Кукла Люцифера

      Ангел открыл новое письмо. Листок был измят, но после расправлен и сложен вдвое. «Фурфур»       Это имя Ангелу было знакомо. Его он запомнил надолго.       «Отпустил Мархосиаса. Его профессию мы угадали довольно быстро, а вот с именем было сложнее. Больше всего меня поразило, что там всего одна гласная и четыре согласных подряд. Люблю давать «Птицам» то, что им желаннее всего.       Сегодня листок не комком, это хоть немного, но радует. Возможно, Он немного успокоился. Но моя новая цель Фурфур. Ее имя я хорошо помню. Из-за моего интереса к ней я получил первое наказание — раны от ножа. Радует, что Дом покинет еще одна «Венера». Пришло время отпустить эту брюнетку.»       Конечно, больше всего Ангелу нравилось отпускать «Птиц», но когда уходит «Венера», тут у него есть особый повод для радости. И причина тому Он — Люцифер.       Эван лег спать, желая, чтобы быстрее настало утро. Ему будет интересно разгадать, кем была эта весьма молодая особа, ей не было еще и двадцати. Конечно, он недолюбливал «Венер», впрочем их лидер вообще его ненавидела. И причина опять же в Люцифере.       Сирена вернула Ангела в Дом кукольника из черной бездны. Он знал только одно место в Доме, где сирена не звучит — спальня Хозяина. Он всегда сам будил Эвана, но кто будил Его? Стражи? Или Он уже привык просыпаться в шесть за четырнадцать веков? Когда они снова смогут говорить, Эван определенно об этом спросит.       Поднявшись в гостиную, Ангел без труда отыскал глазами брюнетку. Она сидела рядом с Белет. Она явно подражала своему лидеру — на блондинке за исключением плаща не было ничего, так же и на Фурфур. Щеки Эвана покрыл румянец.       — Что, никак не наглядишься на Фурфур? — поддела его Белиал, помня, за что его наказал Хозяин.       — Я смотрю на нее лишь потому, что она — моя новая цель, — честно признался юноша. Никто из кукол его не интересовал.       — Посмотрим, — Белиал тоже бросила взгляд в сторону «Красных». После шатенка взглянула на часы и выпрямила спину, в зале воцарилась тишина.       — Фурфур, — назвал Он имя куклы. Она встала и улыбнулась.       — Я же говорил, что Хозяин назовет ее имя, — прошептал Эван «Хранительнице» на ухо.       — Идите на испытания. Никому не умереть, — Люцифер сказал это абсолютно спокойным голосом. Даже Ангелу не удалось понять Его настроение. Но одно всем куклам стало ясно — Он больше не так зол, Его настроение изменилось. Но все так же быстро покинули гостиную и перешли в среднюю часть Дома. Фурфур ушла, не дожидаясь Ангела.       Первые несколько испытаний Эван задавался вопросом, что произошло с Люцифером. Однако, когда леска чуть не перерезала ему горло, вернул все свое внимание заданию.       Первый предмет удивил Ангела. Он был уверен, что подобное он никогда прежде в руках не держал. Румянец покрыл его щеки. Это был комплект, судя по упаковке, очень дорогого кружевного женского нижнего белья изумрудного цвета. Он постарался пронести свою находку в кабинет так, чтобы его никто не видел. Оказавшись внутри, он повертел упаковку, стараясь не думать о ее содержимом, и нашел указание, что в имени Фурфур было пять букв, и сегодня он получил четвертую — и. Пришло время узнать, что заметил Андромалиус-Кевин.       «Фурфур.       «Венера.» Ее место рядом с Белет. Как и большинство «Венер», абсолютно не одета. Надменная, гордая. Двигается весьма легко и изящно. Гибкая и пластичная. Любит музыку.»       Как и всегда о девушках Кевин писал мало. Эван никогда не читал, что он написал о других куклах, особенно его интересовала запись о Белиал. Но ему было некогда забивать свою голову пока бесполезными для него сведениями.       Какой вывод можно сделать о Фурфур из этих записей и первого предмета? Ангел не знал. Ничего выдающегося Андромалиус о ней не написал. Нижнее белье, ровно как и его отсутствие на самой кукле, ничего не означало. Эван поморщился, когда подумал, что уже сегодня вечером ему придется разговаривать с девушкой, которая отвергла его когда-то, когда его сердце еще не принадлежало Люциферу.       Юноша покинул свой кабинет, пора было снова приниматься за испытания. Надежда получить Красную или Синюю карточку не покидала его.       