Тайна Вечности

Неделю назад. Она бежала. По горящим от бега щиколоткам к обледенелым от холода пещер голеням стекала кровь. Влажная тягучая субстанция делала диссонанс меж температурами не таким сильным, и она бы бежала быстрее, но раны неприятно жгло. Боль пульсировала в мышцах по всему телу, сердце сжималось вместе с горящими лёгкими. Позади оставались враги, дом, в котором она много лет прожила пленницей, и существа, которых она ненавидела, а те в свою очередь, презирали её. Но это был дом. Единственный. И теперь его не было…. В Королевство Эльфов и Фей ворвались вечножители. Они несли с собой чёрные знамёна с ярко-алой дланью и «свободу». Какую именно свободу и в чём? Свободу от людей, Свободу Свобод, Новый мир для Вечников. Знать встала на сторону Титании, никогда особенно не испытывавшей позывов к геноциду людей, а после смерти мужа и вовсе отказавшейся от всяких амбициозных идей по восстановлению Великого Эльфийского и Фейского Королевства. Агитаторов Алой Руки выставили вместе с согласными. Мотылёк наблюдала за этим из-за решётки. Они вернулись на следующий день. И это был уже далеко не дружеский визит, ведь Алая рука пришли с армией. Королевство было захвачено. Сопротивлявшихся начали казнить, преступникам, разделявшим взгляды Хозяина пожаловали амнистию. Однако всё это не уберегло новое правительство от бунтовщиков. В человеческом мире тоже было не спокойно. И, в конце концов, на исходе недели война охватила весь остров Нью-Йорк. Началась гражданская война: люди пошли на людей, вечники на вечников. Королевство Эльфов и Фей вспыхнуло первым… Мотылёк, бывшая фея-фрейлина Титании, в прошлом высокопоставленная леди, дочка одного из лордов, ранее управлявших землями Королевства совместно с Его Величеством Обероном. Но впоследствии Королевство было развалено, ушло в подполье, дома лордов перессорились между собой, многие были убиты, некоторые бежали, благодаря хитроумным планам Оберона, претендовавшего на единоличное властвование. Мотылёк была взята в двор короля в качестве залога послушания гордого дома Шалотов. Свадьба с отпрыском Оберона обеспечила бы Королевству процветание, а впоследствии и армию для восстановления Былого Величия. Мотылёк разделяла надежды будущего свёкра, куда больше его сына, помимо этого она питала и собственные – на власть и значимость. Пак всё разрушил. Сначала и потом. Он всегда так делал. Мотылёк ненавидела его, если бы всё-таки не любила… Фея прислонилась к камню. Смешно. Она не прижилась при тех, чьи мысли разделяла: Оберон, Алая Рука с их Хозяином. И всё из-за Пака. Он был поводом к тому, что она отравила Короля, он же стал причиной того, что она помогла Титании и Горчичному Зерну сбежать. Итог её действиям был неутешительным: она ранена, одна и находится в неизвестных ей туннелях. Странно, что они вообще здесь есть, ведь раньше ничего не было. Мотылёк приложила горячий лоб к холодному камню. Она шла, блуждала, петляла, бежала в потёмках уже много дней. Без ясной цели, от паранойи, от необходимости добежать хоть куда-нибудь. А конца туннелю всё не было. Мотылёк было больно и страшно. Вдруг фея наткнулась на что-то вполне осязаемое, но невидимое. Это была стена их магической энергии, плотная и сильная. Фея не верила своим ощущениям: она была на границе Ферипорт-Лединга. Но этого туннеля раньше не было, значит, кто-то прорыл его и в городе, и за его пределами. Как же давно существует эта Алая Рука? Вместо ответа где-то раздался громкий звук, мгновенно разносясь по туннелям многократным эхо. От испуга Мотылёк дёрнулась и, спотыкаясь, побежала вперёд, совершенно позабыв о том, что она пересекла барьер и теперь пути назад не будет. Она бежала и бежала, уходя всё дальше в город. Но тут споткнулась о камень и упала. Ноги горели, тело билось в белой горячке, сил больше не было. Фея приложила лоб к холодному полу. Она тяжело дышала и никак не могла успокоить горячее тяжелое сердце, её слегка подташнивало. - Сядь и подтяни ноги к коленям, - вдруг посоветовал кто-то. Мотылёк подскочила и начала отползать к стене. - Кто вы? Где вы? - Ха. А я тебя знаю, - с тёмного потолка к ней опустилось красивое, но тёмное лицо. – Ты – Мотылёк из дома Шалот. - Да, - фея слегка успокоилась, голос незнакомца был низок и приятен. Единственное, что всё ещё пугало – его свисающая вниз головой фигура, которая едва угадывалась в темноте. – А кто…- Мотылёк обессилено уронила голову на пол. Она слишком долго боролась. Незнакомец бесшумно спрыгнул с потолка и легким движением поднял худенькую девочку на руки. - Как ты удивительно вовремя, фея, - прошептал он, убирая светлые волосы со лба Мотылёк. А затем развернулся и полетел дальше по туннелям, унося с собой фею Мотылёк из гордого дома Шалот… *** Алая рука. Наши дни. Прошло два дня с тех пор, как всё пошло по косой в Алой руке. На самом деле, организация находилась в волнении такой силы с тех пор, как главную башню Ферипорта взорвали, и теперь хаос в виде Сабрины Гримм в качестве шпионки прорвал ворота и впустил в лагерь бурю. Была усилена охрана, все силы были брошены на ковку оружия, а кто был не занят этим, тот прочёсывал город и его окраины в надежде на нападение Противоборцев. Сидение по лагерям затянулось. Необходимо было действовать. Но когда? И как? Червона не доверяла теперь никому и нечему. Все Капитаны подверглись тщательному допросу, который, что было ожидаемо, не дал ничего, но знатно потрепал всем нервы. Шпион в Алой руке был всего один. Проблема была в том, насколько хорошим шпионом выпустили из лагеря Сабрину Гримм? Что она узнала? Сколько она узнала? Червона от ужаса не могла спать и кричала громче, сильнее, неистовее, чем обычно. Армия, стража и слуги почти ничего не знали, и, несмотря на жуткий нервоз, Королева Червей поспособствовала тому, чтобы слухи быстро рассеялись, как и следы происшествия. После Червона заперлась в своём кабинете, куда была вызвана Сьерра, теперь настоящая. Пак видел её мельком, но готов был поспорить, что выглядела она один в один, как и влезшая в её шкуру Сабрина. Эльфа буря тоже не обошла. Но его мало волновали секреты Алой руки, куда больше свои собственные. Гримм хотела, чтобы он ушёл с ней, обратно в лагерь, обратно к хорошим, которые на проверку не всегда оказывались таковыми, но они все, безусловно, были лучше того, кто звался Хорошим мальчиком, а на самом деле представлял ту ещё гримасу жизни. Но ему верили, когда Паку – нет. Вот и вся разница. Гриммы, ставшие его семьёй, Капитаны, кого он знал в обычной жизни поимённо, выбрали не его. Но сейчас зачем он им? Вытрясти информацию и бросить умирать где-нибудь посреди леса? Магической силы на их стороне хоть отбавляй, а эльф, пусть и такой красивый, им не особенно нужен, когда есть Верховницы. Он замечательный анимаг, чуть ли не единственный в маленьком городке, где оборотни явление более частое, но даже это здесь не причём. Сам по себе, просто Пак, кому он нужен? «Сабрина приходила для того, чтобы обнаружить планы Алой Руки и узнать личность Хозяина», - предположил он. «Я-то тут вообще причём? Или это внутренние распоряжение от…этого?»