Кукла Люцифера

      Эван обнаружил на своем столе очередное послание от Хозяина. Лист опять был смят. Юноша вздохнул и принялся его расправлять. Он сохранял все письма Хозяина. Его расстраивало, что Он больше не подписывается.       «Мархосиас»       «Да, с первого раза не запомнить, » — подумал Ангел. Он отчего-то не любил, когда у кукол были длинные имена, возможно, из-за того, что их трудно запомнить.       «Сегодня свободу получила еще одна кукла. Столас. Геммолог из Перу. Я раньше никогда и не слышал о такой профессии. Он изменил своей жене. Да… Я придерживаюсь мнения, что своим возлюбленным или супругам стоит хранить верность. Я бы никогда не изменил Ему. Но Столас, которого на самом деле зовут Луис, сможет все исправить. По крайней мере такими словами Белиал утешает всех кукол.       Я получил очередной измятый лист с именем моей новой цели — Мархосиас. Мне почему-то кажется, что это девушка. Завтра узнаю. Всегда интересно знакомиться с новой куклой. Буду надеяться, что ее настоящее имя не настолько длинное, как полученное в Доме. Пока мне везло, и имена кукол были короткими.       Гораздо больше меня волнует Хозяин. Мне необходимо получить Красную или Синюю карточку.»       Ангел желал, чтобы быстрее наступило утро. Потому что сон не приносил желанного отдыха, только отбирал часть сил. По правилам ночью каждая кукла теряет свои силы, но юноша был особенным — ему снились сны. Сны, из которых он очень многое узнал о Люцифере. Тот показал ему свою жизнь до Дома. Эван очень дорожил этими воспоминаниями.       Сирена позвала Ангела начать новый день. Он каждое утро, стоя под душем, мечтал снова услышать «Доброе утро! И пусть удача всегда будет с вами!», однако вместо этого его ожидала очередная грубость.       В гостиной Эван как обычно наблюдал за куклами. Нигде не было заметно оживления. Белиал сидела рядом с ним, такая же внимательная и настороженная. Но вот она взглянула на часы и напряглась.       — Мархосиас, — произнес Хозяин. Юноша не угадал. Мархосиас был высоким мужчиной-шатеном из «Птиц». Довольно крепкий на вид и с отменной реакцией, потому как только Люцифер назвал его имя, он быстро встал. По его выправке Ангел мог предположить, что за стенами Дома «Птица» был военным. Но он безусловно узнает больше после того, как найдет первый предмет и прочитает заметки Кевина.       — Валите на испытания. Никому не сдохнуть, — Эван улавливал, что Он уже не злится, но продолжает быть намеренно грубым. Ангел понимал, что Люцифер уже просто грустит и пребывает в растерянности, будто потерял нечто важное. Юноше нужна была карточка, чтобы все узнать.       Куклы покидали гостиную. Мархосиас не стал дожидаться его. Ангел отправился следом во вторую часть Дома.       Мысли о Люцифере мешали ему сосредоточиться, и он снова поцарапался на скалолазании. От одной мысли, кого Эван встретит в кабинете Марбас, юноша поморщился. Он все так же избегал встреч с Асмодеем.       Впрочем Ангелу повезло, тот уже навестил сегодня свою подружку и в лазарете его не было. «Хранительница» быстро обработала его травму. Он заметил, что она немного раздражена, но похоже это связано лишь с одним вечным пациентом, который нарушает тишину ее комнат. Эван поблагодарил ее и ушел на поиски первого предмета.       С некоторых пор дартс стал для него вполне легким испытанием, но сегодня награда за него была ценной — первый предмет. Им оказалась книга Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». Ее нужно сразу же отнести в свой кабинет, узнать количество букв в имени Мархосиаса, прочитать запись в тетради Кевина, а потом снова на испытания в надежде поймать карточку.       Ангел сел за стол. Покрутив в руках книгу, он нашел, что искал. Записав имя Мархосиас, ниже юноша написал пять черточек и над последней букву т. Имя этого «Птицы» было не самым коротким, но пять букв не так много. Закрыв свою тетрадь, он открыл другую.       «Мархосиас.       «Птица». У него крепкая нервная система, отличная реакция. Он ловкий, сообразительный, физически сильный и дисциплинированный. Никогда не откажет в помощи. Судя по всему, человек он ответственный. Его профессия была связана с жизнями людей. Возможно военный или медик.»       Мнение Кевина совпадало со впечатлениями самого Ангела о Мархосиасе. Правда юноша сомневался, что он врач, иначе бы он помогал Белиал. Хотя Кевин написал, что он никогда не откажет в помощи. Эван решил, что сейчас не время об этом думать, уже скоро предметы будут собраны, и Мархосиас сам расскажет им, кем же он был. Книгу эту, если даже юноша и читал, то содержания не помнит. Как не старался Ангел, спускаясь вниз, вспомнить температурой чего могло быть такое большое значение, ничего на ум не приходило.       Вечером Ангел вернулся в гостиную хмурым. Ни Синюю, ни Красную карточку он так и не получил. Белиал и Мархосиас ждали его, но держались на отдалении друг от друга. «Птица» опять стоял чуть ли не по стойке смирно, но согласно записям Кевина именно такая манера поведения и была ему свойственна. Белиал была задумчива, впрочем Эван догадывался, о чем она думает. Он кивнул им и сразу направился в свой кабинет. Белиал пошла следом, а Мархосиас сначала удивился, но быстро подавил эмоции и направился за девушкой. Эван сел за стол, Хранительница тоже заняла свое привычное место. Мужчина остался стоять.       — Садись, — Ангел указал ему на свободный стул. Мархосиас не отказался и выжидательно посмотрел на юношу. Он, конечно, догадывался, зачем они здесь. Эван вздохнул и выложил на стол книгу.       — Сколько букв? — спросила «Хранительница», взяв ее в руки.       — Всего пять, осталось четыре. Буквы твоего имени, — пояснил он мужчине. — Когда я соберу все пять предметов связанных с тем, чем ты занимался по жизни, мы узнаем твое имя, — тут юноша сделал намеренную паузу, чтобы увидеть, как вспыхнут глаза мужчины. — И ты получишь свободу. Этот «Птица» не разочаровал Ангела, он тоже больше всего на свете хотел вырваться из Дома кукольника.       — Ты знаешь, о чем эта книга? — спросила его шатенка.       — Я знаю, что это известный роман-антиутопия Брэдбери, — ответил мужчина. — Помню только, что сюжет как-то связан с книгами и их… заучиванием.       — Интересная? — спросил Эван будто собирался на досуге ее прочитать. Но свободного времени у него не бывало.       — Если Вам нравятся антиутопии, то да, — кивнул Мархосиас.       — Ладно, это все, можешь идти, — Ангел взмахом руки отпустил «Птицу».       — Я тоже пойду, — Белиал поднялась со стула. Похоже она так и не узнала, что происходит с Хозяином. Темы для разговоров были исчерпаны.       Ангел закрыл дверь кабинета амулетом. Асмодей преданно ждал его. Юноша знал, что это не обязательно, но у них сложился своего рода ритуал, которому следовал и он и блондин.       Эван, повернув ключ в замке своей комнаты, остался один. Всегда, когда рядом не было других кукол и его не занимали испытания, мысли юноши возвращались к Люциферу. Он вздохнул и сел за стол. Он не знал, как грустит в одиночестве Хозяин в своей синей спальне, позволив кукле снова оставить Красную карточку и покинуть его. Хозяин ворочался, сейчас Его кровать казалась Ему неудобной, а сны приносили только боль, воскрешая в памяти самые мрачные и болезненные воспоминания и образы. Но Ангел не знал об этом, он открыл тетрадь сделать очередную запись.       «Сегодня утром мне показалось, что Он больше не злиться. Но Ему больно. Как же мне нужна карточка, чтобы утешить Его. Я до сих пор не знаю, что произошло. Одно радует — Белиал тоже ничего не узнала.       Так же познакомился со своей новой целью. Мархосиас, вопреки моим предположениям, оказался «Птицей». Мне это нравится. Он такой, как я и ожидал — любит свободу. Но ничего больше, кроме блеска в глазах. Строгий, сдержанный. Первый предмет — книга Брэдбери. Фамилию автора я, конечно, слышал за стенами Дома, однако его книг никогда не читал. Когда мы останемся одни, я постараюсь больше читать. Мне неприятно будет чувствовать себя необразованным рядом с Ним и не быть в состоянии поддержать беседу. Я знаю, что Он прочитал больше книг, чем любой другой человек. Надо соответствовать. Однако сперва я должен узнать, что произошло, все исправить, отпустить всех кукол, и тогда уже строить планы. Я очень скучаю по Нему».       