Королевство Солнца

Вместо ответа был лишь горький, удушающий, жестокий поцелуй. Он высасывал из легких весь воздух, заполняя их колючим пеплом. В горле першило, а скулы и челюсть, сжатые твердыми горячими пальцами, немилосердно саднило. Запрокинутая голова начинала кружиться, кровь стучала в висках, а перед глазами плыли разноцветные пятна. Рот полнился кровью. Когда он её отпустил, Рингалат смогла только повалиться обратно на землю – судорожно глотая свежий воздух и пытаясь унять дрожь в руках и ногах. Внутри пылала ненависть. В горле клокотало негодование, грозящее вырваться звериным рыком. Ответом был лишь легкий, непринужденный смех. Тиннаро зло сплюнула кровь и задрала голову, осклабившись. По белоснежным зубам сочилась кровь, собираясь в уголках губ и стекая неровными дорожками вниз, к подбородку. - Наигрался? – вместо голоса лишь жалкий, надорванный хрип. – Когда же ты убьешь меня, Саурон… Он усмехнулся и тряхнул пшенично-рыжими локонами, по-прежнему заколотых венцом, но теперь более зловещим – с острыми, черными зубьями. - Пожалуй, мне не нравится это имя. Меня зовут Тар-Майрон – запомни, девочка, - и вновь этот насмешливый, расслабленный взгляд и торжествующая усмешка. Он медленно таял, усмехаясь, а глаза его манили, обещали. Тиннаро упрямо поджала губы, в глубине души осознавая, что так просто он её не оставит. И что это расставание, как и в прошлый раз, кратковременное. И после он вновь будет издеваться над ней, может быть, еще изощренней. Гортхаур словно тень рассеялся по ветру, но волны раскаленного воздуха все еще хранили в себе его плавные, жестокие черты. Тиннаро ругнулась сквозь стиснутые зубы, стряхнув с себя последние мысленные оковы, и поднялась на ноги, приложив ладонь козырьком ко лбу и разглядывая окрестности. Она стояла на небольшом возвышении, вокруг которого в радиусе нескольких метров было сплошное пепелище с тем, что осталось от орков – обугленные кости, расплавленный металл. Саурон воистину чудовище. Он убивает собственных солдат, приспешников, преданных ему. Рингалат стало зябко на несколько мгновений – а что он сделает с ней? Подумать страшно. Но предчувствие говорило, что худшее только впереди. Пот стекал по лбу, мешаясь с пятнами золы и крови. На разбитых скулах лиловым цвели синяки и ссадины – прощальный подарок от незабвенного. Легкий ветер неприятно обдувал обнаженное тело, едва прикрытое искромсанным по подолу плащом. Пусть Тиннаро и знала, что плащ принадлежал Темному Майа, но нагой разгуливать по враждебной земле – себе дороже. От льняной рубашки и черных брюк остались только воспоминания. Как и от сапог, изорванных, и натерших мозоли размером с орех. И вновь она одна. Покинутая, униженная – бредет среди моря трав, под опаляющим круглым солнцем, укрытая лишь плащом. Губы Рингалат тронула печальная усмешка – вспомнился Саэрос со своей шуткой, ставшей последней в его жизни. Да вот волос-то у неё, точно у мальчишки-адана. Она брела три дня и пару ночей. Тиннаро опасалась ложиться спать, узнав, что здесь могут водиться и орки. Да и Саурон… Смеживая в усталости веки на пару минут, она подумала, что лучше бы он вернулся в Средиземье. Только бы подальше от неё. Только бы оставил в покое! – остальное сделал ветер, на крыльях принеся сонные семена Лориэна, подарив недолгие часы сладостного забытья. Она пробудилась уже на рассвете следующего дня, от каких-то удивленных возгласов неподалеку. Осоловевшая Рингалат затаилась в густой и высокой траве, наблюдая невысокую смуглую женщину, идущую прямо через поле. Она что-то насвистывала себе под нос, поддерживая подол одной из многочисленных юбок, в который, вероятнее всего, было что-то набрано. Женщина была весьма тепло одета, как для такого климата. Пестрые многочисленные юбки, несколько платков, окутывавших голову, и беспрестанный звон разномастных украшений. Золото и драгоценные камни сверкали, причиняя боль глазам. Её лицо блестело от пота, толстые губы растягивались в мечтательной улыбке, а черные колечки жестких, как пакля, волос прилипали ко лбу. Тиннаро медленно появилась из своего укрытия, чувствуя силу в своих стройных белых ногах, которых лишь по колени прикрывал плащ. Она скорее напоминала призрака холодных северных замков, нежели дурманной степи. Но женщина испугалась не на шутку. Обернувшись на шорох, она отпустила подол и пронзительно завопила, прижимая пухлые руки ко рту, её карие глаза потемнели, большая, обвислая грудь всколыхнулась. Но смуглянка не бежала. Наоборот, когда Рингалат сделала несколько шагов навстречу, она