Потерянная

Зима. Ослепительно яркие лучи солнца переливаются на льду, играя со снежинками, заставляя их сверкать в своем свете, даря радость каждому, кто взглянет на них. Лед весь в следах от лезвий коньков. На дальней части замерзшего озера слышны детские голоса и беззаботный смех. — Тётя Эмма! — кричит маленькая девочка, катаясь по кругу спиной вперед. Я подхожу ближе к девочке и узнаю в ней знакомые черты. — Смотри, как я могу! Девочка подпрыгивает и кружится в воздухе, словно юла, а затем изящно приземляется на лед и продолжает кататься. Чем ближе я подхожу, тем больше мне начинает казаться, что я знаю эту девочку. Слишком знакомо. Все это. И девочка, и местность, и... — Эльза, перестань, ты можешь провалиться под лед! — знакомое мне, как ничье другое, лицо, искажается гримасой беспокойства. О, Господи. Эмма. Моя тетя Эмма. А эта девочка... и есть я. Но почему я этого не помню? — Не-а, не провалюсь! — противится маленькая Эльза, уезжая все дальше и дальше от тети, к центру озера. — Эльза, — предостерегающе говорит Эмма. — На середине лед всегда тоньше. Вернись ко мне! — А вот и нет! — кричит девочка и начинает нарочито, назло тете, выполнять известные ей сложные трюки. Прыжок, приземление, круг, еще круг, снова прыжок. Маленькая я катается по льду так беззаботно, словно здесь действительно нет никакой угрозы. Но на самом деле, есть. Ледяной покров озера начинает трещать, ломаться. Трещины следуют за девочкой, буквально наступая ей на пятки. Я вскрикиваю от волнения и бегу к девочке, но меня будто и нет. Останавливаюсь в паре метров от цели, понимая, что я здесь словно призрак — дух бестелесный, безвластный и беспомощный, способный лишь пассивно наблюдать. Миг — и нога девочки уже проваливается под лед. Я с широко распахнутыми глазами вижу, как маленькая Эльза кричит, пытается отпрыгнуть в сторону. — Эльза! — в ужасе кричит тетя Эмма и, чуть не падая, стремглав летит к моей маленькой копии. Но было поздно. Девочка почти ушла под лед. Но тут словно что-то меняется. Лед начинает светиться, покрывается непонятно откуда взявшимися узорами, крепчает на глазах. И маленькая Эльза выбирается на прочную ледяную поверхность. Она не дрожит от холода, но она точно не в порядке. Её одежда покрывается инеем. Все озеро покрывается им за считанные секунды, отверстие во льду, словно по волшебству, затягивается толстыми слоями ледяной коры. Но самое странное, самое необъяснимое — руки девочки сверкают синим огнём, кончики пальцев переливаются, будто замороженные, но самой девочке это не причиняет вреда. Она лишь с удивлением разглядывает пальцы, позабыв обо всем на свете, даже о тете, спешащей к ней. — О, Эльза, — с горечью в голосе произносит Эмма, опускаясь на лед, чтобы быть на одном уровне с племянницей. — Что же ты снова наделала? Эльза, моя маленькая девочка... Картинка становится расплывчатой, неясной, словно взгляд резко расфокусировался и я чувствую, как проваливаюсь в темноту, не имея возможности проснуться. Пустота заволакивает меня сонной пеленой, не позволяет вырваться, подчиняет. Это все так похоже на сон, но дальним уголком сознания я понимаю, что это не он. Я будто нахожусь в каком-то отстраненном вакууме, заточенная собственным разумом, и не могу пробить себе пусть на свободу. Безоружна и парализована. Внезапно я вижу яркий свет. Словно огромная белая вспышка появилась в кромешной тьме и не тухнет, вопреки всем моим ожиданием. Свет медленно принимает неизвестные мне очертания, причудливые формы, напоминающие нечто, что я, кажется, уже видела прежде. Какой-то символ, излучающий