Потерянная

Джек Фрост за последние два часа стал для меня предметом ненависти и негодования номер один. А вернее, его отсутствие. Впрочем, и из-за того, и из-за другого у меня теперь куча проблем и вопросов, которые, решусь так их называть, хранители решили оставить без ответа. Туф, перед тем, как уйти, сказала, что как только вернётся Джек, все разрешится. Я не имела и не имею понятия, что она подразумевала под словом «всё», но уже два часа тешу себя надеждами, что это как-то поможет мне разобраться в случившимся. Уходя, она оставила Сэнди — уже в своем настоящем обличии, а не в маске «Сэнди Арджента из старшей школы» — за мной присматривать. На самом деле, нужды в этом нет, ведь я никуда, даже при всем своем желании, сбежать не смогу. Во-первых, у меня болит все тело, а во-вторых, я совершенно не знаю, где нахожусь. И вот, все эти два часа я мучаюсь, безнадежно пытаясь выведать что-нибудь полезное у Сэнди. Он, конечно, применил ко мне какие-то чары, причем, намного сильнее, чем предыдущие — видимо, понял, что те начали давать слабину. Но даже осознание того факта, что моими эмоциями и чувствами управляет практически незнакомый мне человек, никак не влияет на мои решения или настроение. Просто все равно, будто бы я машина, запрограммированная на полное игнорирование чужих манипуляций моим собственным сознанием. А самого Сэнди все это, похоже, не напрягает: он ведет себя непринужденно, общается со мной, как с приятельницей, шутит. — Расскажи что-нибудь еще о магии, — прошу в очередной раз. Мне на мгновение кажется, будто вся комната расплывается в золоте. Я моргаю и странное видение исчезает. — Но я уже и так много тебе рассказал, — возражает Сэнди, сидя в своем кресле. — Не понимаю, почему метка до сих пор позволяет мне говорить с тобой об этом, ты ведь смертная. Я хмурюсь, во второй раз прокручивая в голове сказанное им. — Но хранители разве бессмертные? — наконец сообразив, спрашиваю я. Сэнди, несмотря на его нежелание больше делиться подробностями мира хранителей, все же отвечает. — Нет, — кивает он. — Но некоторые из нас могут стать таковыми. Так гласит легенда, но, вообще, это все сказки для детей. Бессмертных не существует, по крайней мере, на стороне Света. Я слушаю Сэнди с очень увлеченным видом, и мне на самом деле интересно, но часть мыслей из моей головы витает где-то далеко от всего этого. Где-то рядом с страной снов; хоть я и не осознаю, что хочу спать, но меня туда затягивает, я буквально стою на краю пропасти, и падение в сон, чувствую, уже не за горами. — Так когда же эта штука, метка, или как её там, пройдет у меня? — вдруг спрашиваю я. Сэнди хмыкает. — Никогда. — Почему? — вновь спрашиваю я, но уже без интереса, с полным равнодушием. — Защитная метка делается раз и на всю жизнь, — забывая про недавние возражения, рассказывает Сэнди, погружаясь в детали. — Она не позволит кошмарам завладеть твоим разумом, если, конечно, дополнительные факторы не посодействуют. И, да, у каждого хранителя метка индивидуальная. Она и у тебя была сначала в форме уродливой синей кляксы, наверняка, зато теперь, посмотри, совершенная снежинка. Подняв руку перед собой я вновь вгляделась в изображение, заметив, что за последнее время фигура снежинки в самом деле преобразовалась. Когда я смотрела её вместе с Туф, она была похожа на какой-то странный цветок, а сейчас я отчетливо вижу снежинку. Но почему именно это? — Узор зависит от магических способностей хранителя, — словно читая мои мысли, говорит Сэнди. — У вас с Джеком метки очень похожи. А вот у меня песочные часы в золотых оттенках. — Я смотрю, вы тут чудно поладили, — самый знакомый из всех услышанных за сегодня голосов раздается где-то со стороны двери. — Но я, кажется, знаю суть этого трюка, а, Сэнди? Джек Фрост собственной персоной. Я обернулась, уже заранее зная, что это он, но мне будто бы необходимо было убедиться в этом. Джек выглядел несколько иначе, чем в школе. Более раскованно. Свободно. Вольно. И бесшумно, раз уж так тихо смог пробраться в комнату, даже дверью не скрипнув. — А вот и он, — поднимаясь с кресла, говорит Сэнди. — Чёрт, ты хоть можешь представить габариты любопытства этой девушки, даже под магическим кайфом? А я могу. Теперь. Спасибо. Джек усмехается, делая несколько шагов навстречу приятелю, чуть приобнимая его по-дружески. Сэнди что-то тихо ему проговаривает, тот кивает и Сэнди уходит из комнаты. Я начинаю ощущать, как мое настроение словно дает некий сбой. По отдельности стали просыпаться странные чувства: смятение, любопытство, страх, непонимание, скептицизм. Затем я чувствую, как отголоски разума вовсю кричат о том, что меня буквально использовали. Магией. Я начинаю испытывать и раздражение вперемешку с гневом и ярым негодованием