Жемчужина

Они ехали на северо-запад, мимо Камдена и Хэрроу… Джон не заметил, когда машина выскочила в пригород - рассеянно смотрел на свое хмурое отражение в стекле, а дома по ту сторону шоссе вдруг исчезли и им на смену пришли небольшие опустевшие рощицы, вылинявшие за зиму лужайки, стриженные бордюры живых оград, похожие на рыбацкие тенёта, вывешенные на просушку, коттеджи и особняки состоятельной банковской прослойки из Сити… ни страха, ни волнения, ни удивления, как размеренно и ровно стучит его сердце… глухая, бетонная тишина. Он ехал к Шерлоку… Ленивые холмы сбегали к небольшим озерам, между которых он увидел удивительный дом. Изогнутый ручеек гладкого асфальта, отделившись от основного русла дороги, обогнул его кругом, позволяя рассмотреть сверху и по периметру… Большой двухуровневый шедевр из стекла, хрома и бетона, облицованного теплым, жизнерадостным песчаником… Крыша, похожая на створку морского гребешка – ровная, плавно закрученная расходящимися сегментами от громадной, похожей на хрустальный сердечник, колонны тропически-голубого цвета, на треть состояла из прозрачных конструкций со стальным каркасом, свободно пропускавших солнечный свет, а на оставшиеся две была покрыта средиземноморской терракотовой черепицей. Из-под парящего козырька в обе стороны расходились два симметричных крыла с большими окнами и ажурной балюстрадой. Современный, уютный, безупречный… Воздушный, как бумажный зонтик для коктейля. Машина остановилась возле входа. Водитель вышел первым, элегантно обогнул ее вдоль капота и предупредительно распахнул дверь. - По лестнице в холл, пожалуйста. Вас ожидают. Глок оттягивал карман куртки, но его никто и не подумал обыскивать - только дисциплинированные видеокамеры, мягко жужжа сервомоторами, проследили, как он поднялся по ступеням из красно-черного, отполированного до зеркального блеска, гранита и вошел в просторный холл. То ли хозяин был пренебрежительно беспечен, то ли был уверен, что Джон не в состоянии представлять хоть малейшую угрозу… Скорее всего, Джону не составило бы труда найти дорогу, но встретивший его седовласый мажордом с манерами холодной, пятивековой безупречности, безмолвно провел его по широкой белоснежной лестнице на второй этаж. - На сегодня Вы свободны, Артур. Мистер Уотсон с удовольствием составит мне компанию на этот вечер. Не так ли, доктор? Машинально повернувшись на голос, Джон понял, что ошибся…. То, что он принял за несущую колонну, оказалось гигантским аквариумом трех-четырех метров в диаметре, начинавшимся от площадки первого этажа и возносившимся метров на десять к прозрачной крыше… По сути весь дом был выстроен вокруг него, а прозрачная вода, казавшаяся издали ярким сапфировым стаканом льда, вблизи оказалась нежного оттенка морского мелководья – голубого, зеленого… Джон никак не мог определиться… Заглянув вглубь, он увидел дно, густо покрытое черно-белыми камешками, над которыми лениво колыхались от невидимого глазу течения хрупкие, как морозный иней пушистые веточки и длинные, глянцевые ленты длиной в человеческих рост. По дальней стороне сплошным потоком текла завеса мелких, сверкающих пузырьков, вскипавших где-то на поверхности пенистым облаком… Второй этаж оказался широким балконом, повторявшим изгибы помещения, мягкий диван из матово-белой кожи расположился уютной линией вдоль перил, мраморные столики и хрупкие стеллажи с безделушками немалой ценности, происходившие из всех частей света, наполняли пространство чужими воспоминаниями… Сбегавшая вниз лестница повторяла контуры водного столба, едва касаясь его подсвеченными ступенями… отчего казалось, что исполинский стеклянный сердечник опоясывает мерцающее ожерелье… и заканчивалась в небольшом партерном садике, заботливо оформленном галечными окатышами и заполненном разлапистыми пальмами в кадках, сочными густыми бордюрами вдоль дорожек, причудливыми пятнами низеньких бархатистых розеток… Зелень всех оттенков приятно подчеркивала нежный оттенок воды, а солнечный свет проходил сквозь нее, высветляя до аквамариновой невесомости, заставляя сиять, искриться и выстреливать по окружающим стенам радужными зайчиками. Неожиданно над головой мелькнула стремительная тень, Джон вскинулся, да так и застыл с широко