невероятное сияние. И напоминал он один из морозных узоров, которые обычно появляются на окнах зимой. Это словно был цветок, полностью сделанный изо льда, по форме напоминающий лилию, но я все таки не уверена — яркое, режущее глаза свечение мешает как следует разглядеть фигуру. Что бы это ни было — цвет, морозный узор или просто кусок льда — это начало приближаться. Я вдруг понимаю, что не могу пошевелиться, вместе с тем на меня обрушивается и то, что я заперта внутри собственного сознания, хоть я и не знаю, возможно ли такое вообще. Фигура, словно увеличиваясь с каждым мигом, неумолимо приближается ко мне, сильнее обжигая взгляд излучаемым сиянием. А в следующий миг все исчезает. Я по-прежнему нахожусь во тьме, но осознаю, что теперь это реальность. Просто лежу с закрытыми глазами. Но это, в любом случае, лучше, чем бредовые сновидения с непонятными картинками, которые так и манит назвать «прошлым». То, что я увидела не было реальным. Просто плод воображения, вызванный, наверное, стрессом, после чего-то. После чего? Пытаюсь разлепить глаза и, поборов слабость и желание продолжить спать, я все же это делаю. В комнате, в которой я нахожусь, темно. Оглядываюсь по сторонам, но ничего не могу разглядеть — глаза ещё не привыкли ко тьме. Во всем теле чувствуется ноющая боль, словно весь день меня пинали вместо мяча. Боюсь пробовать шевелить рукой, но, все же, с горем пополам, делаю это. И почти никакого результата, кроме раздражающей слабости. Почему я так плохо себя чувствую? Что произошло? — Кто-нибудь! — едва не испугавшись собственного голоса, выкрикиваю я изо всех сил. — Помогите! Где-то на другом конце комнаты слышу шорох и невнятное бормотание. Я едва не впадаю в панику — Боже, я ведь, не дома! и это точно не тетя Эмма. Дергаюсь, пытаясь приподняться, но тут же со стоном валюсь обратно на кровать. Грудная клетка болит так, что я даже готова предположить, что меня несколько часов к ряду избивали бейсбольной битой. Что же это такое? — Тише, — незнакомый мужской голос призывает меня успокоиться. — Не вставай. Я, вопреки просьбе, пытаюсь хотя бы приподнять голову в надежде разглядеть лицо говорившего. Безуспешно. Я вижу лишь темный силуэт среднего роста. Это может быть кто угодно. — Кто ты такой? — подрагивающим голосом спрашиваю я, пытаясь скрыть панику, возрастающую во мне. — Тебе так обязательно сейчас это знать? — вопросом на вопрос отвечает незнакомец. Мой ответ следует незамедлительно. — Да. Громкий вздох нарушает ночную тишину, царившую в комнате даже несмотря на наши голоса. — Ты должна еще поспать. Слишком рано. Ты слаба, — растерянно проговаривает парень. Я еще больше впадаю в замешательство, теряясь в догадках самого различного характера. Где я? В больнице? Если, да, то почему? Я совершенно не помню событий, в связи с которыми я могла бы оказаться в таком положении. Почему этот парень не представился? Почему я не могу вспомнить, что произошло? Единственное, что я понимаю и знаю наверняка — мне страшно. — Кто ты? — сиплым голосом спрашиваю я вновь. — Что случилось со мной? Парень по-прежнему молчит, в моей голове роятся сотни вопросов, оставленных без ответа. Все, что я помню, — если это не было сонным бредом, — это то, как я выбегаю из школы за Фростом. Я завернула в переулок и.. темнота. Будто после этого я не жила. Что, в конце концов, произошло? — Спи, — тихо произнес парень, возвращаясь назад, похоже, в кресло. В следующий миг происходит нечто, что по странности может даже соревноваться со случившимся со мной. Перед моими глазами вспыхивает золотой свет, так мне