- эльф залез на свою любимую балку. Для того, чтобы успокоить суету вокруг, необходимо было хотя бы желание, которого у него не наблюдалось, поэтому он просто в ней не участвовал, и балка стала своего рода убежищем. «Она говорила, что не поняла причины моего ухода», - Пак переключился на более интересующую его тему, «но ведь всё это происходило при ней и с её участием. С другой стороны, она бы, наверное, всё что угодно сказала, лишь бы заполучить меня обратно», - он закинул руки за голову и тяжело выдохнул. «Ей стоило сказать, что она любит меня, и я бы ушёл. Смешно, но я действительно хотел это услышать. Но она не сказала. Так даже лучше. Без неё теперь лучше», - Пак почувствовал, как сердце болезненно сжалось. Чтобы Сабрина Гримм не сделала, как бы не поступила, эльф всё-таки её любил. И всё-таки. И всё-таки. Это не мешало ему теперь ненавидеть её так сильно, как это только возможно. Она оттолкнула его, когда он был рядом, а затем пришла к нему, чтобы растоптать окончательно. Это было что угодно: шпионаж, секретное задание по доставке «языка», но не миссия спасения. Сабрина Гримм не любила его даже настолько. Эльфу уже давно не было так больно. Даже, когда Отец умер, было не так. Пульсирующая пустота заполнила его ужасающей тяжестью. Он никому не был нужен. Сам по себе. Никому. Пак зло стёр дорожки отвратительно тёплых слёз. И достал зеркальце. - Гласэ, - позвал он, и на поверхности появился красивый юноша с сиреневыми глазами. - Да, Господин. - Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду покажи. Королевство эльфов, фей, ты яви скорей. Поверхность зеркала затуманилась, а после перед Паком появилось изображение, которое заставило его подскочить на месте. Посреди человеческого парка Нью-Йорка высился чёрный, как скала замок, а на тёмных флагах развивалась алая длань. - Алая рука, - он весь похолодел изнутри. Теперь Пак осталось не только в одиночестве. Он был бездомным. Его мир рухнул окончательно. Но и реальному миру оставалось недолго… *** В комнате были занавешены окна, но тусклый свет от свечей освещал небольшое пространство. Червоне не нужно было видеть его, достаточно было слышать, слушать и внимать. А ещё докладывать. - …телебашня была разрушена, а в лагерь Алой рук проник шпион. Им была Сабрина Гримм. Насколько много ей удалось узнать здесь сказать сложно, но не чертежи, не карты, не волшебные указатели не тронуты. Возможно, её целью было лишь то, чтобы узнать о Вас больше. - В таком случае мисс Грим никудышный шпион, - громыхнул голос. – А о её способностях я иного толку. Всё то, что ты говоришь, было мне известно ещё несколько дней назад. От моего ока трудно укрыться, а вот от рук… пожалуй, - Червона вся сжалась. Его голос был везде, словно Хозяин грозной фигурой великана нависал над этой комнатой и беседовал с букашкой. – Гримм получила информацию о планах на башню. Это повредило бы Нам, если бы башня всё ещё была цела. Но башни нет и вся информация не стоит больше, чем песок. Мы сможем вернуться к этому плану, когда получим город в своё собственное распоряжение. И это важно. Собирай силы, стягивай армию, Противоборцы хотят драться, мы достаточно их напугали, чтобы они вылезли из своей норы. Так дадим им то, что они хотят. - Бой, - предвкушающее улыбнулась Королева Червей. - Город ждёт, Червона. Он уже заждался. - Да, Хозяин, - она поклонилась, вся охваченная фанатичным рвением служить. Только Хозяин своей харизмой, энергией и силой мог возбудить в ней такое чувство. - Всё идёт по плану, - он улыбнулся. - Они играют по нашим правилам. И по ним же одержат крах. Пусть армия выступит рано утром. Противоборцы придут с Востока, вы ненамного их обгоните. Готовьте кандалы и мечи, остальные указания получите скоро. Так скоро, что всё время подготовки покажется вам мигом. - Слушаюсь и повинуюсь, Хозяин. Ветер проник в окно, качнул занавеску и шаловливыми пальцами загасил все свечи. Комната погрузилась во тьму. *** Пак меньше всего хотел сейчас обсуждать что-то в кабинете Червоны с другими Капитанами. Всё было ясно, как день. Будет бой. Кровопролитное сражение, где Алая рука имеет все шансы выиграть. Тогда красная длань протянется до самого барьера… И чёрт бы с ними! Но как? Каким образом Рука дотянулась до его Королевства? Неприкосновенного, оберегаемого им, пусть и с такого расстояния. Живы ли его близкие? Мать и брат? Что там случилось и как давно? Эльф чувствовал такой гнёт вины за то, что долгое время позволял пудрить себе мозги совсем не теми мыслями. Его настоящая семья в опасности, а Гриммы пусть катятся в Ад! Мысленные эскапады не позволяли блондину следить за дорогой должны образом, и тот со всей силы врезался в кого-то. В кого-то, с кем не очень хотел знакомиться снова. Сьерра Ирс, как стена, даже не покорёжилась при столкновении, а у него, кажется, рёбра треснули. Он явно слышал какой-то хруст. - Ну, здравствуй. Герой, - жёлтые глаза прищурились, тёмная кожаная куртка скрипнула на плечах. - А, Сьерра. - Да. На этот раз настоящая, - разницы во внешности, голосе, манере одеваться и говорить не было абсолютно никакой, но Пак решил об этом не упоминать. - Я заметил. - Спасибо…за разоблачение, эльф, - краешек красивой узкой губы, единственного отличия, дёрнулся вверх, показывая клычок. - Пак. - Я знаю, - она едва слышно фыркнула. – И как быстро ты начал её подозревать? Через сколько? М? Две недели, три? Или, может, ты сразу догадался? А может, знал? - Я не знал. Я не крыса, не шпион и не предатель. А тебя я не знал раньше, едва ли знаю сейчас. Этот вопрос о различиях стоило задать своей тётушке или тем, кто живёт в баре «Отравленное яблочко», - Пак презрительно улыбнулся, он тоже мог кидать это многозначительные улыбочки. – А теперь… - А теперь послушай, Пак, - Сьерра, оказавшаяся вдруг выше чуть ли не пол головы, взяла его за грудки. – Я чую предательство. У оборотней чутьё, понимаешь? Ну вот на такое. А ещё на враньё. Поэтому не ври мне, и я не порву тебя на кусочки. - Я не врал. А если подозревала меня в чём-то, могла дать мне сдохнуть на болотах, но ведь ты меня сюда принесла. Сьерра отпустила его и удивительно приятно улыбнулась. Кожаный корсет с вставными железными пластинами красиво переливался в свете свечей, делая девушку похожей на дракона, хранящего тысячи тайн и ещё больше сокровищ. Почему-то вдруг подумалось, что Ирс и не враг ему вовсе. Но её улыбка исчезла, и вновь повеяло опасностью. - Мой тебе совет. На войне главное помнить, кто ты и за что борешься. В противном случае, можно умереть. Удивительно, но настоящая Сьерра действительно обладала мудростью и проницательностью, которая превосходила Гримм во много раз. Будь Ирс его настоящим учителем, кто знает, чему бы ещё он научился? - И забери свои вещички из моего бара. Эльф, - Ирс дёрнула угольно-чёрными бровями в злом и красивом жесте одновременно. Нет. Будь Сьерра настоящей, она бы сразу всё поняла, и учить его ничему не стала. Пак улыбнулся и фыркнул. И успел поймать во взгляде уходящей девушки такую же усмешку. Оборотни и анимаги понимают друг друга иногда намного лучше любых людей. *** Собрание Капитанов ровным счётом не дало ничего нового. Ничего из того, что бы он уже не знал. Башню оставили в покое до поры, до победы, все силы брошены на то, чтобы собрать армию, с которой можно окончательно подчинить Ферипорт Алой руке. Битва в городе и за город. Беспощадная, кровопролитная, и