Жемчужина

То, что между ними происходило, вряд ли можно было назвать устойчивыми отношениями. Это скорее походило на китайский фейерверк с ослепительными взрывами любовного огня, с трескучими, злыми ссорами, с черными провалами обид – тишины, тягостной и скорбной, как поминальное надгробие… с мягким мерцанием неспешных ласк и тихих, уютных нежностей, ненавязчивой заботы, совместных вечеров и не обязывающей к содержательности болтовни у телевизора после ужина… Джон догадывался – то, что предложил ему Шерлок, имело более сложный характер, чем тот сам представлял. И для того, чтобы оно состоялось, требовалось куда больше, чем взаимное согласие и вспыхнувшая страсть… не так-то просто «милый профессор» не стал утруждать себя хоть какими-то формальными ухаживаниями, чтобы разжечь в молодом ульви это чувство… или у него просто не доставало на это времени. Так или иначе, Джон принял все, как есть, в глубине души надеясь, что это случится само, когда их отношения дозреют до нужной глубины… А до тех пор его вполне устраивало их непростое сожительство. Шерлок дорвался до секса, как новообращенный адепт, открыв для себя неведомую территорию чувственных ощущений, и Джон запоздало понял, что неверно оценил масштабы его любознательности и экспериментаторской упертости – если идея приходила в эту голову - только полное удовлетворение, физическое и интеллектуальное, могло утолить терзавший его голод. Прошел месяц и на исходе очередной ночи, полной горячих рук, влажных шлепков, жалобных вздохов и сладких стонов, сыто улыбающийся Джон вдруг подумал, что было бы неплохо попроситься на дежурство в Майл Энд… Не постоянно, конечно… Так, денек-другой в неделю, чтобы хоть немного отоспаться на узкой кушетке в смотровой… Словно услышав эти еретические мысли, под боком завозился привычно уткнувшийся носом в теплую подмышку, липкий от пота и совместной спермы, затраханный до полного физического изнеможения Шерлок. Изнемогал он так сладко - причмокивая и сопя развратными губами, что мысли о гипотетических дежурствах тут же покинули непроветренную джонову голову, в которую спешно набивались вожделеющей толпой непристойности и похотливые желания. … Первое время Джон вообще не выпускал своего неугомонного баламута из поля зрения, таская его за собой, как воздушного змея на тонкой, прочной бечевке. Шерлок, находясь в эйфорическом наркозе, не сопротивлялся, то ли из страха, что Джон обидится, то ли от новизны ощущений от причастности к бытовой стороне его жизни… Но, познакомившись с автоматической прачечной, где большие барабаны жадно глотали монетки, он выяснил, почему Джон носит одежду преимущественно одной цветовой гаммы – половина его собственных рубашек и, как ни прискорбно это вспоминать, белья приобрела нежный лиловый оттенок после совместной стирки с цветными ее представителями. Выдержав полтора часа ознакомительной экскурсии в «Теско», узнал, как выглядит в младенчестве его любимая паста Farfalle – твердые, сухие, как погремушки бантики в герметичном пакете… почему молоко на дальнем от края ряду свежее и стоит ли покупать замороженную рыбу со скидкой… Наверное, впервые за свою человеческую жизнь, Шерлок чистил каминный дымоход и литую чугунную топку, учился растапливать ее щепками и кусочками смятой бумаги до тех пор, пока ровным пламенем не займется маленькое аккуратное поленце… Сварил яйцо – не в качестве эксперимента на скорость сворачивания белка при разных температурных режимах, а для того, чтобы его съесть – мягкое, с густой, вкусной сердцевиной, куда Джон добавил еще и кусочек сливочного масла… Ужасно вредно с точки зрения холестериновой составляющей, но потрясающе, невероятно вкусно… До сих пор Шерлок не утруждал свой мозг кулинарными премудростями, считая, что его вполне устраивают китайские закусочные, французские бистро и индийская еда с доставкой на дом… Теперь ему вдруг понравилось наблюдать, как Джон колдует над пыхтящим, булькающим в низкой посудине ризотто с бараниной и овощами… как крепкие, военно-хирургические руки лепят круглые булочки с изюмом и обязательно с корицей… которая так нравится Шерлоку… и неизменно начинает завидовать