Agony is my name

Garbage - a stroke of luck Впервые это случилось в ночь на тринадцатое марта. Сумерки давно опустились на Лос-Анджелес, погрузив город в царство ночи. Я медленно шла пустынной улицей, вглядываясь в ночное небо с россыпью холодных звёзд, каждой клеточкой тела чувствуя животный страх. Мне хотелось улететь в небо, раствориться в тенях, навсегда исчезнув из этого мира. Почему-то в ту ночь чувство опасности забрало меня в свой плен, заполняя лёгкие едким дымом страха. Потом, несколькими месяцами позже, я буду часто вспоминать эту беспокойную ночь, свои смутные предчувствия и этот дикий страх. Может быть, мне стоило убить себя. А возможно, нужно было купить билет в любой город и бежать. Спасение бегством. Наверное, меня можно было спасти, но дьявол — великий путаник, который уже тогда всё решил. Уверена, тёмные силы подсуетились, чтобы всё сложилось именно так, как сложилось. С самого утра меня не отпускало нарастающее чувство безысходности, а внутри всё сворачивалось в тугой узел, предчувствуя беду. Именно поэтому я сорвалась с места и отправилась бродить сумрачными улицами Города Ангелов. Незаметно для самой себя оказалась на мосту и замерла в ожидании чего-то ужасного. Я неподвижно стояла довольно продолжительное время, опасаясь чего угодно, но ничего не происходило. Внезапно что-то вынудило меня посмотреть вниз. Зеркальная гладь воды ловила отблески луны, отражая мистическое и холодное свечение. Это выглядело до такой степени жутко, что становилось не по себе. В душе было так пусто и до бесконечности одиноко, что мне стало страшно. Когда-нибудь эта пустота убьёт меня, заполнив сознание. Я зажмурилась, пытаясь прогнать гнетущие мысли, но какое-то неприятное чувство опасности сковало всё внутри, мешая нормально дышать. Лишь поток холодного воздуха смог привести меня в себя, позволяя почувствовать, что я всё ещё жива и не утратила возможности чувствовать. Уже в этот момент мне было понятно, куда стоит идти. Сценарий давно известен, ведь наша игра остаётся неизменной. Непременно постигшее разочарование, апатия и вожделенное спасение. Сюжет прописан, так что нельзя отклоняться от собственной роли. Я быстро обернулась и направилась в совершенно противоположную сторону. Уже минут через сорок я копалась в сумочке, пытаясь найти ключи среди разнообразного хлама. В конце концов мне удалось открыть дверь в собственную обитель греха. Коридор встретил непроглядной тьмой и запахом сигаретного дыма. «Фрэн опять курила в квартире», — первая мысль, которая мелькнула в голове, заставив досадливо поморщиться. Ключ с тихим звоном упал на стол, а я осторожно пошла по коридору, стараясь ни во что не врезаться. Я на цыпочках пробралась на кухню, где заметила Фрэнсис. Она сидела в старом, потёртом кожаном кресле, которое мы купили у какого-то алкоголика во время одной из совместных вылазок в неблагополучный район Лос-Анджелеса. Фрэн любила таскать домой довольно странную мебель, мотивируя это тем, что барахло поможет создать романтическую атмосферу. В комнате горел лишь один светильник, поэтому кухня тонула в полумраке. Тусклое освещение позволяло разглядеть профиль Фрэн. Её светлые волосы небрежно спадали на хрупкие плечи. Девушка сидела с закрытыми глазами и держала в руках бутылку вина. Я невольно залюбовалась чертами её лица. Острые скулы, пухлые губы и бархатная кожа. И пусть над губами колдовали в центре пластической хирургии, а невероятная кожа стала заслугой хорошего косметолога — плевать. Фрэнсис была для меня идеалом во всём. Она постоянно подрисовывала брови ярким карандашом, экспериментировала с цветом волос и любила бунтарский стиль в одежде. Увидев подобного человека на улице, я бы сочла его уродливым, но не её. Несмотря на многие изъяны, она была для меня совершенством. Иногда мне отчаянно хотелось проникнуть в её тело, чтобы почувствовать каково это — быть ею. Наверное, моё восхищение походило на одержимость. Всё чаще я сама отчётливо понимала, что мои мысли граничат с безумием. В конце концов, Фрэн была обычной девушкой с массой недостатков и далеко неидеальной внешностью. Только для меня она была словно изваяние скульптора, что-то до боли прекрасное и запредельное. — Долли, — произнесла она, так и не открыв глаза. — Я чувствовала, что ты придёшь. Долли. Только она называла меня так. Уже давно Фрэн превратила меня из Долорес в Долли. Наверное, я бы возненавидела такую версию собственного имени, называй меня так кто-то другой. Только из губ Фрэн моё имя звучало подобно музыке. Я невольно улыбнулась, бросив короткий взгляд на девушку. Я медленно опустилась на пол, притянула колени к груди и тоже закрыла глаза, пытаясь избавиться от нарастающего напряжения. Запах сигаретного дыма с ненавязчивым привкусом мяты всё ещё витал в комнате, проникая в лёгкие, будто исследуя самые потайные уголки моей души. — Ты грустная, — хриплый голос донёсся, будто сквозь толщу воды. Мне осталось лишь в очередной раз поразиться тому, насколько этой девушке удаётся чувствовать мои эмоции. Внезапно меня охватило недоброе предчувствие, и я ощутила на себе пронзительный взгляд. Это заставило резко