Эван разделся и завернулся в одеяло, желая быстрее провалиться в черную бездну.       Ангел проснулся за несколько минут до сирены. Она застала его в душе, где юноша уже привычным образом снимал напряжение, вызванное слишком долгим отсутствием Люцифера в его жизни.       Позавтракал Эван яблоком, меряя шагами комнату. Ему казалось, что так быстрее пройдет время, и он сумеет приняться за испытания.       В гостиную юноша поднялся, когда даже «Венеры» уже сидели на своих местах. Белиал опустилась на диван рядом с ним, натянутая, как струна.       — Валите на испытания. Никому не сдохнуть, — раздался голос. В последнее время утреннее собрание кукол в гостиной потеряло смысл, однако они все еще следовали заведенному порядку, который соблюдался не первый десяток лет. Только Ангел знал, что и не первый век.       Все куклы потянулись к выходу из гостиной. Ангел ушел в числе первых. Он так нуждался в карточке.       Эван без устали проходил испытания, но ему попадалось все, кроме желаемого: яблоки, салат, бинты, таблетки, даже Желтая карточка, которая была ему ни к чему. Он решил навестить Марбас, а заодно и сделать перерыв.       Войдя внутрь, Ангел едва удержался, чтобы не поморщиться. «Хранительница» сидела на коленях блондина. Вечерами, когда тот провожал его до комнаты в качестве телохранителя или конвоира, его присутствие ничуть не смущало юношу. Но он не любил встречать его в течении дня, а особенно в лазарете. Возможно, что Эвана смущал не столько сам лидер «Искателей», как его роман с Марбас. Нет, он никого из них не ревновал, однако это напоминало ему о Люцифере. Их отношения с самого начала были не похожи на сказку, Ангел всегда терзался вопросом, какие же чувства испытывает к нему мужчина, и такая яркая демонстрация чужого взаимного чувства заставляла его чувствовать себя очень несчастным.       Ангел положил лекарства на стол, «Хранительница» поблагодарила его и, легко соскочив с коленей возлюбленного, принялась размещать их по шкафчикам.       Эвану ничего не оставалось, как уйти на испытания. Мархосиас жаждет свободы, а он сам карточку.       Ангел едва успел пройти рукоход и забрать награду. Игрушечная красная машинка пожарных стала его призом и вторым предметом для «Птицы». Он отнес ее в свой кабинет, а потом снова отправился на испытания.       Вечерняя сирена позвала всех кукол обратно в гостиную, говоря, что на сегодня их работа закончена. Уголки губ Эвана были опущены, он так и не получил желаемое. Он направился в кабинет и услышал за спиной знакомые быстрый легкий стук каблуков «Хранительницы» и незнакомые тяжелые шаги «Птицы».       Когда Белиал и Мархосиас сели, Ангел достал из ящика ярко-красную машинку.       — То канцтовары, то игрушки… — проворчала девушка.       — Вторая буква — с, она же и четвертая, — проинформировал их юноша.       — Это очень явная подсказка. Я был пожарным? — спросил мужчина, печать на его руке засветилась, рисунок исчез, а буквы остались. Повисла пауза.       — Да, но, пока мы не узнаем твое имя, ты не сможешь покинуть Дом, — наконец ответил Ангел. Прежде профессию куклы было не так просто угадать.       — Потому что иначе не вспомнишь прошлое, — добавила девушка.       — Это все, что я хотел сказать, — Эван собирался спуститься к себе. Белиал и Мархосиас покинули его, он закрыл за ними дверь. Асмодей ожидал его в коридоре.       Подойдя к лестнице они начали свой спуск вниз.       — Может быть, тебе уже не стоит меня провожать? — спросил брюнет по дороге.       — Я не хочу, чтобы кое-кто мог Вам навредить. Да мне и не трудно, — ответил мужчина. Эван задумался. Кто же желает ему зла? Вариант был всего один и весьма очевиден — «Венеры» в целом и Белет в частности. Асмодей дождался, когда Эван закроет дверь своей комнаты, и поднялся обратно в гостиную.       