тесту самой черной завистью, томно покрываясь мурашками и пьянея от горячих волн внизу живота… Наверное, так выглядит медовый месяц… Джон нашел на роскошном, аристократически-ленивом теле почти все эрогенные зоны, научившись распалять в нем первобытный жар, пробуждать желание, заставлять выгибаться в томном, похотливом предвкушении, как развратную шлюху… и любить его всю ночь напролет со всей мальчишеской жадностью. Он нащупал точку «G» и в этой странной голове, умело надавливая на нее, как опытный любовник на простату совращенного им девственника и вызывая к жизни прекрасную, лучшую в мире музыку низкого, бархатного голоса – Джон спрашивал, Шерлок говорил - еще и еще… не в силах остановиться, пока не исчерпывал тему до дна. Чтобы заполнить время вынужденного безделья, они вдвоем составили «Кодекс Уотсона» - что-то вроде мифического «Кодекса Серафини»*, написанного на несуществующем языке и содержащего зарисовки несуществующих растений и зверей… Понимая, что никогда не сможет ни показать его знакомым, ни выложить в свой почти заброшенный блог, Джон, согнувшись в три погибели над письменным столом, записывал все, что узнал о народе ульви - внешний вид в анатомическом сравнении с людьми, привычки, обыденные занятия, политическое и экономическое устройство сообщества, архитектура существующих ныне городов и полуразрушенных древних поселений, способы общения, изобретения, языковые диалекты и творчество… что-то вроде музыки, изобразительного искусства, преданий древности… И на каждой страничке рисунки… конечно же, как умел, что он, Леонардо что ли?… цветные картинки, схемы и эскизы того, о чем писал… Шерлок, как правило, в процесс не вмешивался, всего лишь изредка заглядывая через плечо сопящего от усердия доктора. А наутро тот находил свои записи, безжалостно перечерканные вдоль и поперек и дополненные размашистым торопливым почерком, с новыми иллюстрациями, более реалистичными, но часто выполненными монохромной карандашной штриховкой. Джон сердился. Джон сжимал кулаки. Джон считал до десяти… вздыхал и садился все переделывать… Он наслаждался каждой проведенной вместе минутой, прекрасно понимал, что это не может длиться вечно. Без любимой возни с микроскопом, реактивами и образцами из коллекции безобразий органического происхождения, без мозгодробительных шарад и запутанных дел от инспектора Лестрейда, Шерлок неизбежно начнет тосковать и маяться, и, едва в их жизнь войдет мутная, как болотный ил, скука, все чудесное, что только-только началось, приобретет тот же вязкий, отвратительно-затхлый привкус. Джон не мог заставить выбирать между сердечной привязанностью и требованиями редкого интеллекта в постоянном движении. А потому, на исходе трех недель Джон сам позвонил Грегу и попросил дело… Вместо дела на Бейкер-стрит прибыл Майкрофт Холмс собственной персоной с поздним обеденным визитом. …прижавшись друг к другу, они сидели, как заговорщики на допросе во вражеском застенке - двое против всего мира. «Весь мир» морщился, как от зубной боли и вышагивал вдоль разделительной линии по краю ковра. - Насколько я помню, мы договорились, мистер Уотсон! – тихим ласковым голосом шипел мистер Я Контролирую Все. – Вы отказались покинуть Британию, но взамен оба… оба!… ведете благопристойную жизнь в пределах Риджентс-парка и Сити, не лезете под прицел прессы и не участвуете в полицейских операциях. Полгода! Шерлок, я не могу прикомандировать целое подразделение для обеспечения твоей безопасности. В любой системе всегда… да-да, всегда… есть крот, и я не знаю, когда… а это всего лишь дело времени при таком раскладе… когда твои перемещения и… затеи… - Майкрофт буквально выплюнул это слово, словно оно обожгло ему язык, - станут известны мистеру Магнуссену. По британским законам он все еще твой муж, и даже я не могу препятствовать его требованиям о совместном проживании и исполнении супружеского долга. И чем все это может закончиться… Джон, а Вы-то о чем думали? - Если честно, я не вижу особой причины удерживать Шерлока в четырех стенах. – Джон насупился, поглядывая на остывавшее на столе сотэ из утки, над которым он трудился два часа