зарычала, точно дикий зверь, и достала из-под многочисленных юбок искривленный кинжал, отдаленно напоминавший вастакский. Тиннаро остановилась – она не удивилась даже такому «теплому» приему. Она приблизилась, почти нависнув над неказистой женщиной с жуткой гримасой ненависти от бессилия на лице. Рингалат несколько мгновений разглядывала её, а потом хмыкнула и выпрямилась, оценивая. Если и в самом деле эта женщина из племени Ульдора – неудивительно, что так ощерилась. - Здравствуй, - Рингалат слегка склонила голову набок, не прикрывая глаз. Женщина не меняла позиции, только сделала осторожный, кошачий шаг вперед, судорожно стискивая оплетенную вареной кожей рукоять кинжала. Нолдо усмехнулась: - Нападешь на безоружную? Медленно, точно взъяренный хищник, упустивший добычу, женщина выпрямилась. Её глаза сверкали, точно два темных янтаря, презрением и враждебностью. Губы её немилосердно тряслись – она была напугана. Чует не-человеческую сущность? Рингалат отвечала все той же покровительственной ухмылкой. - Здесь есть селение, аданет? - Да, - слишком грубый и низкий для женщины голос. А после резко добавила. – Тебе не следует ходить туда! - Но мне же некуда идти! – Рингалат, как заблудший артист, хлопнула ресницами и невинно посмотрела на замявшуюся женщину, жующую свою толстую и багровую, как переспелая вишня, губу. - Хорошо. Но только как моя пленница, - и, вздернув округлый подбородок, прошествовала мимо онемевшей эльда. - Оу. Даже так…- пробормотала Тиннаро, последовав за странной женщиной. У неё была странная походка – слишком сильно виляла бедрами, шла медленно, и, создавалось впечатление, что пыталась придать себе царственности. Выходило не очень. Рингалат тихо прыснула. На гневный взгляд ответила невозмутимостью. Её пытались связать веревкой, но Тиннаро была в два раза выше своей «захватчицы», которая дышала ей едва ли не в пупок. И каждая попытка заканчивалась непринужденным смехом. Но если копнуть глубже… Женщина смотрела на неё враждебно, недоверчиво, но в глубине глаз уже шевелился страх, узнавание. Недоверие, порожденное кем-то еще, до неё. Тиннаро вздохнула, на грудь давило давно знакомое ощущение - Саурон где-то рядом, вопреки всем надеждам. Внезапно для себя, она улыбнулась. Рингалат уже начинало нравиться это приключение. *** Саурон возлежал на горе вышитых дорогих подушек, окруженный разными подношениями на широких блюдах из золота: украшения, дорогие ткани, благовония, яства… Он зачерпнул рукой горсть каких-то цепочек. Пропустив сквозь пальцы какое-то сплетение колечек, он фыркнул и отбросил куда-то вглубь шатра. Работа была грубой и халатной – отлив не был гладким, сплетение – неосторожным. Во многих местах мягкий металл мог порваться. Не говоря уже о камнях – с неровными гранями, мутными, скалившимися щербинами, точно о них точили лезвия. Майа вдохнул - грудная клетка выпятилась колесом, а после плавно опустилась. Крылья носа едва уловимо затрепетали, красивое лицо исказила гримаса брезгливости. Слишком много запахов – прелых и резких, сладких и горьких. А еще пота и крови… Это богатое селение дальних родственников племени Ульдора, решивших перекочевать на другое место, напоминало скорее питомник, дикий зверинец. Эти эдайн не знали стыдливости. Брали женщин прямо на улицах, залитых грязью и отходами. Дикие вопли и танцы вокруг большого костра, утробное гыканье женщин, их дикий заливистый хохот и дикий, необузданный вид. Рингалат тоже была необузданной. Но они отличались. Эти женщины не мылись десятилетиями, никогда не расчесывали волосы, рядились в нелепые в своей броскости одежды, бренчали неказистыми украшениями. И отдавались каждому мужчине на глазах у всех. Эльфы тоже не испытывали стыдливости. Как Рингалат. Но стоило ли сравнивать гордого, израненного, истощенного хищника с сытыми блудными овцами? Гортхаур усмехнулся, позабавившись сравнению, запуская руку в карман, чтобы вновь провести пальцем по столь дорогих сердцу его жертвы кольцах. В шатер забралась женщина. Минимум одежды на упругой смуглой груди с карминовыми ореолами сосков и широких бедрах, максимум украшений и тошнотворного запаха. Майа осклабился, обнажая ряд ровных зубов, языком касаясь клыков – они были больше, чем у людей или эльфов. Женщина, томно покачивая бедрами, осторожно приблизилась к господину с солнечным пламенем вместо волос и молочной кожей. Его волчьи глаза смотрели выжидающе. Она осторожно опустилась рядом, игриво касаясь обтянутой черной кожей плоти. Саурон усмехнулся, подпирая рукой голову. Что же, будет весело.