показалось в начале. Я разглядываю его, постепенно понимая, что это больше похоже на песок. Да, светящийся золотой песок, парящий в воздухе. Почему-то мне становится все равно. Странное безразличие приходит вместе с осознанием усталости и желанием хорошенько выспаться. Я прикрываю глаза, утопая в золотом свете. «Спи» — эхом раздается в моей голове и я, смирившись, проваливаюсь в забытье. Тьма была тем, что я ждала и ожидала увидеть, но, как и в последнее время, мои ожидания вновь не оправдались. Вместо тихого сна, на который я надеялась, сна без сновидений, я вижу какую-то странную картину. Я абсолютно уверена, что на сей раз «декорации» мне незнакомы. Такого сна у меня еще не было. Я вижу перед собой комнату, отделанную в ярких, солнечных оттенках. Мой взгляд тут же приковывает орнамент, которым украшены стены и потолок: повсюду изображены замысловатые символы и надписи на разных языках, из них я различила только древнюю латынь и иврит, что было, само по себе, необычно. Однажды я читала, что во сне человек не может прочитать текст. И я полностью уверена, что будь это сон, я бы не смогла различить латынь и иврит, а уж тем более, прочитать какие-то слова. Я отказываюсь в знакомой и теперь уже даже привычной ситуации — ничего не понимаю. Но, стоит признать, узоры восхитительны. Среди них я разглядела солнце, луну, цветы и звезды; каждый рисунок выглядит неоднозначно, выделяется, и я с уверенностью могу сказать, что никогда в жизни не видела ничего более прекрасного. Узоры, казалось, парят в воздухе и даже сверкают. Я моргаю несколько раз, чтобы убедиться, что это действительно так. — Любуешься? — спрашивает мужской голос откуда-то из-за спины. Теперь он звучал более знакомо, и я поняла, что уже слышала его — прямо перед тем, как уснуть. Оборачиваюсь и вижу парня, как и я предполагала, среднего роста. Светлые с золотым отливом волосы находятся в творческом беспорядке, глаза янтарного оттенка внимательно изучают меня. Казалось, весь парень состоит из мельчайших сияющих частиц золота и стоит здесь появиться невесомому дуновению ветра, как он рассыплется на миллиарды песчинок. В какой-то миг мне даже кажется, что он парит над землей. — Пробраться в твое сознание задача не из простых, — не дожидаясь моего ответа, продолжает парень, делая вид, что, как и я, заинтересован орнаментом на стенах. — Я лишаю сновидений множество детей, чтобы сейчас говорить с тобой. Что? Каких еще детей? Теперь я вообще теряю понятие реальности. Только одно предположение, которое больше всего может быть приближено к правде, вертится в моих мыслях: я сошла с ума. Да, только так я могу читать на латыни и иврите во сне, только так со мной может говорить непонятный сияющий парень, который, якобы, отнял у детей сны, чтобы поговорить со мной в моей голове. Кстати, о голосах в голове — это может быть серьезно. — Я знаю, что ты думаешь, — парня, похоже, не смущает отсутствие моих реплик в нашем «диалоге». — Ты считаешь, что сошла с ума. Но, поверь мне, это не так. У нас немного времени и мне нужно успеть тебе объяснить кое-что. — И что же? — наконец подаю голос я. Здесь он звучит нормально, без хрипоты. — Ты знаешь, кто ты? — из всех возможных вопросов, он решил задать именно этот. Самый идиотский и вообще ничего не поясняющий вопрос. — Я-то знаю, — с раздражением отвечаю я. — Эльза Делл, возможно, сошедшая с ума и разговаривающая с несуществующими парнями. — Обидно вообще-то, — со смешком отвечает он. — Я... Ну, ты можешь звать меня Сэнди. И я существую. — Все выдуманные люди так говорят, — со странной оживленностью