Ангел не заметил, чтобы Белиал была встревожена, значит пока в Доме все относительно в порядке, если не считать настроение Люцифера. Юноша сел за стол ужинать и конечно сделать запись в дневнике.       «Сегодня я нашел второй предмет. Такой явной подсказки еще не было. Я не знаю, причем тут книжка, однако Мархосиас оказался пожарным. Может быть, Брэдбери написал этот роман о пожарных, ведь в названии указана температура. Я не знаю. Печать частично исчезла с руки «Птицы». Остались лишь два круга и буквы между ними. Я не понимаю, почему мне так неприятно видеть Асмодея и Марбас вместе. Я рад, что у них все хорошо. Может быть, потому что я не могу вот так просто зайти к Нему?       Сейчас, когда Асмодей меня провожал, он сказал, что делает это, потому что «Венеры» все еще желают мне навредить. Что я такого сделал им? Ну правда, я один раз подрался с Белет, но я понес за это наказание.       Похоже, чтобы не случилось в Доме причина всегда одна — Люцифер. Мы всецело зависим от Него, и Его решения, мнения и настроения влияют на нас. Мне необходимо узнать, что же случилось с Ним. Жаль, что пока я никак не могу получить карточку.»       Эван лег в постель, зная, что потеряет часть сил, как и все прочие куклы. Люцифер был бы рад не видеть снов, но они продолжали терзать Его.       Сирена разбудила весь спящий Дом, оповещая, что на часах шесть утра. Ангел поплелся в ванну.       Юноша спустился в гостиную, наскоро перекусив двумя кусочками хлеба. Эван сел рядом с Белиал.       — Ты ничего не ощущаешь? — шепотом спросил он, наклонившись к ней.       — Нет. А ты что-то чувствуешь? — зеленые глаза девушки зажглись любопытством.       — Тоже нет. Если что-то почувствуешь скажешь мне? — так же тихо поинтересовался Ангел.       — Скажу. О чем ты тревожишься? Что-то произошло ночью? — ей как всегда нужно было все знать.       — Нет, просто мне показалось, что «Венеры» что-то затевают… — неуверенно ответил юноша.       — Конечно затевают. Ангел, они «Венеры» и люто тебя ненавидят, особенно Белет. Хозяин приблизил тебя к себе, им это конечно же не нравится. Но я слежу за ситуацией в Доме. Я предупрежу тебя, — пообещала шатенка и резко выпрямилась.       — Валите на испытания. Никому не сдохнуть, — грусть явно сквозила в голосе мужчины. Он не без усталости произнес уже ставшие привычными слова грубого напутствия. Он как-то вяло произносил ставшие уже ритуалом слова. Куклы, зная, что больше ничего не услышат, покинули гостиную. Всех ждал еще один день испытаний.       Первая половина дня прошла для Ангела в пустую, ни карточек, ни третьего предмета. Но он все равно надеялся. Каждый раз, когда ему следовало отнести Марбас бинты и лекарства, он опасался, что встретит в ее кабинете Асмодея. Пройдя очередное испытание-головоломку, он вышел в коридор и заметил, как лидер «Искателей» направился выполнять задания. Вот и отличная возможность зайти в лазарет.       Когда Эван вошел в кабинет «Хранительницы», Марбас сидела за столом, перед ней стояла уже пустая тарелка салата. Он положил, все, что нашел, на край стола и, услышав слова благодарности от их местного врача, покинул ее.       Одним из последних испытаний был дартс, за него Ангел получил третий предмет. Он принес его в свой кабинет, чтобы рассмотреть в спокойной обстановке и сразу записать очередную букву в имя «Птицы». На небольшом листе была марка, судя по надписи на ней «Deutschland» это марка явно немецкая. Она изображала двух пожарных и собственно сам пожар. Там так же была дата 2002 год. На обратной стороне листа была и третья буква имени Мархосиаса — р, она была второй по счету.       Эван хотел снова отправится на испытания, но не успел — сирена велела всем куклам вернуться в общую комнату. Он ожидал Белиал, но ее все не было. Ангел надеялся, что она не получила Красную карточку.       Шатенка вошла в гостиную пятнадцать минут спустя. Мархосиас, что свойственно «Зеленым», ждал ее с нетерпением. Ангел ничего не сказал и направился в свой кабинет. Девушка и мужчина, как всегда, двинулись следом.       Оказавшись внутри Мархосиас молча рассматривал марку около пяти минут.       — Если это все, то я пойду, — произнес мужчина и удалился. «Хранительница» хотела уйти следом.       — Нет, Белиал, задержись, — попросил ее Ангел. Она села на свое место, догадывалась, о чем он ее спросит.       — Где ты была пятнадцать минут после звонка сирены? — тихо и медленно спросил он, не глядя на нее. Хранительница неохотно подтвердила его догадку:       — Да, я получила Красную карточку. Да, я пошла к Нему. Он сказал, что выбор за мной, и я отказалась. Я видела Его лицо. Он вовсе не зол, он апатичен. Его синие глаза больше не светятся, они пустые и плоские, как зеркала, — она подмечала куда больше, чем другие куклы.       — Я знал, что Он уже не злится, — согласился юноша.       — Откуда? — ее зеленые глаза в подозрении сузились.       — Слышу в Его голосе. Поверь, я чувствую Его настроение лучше всех, даже лучше тебя, — ее реакция была впрочем ожидаема. Черты лица Хранительницы заострились, в глазах мелькнула ярость.       — Я, а не ты, лучшая кукла в Доме, — каждая буква выцеживаемых ею слов буквально дышала запредельной злостью.       — В том-то и дело, что ты — кукла, — спокойно ответил Ангел. Она замолчала и было видно, что задумалась над его словами. Эван встал, показывая, что разговор окончен. Белиал, сохраняя все то же сосредоточенное выражение на лице, поднялась. Юноша закрыл дверь, Асмодей терпеливо дожидался его в коридоре.       Оказавшись в своей комнате, он закрыл дверь и сел за стол, Ангел намеревался поужинать и сделать запись в тетради-дневнике.       «Сегодня мне долго не попадался третий предмет. Я получил его за последнее испытание, которое успел пройти. Это оказалась немецкая марка, по крайней мере на ней написано Deutschland.       Белиал пришла не сразу после сирены. Как оказалось так нужная мне Красная карточка досталась ей. Но она отказалась от ночи с Ним. Это единственный приятный момент в этой ситуации. Она дала мне новые данные о состоянии Люцифера и лишь подтвердила, что Хозяин больше не злится. Однако что же привело Его к такой апатии, мы так и не знаем. А если Ему просто наскучили куклы? Если Он устал от своей участи, от правил Дома? Это вовсе не похоже на Него. Я уверен, что достаточно хорошо знаю Люцифера, чтобы заявлять так наверняка. Так тяжело ничего не знать и самому не видеть Его. Со мной Он бы стал разговаривать, рассказал все. Я догадываюсь, что причина в Его жизни, в Мастере и во всем, что случилось тогда. Я думал, что за века эти чувства перестали терзать Его, но, видимо, я ошибся.»       Ангел лег в постель. Закрыв глаза, он постоянно видел Люцифера, картинки сменяли друг друга, как кадры. Вскоре он все же уснул.       Сирена забрала Эвана из черной бездны. Он чувствовал себя голодным, потому быстро принял душ. Отсутствие чая и кофе приводило к тому, что куклы по утрам нередко дремали в гостиной.       Ангел сел на свое место. Белиал внимательно смотрела на него.       — Что? — не выдержал юноша.       — С чего ты решил, что я кукла, а ты нет? — она говорила тихо, но ее шепот больше был похож на шипение змеи.       — Он так сказал мне. Хозяин однажды сказал мне «они все куклы, ты — нет», — открыл ей Эван часть правды.       — Это из чего интересно Он сделал такой вывод? — ее вопрос был риторическим.       — Валите на испытания. Никому не сдохнуть, — произнес тот, о ком говорили Ангел и «Хранительница. Эван поспешил уйти на испытания, чтобы больше не говорить о себе, о Люцифере и об их отношениях. То, что мужчина больше не посещает его во снах, расстраивало юношу. Надеяться ему оставалось лишь на карточки.       Четвертый предмет Ангел нашел быстро. Получил он его за испытание с балкой над водой. Он много раз проходил это испытание и лишь единожды безуспешно. Но все равно каждый раз снимал одежду. Открыв ящик, юноша получил небольшой огнетушитель. Эван был рад тому, что предмет так скоро нашелся.       Принеся его в кабинет и осмотрев, Ангел записал в тетрадь третью букву имени — н. Не хватало только первой буквы. Юноша не сомневался, что это гласная, не может же имя состоять из одних согласных. Уже завтра, если с ним ничего не случится, Мархосиас получит свободу и покинет Дом кукольника навсегда.       