что страшней всего, непредсказуемая. Потому что помимо них в городе явно обитал кто-то ещё. Пак не мог сказать наверняка, ведь он не видел монстра, о котором шло столько толков, однако он предполагал, чьих именно рук это дело. Тери. Этот парень, раньше вызывавший чуть ли не уважение, теперь показался ему куда более загадочным персонажем, чем раньше. Эльф ничего не знал ни о нём, ни о его мотивации, но доверил ему столь много, что уже жалел об этом. Но то, что он и не думал подозревать Тери в том, в чём подозревает сейчас, явно говорило в пользу того, что Пак очнулся. Перестал верить всем, кроме себя самого. Как когда-то, когда жил совсем один. Городское чудовище дело рук Тери. И вряд ли оно погибло при взрыве башни. Эльф не раз видел колдовство странного знакомого. Без чёрной магии здесь не обошлось, а создание такого рода очень непросто уничтожить. Сьерра была права настолько, насколько бы ему не хотелось этого. Встреча с Сабриной окончательно определила то, что не мог понять Пак. Круг его личных вопросов. За что он воюет? За кого? Для кого? Зачем? Раньше причиной была месть, ревность, зависть, надежда. Но всё это не прошло проверку временем, а благодаря Сабрине оказалось, что ничто не стоило ни одного усилия. Но за что же тогда он сражается? Или даже так, за что он готов бы был умереть? Пак вновь откинулся на деревянную палку. Он совсем не летал, замок сковывал его своей красной рукой и чёрными острыми шпилями, и потому эльф научился думать лёжа. Однако истинные мысли всегда приходили к нему именно в полёте. Пак сел на краю, уже готовясь расправить крылья, как вдруг его кто-то позвал. - Господин Пак, - донеслось снизу снова. - Да, да. Где ты? – поинтересовался юноша, пытаясь разглядеть, откуда идёт звук. - Я здесь, - ничуть не смущаясь, сообщила ему галка, взлетев рядом с ним на балку. – Госпожа Брумхильда хочет видеть вас. Немедленно. Говорит, это важно. - Веди, - Пак ловко спрыгнул вниз. Вся архитектура гнусного замка была направлена на то, чтобы он никогда здесь не взлетел. Поэтому эльф с завистью следил за порхающей над ним галкой. Птица вела его по тёмным тайным коридорам для слуг, чтобы по дороге им не встретился никто посторонний. После того, как шпион был обнаружен, бдительность была усилена стократно. Никто не хотел попасться. Особенно те, кто действительно что-то замышлял. Звуки кухни эльф узнал издалека. Шум и гам, стоящие там круглосуточно, сложно было спутать с чем-то другим. Но теперь звуки раздавались несколько приглушённо. Галка привела его к кладовой, а оттуда к небольшой каморке с простой чёрной дверью. На ней не было ни ручки, ни замка, но висел изящный латунный молоточек. Пак оглянулся на птицу, чтобы прибавить уверенности, он и так знал, что нужно делать, и несколько раз постучал. Дверь отворилась, пропуская эльфа и галку в комнату ведьмы Брумхильды. Там повсюду висели или лежали тёплые шерстяные ковры, стояли башни из коробок, горшков с растениями, книг, на внушительном кресле у заколдованного камина были раскиданы заплатанные одеяла из лоскутов с бахромой и вышитые подушки. Огрызки свечей, клубки пряжи, несколько медных и парочка чугунных котелков, множество склянок с корешками, порошками и разноцветными жидкостями, керосиновая лампа разместились на крошечном столе в углу. На потолке угрожающе качалась матово-стеклянная в кованой раме люстра, источающая бледно-зеленоватое свечение, а на одной из стен висели жуткие оленьи рога. - Вовремя ж вы, - грозная фигура Брумхильды возникла прямо перед Паком, шурша каскадом юбок и пуховых платков. Дверь за ними захлопнулась. Издав негромкий радостный писк, галка вспорхнула ведьме на плечо, а эльф замялся. Они с Брумхильдой не виделись с тех пор, как юношу отправили учиться к Сьерре в бар. С тех пор столько всего произошло, и только черноволосая ведьма с родинкой над большой губой осталась прежней. - Ну здравствуй, Пак. Много плутал, много летал, что приобрёл? – Брумхильда хитро прищурилась. - Здравствуй, Брумхильда. Боюсь, потерял больше, - эльф опустил глаза. И тут же почувствовал, как ведьма обняла его, пахнув травами, табаком и кухней. - Ничего, парень. Всё, что потеряно - найдётся, если стоящее, а – нет, приобретёшь новое. Жизнь - непомерна длинная штука, - ведьма похлопала его по плечу, разжимая мужественные объятья. – Время чертовски дорого, чтоб мне узнать, что да к чему у тебя на душе. Но дело есть. Эльф напрягся, когда Брумхильда тихонько поманила его за собой вглубь комнаты, к кровати. Большая, в окружении перин, подушек и шерстяных покрывал, служащих и пологом и одеялом, кровать походила на гнездо гигантской птицы. В центре, свернувшись коконом, лежала смутно знакомая девочка-подросток лет четырнадцати с бледной фарфоровой кожей, чуть заострёнными ушками и льняными волосами. Измученное лицо было изукрашено синяками, ссадинами и царапинами, фея тяжело дышала во сне, а на лбу выступили капельки пота. - Эту барышню мы нашли несколько часов назад. Она забралась в погреб для вин, находящийся в самом низу, почти под замком. Похоже, она из твоих. Всё шептала, что ей нужен Король Пак Авалон. Её чем-то отравили, я вывела яд, но её ещё лихорадит. Мне с трудом удалось доставить её сюда, учитывая, как за всеми следят, - эльф неверяще прикоснулся к щёчке феи, и та протяжно вздохнула. – Ты её знаешь? - Это Мотылёк. Она… из моего Королевства. Она немного подросла, ещё эти раны, но это она. Моя когда-то наречённая невеста… - Ух, ты, как всё непросто. - Боюсь, всё ещё сложнее, - Пак неуверенно посмотрел на ведьму, а потом мимолётно посмотрел на фею. В его голове было пусто, а на языке скопился целый ком слов, который мешал ему дышать. Конечно, он знал: Брумхильда, как и все в этом месте, имела свои скрытые мотивы делать что-либо. Но она, в отличие от всех прочих, реально помогала ему. Разве не это заслуживало доверия? - Ты случайно не знаешь, что такое Манускрипт 16:21? - с удивлением услышал себя Пак. Эльф думал о предупреждении Гласэ неоднократно, но не найдя ничего сам, решил поинтересоваться у Сьерры. Кто бы мог тогда подумать, что он просто не успеет это сделать, потому что Сьерра окажется Сабриной Гримм? Теперь нечего было и думать о том, чтобы узнать об этом у настоящей Ирс. К тому же, он едва об этом не забыл в той суматохе чувств и мыслей, которая его одолевала. Как так получилось, что с языка сорвался именно этот вопрос, было решительно не ясно. - Манускрипт 16:21? – Брумхильду вопрос удивил не меньше. – Это писание о чернокнижниках из Средней Англии. Они считали, что человек изначально сочетает в себе корень светлой и корень тёмной магии, и пытались отделить их друг от друга. Манускрипт – описание их экспериментов, по счастливой случайности незаконченных. А откуда ты знаешь о нём? Пак нахмурился. Ответ ускользал от него, как верёвка воздушного змея в ветреную погоду. Для того, чтобы разгадать намёк Гласэ, требовалось знать больше. Проблема в том, что эльф знал недостаточно. Даже если Тери и практиковал подобное, блондину было невдомёк, почему это важно. Детали пазла в его руках не складывались. - Один человек сказал, что это что-то важное, что я должен узнать. Но я не понимаю. Так что это, наверное, глупость. Я не знаю, почему я вообще сказал