кряду. – Думаю, в Ярде полиция способна обеспечить достаточную безопасность, да и на месте преступления мы будем не одни. Вы же в курсе, что Шерлоку больше вредит бездействие, чем что-то реальное извне. Его мозг, как машина на полных оборотах – если не дать возможности выпустить пар, он взорвется, как бомба… Вы видели смайлик на стене? Да-да, тот, что нарисован дырками от пуль? Это последствия пятидневной скуки… Сделайте выводы. Майкрофт застыл на месте, сдавив рукоять зонта… зима слишком рано сменила яркую морозную белизну на дождевую хмарь… словно надеялся придушить собственную досаду. Потому что знал, насколько Джон прав. Но уступить просто так он был не склонен. - Я должен подумать… - Тяжелый взгляд уперся Шерлоку промеж глаз, но тот принял вызов, упрямо вскинув подбородок. Майкрофт вздохнул. - Не стоит все так драматизировать, мой милый… Тебе не приходило в голову, что мы на одной стороне? - Ты удивишься, но нет. И ты тоже отлично понимаешь, что мне не место в этой тихой норе. Может, тебе проще посадить меня под замок в одну из твоих любимых клиник? Тех, которых нет на официальных картах? С тремя рядами колючей проволоки и санитарами, всегда готовыми накачать меня одной из ваших новейших разработок? У Шерлока побелели костяшки пальцев, которыми он впился в подлокотники. Джон успокаивающе положил свою ладонь на его руку и почувствовал, как она дрожит… Шерлок был в ярости. И то, с каким знанием дела он говорил, давало понять, что он знаком с «любимыми клиниками» совсем не понаслышке. Примерно с такой же ненавистью он смотрел на шприц в руках Кэти в тот день, когда Джон увидел его впервые в Майл Энд… - Мистер Холмс, - у Джона голос оказался настолько мягким и тихим, что братья вмиг замолчали, - я прошу Вас… не надо клиник и санитаров. Я могу дать слово, что мы не выйдем за границы, которые выставит инспектор Лестрейд… Только офисные дела, только охраняемые места действия. Слово капитана Уотсона. Ему нужно что-то, чтобы заполнить это время. Вы сами говорили о том, что случится, если Шерлока запереть… Я, как и Вы, не смогу на это смотреть. С Вашего разрешения… или без него, но я дам ему то, чего он хочет. Вы можете попытаться мне помешать, но не думаю, что это пойдет хоть кому-то на пользу… Пока он говорил, у Майкрофта на лице сменилось полдюжины выражений – от раздраженного сарказма до глубокого, искреннего удивления… Его глаза потемнели до оттенка растопленного каштанового меда, сощурились в опасные бутылочные осколки. Джентльмен сложил руки на груди, повесив свой высокомерный зонт на сгиб локтя, и неаристократически прикусил ноготь на холеном пальце. Скромный доктор оказался не так прост при ближайшем рассмотрении. - Мистер Уотсон… - начал он елейно-ледяным тоном, но Шерлок так вскинул ресницы, что брат практически поперхнулся его выбеленным от гнева взглядом. – Джон… Я должен поговорить с Вами… лично. Шерлок, ты не мог бы… - Нет. – Отрезал Джон раньше, чем рука младшего под его пальцами напряглась. Напряглась и расслабилась. – Все, что Вы намерены сказать мне, придется озвучить нам обоим. - Даже так? – Майкрофт вздернул атласную бровь, хотя Джону иногда казалось, что она живет своей собственной, отдельной от остального тела жизнью, демонстрируя личные эмоции. - Хорошо. Вы понимаете, во что ввязываетесь? На чем настаиваете? Бровь усмехнулась и передернула плечиками… - Сейчас этот молодой человек вполне вписывается в рамки нормальной, социализированной жизни, уравновешенной и понятной. Он вежлив - насколько это вообще возможно для его натуры, рационален - насколько требует его интеллект и логика, заботлив – насколько… Бровь смутилась, встопорщив тонкие золотые волоски возле самой переносицы… - …насколько он привязан к Вам… именно к Вам. Только к Вам. И не просто привязан, насколько я понимаю. Я впечатлен, примите мои поздравления. Но! Бровь сощурилась, безжалостно выстрелив в висок римским гладиусом**… - Стоит Вам выпустить его в привычную среду, к его идеям и экспериментам… он умчится. Нет-нет, не от Вас. Его позовут опасные загадки и он не сможет устоять перед искушением. И Вы не сможете за ним угнаться. Мне жаль… Бровь