Ритм искусственных сердец

Открой глаза! Темно. Беззвучно. Пугающе. Кажется, даже тихий вздох прозвучит, как гром. Гнетущая, ужасающая атмосфера чувствуется на каждом шагу, и никак от неё не избавиться — ни включенным светом, ни появлением звуков. Около десятилетия здесь спокойно, как на кладбище. Впрочем, это место и является кладбищем для выключенных аниматроников. А выключены ли они вообще?.. Нечто высокое и худощавое скользнуло внутрь заброшенного здания. От него веяло холодом и… смертью. У него никогда не было хороших намерений. Оно хотело пробудить маскотов, вновь повергнув город в шок и бесконечный страх. Прошло около десятилетия, но жители до сих пор содрогаются от одних лишь мыслей и косых взглядов на это здание. Пиццерия Фредди Фазбеарса. Ты не слышишь меня? Очнись, очнись скорее! Здесь никого нет, нам незачем возвращаться сюда вновь! Десять лет томительного ожидания прошли не зря — Марионетка добралась до дома. Скоро они пробудятся. Скоро она и аниматроники вновь будут держать город в страхе. Скоро она отомстит за свою смерть. Марионетка, перестань! Ведь всё закончилось, нам не стоит ввязываться в это вновь! Марионетка шагнула словно в пустоту — света не было, оставалось полагаться на слух и шестое чувство. Сегодня была подходящая ночь. Новолуние, как раз фонари перегорели около Пиццерии. Абсолютная темнота не давала ориентироваться в пространстве, но так было нужно. Она-то особенная. Она — Создатель и Губитель, Мститель и Всепрощенец. Что ей до обычной тьмы? Существо продолжало пробираться до кулис. Сердце невольно сжималось от вида пиццерии: везде мусор, разбитые стёкла, запасные части аниматроников. «Раньше люди радовались каждой встрече с моими роботами. И вот как они нам отплатили», — пронеслось в голове Марионетки, и она продолжила путь по своему дому. Оглядываясь, она замечала куски арматуры, местами обвалившийся потолок, пыль, грязь и паутину. Тоска по былому дому в один момент охватила её, но на смену быстро пришла вспыхнувшая ненависть. Марионетка понимала, что эта печаль не присуща ей. Просто рядом с её сущностью мучилась детская душонка, которой были так присущи телячьи нежности, презираемые настоящей Марионеткой. Её тело являлось сосудом для двух душ сразу. И этим сущностям вот уже два десятка лет удаётся уживаться вместе, хоть и с трудом. Иногда ребёнок овладевал её разумом, и тогда Марионетке не оставалось ничего большего, как заняться самобичеванием и успокоением мальчишки. Я прошу тебя в последний раз, остановись! И в этот раз у тебя не получится, как и во все предыдущие разы! Всё будет напрасно! «В последний раз тебя прошу, помолчи, а не то я заставлю тебя покинуть тело, и ты тут же испаришься, глупый мальчишка» Марионетка прошла около сцены. Посмотрев на неё, она остановилась. Видоизменённые Фредди, Чика и Бонни — самые старые аниматроники, пережившие полную смену облика и сконструированные ещё во Fredbearʼs Family Diner — стояли на сцене, опустив головы. Сервоприводы давным-давно замкнулись, заряд сел, аниматроники выглядели неживыми. Казалось, их никогда уже не запустить. Бонни стоял, сильно наклонившись вперёд. Кончики ушей почти доставали до пола. Гитара висела на плече, в руках её кролик уже не держал. Каркас местами порвался, и на шее и на руках виден был заржавевший эндоскелет. Но и остальные выглядели не лучше. Рот Чики был неестественно широко открыт, глаза распахнуты, будто от увиденного ужаса. «Точная копия старой версии, дорогая», — ухмыльнувшись, вспомнила Марионетка самую первую, но поломанную в 80-х курицу. Эта Чика едва держала тарелку с кексом, в котором, наверное, камера тоже давно поломалась. А вот Фредди слегка удивил Марионетку. Он был таким же, как и прежде. Слегка опущенная нижняя челюсть, согнутые руки с микрофоном в одной из них. «Не может такого быть» Марионетка спешно подошла к Фредди и взяла его за руку. Тощие руки обхватили большую мягкую лапу и потянули вверх. Лапа поднялась, даже без скрипа. Взяв рядом лежащий осколок, при этом не отводя взгляда от аниматроника, Марионетка осторожно разрезала обивку и осмотрела эндоскелет. Ничего. Никакой ржавчины, как на остальных. И сервоприводы в порядке. На груди, в нутре эндоскелета и проводов, мигал красный огонёк — индикатор заряда. Он разрядился только сейчас, максимум неделю назад. Это можно объяснить тем, что Фредди был, возможно, в стадии экономии энергии, да ещё он не двигался. А сервоприводы почему в порядке? Почему он не заржавел, как остальные? Стоп, раз он в режиме, то это означает, что он был запущен?.. — Ты очнёшься первым и поведёшь за собой остальных. — Жёсткий голос с металлическими нотками прозвучал властно. Ребёнок внутри пока молчал, не решаясь что-либо сказать. Если бы под маской что-то было, Марионетка давно бы улыбалась. Неестественно широко, пугающе и даже безумно. Вот что творит с существами ненависть… Даже не удосужившись посмотреть на старых аниматроников, Марионетка пошла к Пиратской бухте. Она поправила маску с отколотыми краями и немного стёршейся краской. Марионетка сама была в не столь хорошем состоянии, как раньше: на груди не хватало одной пуговицы, ещё две еле держались; костюм местами был порван, из дыр торчала набивка; полосатые чёрно-белые «гольфы» на ногах и «нарукавники» порвались и еле держались. Память о былых