подобное, - Пак нервно провёл по волосам рукой. Он ощущал досаду и смущение. – Когда она проснётся? – спросил эльф, глядя на Мотылёк. - Не могу сказать точно. Но довольно скоро, - ведьма покачала головой. – По глупости такое не советуют посмотреть. Просто мы не всегда понимает, что именно нам хотят этим сказать, - Брумхильда достала из запазухи трубку и, засыпав туда табаку, прикурила от вспыхнувшего в ладони пламени. - Я мельком слышала о последних новостях... Вполне понимаю, почему ты теперь во всём сомневаешься. Пак ещё сильнее взъерошил копну светлых волос на макушке. - Я действительно перестал понимать, за что я сражаюсь. То есть раньше я тоже не понимал, но думал, что понимаю, а теперь и этого нет. Как я могу выйти на поле боя и убивать вечников и людей непонятно зачем и за что? Пусть я их знал, но для них-то я враг, а я и сам не понимаю уже, кто я, - эльф зло надул щёки, присаживаясь на пол у кровати. – Знаю только, что идиот. Моя семья… Королевство Эльфов и Фей захватила Алая Рука, - уже тише поделился с Брумхильдой Пак. - Как ты об этом узнал? – полюбопытствовала ведьма, пуская пыльно-серые кольца дыма в потолок. - Волшебное зеркало. Брумхильда неопределённо дёрнула плечами. - Что-то больно много их развелось. Что насчёт неё? – она показала подбородком на фею. – Как я поняла, она выбралась и нашла тебя не просто так. Но от Ферипорта до Нью-Йорка дорога долгая. Мало того, если Алая рука взяла под контроль остатки вечников Королевства и городит свои порядки уже среди людей, как ты думаешь, зачем именно она пришла сюда, в самый эпицентр бойни? - Мотылёк, возможно, моя единственная надежда узнать, что с моими родными. Пока только это меня волнует. - Несмотря на то, что всё «более чем сложно»? Пак болезненно нахмурился и сжал губы. Но отвечать ему не пришлось – фея зашевелилась на постели. - Мотылёк, - позвал её эльф, вставая на колени перед невысокой кроватью. Уже не девочка, но ещё далеко не его ровесница, Мотылёк подняла чуть опухшие веки. У неё были светло-серые глаза, которые Пак однажды сравнил с грязью, теперь они показались ему похожими на тающие весной льдинки. Её лицо обострилось, стали заметны скулы и востренький нос, тонкие губы с чуть выпяченной нижней губой, упрямый подбородок, фарфоровая, идеально гладкая кожа без веснушек и родинок – красивое лицо, но вместе с тем холодное и надменное. Прибавленный возраст делал её прекраснее, однако она всё ещё казалась эльфу скульптурнообразной. Можно вылепить идеальную статую, но, взглянув на неё, с человеком тебе её никогда не спутать. Такой была Мотылёк. Гордость убивала в ней всякую живость. - Пак! – надменная нижняя губа задрожала, слёзы бриллиантами покатились из глаз. Фея потянулась к нему, вдруг становясь живой, принося с собой воспоминания об оставленном доме. Эльф порывисто её обнял. Он сам весь дрожал. Слишком много эмоций, мыслей, чтобы поступать здраво. - Мотылёк, - Пак схватил её за плечи, - что с моей… что с Титанией и Горничном Зерном? Они в порядке? Как вас захватили? Что произошло? Фея пугливо взглянула на Брумхильду. Та спокойно попыхивала трубкой, поглаживая чёрную галку на плече. - Это друг. Не бойся. Я тебя не выдам, - эльф легко встряхнул её, когда слёзы у неё потекли сильнее. – Что с моей семьёй? - После того, как ты ушёл, в Королевстве всё было неплохо, - она хлюпнула носом. - Горничное Зерно занялся управлением. Титания отошла от управленческих дел, занялась флористикой, кажется. Первое время всё было нормально. В тюрьме не хуже, чем в замке, знали обо всём. А потом что-то пошло не так. Всё начало портиться. Кто-то из домов эльфов и фей припомнил обиды Оберона, кто-то приобрёл новые уже на принца. Стоило Горничному Зерну сделать послабление тем, обижались эти, и всё так далеко зашло, что проблемы возникли даже с нашими соседями-вечниками. Тогда меня вернули ко двору. Ты вряд ли знаешь, но я много лет занималась дипломатическими вопросами. Но даже мне тут почти ничего не удалось добиться. Одни требовали от нового короля амбиций Оберона, другие хотели обособленности лишь эльфов и фей от всех прочих, третьи возражали против нашей власти в целом. Конфликты расширялись, Титания отказывалась возвращаться к власти, Горчичное Зерно пытался решать вопросы по мере поступления и не справлялся. Мы даже понять не успели, когда именно к нам затесались эти люди. И люди, и вечники. С алой рукой на флаге. Они смогли найти подход ко всем бунтовщикам и объединили их, - Мотылёк сдавленно задышала, слёзы потекли у неё из глаз – всё это грозило истерикой, - я правда думала, что Оберон неоправданно лишил тебя власти, ведь он ненавидел твоё непослушание и упрямство. Ты был бы самым лучшим правителем, Королевство при тебе начало бы процветать, я знаю это. Поэтому я… я…сделала то… мне говорили, что так правильно…Я бы сама никогда… Я знаю, ты ненавидишь меня,… но я… я, - она начала заикаться, спотыкаясь и путаясь в словах, обрывая предложения и перемешивая остатки смыслов. - Мот, - Пак взял её лицо в свои руки, вспоминая, как звал её когда-то давным-давно в детстве. – Сейчас мне это не важно, слышишь. Ты - часть моего народа. Что случилось дальше? Фея попыталась успокоиться, глубоко вдыхая и выдыхая, но это не помогало. Брумхильда протянула ей стакан воды. И Мотылёк благодарно кивнула ей. Для Пака этот жест сказал больше, чем всё, что девушка могла бы сказать в своё оправдания. Холодность и надменность не исчезли совсем, но появилась благодарность, простота, живость. Лишения и тюрьма пошли ей на пользу, как ни странно. - Замок сдали без боя. Но Алая рука быстро начала насаждать власть Хозяина, многие воспротивились. Они попытались казнить Королеву Титанию, но подданные встали на её защиту. Бунт перерос в войну. И в самом Нью-Йорке тоже. Понимая, что мы проигрываем, кто-то отдал приказ о том, чтобы спалить Королевство дотла. Всё вспыхнуло мгновенно, и горело, горело, пылало! Мы не успели удержать Королеву. Она рыдала над тем, что осталось от её родины, и бросилась в огонь, - девушка шумно вздохнула, на мгновение прикрывая светлыми опалёнными ресницами серые глаза. Паку показалось, что весь мир вокруг сузился до одной едва пульсирующей красной точки. Этим маленьким тлеющим угольком было его сердце, кровящее от боли. Матери больше не было в живых. - Хаус был повсюду. Горчичное Зерно бежал на поверхность, а вместе с ними и остатки бунтовщиков, кого не успели убить. Я, как подлая изменница в прошлом, осталась прикрывать им тыл. Твои родные затерлись среди людей, в общем хаосе, их не должны найти. Я выбралась, потому что знала, что ты на самом деле всё ещё принадлежишь своему народу. Гриммы лишь использовали тебя. Ты не мог быть одним из них, - Мотылёк нежно погладила Пака по щеке. Эльф растерялся, не зная, что сделать и как ответить на её слова и её жест. Кто был большим врагом сейчас? Тот, кто считал ошибкой его отреченье от своих, пусть и свои не всегда были «любезны»? Или тот, кто в бою за свет и доброту для всех, показал ему, где место плохишей в мироздании при первой же возможности? Война всё опошлила, всё испортила, всё запутала. И враг тебе друг, и друг тебе недруг. - А как ты попала сюда, дитя? – вдруг подала голос Брумхильда. Пак едва не забыл о её существовании. - Алая