Когда сирена позвала кукол в гостиную, Эван вернулся расстроенным. Карточки упорно не хотели попадаться ему в руки. Или это кто-то не хочет с ним видеться? Но Ангел быстро отбросил эту мысль. Он был уверен, что Люцифер желает не только его видеть. Остальные мысли вызвали румянец на его щеках.       Белиал и Фурфур ждали его. Но они не стояли близко друг к другу, как обычно другие куклы.       Подойдя к ним, он жестом позвал обеих. Увидев, что обе девушки направляются к нему, он ушел в свой кабинет. Когда «Хранительница» и «Венера» сели у стола, он достал комплект белья, пылая щеками перед девушками. Ангел старался не встречаться взглядом ни с одной из них.       — Сколько букв? — спросила Белиал с усмешкой. Фурфур и вовсе смеялась в голос.       — Пять. Это четвертая — и, — Ангел быстро убрал первый предмет в ящик стола.       — Что это значит? — спросила брюнетка, сразу же став серьезной.       — Я собираю предметы, которые помогут мне узнать твое имя, профессию, и ты покинешь Дом кукольника, — порой Эвана раздражало объяснять каждой кукле одно и то же. Но он понимал, что для него и Белиал это стало обыденностью, а для куклы это нечто новое и очень волнующее. Каждая кукла, которая входит в двери его кабинета желает лишь одного — свободы.       — Выходит букв в имени пять, а значит и предметов, так? — «Венера» быстро поняла, в чем смысл.       — Да, все так, — согласилась Белиал и обратилась к юноше — На сегодня это все?       — Да, — рассеянно ответил Ангел. Он понял, что Белиал хочет что-то спросить или обсудить, и конечно их разговор будет касаться Люцифера.       — Иди, — «Хранительница» отпустила брюнетку, и та скрылась за дверями, ушла к остальным куклам.       — О чем ты хочешь спросить? — поинтересовался Эван.       — Ты заметил, что Его слова изменились. Что ты чувствуешь теперь? — главным событием дня стало ставшее уже ритуалом приветствие Хозяина, как юноша и ожидал.       — Последнее время Его слова излучают боль и грусть, а вовсе не ярость. Будто Он смирился, но еще испытывает боль, — Ангелу и самому было больно слышать ее в голосе, что стал родным.       — Больше ничего? — зеленые глаза сузились.       — Я знаю не больше тебя, и это ты с Ним виделась, а вовсе не я, — напомнил он о неприятном для него факте.       — Да, ты прав, я пойду, — Белиал покинула кабинет, следом и сам Ангел. Асмодей, как обычно, предано ждал его у дверей, однако сейчас в позе блондина скользило явное нетерпение. Ангел бросил беглый взгляд на зал. Марбас в гостиной он не увидел. Он про себя понимающе улыбнулся.       — Ты мог не ждать меня, а сразу пойти к ней, — Эван понимал лидера «Искателей». Он, если бы получил Красную карточку, сразу же направился бы к Люциферу.       — Я не могу пренебрегать своими обязанностями, я должен тебя защитить, — интересы всех кукол он ставил выше своих. Ангелу эта информация пригодится, когда он будет разгадывать эту куклу, что будет не так скоро. Асмодей покинет Дом кукольника предпоследним. Последней будет Белиал, а он сам получит имя Белиал, как только все нынешние обитатели Дома покинут Его.       Ангел закрыл за собой дверь в комнату на ключ. Асмодей дождавшись щелчка, вошел в соседнюю дверь, на которой значилось имя его возлюбленной.       События этого дня должны быть записаны в дневник Ангела.       «Сегодня утро ознаменовалось двумя событиями. Фурфур узнала, что пришла ее очередь, и приветствие Люцифера изменилось. Мне больно осознавать, что что-то или кто-то причиняет Ему боль, а я не могу сказать Ему, что все хорошо, что это просто дурной сон, не могу утешить. Да, куклы видят не того Люцифера, которого увидел я. За усмешкой и надменностью Он скрывает настоящего себя, прячет от всех свою боль, свою грусть и свое внутреннее одиночество. Я должен быть рядом с Ним.       Первый предмет, который я получил, меня немало смутил. Я, конечно, каждое утро вижу едва одетых девушек — «Венер», но это совсем иное. Комплект женского белья, судя по всему дорогого. Пока никаких мыслей о профессии Фурфур у меня не появилось. Конечно, через четыре дня мы все узнаем. Я не заметил, чтобы она испытывала ко мне ненависть. Похоже, близость свободы меняет кукол больше, чем что-либо еще.       Сегодня Красную карточку получил Асмодей. Меня это вполне устраивает, главное, чтобы не «Венеры». Я уже очень давно не получал никаких карточек, и это меня совсем не радует.»       