временах не позволяла всё это выбросить и поменять. Остановившись у Пиратской бухты, она резко раскрыла шторки. Осматриваясь, скользя взглядом по рухнувшей табличке «Извините, вышел из строя», Марионетка не сразу заметила лежащее на полу и громоздившееся кучей с рыжим мехом нечто. Фокси так и умер в одиночке за шторами. Не представлялось даже, что его можно запустить вновь. Если у остальных был шанс, то Фокси казался просто безнадёжным. — Старый пират Фокси, — с оттенком сожаления, которое было неискренним, произнесла Марионетка и перевернула маскота на спину. — Каким ты был изгоем после Укуса, таким и остался. Выключился в одиночестве, оставшись не прощённым товарищами. Уж поверь, Фокси: они убили больше людей, чем ты. Но так и не простили из-за личных счётов. Лис пытался убить себя сам: нашёл ножницы и начал перерезать провода, ломать себя и каркас, но, поняв, что это бесполезно, бросил. Внутри него что-то выло от боли и невозможности простить самого себя. Только Фокси и Марионетка знали правду: души умерших детей вселились в аниматроников. Душа девочки, лишённой лобной доли мозга и в последствии погибшей от этого, была заточена, как в клетку, в робота. Фокси больше не подчинялся программе. Он ожил, стал мыслить более широко. И ему было стыдно за совершённое — чёрт возьми, ему, роботу, который ничего не испытывал! А ещё игнорирование некогда лучших друзей и плач души где-то глубоко внутри заставили его забиться в угол и ждать, пока заряд сядет. И, к сожалению, он дождался своего. Осмотрев пирата, Марионетка решила, что есть возможность возродить его, но крохотная. Он покалечил сам себя слишком сильно, но шанс есть. Последним местом были кулисы. От предвкушения встречи со своими самыми близкими маскотами Марионетка сжала длинные тонкие пальцы в кулаки. Вот они, её любимчики. Вот они, те, с кем она провела лучшие годы. Вот они, те, кто были её помощниками во всём. Игрушечные аниматроники. Милые создания, потерявшие последние крупицы самообладания и являющиеся смертоносным оружием не в тех руках — в худеньких ручках Марионетки. Среди запасных частей игрушечные Фредди, Чика и Бонни, а так же практически полностью поломанная Мангл и Мальчик с шарами, сидели на полу в разных позах. Фредди не хватало шляпы, левого уха и нескольких пальцев на левой руке с микрофоном; на гитаре Бон Бона порвались струны, а сам он потерял ухо и носик; Чика, как обычно, потеряла клюв и правую руку полностью, а кекс валялся рядом; от и так разобранной Мангл почти ничего не осталось — нижняя челюсть безвольно висела, словно вот-вот отвалится, глаза не хватало, из конечностей осталась лишь лапа и эндоскелет; Мальчик с шарами выглядел не лучшим образом — намертво прикреплённая кепочка исчезла, шаров и в помине не было, не хватало обеих кистей рук. Игрушечные аниматроники выглядели даже хуже своих старших сородичей; испорченные, они вселяли неподдельный ужас своим видом. При перевозке маскотов из старой пиццерии рабочие неосторожно обращались с ними. Но Марионетка заботливо собрала все потерянные конечности и части каркаса в коробку. Ведь без этих роботов она бы ничего не смогла сделать. — Ты, мой дорогой Той Фредди, будешь возглавлять отряд молодых. Вместе вы противостоите старшим. Бунт — это ведь так весело, не правда ли? — Бездонные глаза недобро блеснули. Она почувствовала себя свободной — как в те времена, когда не имела второй души. Тогда она владела всем. Создатель и Губитель… Сейчас, конечно, она тоже являлась главой, но репутация среди роботов подорвалась. Но вдруг тонкий голосок пробился в голове, и слова, не принадлежавшие ей, повисли в воздухе: — Они разобрали вас, бросили тут, бездушных, как они о вас думали, разбитых, покалеченных и жаждущих мести. Но ведь это же хорошо! Город спит спокойно уже многие годы, а вы не несёте в него боль и смерть. Через несколько секунд после осознания сказанного на всё здание раздался крик, полный ярости и отчаяния: — Глупый мальчишка! Не смей владеть мною и моим телом! Запомни, хозяйка здесь я, и в любой момент я могу отделить тебя от оболочки и развеять по ветру! Она замолчала, но в голове звучало эхо и голос мальчика: «Ты виновата, все беды лежат на твоей совести, твоя вина, твоя. Мы освободимся и заставим тебя отплатить за всё, всё, за все смерти, страдания, убийства, жертвы и мучения» . Усилием воли она заткнула ребёнка. Она забыла про одного — Золотого Фредди. Старик сидел на кухне и всё слышал. Он не был роботом. Призрак некогда могущественного маскота качал головой и что-то бормотал про минувшую славу. Как бы смешно это ни звучало, но в призраке была вторая душа — душа Фрица Смита, Телефонного Человека, последнего охранника пиццерии, посвященного во все тайны работы. Но Фриц никогда не проявлял себя, словно заснул, поэтому Золотой даже не подозревал о его существовании рядом с собой. Золотой Фредди имел оболочку, но она где-то пряталась. Призрак его иногда сам возникал в разных местах. Старина годами следил за своим домом — и ради чего? Ради того, чтобы покой его друзей нарушила какая-то Марионетка? Ну уж нет. Он этого не позволит. — Я всё ещё здесь. И я не позволю тебе вновь управлять ими, — сказал он тихо и испарился. Марионетка, всё равно услышав его слова и узнав их обладателя, поспешила на кухню. Но там уже никого не было.