рука прорубила волшебный туннель. Я не знаю, где он начинается и где кончается, потому что ни начала, ни конца мне увидеть не удалось, но он существует. От Нью-Йорка до самого Ферипорт-Лэддинг. И я понятие не имею как и когда. Я сбежала от приспешников Алой руки и обнаружила его. Многочисленные катаклизмы загнали и людей, и вечножителей в одной единственно безопасное место – метро. А там… бесконечные туннели. Обычные и волшебные. Тысячи, если не больше, - бледные губы Мотылёк двигались очень быстро, она не успевала сделать вдох, столь много ей необходимо было сказать, поэтому под конец фразы она задыхалась. – Пак… Пак! - Тише-тише, - эльф погладил её по волосам. Единственное хоть немного родное существо сейчас. Может, он никогда не знал её на самом деле, ведь из-за любви совершаются и не такие поступки? Ведь Пак сам натворил кучу дел, а всё из-за блондинки, которая смешала его с грязью. Не так уж они и различны с Мотылёк. Злая карма-бумеранг прилетела ему прямо по затылку. - Тебе нужно поспать ещё. Ты многое перенесла… - Не оставляй меня! – фея вцепилась в его руку. - Я не оставлю, Мот. Я защищу тебя, слышишь? Всё прошлое сейчас не важно. Только настоящее и будущее. Мотылёк кивнула и послушно легла на кровать, прижимая руки к груди. Брумхильда поманила Пака к выходу. Ему нельзя было отсутствовать слишком долго. Сейчас защитой и эльфу, и Мотылёк, и самой ведьме служило то, что они были вне подозрений. Нельзя было подрывать эту, пусть и хлипкую, но защиту. - Присмотри за ней, пожалуйста, - попросил Пак Брумхильду. – Я понятие не имею, зачем ты это делаешь, но я доверяю тебе. - Что ты будешь с ней делать? – поинтересовалась ведьма шёпотом. - Мы оба должны выжить любой ценой. Я об этом позабочусь, а больше знать никому не нужно. - Выжить для чего? Несколько минут назад ты даже не знал, за что сражаться будешь. - Теперь знаю, - эльф серьёзно посмотрел на неё. – За мой народ для начала. Потому что Алая рука уничтожает не только людей во благо вечножителей, но и самих вечножителей, не согласных с режимом. Я спасу своих вечников, потому что я их Король! Несмотря на отреченье, я всё ещё эльф Пак сын Оберона и Титании из дома Авалон. Из-за Алой руки погибла моя мать! - Ты веришь этой девочке? – ведьма с сомнением поджала губы. – Пак, пойми, она появилась из неоткуда по сути. Туннели из Нью-Йорка в Ферипорт, странный яд, подробности, которые никто кроме неё не подтвердит. Одумайся. К тому же, не только твой народ страдает и не только ты потерял близких. - Так и есть. И поэтому я хочу спасти тех из них, кто ещё жив. А Мотылёк я верю, - его упрямый подбородок выдался вперёд, обозначая злую линию челюсти. – Гриммы врали мне много лет, а она не соврала, даже когда совершила преступление. Они пытались вернуть меня, чтобы воспользоваться, а она рисковала жизнью ради того, чтобы я помог своим людям. Если поступки не говорят громче слов, то кто из них по-настоящему хочет мне добра? – он отдышался, и чуть тише добавил, - я не уверен, что поступаю правильно, веря только ей. Но я верю в то, что она говорит правильные вещи, напоминая мне, кто я такой. Потому что я этого уже не знаю. Пак вышел из комнаты Брумхильды в одиночестве и пошёл по пустынным коридорам, чувствуя, как кровь пульсирует в висках. Эльф шёл, шёл и шёл, не глядя, пока не упёрся в стену. Прислонившись к холодному камню лбом, он позволил себе заплакать. Этот тупик в коридоре был также и тупиком в его жизни. Тупиком мыслей, тупиком решений. Только у чувств не было тупика. Боль становилась только глубже. Его мать погибла. Титания всегда обожала своё Королевство. Когда-то леса и поля, по которым она кружила в своём величавом танце, а после уютное гнездо для её семьи. Теперь ничего не было, и она тоже перестала быть вместе с ним. Дом больше не горел, но самого дома больше не было. Его мать умерла. И эта боль была сильна настолько, что он закричал, подвывая, разнося жуткие вопли эхом по коридорам, как зверь, сидящий на цепи. Горе пришло и за ним. И Горе озлобило его. Пак сжал кулаки. Эта глупая война. Глупая. Сотрёт с Земли города, обескровит семьи, убьёт надежду, а чего ради? Если боль везде, то боли будто и нет. Но это не так. Эльф оторвался от стены, зло стирая слёзы. Исходное состояние происходящего вокруг него – тупик. Но он – анимаг. А анимаги одни из немногих умеют изменять своё агрегатное состояние, а значит, состояние окружающих предметов тоже. Впервые за долгое время Пак обратился. Но не в кролика, не в гориллу, а в динозавра. От злости и боли он ударил по стене. И ещё. И сильнее. Тупик пошёл трещинами. Кусок стены разрушился, а его камни со свистом улетели в пропасть. Пред глазами Пака показалась реальность. Тёмное, закоптившееся небо, под которым вместо шахматной дороги, уходящей вдаль, разверзся Ад. Земля была изломана, зияли алые дыры, где плескалась лава. Тысячи великанов, сотни гномов и троллей ковали оружия, драконы выжигали остатки живого, мощными когтями взрывая землю. Это было лицо войны. Алое и чёрное. И никакой жизни. Пак понял, что именно ему нужно сделать. Манускрипт 16:21. Тёмный корень отделить от светлого. Чтобы прекратилась война, боль, кровь и наступил мир, он должен убить Хозяина. - Больше никаких тупиков, - эльф превратился обратно в юношу. Наблюдавший за ним лимонно-жёлтый глаз согласно моргнул. *** Тери бесплотной тенью скользил по городу. Его изрядно порадовали новости из лагеря Противоборцев. Всё шло как нельзя лучше. Питер слабел, другие Пэны не имели нужной хватки или знали недостаточно, чтобы обо всём догадаться, а все прочие даже не понимали, что именно происходит. Теперь у него были развязаны руки. О, да. Сколько лет он провёл, прячась во тьме, сливаясь с ней, выжидая, будто призрак. Действия были его плотью, чувства – кровью, а терпение – разумом. Отбросить рассудок и поступать по собственному желанию, не таясь, не скрываясь. Скоро. Совсем скоро это будет для него не грёзами, а реальностью. Лагерь Противоборцев порадовал своими новостями, сообщение же из Алой руки сулило приобретение куда более приятное – материальное. Тени размывались и рябили под ветрами, и только его Тень была плотной, статичной, равномерно скользящей по поверхностям замка. Он был чуть плотнее воздуха, но не достаточно, чтобы не проходить сквозь крыши, стены, полы, любые предметы. Комната Брумхильды, защищённая множеством заклятий, не была для Тери помехой. Тень проходит везде. Тень – не магия, а часть природы. И в этом прелесть. Ведьма ворожила заклинание, пока её помощник – чёрная галка не сводила с Мотылёк глянцевых глаз-бусинок. А фея неглубоко дремала на большой постели. Сон к ней не шёл. Оно и понятно. Под таким надзором и благодаря множеству настоек и лекарств, выводящих яд, заснуть у неё не было и шанса. Но гордячка пыталась. Не упрямство – упорство, Тери нравилось в ней это качество. Тени сплелись на кровати у её груди (она лежала к ведьме спиной). Его и её. Тери мгновенно проник в её беспокойный сон, и мягко позвал фею. «Проснись!», - требовательно, но аккуратно проговорил он в её мыслях: Мотылёк нельзя было дёргаться. Фея открыла глаза. Юноша почувствовал её недовольство тем, что он посмел прикоснуться к её мыслям своими и даже отдавал ей приказы. Мотылёк злила