Кукла Люцифера

      Эван подошел к своему столу. На этот раз лист был просто сложенный пополам, не измятый. «Форас»       Ангел задумался. Да, этого имени ему прежде не доводилось слышать, он очень надеялся, что это «Птица». Впрочем, уже завтра утром он узнает, верно ли его предположение.       «Отпустил Фурфур, её настоящее имя было Лилит. Почему-то именно это имя вызывает не очень приятные ассоциации, но я не знаю, почему. Пока я не стал её разгадывать, я даже и не думал, что она танцевала стриптиз. Но она права, ей стыдиться нечего, у неё красивая фигура. Мне не жаль, что она ушла. Все куклы должны покинуть Дом. Сегодня мне показалось, что Дом… Ну, как будто он живой. Когда Лилит с ним прощалась, замки на двери звякнули. Но может быть это просто совпадение, хотя здесь я уже ничему не удивляюсь.       Мою новую цель зовут Форас. Мне почему-то кажется, что это мужчина, и я бы очень хотел, чтобы он оказался «Птицей».       Но меня беспокоят не куклы и не Дом, а самый важный его обитатель — Люцифер. Как мне Ему помочь, если мы больше не видимся?»       Вопрос так и остался вопросом, и Ангел лег спать.       Черная бездна забрала у Эвана часть сил, но, как и всегда в такие дни, его это не огорчало. Уже сегодня он познакомится с новой куклой, в его мечтах — с «Птицей».       В гостиной Ангел внимательно рассматривал кукол. Белиал не выглядела грустной, так что он решил, что Форас не из «Хранителей». Две «Венеры» подряд было бы слишком дорогим подарком от той магической книги, название которой юноша запамятовал. Он не хотел, чтобы это был кто-то из группы Асмодея. Почти все «Искатели», в отличии от своего лидера, алчны или по крайней мере испытывают повышенный интерес к деньгам или драгоценным металлам и камням. Но, пока кукла не встанет, он вряд ли отыщет ее среди остальных.       Все расселись по своим местам, приосанились. Белиал посмотрела на часы.       — Форас, — у Ангела создалось впечатление, будто Хозяин не обращался к куклам. Эван посмотрел в стан «Птиц». Ни одна из них не поднялась, а значит он ошибся. Юноша обвел зал взглядом и нашел его нынешнюю цель. «Хранительница», тонкая девушка с восточным разрезом глаз, носила имя Форас. Эван отметил сразу же, что она не спортсменка и скорее всего проводила много времени в помещении. Кевин тоже наверняка это отметит.       — Идите на испытания. Никому не умереть, — Ангел чувствовал в Его голосе какую-то тоску. Однако по кому или по чему тосковал Люцифер, Эван не знал. Если бы Он скучал по самому Ангелу, то мог бы встретиться с ним в их общих снах. Эван был бы не против уговорить Хозяина на близость. Хотя сначала ему нужно было постараться вернуть Люцифера в прежнее расположение духа, утешить Его. Но сейчас для большинства кукол пришло время приступить к испытаниям.       Всегда, прикладывая руку к сканеру, Ангел испытывал волнение. Только что его пугало? За дверью ждало испытание, но Эван уж точно познакомился с каждым из них. Одни ему нравились, потому что легко давались или приносили более ценные награды, чем привычные хлеб, яблоки, бинты и таблетки, другие, как, например, тонкая балка, он даже и не пытается пройти. Он считал, что надежду, которую он принес куклам, он не в праве отобрать, если сложит голову, проходя испытания не по своим силам и способностям.       Ангел старался не отвлекаться от испытаний. Пусть Форас и не «Птица», а «Хранительница». Обычно «Хранители» терпеливее остальных кукол, но она также хочет свободы. Вернуться к своим привычным занятиям: работе или учебе (Форас была, судя по внешнему виду, еще очень молодой), бегать на свидания, смотреть сериалы, пить кофе в милых уютных кафе. И эту жизнь может вернуть ей только он — Ангел.       