отвечаю я. Это слегка пугает меня саму. Что-то не так. — Я пытаюсь разобраться, кто ты, — посерьезнев, говорит Сэнди. — Твое сознание отчасти заблокировано, я долго не мог сюда попасть и, как видишь, держусь с трудом. Я мерцаю, это мерзко — выгляжу, наверное, как призрак. Не могу не согласиться с ним, ведь он действительно похож на приведение. Только вот выглядит не очень злым и не особенно пугает. А ведь в этом и заключается работа призраков: выглядеть страшными и пугать людей — верно? — И тем не менее, я здесь, — заполняя мое молчание, продолжает парень. — Ты заметила, что не чувствуешь страха? Это тоже моя работа. С веселыми людьми приятнее общаться, и уж тем более, это проще, когда тебя не боятся. Я пытаюсь откопать в себе эти столь нежеланные эмоции — страх, раздражение, гнев, да хоть что-нибудь в таком роде, но все без толку. Сэнди прав — я не смогу это почувствовать, пока он не захочет. Но даже несмотря на это, в моей голове остались вопросы. — Как ты это делаешь? — спрашиваю я. — Если я только не сошла с ума. Сэнди улыбается. — Вот ты и начала задавать правильные вопросы, а я-то уж думал, не дождусь, — усмехаясь, говорит он. — Я — хранитель. И, как ни странно, это мне не говорит совершенно ни о чем. Видя мое замешательство, он хмурится, словно ожидал другой реакции. — Ты, что, не слышала о хранителях? — с непониманием спрашивает Сэнди, делая несколько шагов вперед, ближе ко мне. Отрицательно киваю. — И о магии? О скрытом мире? — Нет. Сэнди едва не открывает рот от удивления. Он мечется по комнате, так быстро, что я едва успеваю видеть его передвижения. На ходу он что-то бормочет, не могу разобрать, что именно. Лишь отрывки, вроде «не может быть» и «что за черт». — Ты хочешь сказать, что не знаешь, как уничтожила кошмар? — в конце концов, останавливаясь, спрашивает он, вновь вгоняя меня в ступор. — Не знаешь, кем ты, возможно, являешься? — Что? — непонимающе переспрашиваю я, нахмурившись. Неприятные чувства, которые я пыталась вызвать пару минут назад начали сами на меня накатывать, очевидно, Сэнди терял контроль над ситуацией. — Какой кошмар? — Ну конечно, — вздыхает он, прикладывая руку ко лбу. — Конечно, ты не помнишь. Придурок-Джек со своими опрометчивыми поступками, ох! Впервые я слышу в нашем диалоге знакомое имя, но не знаю, радоваться или нет. Теперь я точно уверена, что в случившемся замешан Джек Фрост — других Джеков я не знаю, среди моих знакомых их нет, да и последнее, что я помню, это желание найти его. — Джек? Джек Фрост? — все таки уточняю я, в глубине души отчаянно желая, чтобы это было не так. — Он самый, — хмыкает Сэнди, а затем вдруг его настроение резко меняется. — Чёрт, время! — Время? Мой голос было последним, что я услышала перед тем, как картинка передо мной начала рассыпаться, словно разбитое зеркало. Все завертелось, я потеряла ориентацию в пространстве, в следующий миг осознавая, что парю где-то в пустоте. А затем все заканчивается. Так же быстро, как и началось. Я снова оказываюсь в объятьях тьмы, чуть ли не с радостью осознавая, что вновь полностью принадлежу себе, как бы невероятно ни звучала реплика Сэнди о том, что он контролировал мое сознание. Магия, какие-то таинственные хранители, Джек Фрост — все это теперь кажется таким далеким и пустым, что я практически забываю все это. Все, кроме Джека. Воспоминание о нем крепко втерлось в мое сознание и даже в счастливом забытье, как бы ни было это желанно, я не могу оставить его. С этой мыслью я и уснула окончательно. Когда я прихожу в себя, то с радостью обнаруживаю, что солнце слепит мои глаза. Я