Начало...конца?

Этот день для Лапочки не задался с самого начала. Во-первых, проснулась она, когда солнце висело уже высоко в небе, ярко освещая своими лучами весь Лагерь дикой стаи. Собака моментально вскочила на лапы, вокруг неё никого не было: все ушли по делам. Стало быть, Бета лениво валялась на своей подстилке до полудня. «Почему меня никто не растолкал?» — подумала борзая. Лапочка потянулась, разминая тугие мышцы, и полной грудью вдохнула воздух. Обычно он был полон пряных ароматов дичи, трав, и других собак… Но сейчас в Лагере царило жуткое оцепенение. Воздух словно сгущался; ветки дерева, склонившегося над подстилкой Беты то качались, зловеще поскрипывая, то замирали. Лапочка нервно сглотнула, её тонкие жилистые лапы мелко-мелко задрожали, по шкуре борзой прошла дрожь… Ох, не к добру все это. Ох… Скулёж Кусаки пронзил угнетающую тишину этого дня. Лапочка повернулась к рыже-белой собачонке: та едва оправился от шока после тяжелой травмы. Стоило Бете на миг представить, какие муки боли испытывает Кусака, как её передёрнуло… — Лапочка, милая, — в бреду собака ворочалась по подстилке, словно устраиваясь поудобнее, но борзая понимала, что Кусака не могла найти себе место из-за боли в боку, — принеси мне…воды. Бета наклонила узкую морду к Кусаке, та опалила её горячим дыханием. Собака дотронулась до носа охотницы, он был сухой, как песок под лучами июльского солнца. Небесные псы… Она так беспомощна… Какая-то частичка души Беты так назойливо тявкала «что же ты стоишь, прикончи свою соперницу, и Счастливчик весь твой», но борзая решительно отогнала эту черную мысль. Какая уж теперь разница. Счастливчик меня не простит, и правильно сделает. А Кусака, как-никак, мой сородич, моя подруга, член Стаи… — Конечно, — просто ответила Бета, — а ты не знаешь, где остальные? Ответом Лапочке явилось затяжное молчание; наконец Кусака прохрипела что-то вроде «ранним утром почти все уже ушли»…«со мной оставалась Луна и щенки, да и они куда-то пропали…» Борзая в задумчивости поскребла коготками почву, прочертив несколько неглубоких бороздок. Странно всё это. Стая ушла, не поставив в известность Бету, что недопустимо, в конце-концов, после Альфы Лапочка самая главная. Возможно, случилось нечто ужасное, что поставило под угрозу жизнь всей Дикой Стаи, но, с чего они не предупредили её…? — Ты разве не слышала ночью…толчки? — тявкнула Кусака, подобрав лапы к животу, — мы проснулись, однако Альфа покинул Лагерь раньше всех, — было видно, что рыжей собачонке трудно произносить слова, — но затем он…он вернулся и позвал всех в лес… Со мной остались Луна и щенки, но теперь и они ушли… И всё же у Лапочки вопросов стало ещё больше, а сбивчивый ответ Кусаки не прояснил ровным счётом ничего. Наоборот, ситуация стала гораздо запутанней. Почему Альфа не удосужился оставить в Лагере пару-тройку крепких псов, чтобы они стерегли беспомощную Кусаку? И что-то Стая слишком долго находится в лесу… — А ты лежи, лежи, — шикнула борзая на рыжую собаку, которая отчаянно пыталась встать на лапы, — тебе нельзя бередить рану. Я принесу тебе водички. Бета ласково дотронулась до шершавой головы Кусаки, та с благодарностью лизнула её. Злоба Лапочки куда-то улетучилась… Бета пошарила пошарила в корнях дерева и нашла кусочек коры, по форме напоминающий небольшую чашечку. Идеально, осталось дойти до ручья, наполнить прохладной водой и… — Ты там осторожней, — скульнула Кусака, — ты же ждешь щенков. «Уж без тебя знаю, дорогуша» — мысленно съехидничала борзая, покосившись на свой большой живот. Щенки должны были родиться уже скоро, Бета ощущала это по яростному шевелению у себя внутри. Тем более её раздражало, когда лишний раз напоминали о неуклюжем брюхе… Да, Лапочка терпеть не могла беременность, но ещё не рожденных щенков она любила больше своей жизни. «Эй, полегче там, волчатки!» — урезонивала борзая мысленно расшалившихся отпрысков. — Себя побереги лучше, — парировала Бета, отвечая Кусаке. Собака взяла в зубы кору и скрылась за кустарником. По дороге к ближайшему ручью Бета омрачила себя невеселыми думами. Она знала, что, не заживи рана у Кусаки, она станет изгоем. Калекой. Абсолютно бесполезной на охоте или в бою. И что ей останется? Влачить жалкое существование Омеги. Мы ничто в жестоких лапах Небесных псов. Буквально два дня назад Кусака была жизнерадостная, энергичная, веселая… А теперь… Нелепая случайность, и вся жизнь под откос… В раздумьях Бета не заметила, как навстречу ей шла Луна со щенками, и собаки едва не столкнулись. — Прости, — гавкнула борзая, и продолжила путь. — Ш-шавка, — ядовито бросила вслед Бете черно-белая собака. Лапочка слышала, что ей сказала Луна, и она едва не подскочила от удивления. Грубость от пастушьей собаки была неожиданностью, и Бета решительно не поняла, чем она заслужила такой вот «комплимент». Что с ней? Луна всегда отличалась вежливостью и приветливостью… Борзая остановилась у ручья, и ахнула: ствол дерева упал аккурат поперёк его журчащего русла. Дерево было не то чтобы вырвано с корнем, а, скорее, сломано посередине. Ну и ну. Неужели ночью произошло… Землетрясение? Лапочка по слогам выговорила это сложное слово. И сейчас оно как никогда прежде пугало. Всё-таки Гроза приближается, или это ещё один знак Небесных псов? Только через некоторое время собака вспомнила, что хотела набрать воды для Кусаки. Она осторожно залезла на ствол (благо, дерево было небольшим), но ветки так и норовили оцарапать тонкую шкуру Лапочки. Собака уперлась лапами в ствол, когтями зацепившись за борозды в коре, и, вытягивая тело и шею, зачерпнула воды в «чашечку». «Теперь надо ничего не разлить», — подумала Бета, пятясь по стволу дерева. К счастью, все прошло гладко, и теперь Лапочка уже приближалась к лагерю… Было далеко за полдень, но небо заволокли тяжелые, неповоротливые, клокастые тучи; наливаясь свинцом, они грозились выпасть на землю крупными каплями дождя. Однако дождь все не собирался, а лишь страшные тучи клубились на горизонте, словно дикие волки собирались в стаи…