Утром Эван решил, что она не имеет никакого отношения в спорту. Первый же предмет доказал, что юноша ошибся. Когда он принес упаковку к себе и раскрыл ее, внутри Ангел обнаружил женский спортивный костюм. Значит все же Форас занималась спортом, но каким Эван пока не мог даже предположить. Но он нашел указание на ее имя. На этот раз ему крупно повезло, в имени этой «Хранительницы» было всего три буквы. Сегодня появилась вторая — а. Он записал все в тетрадь. И решил почитать, что разузнал Кевин. Как подозревал Эван, опять немного. Ведь ему нравилась совсем другая девушка.       «Форас.       «Хранительница». Судя по разрезу глаз, она из Юго-Восточной Азии, но не японка и слишком красива для китаянки. Прекрасно владеет своим телом. Движения легкие. Подвижная и гибкая, однако не имеет крепкой мускулатуры. По характеру спокойная и не разговорчивая.»       В этот раз Кевин написал достаточно. Ангел был озадачен, какие еще страны есть в Юго-Восточной Азии, кроме Китая и Японии. Видимо, в школе у него было не очень хорошо с географией.       Ближе к вечеру, когда последние лучи закатного солнца освещали самую верхушку вечно цветущей сакуры, а печальные, но прекрасные сапфировые глаза молодого мужчины, любовались нежно-розовыми лепестками, что опадали, словно снежные хлопья, Ангел был вынужден зайти к Марбас. Ангелу требовалось обработать царапину, полученную на скалолазании. Он с охотой проходил сложные испытания, надеясь получить карточку. Эвану повезло, Асмодея ни в кабинете Марбас, ни на первом этаже не наблюдалось. Он бы не хотел встретиться с ним взглядом. Когда по вечерам тот скользил за ним тенью, такая возможность исключалась.       Когда сирена позвала кукол к ярко пылающим каминам, Ангел вернулся в гостиную снова без настроения. Кажется, будто карточки специально разложены так, чтобы он не мог их получить. Больше всего он желал получить все же Красную карточку, он привык к определенному графику близости с Люцифером. Да и вообще, ему одиноко без Него. Он любил говорить с Хозяином, задавать вопросы, узнавая больше об этом месте и о самом Люцифере.       Белиал и Форас уже ожидали его. Его новая цель шелком черных волос напоминала Эвану о Нем. Но он старался об этом не думать. Ангел жестом попросил обоих девушек следовать за ним. В кабинете Ангел сел по другую сторону стола от Белиал. Ему всегда было удобнее разговаривать с ней, сохраняя некую дистанцию.       — Садись, — юноша кивнул на пустующий стул. Форас опустилась на указанное место и выжидательно посмотрела на него. — Как ты уже знаешь, пришла твоя очередь покинуть Дом кукольника.       — Да. Я заметила, что куклы проводят здесь разное количество дней, после того, как Хозяин называет их имя. Сколько проведу я? — Кевин назвал ее неразговорчивой, но Ангел был с ним не согласен.       — Осталось еще два, — юноша заметил удивлением на лицах обеих девушек. — Да, в твоем имени всего три буквы.       — А кем я была по профессии? — спросила Форас.       — Это мы узнаем, лишь когда соберем полностью твое имя. Думаю, ты имела какое-то отношение к спорту. Первый предмет — спортивный костюм, — с «Хранителями» Эван всегда старался быть терпелив.       — Хорошо. Спасибо, — брюнетка, получив нужную ифнормациию, покинула кабинет.       — Что-нибудь еще? — спросил Эван, заметив, что его вторая «гостья», не спешит подняться со стула. Порой Белиал его жутко раздражала.       — Нет… — как-то неуверенно отозвалась она. Ангелу это явно не нравилось. Он был почти наверняка уверен, что в Доме что-то начало происходить.       Асмодей уже привычно встретил его в коридоре. Блондин всегда выглядел довольным, на его губах лежала легкая улыбка. Ангел давно заметил, что бывают дни, когда лидер «Искателей» выглядел по-особенному счастливым. Похоже его роман с их местной медсестричкой продолжался, и никто из них не планировал разрывать отношений.       Ангел закрыл дверь своей комнаты, оставив своего провожатого по ту сторону. Прислушавшись, он услышал его удаляющиеся шаги.       Сегодня Эван должен сделать запись. Ему нужно рассказать своему дневнику о новой кукле.       «Моя новая цель — Форас. Я так надеялся, что она «Птица», но нет, ею оказалась «Хранительница». Обычно, когда Дом покидают «Синие», Белиал выглядит опечаленной, но утром я этого не заметил.       Тем не менее я начал поиск предметов для Форас. Она азиатка, как-то связанная со спортом, и в ее имени три буквы. Вот и все, что мне удалось пока узнать. Вечером мне показалось, что Белиал что-то чувствует, похоже «история вновь начинает движение». «Венеры» определенно что-то затевают.       Настроение Люцифера пока сильно не изменилось. Как же мне хочется с Ним увидеться, поговорить, утешить. Мне порядком надоело, что я не получаю никаких карточек. Я очень надеюсь, что, как только мы встретимся, Он снова станет прежним. Я каждое утро надеюсь услышать «Доброе утро!», почувствовать улыбку в Его голосе. А каждую ночь жду, что открою глаза, и Он снова назовет меня Ангелом. Почему же Он не хочет со мной увидеться? Никаких новостей и ответов у меня нет. И это выводит меня из себя.»       Эван со злостью закрыл тетрадь. Ему нужно было встретиться с Люцифером, только без карточки это было невозможно. Он со вздохом поднялся со стула, разделся и лег в постель. Ангел уже знал, что с Люцифером он не встретится.       Ненавистная сирена ознаменовала начало нового дня для кукол. Пока куклы приводили себя в порядок и следовали в гостиную, Люцифер завтракал в одиночестве. Измученное сознание мужчины рисовало сидящего напротив юношу в кимоно. Ему казалось, что Он даже видит, как Его Ангел смущается, его щеки алеют, он опускает свои глаза. Но видение тут же таяло, растворяясь в пространстве. Хозяин глубоко вздохнул и закрыл глаза, надо было поговорить с куклами.       Вид Белиал всегда успокаивал Ангела, потому что он был уверен, что она предупредит его об изменениях в Доме. Все выпрямили спины — часы показывали ровно семь.       — Идите на испытания. Никому не умереть, — в безразличном, лишенном эмоций голосе Хозяина сквозила усталость. Ангел подозревал, что Люцифера утомляет боль и горечь, что Он спрятал в себя под пласт воли. Эван думал, что знает причину такого настроения своего возлюбленного. В Доме все так, как и было. За прошедшие четырнадцать веков Хозяин так и не избавился от боли, от чувства вины, от своих чувств к Мастеру. Ангел понимал Его чувства, но все равно ревновал.       Все куклы покинули гостиную. Пора было приниматься за испытания, Форас ждет свободы. Тем более, когда от такой желанной для всех кукол вещи ее отделяют две буквы.       Эван переключил все свое внимание на испытания. Он уже знал, чем чреваты не собранность и посторонние мысли. А прибавлять работы Марбас он не желал, да и перспектива провести вечер в компании Лерайе его не прельщала. Он старался быть внимательным и осторожным.       Рукоход угрожал Ангелу ожогами, однако с некоторых пор это испытание перестало представлять для него трудность. За него он и получил второй предмет. Эван держал в руке что-то смотанное в рулон, похожее на эластичный бинт. Теперь он еще меньше понимал, какое отношение Форас имеет к спорту. Юноша направился в свой кабинет. Надо и предмет отнести и букву записать.       Ангелу пришлось размотать весь бинт, чтобы найти последнюю букву имени Форас — н. Оставалось отыскать лишь одну — первую букву ее имени. Чем больше кукол, тем больше разнообразных имен и профессий Эван узнавал. Наверняка Форас позволит ему пополнить его знания. Он знал, что все знания, которые он получит в Доме останутся с ним. Даже когда он его покинет. «Но я ведь никогда не покину ни Дом, ни Его». Это Ангел для себя уже решил.       Эван приложил руку к сканеру. Увидев, какое испытание его ждет, Ангел разочарованно застонал. Конечно он хотел получить карточку, однако не был еще настолько в отчаянии, чтобы добровольно изранить руку. Тем более свое основное задание Ангел выполнил. Раны от обоюдоострых лезвий заживают за ночь, но это все равно неприятно. Возможно, будь Эван «Птицей», он бы пошел на все, чтобы получить ключ, только он был Ангелом, любил Люцифера и вовсе не собирался покидать Дом кукольника. По крайней мере до тех пор, пока здесь есть Он.       