дома, в своей комнате. Сегодня выходной и Эмма, наверняка, уже приготовила нам воскресный завтрак с её фирменной выпечкой. Сейчас я открою глаза и увижу потолок моей комнаты, белый и совершенно ничем не примечательный, в отличие о того орнамента, что мне приснился. Однако, не всем мечтам суждено стать явью. Я едва не кричу, обнаруживая, что нахожусь не дома. И потолок — даже потолок! — не выглядит знакомым. Словно по иронии, на нем изображены символы, похожие на те, что я видела во сне. Я не могу признать, что все это правда. Сердцебиение учащается, я до жути пугаюсь и резко поднимаюсь, не сразу ощущая тупую боль практически во всем теле. И, как и ночью, я падаю назад на кровать, не в силах сопротивляться инстинктам самосохранения. — Тише, тише, тише, — и опять этот же голос успокаивает меня. Сэнди. — Ты!? — я приподнимаюсь на локтях, перебарывая болевые ощущения. — Я, — кивает парень. Выглядит он в точности, как в моем сне, разве что, не сияет, как приведение. — Встречи в реальности сложнее и болезненнее, как думаешь? Кстати, тебе нельзя вставать. Я, конечно, могу приглушить твою боль, но, боюсь ты тогда подскочишь и убежишь, а мне потом еще и прилетит. — Ты ненастоящий! — выдавливаю из себя я. Голос вновь осипший и звучит более, чем болезненно. Сэнди усмехается. — Опять ты за свое, — проговаривает он будничным тоном, приближаясь к кровати, на которой я лежу. Испуганно дергаюсь, но ничего не могу поделать со своим положением. — Смотри, я реален. Ты тоже. И да, ты не сошла с ума. — Тогда как?.. Я не договариваю фразу, потому что не знаю, что сказать. Тогда как мы говорили во сне? Тогда как ты сделал то, что сделал? Тогда как я оказалась в таком состоянии? — Я могу все объяснить, но, из нас всех, я — худший рассказчик, — изображая печаль, проговаривает Сэнди. Пытаюсь успокоиться и взять себя в руки. Возможно, если задать более объяснимые вопросы, мне удастся что-нибудь узнать. — Почему у меня все тело болит? — Реакция на метку, нападение кошмара, — невозмутимо отвечает парень, подставляя к моей кровати стул и усаживаясь на него. — Все думали, ты покойник. Все, кроме меня и Фроста. Ну, он всегда уверен в себе, а так как он спас тебя, то ты, можно сказать, принадлежишь к его списку добрых дел, в успехе которых он всегда уверен. Ну, а я просто ставил на то, что ты проснешься. Я с трудом пытаюсь осознать, что он только что сказал. Нападение кого? Кошмара? Какая-то метка? Звучит, более, чем безумно. — Ну, раз уж ты выжила, пойду сообщу Нику и остальным, что гроб заказывать не нужно, — с усмешкой произносит парень, поднимаясь со стула. Я молчу. Сэнди не спеша выходит из комнаты, а я все еще пытаюсь осознать сказанное им. Он говорил так просто. На меня напал кошмар, потом нанесли какую-то метку. Сэнди произнёс это все так, будто только и занимается тем, что рассказывает людям такое. Может, это какая-то секта? Но тогда я все еще не могу объяснить общение во сне и свои травмы. Как вообще можно заработать себе подобные ушибы и боль по всему телу? Меня передергивает. Я решаю осмотреться и оценить обстановку в целом. Ведь все равно я ничего не понимаю в том, что произошло, может, не стоит пока и беспокоиться из-за этого? Ну, или мне просто нужно отвлечься до тех пор, пока Сэнди не приведет какого-то Ника, чтобы поговорить со мной. Я немного приподнимаю подушку, хоть и дается это с большим трудом. Постельное белье совершенно обычное, белое, словно я в больнице. Вся комната вообще выглядит не очень примечательно, но дорого. Хорошее деревянное покрытие на полу, стены, отделанные под камень с