотел поинтересоваться, удалось ли найти виновника происшествия, но полицейский опередил его с вопросом. - Кем вы приходитесь пострадавшему? – спросил он. Полицейский был не каким-то врачом, а Бё по опыту знал, что врать представителям правопорядка себе дороже. - Мы живем вместе, - честно ответил он. Если полицейского что и удивило, он вежливо не показал этого. - Стало быть, Сатоо-сан живет в Токио? Вы знаете, зачем он приехал в Наху? - Не знаю, он мне не сказал, - снова искренне ответил Бё и хотел спросить, какое отношение это имеет к делу, но ему снова не дали слова. - У вашего друга при себе не было телефона, - продолжал полицейский. – Это странно. - О нет, это-то как раз нормально, - усмехнулся Бё. Казуки относился к тем людям, которые совершенно не умеют пользоваться мобильным. На ночь он обычно выключал звук, потому что кто-нибудь из бесчисленных друзей мог позвонить или отправить сообщение и разбудить и его, и Бё. Утром же звук включить забывал и полдня ходил с телефоном, даже не подозревая, что ему уже с десяток раз пытались дозвониться, но не смогли. А могло все быть и вовсе иначе. Казуки мог проспать все на свете и выбежать из дома, оставив телефон под подушкой. О том, как часто Казуки терял телефоны и как не слышал звонка в общественных местах из-за шума, Бё и упоминать не желал. Все это было одной из причин, почему Бё звонил ему крайне редко – в большинстве случаев любые попытки связаться с Казуки заканчивались провалом. Об этом он и рассказал полицейскому. - Казуки мог оставить телефон на прикроватной тумбочке и не вспомнить о нем до вечера, - подытожил свой рассказ он. - Хотелось бы тогда знать, где эта прикроватная тумбочка находится, - серьезно ответил немолодой полицейский. – Вы знаете, где он остановился в Нахе? - Не знаю, - признался Бё, и теперь полицейский посмотрел на него недоверчиво. - Когда вы сказали, что живете вместе, правильно ли я понял, что вы… - Вы все правильно поняли, - устало перебил его Бё. – Но дело в том, что мы не шпионим друг за другом и не требуем отчета. Тем более, Казуки обещал рассказать мне все о поездке, как вернется домой. Полагаю, что он остановился в какой-то из гостиниц. - Это так, - кивнул полицейский. – Неделю назад, очевидно, только прилетев, он действительно остановился в гостинице, где прожил три дня, а после этого съехал. В последующие дни ни в одной из гостиниц человек с таким именем не регистрировался. Вы можете сделать предположение, где жил ваш друг все это время? Бё тяжело вздохнул. Он мог бы ответить, что с Казуки сталось бы жить где угодно, хоть на крыше местного небоскреба, хоть на диванчике в каком-нибудь клубе, но вслух он сказал другое. - Казуки родился в Нахе, здесь же он окончил школу. Быть может, он остановился у кого-то из своих друзей. - Вы знаете их имена? За время, проведенное с Казуки, Бё слышал десятки имен друзей, с которыми Казуки близко общался раньше, в настоящее время или планировал сблизиться в будущем. Вспомнить, кто из них жил в Нахе, было не так-то просто. - Вроде бы был какой-то Руи, - наконец произнес он. – И еще мне помнится имя Манабу. Фамилий я не знаю, но если вы найдете, в какой школе учился Казуки, вероятно, найти его бывших друзей не составит труда. - Хорошо, вы нам очень помогли, - ответил полицейский и уставился в свой блокнот, где сделал какие-то заметки. - Послушайте, к чему все эти вопросы? – наконец не выдержал Бё. – Разве вы не должны искать водителя, который сбил Казуки? Для чего вам нужны его телефон, одноклассники и все остальное? Полицейский поднял на Бё тяжелый задумчивый взгляд, а после кивнул, как будто согласившись с собственными мыслями. - Разрешите показать вам кое-что, Коджима-сан. Тон, которым были произнесены эти слова, Бё не понравились – он сразу почувствовал, что покажут ему нечто, что он видеть не захочет. А полицейский, тем временем, кивнул своему молодому помощнику, который весь разговор стоял рядом, но помалкивал и не без любопытства разглядывал Бё. Втроем они отправились прямо по коридору к одной из комнат. Что находилось здесь, Бё не знал: комната выглядела в точности как и все остальные в отделении. Здесь так же стояли столы, на столах – компьютеры, а за компьютерами сидели люди в форме. Подойдя к одной из девушек, полицейский негромко дал ей распоряжение, слов которого Бё не расслышал, а после посторонился и жестом предложил Бё подойти ближе, пока девушка открывала какой-то файл. Бё искренне удивился, когда понял, что ему собираются продемонстрировать видео. - Это запись с видеокамеры, - пояснил полицейский. – Наезд на вашего друга был осуществлен рядом с проходной одного промышленного предприятия в районе недалеко от морского порта. Благодаря этому мы смогли увидеть, как все произошло. Бё невольно поежился – он был никак не готов смотреть, как на Казуки наехала машина, покалечив и едва не убив его, но отказываться от просмотра было поздно. Качество видео оставляло желать лучшего, но Бё сразу понял, что на экране был действительно Казуки и никто иной. Съемка осуществлялась сверху, и фигурка его друга казалась совсем маленькой. Казуки подошел к обочине и посмотрел по сторонам. Наземного перехода здесь не было, однако в поздний час машин тоже не наблюдалось, если не считать нескольких припаркованных. Не увидев угрозы, Казуки начал не спеша переходить дорогу, и в этот момент случилось неожиданное. Одна из припаркованных машин – черный ниссан, как навскидку определил Бё – начала двигаться. Фары не загорелись, и Казуки не заметил, как автомобиль за его спиной отъехал от бордюра и оказался на середине проезжей части. Видео было без звука, но Бё легко представил, как взвизгнули тормоза, когда водитель резко нажал на газ. Машина сорвалась с места, Казуки обернулся и почти успел отскочить – автомобиль лишь несильно задел его. Казуки оступился и рухнул на колени, потирая ушибленное плечо – Бё видел, как он несколько раз мотнул головой, пытаясь прийти в себя. Ниссан остановился, и подсознательно Бё ждал, что сейчас выйдет водитель, чтобы оказать помощь пострадавшему. Но этого не произошло. Наоборот – машина резко сдала назад, прямо в сторону еще не пришедшего в себя Казуки, и на этот раз тот не успел среагировать. Удар даже выглядел страшно. Казуки, как тряпичная кукла, перевернулся и плашмя упал на асфальт – каким-то чудом машина не переехала его колесом. С замиранием сердца Бё ждал, что безумный водитель наедет на Казуки еще раз, но тот, вероятно, решил, что сделал достаточно. Автомобиль, остановившись на пару секунд, тронулся с места и уехал прочь. Казуки же остался лежать на земле с неестественно вывернутой рукой. "Левой рукой", - тупо отметил про себя Бё. – "Он сломал ее, левую руку…" - Теперь вы понимаете? – спросил его полицейский, а девушка за компьютером закрыла файл с видео. - Понимаю, - медленно произнес Бё. Казуки сбили не случайно, кто-то сделал это нарочно, потому Бё и задавали все эти странные вопросы. - Коджима-сан, вы знаете, кто мог желать смерти вашему другу? Бё на мгновение закрыл глаза, а после покачал головой. Он не знал, что отвечать на этот вопрос.