***

Уже вечером Альфа позвал к себе скучающую Лапочку, которая, едва исполнив все поручения вожака и отправив патрули, улеглась под деревом, надеясь забыться глубоким сном… — Стая тебе рассказала все? — осведомился полуволк, в его льдистых глазах появился непонятный блеск, который Лапочка не в силах была разгадать. Однако Бета стойко подняла на него голову, не отворачиваясь от взгляда Альфы и спокойно ответила: — Мне рассказали про землетрясение. Сказали, что все пошли смотреть на его…его последствия, — мыслительным усилием Лапочка подобрала нужное слово. — Тебе сказали не всё. — отрезал полуволк, не особо прислушавшись к Бете, — пошли. — утробно рыкнул Альфа, хвостом поманив к себе Лапочку. Бета на миг поколебалась, её лапы будто приросли к земле, отказываясь слушать свою хозяйку. Альфа обернулся, и его взор пронзил борзую. — Ты должна это видеть. — твердо произнёс пёс, и Бете ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. Они шли узкой тропой, по обеим сторонам от них высились непроходимые кусты, шумели листвой деревья, но не слышно было стрёкота сверчков или щебетанья птиц. Всё будто вымерло. Зловещими лапами с гигантскими когтями казались колючие плети кустарников, под деревьями прятались страшные тени… Лапочке стало страшно, но Страх исходил повсюду, и она не знала, с какой стороны ждать опасности… Так они прошли довольно долго по узкому древесному коридору, идя вперёд и прямо, но в какой-то момент свернули, выйдя на прогалину… Это было жуткое зрелище. Деревья были выкорчёваны с корнем, словно непоседливые Собаки-Молнии хорошенько здесь порезвились. Тут не росла ни трава, ни тем более кустарник, только голая бурая жирная почва, хлюпающая под лапами, да камни… Ой! Бета оступилась, и угодила лапой в маслянистую лужу. По характерному запаху она узнала, что это отрава, которой Прямоходы пичкают свои Клетки-гремелки… А вот и она валяется рядом. Покорёженная, изуродованная до неузнаваемости Клетка-гремелка высилась перед кучей хлама и всяческого мусора. Черная отрава жирными пятнами оседала на этом мусоре… — Это не самое страшное. Иди сюда, — Альфа подозвал Бету к себе негромким рычанием. Лапочка прыгнула к псу, и едва не упала, под лапами предательски крошилась земля, и собака испуганно отпрянула. Это была гигантская трещина, в пять мощных собачьих прыжков, и она зияла, подобно бездонной пасти… — Наш мир рассыпается на кусочки, — печально изрёк Альфа, — а мы…мы вряд ли что-нибудь сможем сделать… Полуволк скорбно повесил голову, и Лапочке стало его жалко. Она вспоминала историю Альфы, то есть, Оскала, с начала и до конца, и каждый раз эпизоды из его жизни вспыхивали яркой картинкой… Он же не виноват, что своим рождением нарушил Закон волчьей стаи… — Я уверена, мы справимся, мы сможем что-нибудь сделать… — как можно бодрее тявкнула борзая. — Конечно можем, мы можем накормить голодную Собаку-Землю, — рыкнул Альфа и столкнул Лапочку в пропасть… Чудесный день для Беты, не правда ли?