оттенками, опять же напоминающими древесину. А вот потолок выглядит более интересно: весь расписан различными узорами золотых и темных оттенков, местами можно разглядеть серебро. Мебель под стать основной обстановке, неброская, как я могу судить, удобная. Сама комната не очень большая, зато окно практически во всю стену. Морщусь, глядя на солнце. Где-то там, дома, меня ждет Эмма и беспокоится обо мне. Сколько меня не было? Несколько суток? А может, даже больше недели? Я слышу множество шагов, приближающихся к комнате. Морально начинаю готовиться с самому наихудшему. Дверная ручка поворачивается и в помещение входят трое. Меня обескураживает разнообразие их внешностей. Одна из трех — незнакомая мне девушка, честно говоря, мне она тут же напомнила какую-то экзотическую птицу: короткие волосы покрашены в разные цвета, в основном, синие и зеленые оттенки с проблесками желтого. Её одежда чуть менее яркая, но в ней видны почти те же самые цвета, что и в волосах девушки. Незнакомка буквально излучает какой-то непонятный, вечный оптимизм, заражая им всех вокруг. Когда наши взгляды пересекаются, я замечаю высшую степень любопытства в её глазах. Вместе с девушкой зашел тоже незнакомый мне парень, и он, в отличие от девушки, явно не в духе от всего происходящего. Бросив косой взгляд на меня, парень равнодушно становится в стороне, выражая свою неприязнь. Его внешний вид, по сравнению с той девушкой, вполне приемлем. Разве что, во всем преобладают оттенки серого. Парень ярко контрастирует с девушкой, и это кажется мне странным — я не могу понять, то ли он слишком «скучный», то ли она через чур яркая. Третьим вошедшим оказался уже знакомый мне Сэнди. Из всей этой компании, я отмечаю, именно он выглядит в полной мере приемлемо: никаких ярких или тусклых красок, никаких излишне выраженных чувств, которые, кажется, так и хлещут из незнакомцев. — Эльза, — Сэнди обращается ко мне. Паники поубавилось и, почему-то, я не удивлена. — Это Туф и Банни. Девушка тут же бросается ко мне, хватая перевязанную руку. Я вскрикиваю от неожиданности, инстинктивно дергаясь, тем самым причиняя боль самой себе. — Прости, прости, прости! — с заметным усилием Туф подавляет беспричинный восторг и любопытство, слегка отстраняясь. — Не сдержалась. — Все в порядке, — со смешком, стараясь казаться беспечной, выдавливаю я. — Честно. — Я так хотела познакомиться с тобой, — тут же затараторила девушка. — Мы все уже извелись, пока ты тут валялась. Банни хмыкает, и, думаю, закатывает глаза. Туф игнорирует его, по-прежнему рассматривая мою руку с таким видом, будто бы хочет что-то сделать, но не может. И я права. — Можно снять повязку? — аккуратно спрашивает она. — Я хочу посмотреть. Понимая, что выбора у меня особо и нет, я соглашаюсь. Туф бережно снимает бинты, с молчаливым восторгом глядя на мою руку. Я понятия не имела, что она такого увидела, но взглянув самостоятельно, я едва не впадаю в ступор. — Он действительно это сделал, — бормочет девушка, проводя пальцами по странному символу на моей руке. — Нанес метку. Боже. На моем левом запястье красуется нечто, похожее на какое-то клеймо. Честно говоря, это больше напоминает татуировку, только эта, если таковой и является, нанесена блестящими чернилами, которые переливаются самыми разными оттенками синего и голубого. Меня бросает в жар от осознания, что подобная штука расположена прямо на моей коже. Я даже понятия не имею что это! Сам символ мне непонятен. Это нечто, похожее то ли на звезду, то ли на снежинку, то ли на цветок. И что бы это ни было, выглядит оно все равно