Ангел завернулся в одеяло, зная, что его не ожидает ничего кроме черной бездны.       Сегодня утро уже не готовило куклам сюрпризов. Настроение Хозяин изменилось, остановившись на грусти и апатии.       — Идите на испытание. Никому не умереть, — безразлично отпустил их Он.       Эвану очень нужна была карточка. Ему хотелось и самому узнать ответ и получить преимущество перед «Хранительницей». Он знал, что не получение карточек его задача, а свобода для кукол, но она перестала быть для него главным. Уже давно Ангел потерял к этому интерес. Основным для него стали его отношения с Люцифером, а отпускал кукол он только ради того, чтобы остаться с Ним один на один. Кого-то он хотел отпустить, чтобы больше никогда не видеть, как «Венер» и Лерайе, а кого-то из желания дать желаемое — свободу, как «Птицам». Некоторые куклы вызывали у него интерес, он узнал несколько новых профессий, о которых прежде не слышал. Люцифер говорил, что знания, которые он получит в Доме, он никогда не утратит. Эван знал, что ничего не забудет, потому что не намерен был покидать Дом кукольника и Люцифера.       Открыв очередной ящик с наградой, Ангел удивился. Вторым предметом были три купюры по сто долларов США, но не новые, а смятые и потрепанные.       Юноша принес их в свой кабинет. В том, что купюры именно такие, есть какой-то смысл, но пока он был скрыт от Эвана. Ангел записал вторую букву в свою тетрадь. Литера л над третий черточкой.       Ангел снова вернулся к испытаниям. Почему-то попадались ему лишь медикаменты. Пришлось заглянуть в лазарет. К облегчению юноши Асмодея там не было, а Марбас была по-особенному доброй и приветливой. Видимо, свидание с лидером «Искателей» прошло великолепно. Девушка поблагодарила Эвана, и он снова ушел на испытания.       В гостиную Эван поднялся снова недовольным. Ни одной карточки он так и не получил. Такая ситуация его порядком раздражало. Он не смотрел ни на кого из кукол, просто направился в кабинет. Ангел открыл дверь и сел за стол. Фурфур зашла последней и закрыла дверь.       — Что ты нашел сегодня? — спросила «Хранительница».       — Вот, — Эван выложил на стол купюры с выражением брезгливости на лице.       — Странно, она же не «Искательница», — Белиал озвучила мысли самого Ангела.       — Через три дня узнаем, — пожал плечами юноша. Фурфур просто молча слушала их разговор.       — Это все, — сказал Ангел после паузы. Девушки покинули комнату, а он остался закрыть дверь амулетом.       Блондин шел следом за Эваном вниз, внимательный и настороженный, будто постоянно ждал нападения. Ангел знал, что ему ничего не угрожает. Иначе бы Белиал ему сказала, или он сам заметил по ее настроению. Но похоже пока всех больше интересует происходящее с Хозяином, чем отношения между куклами.       Ключ повернулся в замке, и Эван смог расслабится. Ему всегда было неуютно в окружении малознакомых людей. Только в одиночестве и рядом с Люцифером он чувствовал себя спокойно и в безопасности. Он по привычке решил сделать запись в дневнике.       «Сегодня утром Хозяин поприветствовал нас, как и вчера. Кто бы знал, как я снова хочу услышать «Доброе утро. И пусть удача всегда будет с вам», насмешливую улыбку в этих словах. Именно для этого мне нужна Красная или Синяя карточка. Сегодня я получил второй предмет для Фурфур. Раньше я тоже получал купюры, но они прежде не были такими потрепанными и мятыми. В этом тоже есть смысл, но я пока его не нахожу.       Венеры что-то замыслили, однако пока Белиал спокойна, их план остается планом. Я уверен, что Люцифер не позволит убить меня, а в любом другом случае я смогу его позвать. Мне не нравится отпускать «Венер», гораздо больше я хочу отпускать «Птиц». В их глазах загорается огонь при слове «свобода». Они ее жаждут, она для них высшая ценность, а остальные так этого не хотят. Хочу чтобы следующей куклой был Лерайе. Я хочу избавить его от страданий.»       Ангел с удовольствием погрузился в черную бездну. Ему хотелось, чтобы дни шли быстрее, и куклы покидали Дом.       