искренне сожалела. Джон даже почувствовал к ней расположение. На миг. - Я готов попытаться. Не хочу, чтобы Бейкер стала для Шерлока такой же клеткой, как та, от которой он так упорно бежит… Простите, я говорю о его родном доме. И не стану тем, кто набросит на него цепь. Даже из благих соображений. – Джон почти возненавидел себя за высокопарность собственных слов, но его несло, а останавливаться он, по жизни, так и не научился… - И если честно, он мне именно таким и нравится – неуправляемым чертовым умником, которому всего и всегда будет мало. Майкрофт, наконец, призвал брови к порядку, вздохнул и устало потыкал кончиком зонта в вытертый рисунок на ковре. - Похоже, все мои предупреждения не имели достойного слушателя и прозвучали в пустоте. – Он вздернул подбородок и изобразил улыбку, растянув тонкие губы в напряженную медную проволоку. – Что ж… Не скажу, что меня устраивает такой поворот этой ситуации или что я прекращу вмешиваться в ее развитие. Но обещаю – это вмешательство не будет для вас обременительным или просто заметным. Но вам самим придется добиться к себе расположения инспектора Лестрейда для дальнейшего доступа к делам его отдела. В настоящее время я не хотел бы… - Джон мог поставить на кон свой ноутбук, а заодно и микроскоп Шерлока, что мистер Холмс-Железные-Нервы смущен, - не хотел бы вмешиваться лично, поскольку это могло бы привести к ненужным осложнениям в отношениях между полицейским управлением и определенными службами британского правительства… Боюсь, вам придется постараться, чтобы добиться его расположения после всего, что… Даже у сидевшего все это время алебастровой статуей Шерлока заныли зубы от безуспешных попыток скромного британского служащего выпутаться из витиеватого объяснения причин самоустранения. Джон просто старался не улыбаться. - Все в порядке, мистер Холмс. У Шерлока есть все шансы добиться этого расположения, уверяю Вас. Не сговариваясь, парочка на диване прикусила языки и хмыкнула. Ни к чему Майкрофту было знать, что их тщательно шифруемые отношения давно были секретом Полишинеля***… Как и то, что еще пару недель назад инспектор в изрядно растрепанных чувствах завалился на Бейкер и предложил Джону посидеть за пинтой-другой Guinness и прямой трансляцией Кубка чемпионов в Sussex Arms. Карие глаза смотрели устало, а губы терзала вымученная улыбка. Шерлок на минуту оторвался от экрана ноутбука, привычно реквизированного у своего доктора, отсканировал инспектора с головы до ног и поспешно вернулся к своему занятию, пробормотав в притихшее пространство: «Генуя, вернется через два дня, 0207-465-84-98… нет, вчера его в Лондоне не было…» Грег задумчиво порылся в карманах, вытащил пачку сигарет, повертел ее в пальцах и сунул обратно. - Ты с нами? – только и спросил он. Шерлок посмотрел на них обоих, выключил настольную лампу и кивнул… …а потом они до полуночи орали на судью, назначившего незаконное пенальти в ворота Вальдеса****… на самого Вальдеса, который этот пенальти проморгал… на бармена, который имел наглость ему посочувствовать… потом, уже на улице Лестрейд с Холмсом пели «Glory Glory Man United»***** уверенным дуэтом, причем Грег пел на ирландском, а Шерлок на валлийском, но изрядно нетрезвому Джону диковинное исполнение казалось прекрасным и он бурно аплодировал, одновременно пытаясь поймать такси… откуда Шерлок знал на память весь игровой состав и то, что команда проиграет уже на третьей минуте, для него осталось тайной… как и стало откровением то, что дистиллированного интеллектуала Холмса-младшего может интересовать футбол… Да, Джон точно знал, что они найдут общий язык. … Их жизнь вернулась на привычный круг. Но Джон не мог с уверенностью сказать, рад ли он этому - Майкрофт знал своего брата лучше, чем кто-либо. Шерлок дорвался до следственных бесчинств, как сладкоежка, просидевший на строгой диете полгода, как минимум. И не суть, что первые четыре дела он помог раскрыть не выходя из Ярда, что на место следующего преступления его лично отвез Лестрейд, после чего так же лично вернув домой. Целых три недели Шерлок терпеливо сносил все косые взгляды в полицейском управлении, шушуканье