изящно, будто лучший художник мира приложил свою руку к этому рисунку. — Что это? — тихо спрашиваю я. Страх притуплен, как и прочие негативные чувства, да мне и не очень хочется сейчас их испытывать. — Метка, — подает голос Банни. — У хранителей есть метки, только они могут их носить. Странно, что ты перенесла это, ведь ты всего лишь человек. Сэнди, все это время тихо стоявший у двери, вдруг вступается за меня. — Она не человек, Банни, и ты это понимаешь, — холодно проговаривает он, сверкая глазами. — Она убила кошмар. — И что? — с нотками злости в голосе отвечает Банни. — Ты действительно поверил в россказни Фроста? Да он просто поставил ей метку и притащил сюда, и я понятия не имею, как она выжила, но даже если и так, она может умереть в любое другое время. В конечном счёте, магия — от метки или нет — её убьет, а Фрост получит по заслугам за нарушение наших законов. Банни тут же пулей вылетает из комнаты, оставляя после себя смятение и злость. Мне стало, возможно, даже обидно, но в глубине души я рада: пусть я окажусь простым человеком и это все закончится, я вернусь домой и буду жить с тетей, как раньше. — Не обращай внимания, Эльза, — вдруг говорит Туф, и следующей фразой разбивает мои надежды. — Ты точно не человек. Я вновь смотрю на метку, пытаясь осознать, что произошло в моей жизни. Она сверкает так красиво, что, не будь я в таком положении, я даже залюбовалась бы ею. Туф отходит от меня и садится на стул, который поставил у моей кровати еще Сэнди. Она задумчиво глядит на меня, а затем, словно на неё снизошло озарение, охает и обращается к Сэнди. — Ты ей уже рассказал? — спрашивает она. — Ты не можешь больше дурить её. Я вновь в смятении. Похоже, тайны и непонятные загадки никогда не закончатся. — Ладно, — наконец сдается Сэнди после второго взгляда Туф. В следующий миг его образ расплывается, преобразовываясь в иной. Тут до меня доходит. Я вижу перед собой уже действительно знакомого мне парня. Сэнди Арджент. Сэнди. Теперь у него снова вьющиеся светло-русые волосы и голубые глаза. Выглядит, как обычный парень. Я не могу поверить. — Так это ты? — выдыхаю я, ощущая боль в груди. — Чего еще я не знаю? Удивительное спокойствие обрушивается на меня и, кажется, боль почти вся исчезает. Я догадываюсь, чьих это рук дело. — Перестань контролировать мои эмоции! — я едва не выкрикиваю это. Ничего не меняется. — Ты должна быть спокойной, когда мы все тебе расскажем, — с невозмутимым видом отвечает парень. На удивление, Туф становится на его сторону. Хотя, не на удивление. — Это правда, — девушка становится максимально серьезной. — Грядёт война, мы все это чувствуем. Что-то назревает и каждый хранитель на счету... — Что? — пораженно перебиваю я. Мои собственные эмоции пробиваются сквозь чары Сэнди. — Вы хотите.. сделать из меня солдата!? — Нет, не в коем случае, — тут же отвечает Сэнди. — Ты все не так поняла. Мы почти исчезли. Хранителем остались сотни, а то и десятки. Один за одним нас истребляют, и для нас очень важно найти всех возможных хранителей. Я качаю головой, пытаясь осознать услышанное. — Чего я еще не знаю о вас? — тихо спрашиваю я, молясь, чтобы меня вернули домой и оставили в покое. — Запомни одно, Эльза, — также тихо отвечает Туф. — Что бы ты ни слышала, что бы ты ни думала, чудовища существуют. Они и уничтожают нас — кошмары, маги, полукровки, и покровитель их, Питч Блэк. Тебе не справиться в одиночку, если о тебе узнает Питч. Они придут за тобой, так же, как и за многими из нас. Я знаю, все это для тебя чуждо и ты не хочешь знать об нашем мире, но, поверь, все это правда.