Эван с энтузиазмом принялся за испытания, поскольку предмет он уже нашел, значит за какое-нибудь сложное испытание в награду можно получить то, чего так желало сердце Ангела.       В гостиную юноша вернулся только с сиреной, еще более хмурым, чем обычно. Ему попался и салат, и кусочек мяса, и сыр — все это он планировал съесть на ужин, но не то, что нужно. Похоже Фортуна просто издевается над ним. Последнее время ему вообще не попадались никакие карточки.       Впрочем «Птица» и «Хранительница» уже дожидались его. Он направился в кабинет, надеясь, что они последуют за ним, так мужчина и девушка и сделали. Когда все сели, он достал огнетушитель.       — Уже завтра? — спросил Мархосиас. Они не обсуждали предметы, профессия уже была угадана.       — Да, но тебе не придется ждать вечера, как только я найду предмет, мы снова соберемся здесь, — сказал Ангел. Белиал молчала, прожигая взглядом в Эване дырку, но он никак не реагировал.       — Мне ждать вас в гостиной? — снова спросил мужчина.       — Да, — кивнул юноша, вставая. Ему вовсе не хотелось оставаться с девушкой один на один. Впрочем Белиал покинула кабинет вслед за «Птицей», не высказав никаких колкостей в адрес Ангела.       Асмодей дожидался Эвана около дверей гостиной. Он все так же исполнял долг, возложенный на него главной «Хранительницей».       Ангел запер замок, его сытный ужин стоял на столе. Юноша ел не спеша.       «В этот раз догадаться о профессии куклы гораздо проще. Уже завтра Мархосиас покинет Дом кукольника. Я уверен, что смогу отпустить всех кукол. Больше всего я люблю отпускать «Птиц». Хотелось бы так же чтобы мне попадалось побольше «Венер», но мое желание на реальность не влияет.       Я скучаю по Нему. Он больше со мной не встречается. Когда жизнь вся в серых тонах, это заставляет грустить и вызывает желание вырваться из Дома. Раньше мне так этого не хотелось, но вот последнее время… Мне вообще не попадаются никакие карточки. Мне так хочется все узнать. Ведь не просто так Он так себя ведет. Ожидание и напряжение сводят с ума.»       Доев, Эван сразу же лег спать. Конечно, сон не решит всех его проблем, бездна отберет у него часть сил, однако уже завтра Мархосиас получит свободу.       Утром, после звучания сирены, что разбудила весь Дом, желания проходить испытания у Ангела заметно сократилось. Ему хотелось весь день проваляться в постели. Но совесть и чувство ответственности заставили его подняться, принять душ и идти в гостиную. «Птица» будет его ждать и жаждет свободы. Эван просто обязан даровать ее Мархосиасу.       В гостиной юноша как обычно, сел между Белиал и Марбас. Он взглянул в стан «Зеленых», на губах Мархосиаса играла предвкушающая улыбка.       Все куклы замолчали и приосанились.       — Валите на испытания. Никому не сдохнуть, — теперь это стало их привычным утром. Куклы разошлись, исполняя приказ. Гостиная опустела, Мархосиас остался там один.       Ангел отбросил все мысли, кроме одной — найти последний предмет и узнать первую букву и единственную гласную в имени этой «Птицы».       Пятый предмет не заставил себя долго искать. Уже после полудня Ангел и «Хранительница» вошли в гостиную. Мархосиас поднялся и, просияв улыбкой, направился к ним.       Последним предметом оказался шлем. Он принес первую букву — Э.       — Эрнст, — прочитал юноша в своей тетради, и печать на руке мужчины снова засветилась, чтобы исчезнуть полностью. Улыбка сменилась на грусть. Воспоминания о прошлом вернулись к Эрнсту.       — Ты сможешь все исправить, — попытался утешить его Эван.       — Я должен все исправить, — твердо согласился мужчина.       — Пойдем, тебе пора, — и Белиал первой встала со стула.       Они стояли у закрытых дверей не первый раз, провожая куклу. Для них она была все так же закрыта — их время еще не пришло. А время Эрнста пришло, и он легко прошел сквозь двери. Мархосиас Теперь их осталось тридцать шесть.