ведьма, её колючие одеяла и горькие настойки, её отвратительная птица и удушающий запах табака. Пак ошибся. Тюремное заключение лишь усугубило болезненную гордость и надменность, лишь увеличило мстительность и желание власти и роскоши. Тени вновь задвигались и на колючем одеяле появились его очертания. Секунда – из тёмного пятна появилась его голова. Мотылёк удивлённо заморгала. Они провели вместе не так много времени, чтобы она привыкла к подобному. Для него нет секретов, нет места, куда бы он не проник. Ведь тени есть везде. - Достала? – поинтересовался он одними губами. Фея моргнула. Её бледная ладошка проворно нырнула под колючее покрывало и вернулась на поверхность уже не пустой. Меж её пальцев блестело серебряный перстень-печатка. Пак нашёл его случайно, когда столкнулся в городе с Питером и Сабриной. Тери подозревал, что в схватке перстень Питера выпал, а эльф забрал его, даже не подозревая, чем именно завладел. По счастью Тери знал цену этому артефакту. И теперь пришло время забрать его себе. Из тени появились его шея и плечи, а за ними протянутая в требовательном жесте рука. - Фто это? – не вполне внятно поинтересовалась Мотылёк беззвучно, не разжимая кулачок. «Это спасёт тебе и Паку жизнь. Отдай», - он старался быть вежливым, но нетерпение медленно прокрадывалось в интонации его голоса. Фея покрутила перстень в пальцах и положила его на ладонь к Тери. «Умница», - тени вновь скрыли его, оставляя на поверхности только голову. Мотылёк мысленно презрительно фыркнула. Ей очень хотелось похвастаться тем, какое впечатление она произвела на Пака, но из-за присутствия ведьмы приходилось молчать. Однако фея мыслила крайне громко и конкретно, это было лучше всякого рассказа. Мотылёк недвусмысленно выражала восторги по поводу того, что Пак позабыл о прошлом и устремлён лишь в будущее. Все пережитые ею ужасы в Королевстве остались позади, впереди её ждала всё ещё непокорённая вершина – сердце Пака. И как любая амбициозная особа, она питала вполне определённые надежды в этом отношении. Тери это позабавило. «Второстепенным персонажам редко достаётся любовь главного героя. Зато они больше прочих могут надеяться на беспрепятственный счастливый конец. Или смерть». Мотылёк едва слышно фыркнула. Уж себя-то она считала за главного персонажа, это Тери понимал отлично. Но сказочная и реальная действительность обычно сильно отличалась от питаемых надежд. Он это по себе знал отлично. «Надеюсь, я получу приглашение на свадьбу», - сказал он, чтобы успокоить поток её возмущённых мыслей. Фея искала доводы к тому, что её цель, несомненно, будет достигнута. Тери счёл нужным согласиться. Скорее во благо своих целей, чем из жалости к ней. «Удачи тебе, маленькая фея», - он вновь выплыл из теней и легко поцеловал её в лоб. Волосы Мотылёк пахли фрезиями. Тери улыбнулся, и, не дослушав оскорблённые мысленные вопли, растворился в тенях и исчез. До заката ему предстояло столько всего успеть… *** Тем временем в горных пещерах было неспокойно. Оливер и Сью-Лилей чувствовали гнёт этого места, и никак не могли отделаться от ощущения того, что смерть ходит где-то совсем близко. Магические порталы переставали быть безопасными путями в иные миры, становясь бесконтрольными и разрушительными носителями древней магии. Пэны понимали: даже если они выиграют войну, битву за этот город они уже проиграли заранее. Через некоторое время порталы взорвутся, выпуская в этот мир неконтролируемый поток волшебной энергии. Барьер сдержит её, но Ферипорт-Лэддинг попросту перестанет существовать. И уже не важно будет, кто за что боролся. Оливер и Сью продолжали нести свой пост. Часовая стрелка отсчитывала отведённое им время, и его катастрофически недоставало. Никаких признаков ребят, даже знаков. Пэны начинали нервничать. И не только поэтому. Им впервые за много лет было так страшно. Они побывали во всех уголках мира, но такого страху, как здесь, натерпелись впервые. Оливер дёргался при каждом шорохе и под нос считал свои вдохи и выдохи, а Сью тихонько шептала молитвы духам-хранителям. Место было ужасное. Время – кошмарное. А его недостаток – и того хуже. Несущим вахту просто хотелось убраться отсюда как можно скорее и дальше. Когда Оливер уже доходил до четырёхзначного числа в своих подсчётах, из волшебного потока выбросило Дафну и Гека. Оба выглядели очень уставшими, кожа их посерела от многочасового нахождения глубоко под землёй, однако глаза у обоих мерцали радостью. - Всё путём? – полюбопытствовал Оливер. Гек похлопал его по плечу в знак согласия, и, кинув куртку на землю, сел. - От Сабрины и Мэри нет вестей? – спросила Дафну у Сью. Девушка казалась ей очень суровой, но честной. - Нет, - сдвинув смоляные брови, проговорила черноволосая. – Но поскорее бы они уже появились. Ещё двадцать минут прошли для ребят в молчаливом ожидании. Становилось не просто холодно, в пещерах наступали настоящие заморозки. Сгущались тени, делая темноту практически осязаемой на ощупь. Раскатистое эхо бродило по коридорам под руку с завывающими в горах ветрами. Где-то далеко в очередной раз зазвенели цепи. Этот звук распалял больное воображение, заставляя сознание рисовать одну за другой самые жуткие картины. Все очень хотели убраться отсюда поскорее. Один из магических потоков завибрировал, вместе с ним задрожала вся гора. С потолка посыпались камни, а где-то невдалеке прокатился крупный валун, врезавшись в одну из стен пещерного коридора и закрыв уже изведанный путь назад. Ребят обречённо переглянулись. Молчаливое согласие было громче любых слов. Нужно было убираться. Быстро. Поток затрещал, и вдруг вышвырнул одну за другой две блондинки. Мэри упала на Оливера, а Сабрина снесла Гека с Дафной. Обе девушки выглядели крайне измождёнными. - Решать настолько серьёзные дела за такой маленький промежуток времени нереально, - вымученно сообщила Сабрина, опираясь на сестру и её друга в попытке подняться на ноги. - Но мы это сделали, - заявила Мэри, стирая грязь с ладошек. Блондинки весело друг другу улыбнулись. Остальные синхронно выдохнули. Полдела сделано. - Сью и Оливер вас уже ждут. Они начали собирать войска. Время там идёт быстрее, чем в нашем мире, так что у вас есть шанс прибыть на свадьбу вместе с военным кортежом, - даже в такие тёмные времена Гек не терял чувства юмора. – А мы постараемся проторить вам новую дорожку. Ребят не пришлось просить дважды, Оливер и Сью исчезли в волшебном потоке, а остальные, оценив масштабы завала, двинулись в другую сторону. Мэри достала компас, Сабрина вызвалась нести фонарь – они шли впереди, замыкали процессию Гек с мечом и Даф с волшебной палочкой. Сью и Оливер оставили прибывшим свои тёплые куртки, однако их тепла было недостаточно, чтобы согреться. Даф старалась наколдовать огненный шар, но в пещерах со своей своенравной магией это было опасно, и затею пришлось оставить. Компания мёрзла, тряслась от страха и пронизывающего холодно вихря, но упрямо двигалась вперёд, петляя по лабиринтам пещер. Новый порыв ветра эхом отразился от стен и запутался в звонко звенящих цепях. Совсем близко. Что-то закачалось. Что-то тяжелое. И звон цепей не умолкал. То ли от страха, то ли от мороза ноги немели. Чтобы не замёрзнуть насмерть, можно было только двигаться дальше, от