за спиной – порой едва различимое, но все чаще почти не скрываемое… Не спорил, когда уже все улики и доказательства были собраны, а вся компания полицейских возбужденно отбывала на задержание, неизменно отказывая ему в участии… И Джон тянул Шерлока к стоянке такси, осторожно пропуская и первое, и чаще всего второе… Шерлок выполнял обещание, но так не могло продолжаться долго. Время накапливалось в их уютной квартирке на втором этаже. Джон чувствовал, что как только оно дойдет до критической концентрации, последует взрыв. Шерлок сорвался на двадцать восьмой день, когда при повторном осмотре заброшенного дома, где накануне дети случайно обнаружили труп молодой женщины без следов насильственной смерти, но совершенно обнаженный и с воздушными шариками, привязанными к запястью. Экспертная группа закончила осмотр еще в первый день, но Шерлока, просидевшего всю ночь за пересмотром фотографий, что-то заинтересовало в оконной раме и подоконнике… Лестрейд тихо курил в небольшом коридорчике, Джон так же тихо рассуждал вслух о том, что лучше – обезжиренное молоко к чаю и рататуй со свиными отбивными, или все же постная телятина, но кофе со сливками и бисквиты миссис Хадсон… Грег соглашался на телятину и сливки, считая, что диета – самое глупое изобретение человечества, потому что еда просто обязана быть сытной и вкусной… И в этот миг Шерлок, до сих пор ползавший возле проржавевшей батареи центрального топления, вдруг задрал голову, прислушался и метнулся в коридор, едва не сбив обоих приятелей с ног… Едва топот от его ботинок загрохотал этажом выше, к ним вдруг присоединилась еще одна пара ног и оба источника шума начали удаляться с потрясающей скоростью. Все выше и выше… Как выяснилось позже, подозреваемый все еще прятался этажом выше в заколоченной комнате, в которую он влез по веревке, привязанной к такой же батарее следующего этажа. Шерлок нашел следы ржавчины, и следы подошв, которые вели только к окну… Пробежав по крыше, преступник и детектив легко перемахнули на соседнее здание, отстоящее на каких-то четыре–пять футов, спустились по пожарной лестнице и затерялись в путанице узких переулков. Грег чертыхаясь пытался оцеплять квартал, Джон, даже не вспомнив про современные средства связи, мчался за исчезающей где-то вдалеке фигурой в развевающемся пальто нараспашку, проклиная свою беспечность и длинные ноги Холмса-младшего. Спустя два часа(!) Джону позвонил Лестрейд. Стреноженного убийцу обнаружил в Бикстоне местный патруль. Парень, передавший им помятого и матерящегося на чем стоит свет мужчину, коротко обозначил суть происходящего и, попросив связаться с инспектором отдела убийств Ярда Грегом Лестрейдом для последующих разъяснений, отбыл в неизвестном направлении. Предположительно домой… Когда до этого самого дома добрался Джон, высокоскоростной умник уже преспокойно пялился в свой любимый микроскоп, который Джон, положа руку на сердце, уже давно мечтал расколотить о стену, чтобы испить удовольствия от удивленной растерянности целеститовых глаз. Но стальная сволочь с цейсовской оптикой давно превратилась, если не в полноценного члена семьи, то как минимум в часть самого Шерлока. А опускаться до членовредительства доктору не позволял природный гуманизм и врачебная этика… Оторвавшись от окуляра, Шерлок искренне поинтересовался, «почему Джон не захотел поучаствовать в поимке преступника… ведь было здорово…» Выжатый, как лимон доктор, мокрый насквозь от пота и растаявшего в ботинках снега, скрипнул зубами, швырнул куртку на вешалку и ушел в душ… Думать. И спускать пар… - Тебе чай с молоком? – донеслось ему вслед, как ни в чем не бывало. … Майкрофт ошибся только в том, что Джон оказался вовсе не против… Оказалось, что ему тоже до чертиков опостылела спокойная жизнь, самую большую опасность в которой представлял коварный монетоприемник в прачечной и кассовый аппарат в Теско, испортивший им уже вторую банковскую карту за месяц… От нехватки привычного адреналинового допинга, Джон маялся, раздражался, не понимая собственного состояния, даже раз сорвался на свою домовладелицу, которую, впрочем вспышка его беспричинного гнева не только