Юноша дождался, когда время выйдет, и покинул комнату. Эван решил попытать счастье в соседней. Там его ожидала математическая головоломка. Сколько бы раз он не проходил это испытание, задания всегда разные. Сегодня ему не придется подбирать последнюю цифру, потому что здесь нет логарифмов. Значок log, lg или ln являлись для Ангела камнем преткновения. Он предполагал, что в силу своего юного возраста еще не изучал их на учебе. Впрочем и награда за это испытание была скромной — три упаковки бинтов.       Эван сразу же решил отнести их Марбас. Подходя к дверям лазарета, он поморщился и вовсе не от запаха лекарств. Он услышал голоса. Девичий голос, похожий на щебет птички, часто прерывался смехом, но смутил его второй голос. Это был уверенный мужской голос, судя по всему его обладатель улыбался, флиртуя с их медсестричкой. Это не мог быть кто-либо другой, кроме Асмодея. Именно с ним и не хотел встречаться Ангел. Лидер «Искателей» и не подозревал, что Эван испытывает к нему настолько стойкое чувство неприязни. Никаких веских оснований у Ангела для такие чувств не было. Асмодей напротив старался всегда ему помочь, чем может. И все же Эван не мог себя перебороть.       Прежде чем прерывать общение любовников, юноша постучался. Открыв дверь, Эван положил свою находку на стол и покинул их. У него еще оставалось время побороться за карточки.       Сирена позвала всех кукол обратно в гостиную. Форас пришла раньше Ангела, который снова пребывал в дурном расположении духа. Они ждали только Белиал. Она почти всегда поднималась в гостиную одной из последних. Так произошло и на этот раз. Как только шатенка приблизилась к ним, Эван направился в кабинет, девушки пошли следом.       Все расселись по своим местам. Ангел достал из верхнего ящика второй предмет. Удивление девушек показали лишь их расширенные глаза и поднятые брови.       — Что это? Эластичный бинт? — поинтересовалась лидер «Хранителей».       — Откуда же мне знать, — пожал плечами юноша. Вторая «Хранительница» молчала. Похоже, она тоже не опознала предмет. Некоторое время они молча рассматривали его, размышляя о предназначении странных бинтов.       — Завтра я найду последний предмет, и ты сможешь покинуть Дом кукольника, — сообщил Ангел. — Тебе не придется ждать до вечера. Будь в гостиной. Как только я его найду, мы поднимемся сюда.       — Спасибо, — Форас как всегда поблагодарила его и оставила их одних. Эван не собирался говорить с Белиал. Все его мысли вертелись вокруг него самого и Люцифера, и никоим образом не касались другой куклы. Сама же «Хранительница» не спешила делиться своими мыслями, если не находила тому причин, подтвержденных вескими доказательствами. Несмотря на её физическую молодость, поддерживаемую чарами Дома, морально за время, проведенное здесь, куклы становились старше и гораздо быстрее, чем это случилось бы в их жизни, не попади они в это место.       Ангел спускался вниз, привычно слыша за собой уверенные широкие шаги. Он был уверен, что Асмодей с легкостью может его обогнать, потому что в его отличной физической форме невозможно было усомниться, однако лидер «Искателей» всегда шел позади него, выдерживая между ними дистанцию в метр. Первое время Эван подавлял в себе инстинктивное желание повернуться, но сейчас уже привык. Блондин молчал и следовал за ним, не сверля его спину взглядом, что юношу вполне устраивало.       Эван закрыл дверь, уголки его губ тут же опустились. Он устало сел за стол.       «Нашел второй предмет для Форас. Похоже эластичный бинт. Уже завтра найду последний предмет и отпущу её.       Мне кажется Белиал что-то от меня скрывает.       Я скучаю по Нему. Очень.»       