Эвану не нравилось безразличие в словах Хозяина. Они были слишком сухими, словно запись. Его раздражало, что он не может уловить Его настроение. Люцифер снова отпустил их на испытания. Все куклы под стать Хозяину были молчаливы и апатичны. Раньше куклы разговаривали, «Птицы» возбужденно о чем-то спорили, «Венеры» шепотом что-то обсуждали, но больше слушали Белет. Теперь все изменилось. Гостиная опустела.       Сосредотачиваться на испытаниях было все труднее. Мысли Ангела блуждали, конечно в большей степени они касались темноволосого мужчины, который, в это же время, сидя на траве под вечно цветущей сакурой в позе лотоса, пытался освободиться от мыслей и чувств. Но Ему это не удавалось. Он вздыхал от знакомой боли слева в груди.       Вечером Эван вернулся в гостиную опять без карточки, только на закате ему попался третий предмет. Это снова была копия какой-то античной статуи. Девушка, голову которой украшал венок, держала в руке лиру. Снизу он обнаружил букву, и ее он записал над второй чертой.       Увидев, что и «Хранительница» и «Венера» находятся в зале, Ангел сразу прошел в кабинет. Белиал была абсолютно спокойной, потому и Эван не волновался. Тем более он сомневался, что в этом Доме есть кукла, способная справится с Асмодеем. Тот был силен и владел неким боевым искусством, потому как его удары были поставлены.       — Какая буква сегодня? — спросила шатенка.       — Вторая, и, — ответил юноша.       — То есть еще две буквы, два предмета, два дня, и я покину Дом кукольника? — спросила Фурфур.       — Конечно, — согласился Ангел. Он хотел улыбнуться, когда заметил в ее глазах огонек, но тот блеснул и вновь исчез. «Да, «Венеры» не «Птицы»,» — с грустью подумал Эван.       — Я пойду, — и брюнетка покинула кабинет.       — Ты что-то хочешь спросить или узнать? — поинтересовался Ангел у «Хранительницы».       — Ты как-то недавно сказал, что чувствуешь настроение Хозяина, лучше всех. Что Он чувствует сейчас? — спросила она.       — Апатия. Но Ему больно, просто Он загнал ее внутрь себя, — на этом Эван замолчал, не рассказывая ей всего. Больше всего его интересовала причина этих чувств Люцифера.       — Хм, похоже на то, — согласилась она и тоже покинула комнату. Ангел пожал плечами и привычно закрыл дверь.       Светловолосый провожатый уже ожидал его. Асмодей как всегда добросовестно выполнял возложенные на него обязанности. Он смог расслабиться, только когда Ангел вошел с свою комнату и закрыл дверь.       Эван сел за стол. Как и обычно, его мысли вернулись к Люциферу.       «По утрам Его голос звучит равнодушно, но я знаю, что это не так. Он подавил в себе злость и боль огромным усилием воли, загнав внутрь себя. Я хочу, чтобы Люцифер стал таким, каким я и все остальные куклы привыкли Его видеть: насмешливым, немного надменным, веселым и с той самой лукавой улыбкой. Эти чувства внутри Него будут расти, причиняя Ему муку, отравляя Его своим ядом. Кто бы знал, как я хочу Ему помочь, войти в Его кабинет, спальню или же сад, найти Его и сказать то, что должен. Я знаю, что кроме меня Люцифер не станет кого-то другого слушать.       Я не знаю, что задумали «Венеры», но Белиал спокойна, да и похоже ее больше заботит состояние Хозяина, чем взаимоотношения кукол.       Что касается Фурфур, то ей осталось еще два дня провести в Доме кукольника. Первое время я завидовал тем куклам, которых отпускал, а теперь я искренне за них рад.»       Каждый раз, закутываясь в одеяло, Ангел в глубине души надеялся, что откроет глаза в совсем другой спальне, но ночь за ночью его ждало разочарование в виде черной бездны.       Очередное утро, и пробуждение без сил. Тоска по Хозяину сказывалась не только на его настроении, но и на физическом состоянии, потому он опять задержался в душе. Кусок черствого хлеба, совсем не тот, что на столе Люцифера, стал его завтраком. Но ел он его не в своей комнате, а поднимаясь на четвертый этаж, в гостиную.       Когда Ангел вошел, он поспешил занять свое место рядом с Белиал. «Венеры» уже были в зале, а они приходили за несколько минут до семи часов.       — Идите на испытания, никому не умереть, — приветствие мужчины прозвучало сухо. Куклы, не смея ослушаться, покинули комнату.       Поскольку утром ничего особенного не случилось Эван смог легко переключиться на испытания. Они всегда требовали безраздельного внимания. Юноша уже начал подозревать, что это сделано специально, чтобы у кукол не было время над чем-то размышлять.       