не смутила, а сподвигла на ответную отповедь. Джон извинялся целых два дня и даже пообещал заняться беспокоившим суровую леди больным бедром, как только вернется на службу в клинику… Возвращение к прежним околополицейским занятиям сняло основную массу напряженности, вернув на Бейкер-стрит 221В относительный покой… Но теперь уже Шерлок тащил за собой Джона, как экзотический аэростат, или скорее, как якорь. Джон, цеплявшийся за край его рукава, не поддавался на провокации о своем якобы лишнем весе, хладнокровно вставал между умничающим детективом и разъяренными полицейскими, мечтающими порвать его на сувенирные клочки за нелестные оценки их умственных способностей, несовместимых с профессией… участвовал в очередном задержании, не стесняясь применять армейские навыки… Домой они возвращались усталые, иногда помятые и не всегда невредимые – Джон каждый раз выговаривал своему личному пациенту, обрабатывая очередной ушиб, заклеивая очередную ссадину, вправляя очередной вывих… Шерлок морщился, шипел, когда начинало слишком уж печь, улыбался и смотрел своими глазищами так, что Джон начинал плотоядно сглатывать, краснел и сбивался… И в эту ночь был особо нежен… Они бросали старые привычки и обзаводились новыми, подстраиваясь под совместные потребности. Шерлок перестал громоздить свои химические конструкции на кухонном столе… когда Джон обнимает его плечи и прикасается губами к горячей ямочке за ухом, а желание нестерпимо вспыхивает в паху, заставляя стискивать колени… одним движением он сам, без малейшего сожаления смёл все на пол… и, пока Джон сдирал с него последнюю одежду под хруст и перезвон бьющихся стеклянных сосудов, укладывая спиной на широкую столешницу, Шерлок стонал под его поцелуями, под ладонями, ласкающими, терзающими налитую плоть, выгибался, уперевшись ступнями о край, и нетерпеливо раздвигал колени, чтобы прохладный воздух лизнул горячую, жаждущую промежность… У них случались и плохие дни, когда нелепые обиды и взаимные упреки вдруг переходили в безобразные ссоры. Никто не хотел признавать своей вины или правоты другого, и в доме поселялась тяжелая, мрачная тишина. Они не разговаривали, намеренно избегая прикосновений и взглядов. Джон на пару дней уходил ночевать в маленькую, похожую на чулан, комнату. Но и Шерлок не хотел оставаться в общей спальне. Утром, заглянув в гостиную, Джон находил его скрючившимся на не слишком удобном диване, пытающимся как-то умостить свои конечности на узком сидении… Смятые кудряшки на подвернутой под голову руке… глубокие тени, устало залегшие под ресницами… он тоже не мог уснуть – полночи возился и вздыхал, фыркал и злился… А потом они мирились. И кто был первым, не имело никакого значения – чай в любимой кружке, неловкая, смущенная улыбка, виноватые глаза, «прости» в смс, чистый холодильник, заполненный только продуктами… День-утро-ночь наполняли нежные вздохи, шепот и охрипший хаос рук-ног-тел… смятые простыни, перепачканные смазкой и семенем, мускусный жар кожи, влажные шлепки, совершенно блядские, но восхитительные, как ангельские поцелуи… «еще-еще… еще!», «о, боже, да!», «сильнее, черт тебя побери… я не рассыплюсь…», «дыши, пожалуйста… вот-вот, молодец…», «я тебя…», «…и я, очень…» И Марта Хадсон на следующий день торжествующе жаловалась миссис Тернер, что «они превратили квартиру черт знает во что!»… … Это было очередной ссорой. Да нет… даже не ссорой… Шерлок, промаявшийся без дела три дня, раздраженно бурчал и фыркал, ядовито комментируя каждый его жест, каждое слово. Джон терпел полдня, но и его терпению пришел конец. Привычный счет до десяти не помог, и он, стиснув зубы, сунул ноги в ботинки, натянул что-то потеплей и вылетел из дому, с треском хлопнув дверью… Девушка, которую он буквально сбил с ног, оказалась ярким представителем какого-то нового молодежного движения. Ярко-розовые, кукольные волосы до плеч никак не сочетались с траурным угольным контуром глаз и такими же лаково-черными губами… Серьга с черепом в ухе и стальная клипса в носу… Джону почему-то показалось странным, что это клипса, а не пирсинг… дополнялись почти балетной розовой пачкой поверх черных сетчатых