страха же лекарство не существовало. Но все наши страхи беспочвенны, иногда это предчувствие чего-то ужасного, которое мы принимаем за игру воображения. И очень зря. В конце туннеля показалась светлая арка. Либо выход, либо новый портал. Бледно-синий свет походил и на то, и на другое в равной степени. Мэри лишь пожимала плечами, глядя на мерцающую стрелку компаса. Сабрина шла впереди всех, высоко держа фонарь. Она первая вышла из тёмного коридора и увидела его. Над огромной пропастью висел обледеневший кокон. Цепи обвивали всё его тело, врастая в лёд. И только почерневшая плоть рук в цепях явно говорила о том, что это был человек. Человек, который погиб здесь много месяцев назад. Когда ветер повернул кокон к ним лицом, никто не смог сдержать ужасающего крика. Это был Спикер. *** Тери знал, что Спикера обнаружат. Питер и теперь искал его, хотя никогда не преуспевал в этом. Спикер не раз пропадал из дома, много месяцев проводил в местах, о которых ровным счётом ничего не помнил, а потом к нему опять возвращался рассудок, и тогда Пэны его находили. Тери это было известно. Как и то, что этот и без того ущербный парень полез не в своё дело. Он просто избавил Спикера от страданий такого болезненного существования. Мало, кто выжил после того, как его укусил демон. Это вам не оборотень, не вампир - они воздействуют на тело, демон же идёт глубже, вырывая душу. А жить без души – значит не жить вовсе. Нет чувств, нет эмоций, нет восприятия света, звука, осязания, есть только пустота. Питер спас то, что осталось от Спикера, но самого брата потерял. Тери мог бы даже сказать, что посочувствовал этому парню, если бы он мог сочувствовать, разумеется. В сплетение теней он был невидим и двигался на звук. Крик Сабрины Гримм Тери распознал мгновенно. Страх и ужас исказили её красивое личико, но что важнее, она потеряла бдительность, и его тень прыгнула ей на грудь. Чёрная, едва осязаемая рука схватила магический перстень и дёрнула на себя. Замочек треснул, цепочка распалась, выпуская сапфировый перстень на волю. И сразу же в его руки. Тери ликовал. Два из трёх. Два парных магических перстня - один мужской и один женский. Соединив их можно было получить ключ, отпирающий заколдованный дневник Питера. Но Тери были не важны записанные там заклинания или множество других историй, которые Пэн собирал столетиями, куда больше его интересовала одна единственная история, связавшая его и Питера намертво. Для того, что задумал Тери, требовался дневник и немного терпения. Он был настолько близок к тому, чего желал бесконечно долго, что едва верил своему счастью. Сквозь вой злого ветра слышался призрачный довольный хохот. Так близко! Так близко. *** Лагерь Противоборцев ещё никогда не был так прекрасен, как в тот день. Увитые цветами крыши шатров, палаток и навесов, прибранные аккуратные дорожки, расцветшие вмиг деревья. Пели заколдованные птицы, играли волшебные инструменты, всюду пахло дивно приготовленной едой и фруктами. Вечножители благоговели перед красивыми Феями, с видимым любопытством знакомились с войнами из Эльдорадо, Атлантиды, Царства Ночи и из Подземного Королевства, те отвечали им не меньшей взаимностью. Багряные лучи заката окрашивали открытую поляну в нежно-розовый цвет кроткой радости перед большой печалью. Мирный гомон и разговоры сразу же утихли, когда тонко и протяжно зазвенел колокольчик. Все двинулись к небольшой аллее под раскидистым величавым дубом. Дорожка до дерева была прямой и ровной, а под кроной высилась витая в белоснежных цветах арка. Гости встали с одной и другой стороны от дорожки, представляя с собой целый цветник из ярких одеяний. Принарядились все, вплоть до последнего ворчуна. Только Пэны явились в непроницаемо чёрном. Всего за час до свадьбы они похоронили своего брата чуть поодаль в лесу. Даже в этот прекрасный день нашлось место трауру. Оружие было отложено, попрятано по углам и накрыто. Ничего не должно было напоминать о войне. Ведь счастье запоздало, но всё-таки нашло тех, к кому спешило. Первым под дубом возник Джеппето, когда-то действительно служивший в небольшом приходе. За ним под аркой появились свидетели жениха и невесты – Робин Гуд и Рапунцель. Разбойник заметно постарел, а от знаменитых длинных волос Рапунцель, которые она однажды решила отрастить вновь, остался только торчащий «пикси», но оба свидетеля выглядели торжественно. Когда на дорожке появился жених, Дафна не сдержалась и от восторга закусила ладонь. Сабрина обняла сестру за плечи. Шарманьяк в белоснежном фраке чем-то походил на себя прежнего – мэра Ферипорта, но что-то неуловимое в его лице изменилось. Он всё ещё был Прекрасным Принцем, однако теперь его красоту дополняло кое-что заметно большое. Счастье. Оно скрывалось в небольших складочках у глаз, когда он в волнении улыбался и сжимал потные ладони, пряталось в мягких отросших кудрях и выбритом уставшем, но будто светящимся изнутри лице. И когда Принц наконец узрел свою Принцессу, счастье в его глазах уже не было нереальным. Банни осторожно вела Белоснежку под руку, украдкой стирая непрошенные слёзы. А невеста уверенно шла вперёд по дорожке, смотря на своего Принца сквозь узорчатый полупрозрачный саван фаты и поддерживая мать. Простое белое платье без пышных юбок, шлейфов и жемчужных воротников изящно струилось по фигуре Белоснежки, подчёркивая её собственную красоту так же эффектно, как правильная огранка дополняет драгоценный камень. Но не в красоте самой Принцессы и не её платья крылась главная тайна того, насколько она была прекрасна. Белоснежка вся лучилась счастьем, сияя словно первый снег под лучами зимнего солнца. И когда она достигла своего Принца, а их руки наконец сплелись, то гости едва не ослепли от блеска настоящей любви королевской четы. Свет был повсюду. Чистый, белый, тёплый. Почти солнечный. Как когда-то, когда над Феррипортом ещё было солнце. Клятвы звучали громко и торжественно, согревая всех присутствующих своей искренностью, своей уверенностью в счастье и в том, что оно будет возможным, несмотря ни на что. Под таким светом в сердце каждого гостя прорастала надежда на то, что мир, где есть такая сила любви, просто не может исчезнуть, а если и так, то за него, непременно, хотелось бороться. - Я клянусь, - сказал Шарманьяк. - Я клянусь, - произнесла Белоснежка. Кольца скользнули на пальцы, а принц и принцесса скрепили клятвы поцелуями. И в тот миг не было никого счастливей. *** Закат давно прошёл, уступая место привычной в этих краях тьме и сумраку. Наступил вечер. Официальная церемония закончилась, и наступил долгожданный праздник. С танцами и накрытыми под навесами столами, благоухающими самыми разными яствами. - Libeling, - бабушка Рельда мягко позвала внучек. Её кресло стояло рядом с одним из накрытых столов, а фигура Тобиаса Клейна высилась за спиной. Сабрина и Дафна, запыхавшиеся от танцев, со светящимися впервые за долгое время глазами, подбежали к бабушке. - Дорогие мои. Внученьки, - старушка сжала подлокотники кресла. – Полагаю, я должна была раньше сказать вам о своём намерении, но события шли одно за другим, и времени почти не осталось. - Что такое, бабушка? – Сабрина присела на траву, подобрав платье с подолом под себя. Дафна сделала тоже самое. - На поле боя от