открыть глаза и посмотреть на Фрэн. Она долго и пристально изучала меня, не произнося ни слова, а в её взгляде скользила едва заметная настороженность. — Что-то случилось? — Не знаю, — честно ответила я, обняв себя за плечи. — Предчувствие, интуиция, паранойя — не знаю. — Тебе страшно, — Фрэнсис, как всегда, попала в точку. Обычно слова девушки действовали на меня успокаивающе в любой ситуации, а сейчас всё моё существо трепетало от ужаса. Я не понимала, что так пугало меня, хуже того — я была не в состоянии разобрать собственные чувства. Хотелось закрыть глаза и нырнуть в беспамятство, полностью доверившись Фрэн. Может быть, завтра всё покажется другим — не таким жутким и пугающим. — Какие планы на завтра? — невпопад произнесла я, чтобы хоть как-то отвлечься от собственной паранойи. — Работа, — Фрэнни пожала плечами и встала с кресла. Уже через несколько мгновений она опустилась на пол рядом со мной и коснулась рукой моей щеки. Это едва заметное прикосновение заставило меня вздрогнуть. У Фрэнсис всегда холодные пальцы, впрочем, как и у меня. — Очередная модель? — На этот раз рокеры, — усмехнулась девушка, так и не отстранившись от меня. Фрэн — фотограф, поэтому ей приходится работать со знаменитостями, а я довольно часто выслушиваю о том, какие они снобы и подонки. — Можно я пойду с тобой? — Серьёзно? Раньше у тебя не возникало такого желания. — Не хочу оставаться одна. — Хорошо, — согласилась Фрэн и коснулась ладонью моей шеи. Её прикосновения подобны слабым разрядам тока. Меня ломает, и я теряю над собой контроль. Уже в следующий миг губы Фрэнни впились в мой рот требовательным поцелуем. Я разомкнула дрожащие губы, позволяя ей скользнуть языком внутрь. А дальше весь окружающий мир потерял смысл и растворился в тенях. Я не запомнила путь в спальню, момент, когда мы оказались на кровати и принялись стаскивать друг с друга одежду. Я никогда не помнила таких мелочей, в память врезались лишь моменты с Фрэн, её прикосновения, пьянящие поцелуи и томное дыхание. Моя порочная и страстная любовница. Мой идеал и моя одержимость. Наши запретные отношения каждую ночь медленно и болезненно разрывали моё сердце на куски, но по утрам тлеющие ошмётки срастались, подготавливая меня к очередной агонии. Это неправильно. Мы всякий раз говорили друг другу, что этот раз будет последним, но игра продолжалась. Я клялась себе, что нужно покончить с этим, ведь рано или поздно мы убьём друг друга. Только Фрэн так внезапно ворвалась в мою жизнь, что я сама не заметила, как она стала моим воздухом. Даже сегодня я прекрасно понимала, чем закончится мой визит сюда. Конец вечера был предрешён, известен заранее. Фрэн медленно, но уверенно убивала во мне последние остатки здравого смысла. Я не считала себя лесбиянкой и не любила Фрэнсис. Смешно? Наверное. Моя жизнь давно стала походить на театр абсурда. Я не любила Фрэн, но она стала для меня чем-то большим. Мой кислород, без которого не протянуть и дня. Возможно, я просто не умела любить. Или это и есть любовь? Боль и зависимость? — Долли, — томный шёпот вернул меня в реальность, заставляя сосредоточиться на своей любовнице. Я жадно ловила каждый её стон, будто пробуя на вкус. Фрэн целовала мою шею, медленно опускаясь к груди. Когда моё тело полностью осталось обнажённым, Фрэнни долго испепеляла меня взглядом, который походил на касания рук. Я не выдержала и притянула девушку к себе, безудержно целуя её шею. Холодные руки скользили по моим бёдрам, подбираясь всё выше и полностью подчиняя себе. Каждое её касание впивалось холодными искорками в мою кожу. Этой ночью я дрожала, крепче прижимаясь к Фрэн, будто пыталась найти в ней спасение. Она начала медленно вводить в меня палец, заставляя сдавленно простонать. Близость её тела, дурманящие поцелуи и дразнящие движения погружали в беспамятство. Внезапно я отстранилась от Фрэн и заглянула ей в глаза, где читалась порочная страсть и безудержная эйфория. Она зеркально отражала мои эмоции, ведь между нами существовала нерушимая связь сотканная из ощущений. Фрэн стала неотъемлемой частью меня, а я отчаянно желала быть ею. — Люблю тебя, — прошептала я, когда она задвигалась быстрее. Фрэнсис удостоила меня усмешкой, но ничего не ответила, а лишь поцеловала. Мы обе знали, что сейчас прозвучала ложь, и от этого становилось больнее. Лучше было забыться в страстном безмолвии, поддаваясь запретному искушению. Когда дрожь пробила всё тело, позволяя насладиться сладкой истомой, я рвано выдохнула и закрыла глаза. Мои руки всё ещё блуждали по телу Фрэн, пальцы путались в её длинных волосах, а губы покрывали лёгкими поцелуями шею. Наверное, уже тогда что-то подсказывало: скоро наш хрупкий мир разлетится вдребезги. Моё дыхание медленно пришло в норму, я гладила Фрэнсис по волосам, копаясь в собственных чувствах. Эта девушка значила для меня слишком много. Моя личная агония. — Я докажу, что люблю тебя, — прошептала я за миг до того, как Фрэн закрыла глаза, погрузившись в царство Морфея. В ту ночь я так и не уснула, прислушиваясь к тишине квартиры и собственным тревожным ощущениям, отпечатывая в памяти последние часы прежней жизни…