Ангел закрыл тетрадь. Сегодня он был необычайно краток. Он уставал, но вовсе не от испытаний, не от скудной пищи, не от замкнутого пространства, а от одиночества. Вокруг него всегда были остальные куклы, только не они были ему нужны. Иногда ему на самом деле хотелось быть обычной куклой, такой же как все остальные, но нет. Хозяин сделал его особенным, и сейчас это было не привилегией, а проклятьем. Он долгое время не видел Люцифера, и страдал от Его отчуждения. Эван старался не думать, не вспоминать, но не мог. Он помнил всё, как Хозяина забавляла его неуверенность, как нравился его румянец смущения, как Его удивляли вопросы и просьбы Ангела, как Он был нежен с ним, как приятна Ангелу Его ласка, как Он будил его по утрам поцелуями. Ангел помнил какой у Него приятный голос, как сверкали сапфировые глаза, как сладко было заниматься с Ним любовью. Каждое воспоминание, что он бережно хранил, причиняло муку. В груди разгорался пожар, и боль пронзала сердце, будто каждое счастливое мгновение в его памяти медленно исчезало, чтобы никогда больше не вернуться. Воспоминания, которые он так бережно лееял в сознании, превратились в ледяные иглы и с каждым разом всё глубже впивались в его сердце. В такие моменты ему хотелось умереть. Ангел уже не сдерживал слез. Так он и уснул.       Утром, увидев себя в зеркало, Эван застонал. Из-за того, что накануне он плакал, его глаза припухли. Он не хотел, чтобы всё остальные куклы догадались, что происходит с ним. Ангел поежился, но всё же умыл лицо несколько раз холодной водой. Тяжело вздохнув, юноша направился в гостиную.       В гостиную Эван пришел одним из первых, даже Белиал ещё не было. Форас улыбалась, и все знали, почему. Он хотел как можно быстрее уйти на испытания найти последний предмет и отпустить её. Но приходилось ждать. Белиал внимательно на него взглянула.       — Ангел, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросила она. Глупо было надеяться, что от её цепких зеленых глаз хоть что-то да и укроется.       — Да, в полном, — конечно, это была ложь, но Эван не собирался с ней откровенничать. Девушка взглянула на свои наручные часы и расправила плечи.       — Идите на испытания. Никому не умереть, — в голосе мужчины юноша слышал всё тут же невыносимую тоску, такую же чувствовал и он сам. Все куклы, кроме Форас, покинули гостиную.       Бросив куклам ставшие ритуалом слова, Люцифер переместился в сад. Вид облетающих лепестков сакуры почему-то успокаивал Его. Над Ним было голубое небо — безмятежное и спокойное. Полная противоположность тому, что творилось у Него внутри. Вряд ли на этом небе обитали хоть какие-то ангелы. Он прожил так много лет, но так и не привык к тому, что ангелы на самом деле вовсе не умеют сострадать, не милосердны, не преданны и уж точно не менее кровожадны и коварны, чем демоны. Иногда Ему казалось, что демоны в отличии от ангелов честны и не скрывают свою сущность, и их предательство гораздо более ожидаемо, а оттого и менее болезненно.       Ангел вернулся в гостиную вместе с Белиал, когда стрелка часов только-только перевалила за полдень. Как только они вошли, Форас тут же встала и направилась к ним. Ангел нашел последний предмет.       Войдя в кабинет Ангела, он и шатенка сели, брюнетка же не могла усидеть, когда от свободы её отделяли считанные минуты. Последний предметом оказался коврик, сейчас смотанный в рулон. Размотав его, Эван записал в тетрадь букву л.       — Лан, — позвал он, и печать на руке девушки засветилась.       — Да, так меня звали, — грустно согласилась девушка, когда печать на её руке исчезла.       — А кем ты была? — для Ангела это пока оставалось загадкой.       — Я работала в фитнес-центре. Инструктор по йоге, — тихо ответила она. — Я могу уйти?       — Конечно, — согласилась Белиал. Ангел, Белиал и освобожденная кукла в очередной раз спускались по лестнице. Девушка молча прошла сквозь двери. Форас Теперь их осталось тридцать четыре.