из-за всего происходящего и произошедшего. — Вижу, он всё-таки отпустил тебя, — задумчиво проговаривает Джек, внимательно следя за моими движениями. — И что мне с тобой делать? Вижу, ты зла. И это понятно, но... — Не смей ничего говорить! — выкуриваю, приподнимаясь на кровати выше. Ярость превознемогает боль. — Это всё из-за тебя! — Из-за меня? — возмущается он. — Пошла следить за мной, вляпалась в неприятности, я её спас, так еще и виноват остался. И никакого «спасибо», ну надо же. — О, да, конечно, спасибо! — едва сдерживаясь от очередного яростного крика, зло проговариваю я. — Спасибо за то, что из-за тебя я попала в дикие неприятности, спасибо за то, что у меня на запястье какая-то магическая татуировка, спасибо за то, что я теперь даже не знаю, где я, и, что под сомнением теперь стоит вопрос, кто я! — Обращайся, — равнодушно хмыкает Джек, сверля меня взглядом, о которого я даже на мгновение начинаю жалеть о сказанном. Но, слово не воробей. — Я, между прочим, пришел сначала к тебе, потому что подумал, что было бы неплохо тебя подлечить. Или ты не прочь проваляться в таком виде несколько недель, а потом веками замазывать остаточные синяки сотнями слоев косметики? Я сбавляю пыл, но это никуда не девает мое раздражение. — А ты можешь? — спрашиваю я, снизив тон голоса. — Вылечить меня? Вместо ответа Джек сосредоточенно смотрит на меня, медленно поднимая вверх направленную в сторону кровати руку, сжатую в крепкий кулак. Я ощущаю странное чувство — будто меня окутывает непонятное, невидимое одеяло, теплое и приятное. Но самое главное, боль проходит. Я чувствую это не сразу, прежде замерев от нахлынувших чувств, смешавшихся с былым гневом. Теперь все будто приобрело новые краски, я почувствовала энергию жизни, исходящую от ауры, что окутала меня. А в следующий миг все кончилось, и боли я уже не почувствовала. Зато прежние негативные эмоции тут же возвращаются, хоть и будучи немного ослабленными чувством благодарности. — Как ты это сделал? — спрашиваю я, окончательно убедившись в том, что никакая боль теперь не беспокоит меня. Джек лишь усмехается. — Ты знаешь. Ну, магия и все такое. Ты, вроде, уже знакома с подобными трюками, разве нет? Я сажусь на кровати, все еще не веря, что боль так быстро утихла. Внезапно я осознаю, что всю ярость, что я испытывала, словно рукой сняло. Непонимающим взглядом смотрю на Джека. — Ты тоже контролируешь мои эмоции? — спрашиваю я. Раздражение. Может, я ошибаюсь? — Нет, — подтверждая мои мысленные догадки, отвечает Джек. — Весь твой гнев, нетерпение и так далее, были завязаны на боли. Она ушла и чувства тоже. Я удивленно стала рассматривать метку на своем запястье. Она по-прежнему переливается, как мне показалось, всеми возможными оттенками синего. Снежинка. Почему? Джек Фрост проследил ход моих мыслей. — Она не будет тревожить тебя, — говорит он, подходя ближе. — Если тебе предстоит снова встретиться с кошмарами, метка не повредит. Я посмотрела на него, вспоминая слова Туф. Она говорила о кошмарах, о том, что я должна с ними сразиться, что должна победить какого-то сильного злодея. Получается, и Джек туда же? Хочет сделать из меня такого же солдата, как все они? — Туф говорила, что должна буду сразиться с кем-то, — скрывая свое недовольство и острое желание бороться за свои права на нормальную жизнь, медленно проговариваю я. — С каким-то там злодеем, Питч Блэк, кажется. Ты тоже так считаешь? Джек хмурится, с неподдельным удивлением уставившись на меня. — Питч Блэк? — переспрашивает он. — Серьезно? Она действительно сказала это? Я утвердительно киваю. Джек раздражается, хоть и пытается это скрыть. Он быстро преодолевает расстояние от кровати до двери, затем резко останавливается, оборачиваясь на меня. — Приведи себя в порядок, я скоро вернусь, — бросил он и выскочил за дверь. Я полностью погрузилась в смятение, не зная, что и думать. Сэнди говорил, пусть и не прямо, что я хранитель. Как он. Как Банни. Как Туф. Как Джек. Но, даже если на долю секунды предположить, что это и впрямь так, почему я обязана с кем-то сражаться? Всю свою жизнь я прожила, как и положено нормальным людям. Да, я много путешествовала, часто меняла школы, мало общалась с ровесниками, но разве всё это значит, что я не принадлежу этому миру? Сэнди говорил о скрытом мире, что я являюсь его частью, но почему-то, я совершенно точно уверена, что это не так. Я человек. Даже несмотря на то, что на меня действуют непонятные символы хранителей и я, насколько мне известно, обладаю какой-то магией. Всю жизнь Эмма воспитывала меня так, что я никогда не верила в детские сказки. Волшебство, маги, ведьмы, феи, эльфы, гномы и даже Санта Клаус — в детстве я не верила ни во что из этого. Эмма говорила, что вера в сверхъестественное