Четвертый предмет он прежде видел, но никогда точно не носил сам — пара женских босоножек на высокой шпильке. Он пока не знал, кем была Фурфур. Возможно, что причиной тому служило, что он знает не так много профессий.       В своем кабинете Ангел поставил босоножки на стол и стал осматривать, ища литеру. Последняя имени Фурфур была т. Пока у него получалось _илит. Имена всех кукол были особенными, а не простыми. Впрочем как и профессии.       Вернулся Эван в гостиную опять недовольным. Он был озадачен, почему же ему не попадаются карточки. Ангел уже не думал о Красной и Синей, другие карточки он тоже давно не получал. Юноша знал, что другие куклы получают карточки. Но пока еще никто не рисковал остаться у Люцифера в спальне. Да если и просили, то сущие пустяки.       Не смотря на кукол, он направился к себе. Две пары шагов направились следом. Он сел за стол, поставив перед девушками, которые тоже опустились на стулья, свою находку.       — И причем тут обувь? — спросила Белиал.       — Ты думаешь, что я знаю? — вопросом на вопрос ответил Ангел.       — Ммм, даже мой размер, — «Венера» примерила босоножку, застегнув пряжку на стройной лодыжке. — Но кем я могла работать, если носила столь высокие и неудобные шпильки?       — Этого мы пока не знаем, но уже завтра ты и сама все вспомнишь, — сказала «Хранительница».       — Тебе не придется ждать до самого вечера. Жди меня в гостиной, — сказал Ангел. — Как только я найду последний предмет, я вернусь сюда, и ты получишь свободу.       — Отлично! — брюнетка покинула кабинет Эвана. Следом поднялась и Белиал. Они вместе покинули кабинет.       Асмодей снова проводил его до дверей, похоже он готов делать это до конца своего пребывания в Доме кукольника.       Ангел остался наедине со своими мыслями. Сегодня ему почти нечего было записать в тетрадь.       «Уже завтра Фурфур получит свободу. Конечно, она рада, но не так, как радовалась бы «Птица». Единственные, кого я не хочу отпускать это Марбас, Баал, и скорее всего Белиал и Асмодей. Конечно, они когда-нибудь уйдут, только мне бы хотелось чтобы они покинули Дом последними.       Как же мне хватает Его! Его ласк, поцелуев, наших разговоров. Я так боюсь стать для Него обычным, просто куклой.»       С такими невеселыми размышлениями Эван лег спать. Он подумал о том, каким будет это письмо и чье имя он там прочтет.       Ничего нового ему не приснилось. Черная бездна забрала свою дань.       Ангел любил принимать горячий душ. Мерный стук капель по коже отвлекал, позволяя ни о чем не думать.       Фурфур выглядела радостной. Каждая кукла мечтает покинуть Дом.       Все уже сидели. Белиал всегда выпрямляла спину, когда начинал говорить Хозяин, вот и сейчас тоже.       — Идите на испытания. Никому не умереть, — произнес безжизненный голос. Все куклы кроме Фурфур покинули гостиную.       Ангелу было интересно, о чем думают куклы, если они не помнят, чтобы было по ту сторону дверей. Они всегда смотрят на языки пламени, но каждый видит свой огонь.       «Венере» пришлось ждать его чуть более пяти часов. Только после того, как Солнце прошло зенит, и на землю снова легла тень прекрасного, но такого одинокого темноволосого мужчины, Эван нашел пятый и последний предмет.       Пришлось немного побегать по этажам, отыскивая Белиал. Они вместе поднялись на четвертый этаж в гостиную. Фурфур в нетерпении их ждала.       Они вошли в кабинет Ангела. Он поставил на стол последний предмет. Статуэтка балерины. Когда догадка всплыла в голове юноши, он тут же покраснел.       — Ну, как меня звали? — требовательно спросила брюнетка.       — Лилит, — Эван вписал в тетрадь первую букву.       — Всегда любила танцевать, — улыбнулась Лилит. — Да и мне стыдиться нечего. Но все изменилось. Смогу ли я все исправить теперь, когда все уже свершилось?       — Сможешь, — уверенно заявила Белиал. — Я это точно знаю.       Ангел и Белиал проводили ее вниз. Уже около дверей она обернулась.       — Я буду по тебе скучать, Дом, — обратилась к Дому Лилит, тот в ответ звякнул замками на двери.       Она порывисто приблизилась к Ангелу и, оставив на его щеке отпечаток своей губной помады, прошла сквозь двери Дома. Фурфур Теперь их осталось тридцать пять.