гетр, кожаной шипастой курткой и неподьемными армейскими ботинками с розово-зелеными шнурками… Одна бровь выбрита по диагонали, вторая – в виде молнии… на голове белые наушники… Телефон, от которого к ним тянулся длинный шнур, как ракета вылетел из пальцев с лилово-розовыми ногтями и шмякнулся Джону под ноги… - Оу… простите, мисс… - Джон одной рукой подбирал пострадавший аппарат, торопливо проверяя, не разбился ли, второй – тянул за талию опрокинутую на тротуар эмо-готку… - Я Вас не заметил… - Фак… - огрызнулась девица, отряхивая место, на которое пришлось падение. – Под ноги смотри, мистер… Пальцы, из-за маникюра смотревшиеся грязными, сцапали протянутый, как оказалось, айфон, ткнули штекер назад. Черные губы выдули большой розовый пузырь. Пузырь лопнул с сочным хлопком и втянулся обратно, ловко подхваченный высунувшимся языком со стальным шариком на конце. - Не ушиблись? – от острого чувства вины, Джон даже перестал злиться на Шерлока. – Я вообще-то врач… Может, стоит… - Фак… - изобразила пальцами двухцветная пострадавшая, добавила в наушники громкости… Джон услышал высокочастотный, ритмический визг и уханье басов… Зыркнув почти белыми, неестественными глазами… линзы, очевидно… девица вздернула за плечами маленький рюкзачок и бодро зашагала в сторону подземки, потряхивая в такт «музыке» кислотной головой. Джон смотрел ей вслед и улыбался. Все раздражение ушло вместе с панковатым созданием… можно было бы вполне и вернуться… Впрочем, пусть этот… этот… он никак не мог подобрать определение… просто Этот посидит там один и подумает… Он с удовольствием втянул носом холодный, свежий воздух - намечался запоздалый снежок… кто бы подумал? В Лондоне в начале марта… Джон прогулялся по Риджентс-парку, купил пакетик воздушной кукурузы и скормил ее всю прожорливым уткам на озере… Была мысль, позвонить Шерлоку и позвать его составить компанию, но как оказалось, впопыхах Джон оставил дома телефон… Пары часов ему хватило с избытком, чтобы окончательно остыть и соскучиться… Что они – дети, в конце концов? Сейчас Джон вернется, приготовит что-нибудь вкусное… а может, просто закажут любимый бирьяни – рис с овощами, с лепешками и сладкими пирожками из индийского ресторанчика на дом… пообнимаются на диване под какой-нибудь дурацкий ситком… Выбросив пустой пакет в ближайшую урну, Джон – с замерзшими пальцами и носом, но уютно потеплев в душе, направился к выходу из парка. Ключи он тоже оставил. Как ни странно дом молчал, темнея окнами и пугая тишиной. Практически изнасиловав звонок, Джон уже нервно пританцовывал на пороге, когда по ту сторону зашуршало и в дверях его встретила взволнованная миссис Хадсон. - Джон! Слава богу! Все обошлось? – она беспокойно посмотрела ему за плечо. - Вы что, разминулись? Джон уже почувствовал, как желудок перекувырнулся в животе скользкой ледышкой… случилось-случилось-случилось… - Что? – он перехватил руку домовладелицы и встряхнул. - Что стряслось? Где Шерлок? Женщина беззвучно открывала и закрывала рот, свободной рукой тыча себе через плечо. - Ох… Шерлок сказал, что с Вашего номера позвонил полицейский офицер… что Вас сбила машина… Он уехал в клинику на Девоншир-роуд час назад… Что происходит, мистер Уотсон? …его телефон… девушка… черт-черт-черт… а он не может вспомнить ни одного грёбанного номера… Аккуратно отодвинув с дороги испуганную даму, он быстро взбежал на второй этаж. Пистолет и обойма остались на месте – Шерлок и не подумал их взять с собой. Что ж, Джон это сделает за него… Вот и пришло время познакомиться с Вами, мистер Магнуссен. - Позвоните в полицию, миссис Хадсон, пусть свяжутся с инспектором Лестрейдом. Расскажите все, что сообщили мне. - Джон… - сухая ладонь погладила его напряженное плечо, - Джон… - Мы скоро вернемся. – Джон заставил себя улыбнуться и погладил дрогнувшие пальцы. – Очень скоро… … Он пытался поймать кэб, когда позади мягко зашуршали покрышки. Большая, как левиафан машина распахнула перед ним дверь. Мужчина с бычьей шеей и проступающей под просторным пиджаком кобурой, растянул губы в акульей улыбке и сделал приглашающий жест. - Мистер Уотсон? Мне поручено передать Вам приглашение…