это пустая трата времени, к тому же, бесполезная. Она говорила, а я верила, ни на секунду не сомневаясь и не возражая. Лишь иногда она позволяла себе отшутиться про какие-нибудь суеверия — и только. Но, что, если все это было ложью? Конечно, ни один нормальный человек в здравом уме не воспринимает всерьез россказни о всяких магических существах вроде хранителей и кошмаров, но, вдруг Эмма делала это целенаправленно? Если я не сошла с ума, если я действительно являюсь тем, что я есть, если в мире действительно идет война между тьмой и светом, могло ли оказаться простым совпадением то, что Эмма с самого моего рождения являет собой сам скептицизм? И мои родители — что, если все это в самом деле правда, — тогда могли бы они оказаться хранителями, как и я? Часть меня отрицает это. Магии не существует, таково мое воспитание. Детство без чуда, ребенок без веры. И все же, надоедливые «но, что, если...» намного сильнее старых привычек. Я думаю об этом, забыв обо всем на свете. Вся моя жизнь была ложью, если правдой является то, что я узнала. Наконец, я встаю с кровати, запуская пальцы в спутанные волосы. Голова кружится и я чувствую слабость, но не такую сильную, какой она должна была быть без вмешательства Джека. Вижу приоткрытую дверь в ванную комнату — как предусмотрительно — и, взяв обнаруженные на тумбочке у кресла вещи, отправляюсь приводить себя в порядок. Заметив зеркало над раковиной, я спешу посмотреть, как я выгляжу. И действительно пугаюсь. Ужасные синяки под глазами, опухшие от длительного сна глаза, болезненно бледный цвет лица и потрескавшиеся до крови губы — похоже, от всего этого магия Джека спасти меня не смогла. Я с ужасом понимаю, что выглядела так весь день с момента пробуждения, и, что самое худшее, никто мне об этом не сказал. Даже Туф. Может, я и не пользуюсь косметикой в таких количествах, как это делают мои сверстницы, но сейчас мне просто необходима полная до отвала косметичка с подходящей мне косметикой. И словно по волшебству, я замечаю на небольшой подвесной полке небольшую сумочку — как раз таки косметичку — и желтый стикер с надписью на ней. «Приведи себя в порядок, как следует» Туф. Очевидно, я ошиблась, решив, что она не обратила внимание на мой внешний вид. Может, я и не смогу отблагодарить её своим сражением со злом века, но придумать другой способ сделать это непременно стоит. Я выполнила все водные процедуры и сделала небольшой макияж. На самом деле, он выглядит небольшим относительно моего повседневного вида. Сравнительно с тем, что было со мной, это самый вычурный и выделяющийся макияж. Я еще раз обдумываю то, как отблагодарить Туф за «косметический подарок». Приятно было оказаться в своей одежде — благо она не испортилась во время того, как я убегала от кошмара. Разве что, на джинсах стерты колени, но мне все равно. Главное, что в основном, одежда в порядке. Выхожу из ванной в более приподнятом настроении. А может, это просто защитная реакция на огромный поток информации, не поддающейся логичному объяснению. На подоконнике сидит Джек. По его скучающему виду можно догадаться, что ждет он меня уже давно, что неудивительно — в ванной я пробыла вполне достаточное количество времени, чтобы заставить человека заскучать. Увидев меня, он вскидывает голову и спрыгивает на пол. — Так это не миф? — спрашивает он. — Я думал, только Туф проводит в ванной пол жизни, а оказывается... Я закатываю глаза. — Если бы не ты, меня бы вообще тут не было, — с укором напоминаю я, но Джек воспринимает это как комплимент. — Ну конечно, ведь я спас тебя. — Вообще-то, я имела ввиду, что, если бы не твой фокус с невидимостью, у меня бы не было столько проблем. Джек игнорирует мое замечание и направляется ко мне, держа в руке какую-то цепочку. Затем, он бросает её мне, заставляя инстинктивно словить её. — Это еще одна защитная штука, — поясняет он. — Надень и не задавай глупых вопросов. — Зачем она нужна? Разве метка не защищает меня уже? — Тебя ищут, — отвечает Джек будничным тоном. — Не будь дурой, я не в настроении сражаться с кошмарами, которые смогут выйти на твой след. И я просил: никаких глупых вопросов. Я молча застегиваю цепочку с кулоном на шее. Сам он похож на обычный камень, высеченный в стандартной форме кристалла, но если приглядеться, то можно заметить, как в камне поблескивают серые искры. Чувствую, как кулон холодит кожу. — А теперь, идём, — Джек машет рукой в сторону двери. — Ник хочет тебя видеть. И, кстати, тебе повезло. — Почему? — Он уже несколько суток в запертой комнате бесполезно старается заговорить с Луноликим, — отвечает он. — Не пытайся понять, кто это, все равно, Ник все тебе расскажет. — А кто такой Ник? И почему он хочет поговорить со мной? — Никаких глупых вопросов.