меня уже никакого проку. Я никогда не была войном, но я могла приносить пользу. И сейчас я хочу принести её всем нам. Я отправляюсь домой, - бабушка посмотрела на внучек и улыбнулась, взяв их за руки. – Я не бегу с тонущего корабля, не бойтесь. Чтобы ни случилось, я никогда не брошу вас, верьте мне. Однако я должна покинуть лагерь. В нашем Хранилище много магических вещей, оружия и столь много того, чему мы сами затрудняемся дать определение: опасно оно или нет. Но среди прочего там есть то, что я хранила на самый чёрный день. И, похоже, такой день настал, - она понизила голос. – Я буду защищать ваших родителей, и не позволю Алой Руке победить. Мы, наша семья и этот город с его жителями – наши самые главные сокровища. Мы сбережём их, будьте уверены. Сабрина и Дафна никогда не видели бабушку настолько суровой и торжественной. Однако они были готовы расплакаться в любой момент. Было столько пройдено, столько прожито вместе, а теперь они снова останутся только вдвоём. Девочки потянулись к бабушке и обняли её со всей силы. Расставание было неизбежно. Они отлично понимали это разумом, но не сердцем. Ещё недавно, когда они встретились с ужасами смерти Спикера, сёстры решили во что бы то ни стало сделать так, чтобы бабушка Рельда оказалась далеко от поля боя. Но то, что бабушка уже давно приняла решение сама, было для них неожиданностью. - Бабушка, - Сабрина всхлипнула, - мы так хотим защитить тебя, бабушка. Но почему мы просто не можем быть счастливы всей нашей семьёй? – она вдруг заплакала. От боли, от осознания того, сколь много она не успела обсудить с ней, сколь многому не научилась у неё, сколь многим она ей обязана и сколь долго её благодарность была не известна этой замечательной женщине. Бабушка Рельда стала её семьёй. И теперь Сабрину вновь лишали её. - Ну-ну, Libeling. Мы не расстаёмся навсегда. - Ты врёшь, бабушка. Ну, зачем же ты врёшь, бабушка? – Дафна заплакала тоже. Когда родители исчезли, Сабрина стала для неё всем. Она никогда не чувствовала себя одинокой. Но бабушка Рельда также стала её семьёй. Она открыла для неё новый мир, в котором Дафна впервые была нужной, была способной и сильной и могла помочь тем, кто в том нуждался. Теперь бабушка увозила этот мир с собой, и исчезала вместе с ним. - Я вернусь, - бабушка Рельда внимательно и серьёзно посмотрела на внучек. – Я обязательно вернусь, верьте мне и этому городу. Они стояли так всего миг, а затем Тобиас Клейн, вновь похожий на себя прежнего – мрачного и сурового мистера Каниса, оторвал сестёр от бабушки и взялся за ручки её коляски. Старушка смотрела на внучек, и слёзы лились из её глаз и сморщенному постаревшему лицу. Тобиас Клейн почтительно кивнул им. Когда мужчина развернул коляску в другую сторону и повёз вверх по дорожке, сёстры навзрыд зарыдали и едва не побежали вслед за бабушкой, но вдруг их остановили сильные и в то же время нежные руки Белоснежки и Шарманьяка. - Верьте в неё, ведь ваша бабушка очень мудрая женщина, - сказала Белоснежка, сжимая плечо Дафны. - Мы должны победить! Должны! – воскликнула Сабрина, удерживаемая Шарманьяком. - Никто не знает, что будет завтра. Но если Рельда считает, что может сделать для победы всё, она сделает, не сомневайтесь в ней, - принц впервые назвал женщину по имени. – И в себе. Гриммы – великая семья. Девочки всхлипнули и обнялись. Они снова есть друг у друга. Но теперь этого было недостаточно для счастья. *** Гек и Бел редко сходились во мнениях, уж больно разными людьми они были сами по себе. Дылда и крошка. Брюнет и блондинка. Жизненный исследователь и Фея-Верховница. Однако сейчас они оказались согласными, но были этому совсем не рады. -…Ты правда думаешь, это его рук дело? – устало переспросила Бел в очередной раз. Свадьба была в самом разгаре её празднования, но настроения отмечать что-либо даже из уважения отсутствовало. - Лицо Спикера было искаженно ужасом, а напугать его было делом непростым, не находишь? И Даф сказала о следах чёрной магии в том месте. - Даф сказала, - фея тихо фыркнула. – Хотя надо признать, есть в её словах правда, - она вздохнула. – Мы столько лет думали, что он в заточении… и вот, - блондинка обняла себя руками, - Шэдоу воплощает всё самое чёрное в Питере, но я не верю, что Питер хотел причинить такую боль кому-то из нас, его семьи. Что-то изменилось. - Ты думаешь, Тень стала самостоятельной и теперь имеет свои собственные желания? Если это так, нам всем пора бояться себя самих, - заметил Гек. - Нам всегда стоит опасаться своих желаний, - безрадостно поделилась Бел. – Питер всегда был экспериментатором, энтузиастом, и поэтому именно ему пришла идея об отделении тени от самого себя. Кто ж знал, что он не первый, кто это придумал? И у него в отличие от них всё получилось, - она повернулась к Геку. – Мы не знаем и части о том, что такое эта Тень. Я должна поговорить с Питером. Если есть хоть намёк на то, что Шэдоу приложил к этому руку, то мы должны быть очень осторожны. Его затаённые обиды могут вернуться нам сторицей. Гек поймал фею за руку, не дав уйти. Питер стоял от них неподалёку, но его пустой тёмный взгляд бесцельно блуждающий по людям говорил о том, что он был как никогда далёк от людей. Его лицо осунулось, под глазами залегли чёрные круги, и он постоянно морщился, как от приходящей боли, - Питер уже мало походил на себя привычного. Горе медленно убивало его волю. - Он не способен мыслить ясно. Не сейчас. А ещё… я знаю, почему он находится здесь, а он знает? - Знает, - подтвердила фея. – И никуда не уйдёт, пока не станет совсем худо. Гек поморщился, отпуская Бел. Глава семьи, его названный брат угасал на глазах, Гек терял семью, которую приобрёл с таким трудом, и бессилие душило его. Ему было страшно. Брюнет поискал глазами Даф. И нашёл её вместе со старшей сестрой стоящими поодаль от общей толпы. Что-то в их объятиях показалось Геку до боли знакомым. Сёстры тоже были в отчаянье. Рельда Гримм покинула их семью во благо победы. Юноша устало потёр переносицу и в момент оказался рядом с Гримами, разделив их горести большими горячими объятиями. А Бел встала рядом с Питером. От него человеческого мало что осталось. Чернота захватила его странный костюм из плаща с высоким горлом, запахнутого и застёгнутого на все пуговицы, его волосы, глаза и даже ногти. Даже в его взгляде была темнота. Фея поняла, что ничего ему не скажет. Питер столько лет заботился о них, оберегал… теперь их очередь. Бел легко погладила брата по плечу и прислонилась к нему лбом. - Питер, - позвала она его, и тот очень медленно повернул голову на зов. Кажется, каждое движение приносило ему боль. – Рельда Гримм отбывает. Ты не хотел бы… с ней? Пэн моргнул, задумавшись на секунду, и покачал головой. Нет, он не уйдёт. - Тогда, может, ты отдашь ей дневник? Так будет безопаснее для всех, поверь…- она неловко помялась. – Он и так причинил уже бед. - Я бы хотел его уничтожить, - внезапно прохрипел Питер, - но не могу. Столько раз пытался, и не смог, - он расстегнул несколько пуговиц на пальто и достал оттуда кожаный прямоугольник. – Пусть будет так. Фея кивнула, и, поцеловав его в сухую холодную щёку, исчезла в поисках Рельды Гримм. А Питер так и остался стоять там, смотря на широкую спину Гека, обнимающего сестёр Гримм.