распахнутыми глазами – по спирали вдоль разделявшей их прозрачной границы, словно серебристо-перламутровый блик, скользил изящный вытянутый силуэт. Живая, подвижная ртуть, одетая лишь в ленивую грацию и переполненная нетерпеливой молодой энергией, от которой пела и пылала каждая мышца, каждое натянутое сухожилие… Шерлок летел, метался, рассекая водную гладь - идеальный в своей фантастической ипостаси… Джон уже видел - каков он в естественной среде, но ЭТО было совсем другое. Каждое движение стройного тела начиналось от скрещенных впереди рук, передавалось волной гибкой спине, узким бедрам, упруго вскидывало спрятанные под чешую ягодицы, размашисто било невероятно длинным, вибрирующим от нерастраченной силы хвостом, всплескивая напоследок огромной переливчатой вуалью плавника. …плененный морской бог, которому тесно в трех измерениях стеклянной тюрьмы… Возле самого дна он сделал плавный разворот, взмыл в один гребок и замер точно напротив места, где стоял Джон… Между ними было не больше фута – Джон бездумно приложил к стеклу ладонь, умирая от стыда за демонстрацию собственной интимности, но не в силах оторвать взгляда от прекрасной фигуры, чуть колышущейся и мерно поводящей хвостом. Русал посмотрел на его руку и повторил незатейливый жест. Таким красивым и желанным Джон его не видел ни разу… Темная копна волос то рассыпалась, как кофейный дымок, то набегала на лицо шелковыми прядками, все черты заострились, сгладив человеческую угловатость и выбелив кожу до мраморной прозрачности. Радужки затопила сапфировая чистота, губы растеряли пунцовую яркость, но от их пепельной припухлости у Джона закололо под ребрами и потяжелело в паху. Тусклым египетским золотом мерцала каждая чешуйка - на запястьях, на шее и внизу живота, где они прикрывали кожу от тазовых выступов и ниже, оставляя глазам лишь маленький пупок и нагой пах… Бедра поддразнивали мягкими округлостями, стремительно перетекая в хвост… слишком длинный и гибкий, чтобы сравнивать его с человеческими ногами. Никаких коленных чашечек, никаких щиколоток и пяток – упрямое сильное тело, которое до смерти хочется почувствовать в своих руках… Он уже видел его таким. Но и представить не мог, до чего это красиво. - Закаленное стекло толщиной в пять дюймов выдерживает давление в десять тонн на квадратный сантиметр, выстрел бронебойной пулей и взрыв ручной гранаты. Триста тонн чистейшей морской воды из района Сейшельских островов, три насоса с пятиступенчатыми фильтрами очистки, постоянное обогащение кислородом, минералами и флорой, необходимой для поддержания естественного баланса среды, контроль температуры, прозрачности и химического состава… Как видите, доктор, я не экономлю на моем мальчике. Шерлок уже бывал здесь - этот дом я построил именно для него… Идеальное семейное гнездышко. - Идеальная клетка. – Джон заставил себя оторваться от созерцания и убрать пальцы. Шерлок за стеклом осязаемо фыркнул и взмыл свечой вверх, зло хлестнув плавником… Джон повернулся. Прямо перед ним стоял мужчина средних лет, сухопарый, с острым гладким лицом и льдистыми глазами, прячущими едкий взгляд за стеклами очков в изящной золотой оправе. Поджатые тонкие губы добродушно улыбались, и весь облик мог показаться привлекательным, если бы не голодный хищник, скалившийся из сумрака ядовитых зрачков. Джона бы нисколько не удивило, вцепись он ему в горло прямо сейчас. Удачно, что его не обыскали… Или просто он не стоил обыска? Магнуссен усмехнулся, словно услышав его мысли. - Не думаю, что стоит угрожать мне в моем же доме оружием… Джон почувствовал, как на смену парализующему страху приходит злое раздражение… хорошо - злость в небольших дозах прочищает мозги и придает сил… - С чего Вы взяли… - едко усмехнувшись начал он, но хозяин дома не дал ему договорить, пренебрежительно взмахнув у него перед носом тонкой кистью. - От Вас несет металлом и оружейной смазкой. Если не ошибаюсь… - он прикрыл глаза и втянул носом воздух. - Вы стреляли из него… эдак недели три-четыре назад… еще сохранился запах пороховой гари и стальной окалины… чистили, заменили в обойме патрон - отсюда и привкус минерального масла… Блуждающая улыбка кривила губы, словно в трансе, но глаза резко распахнулись – в них не было и тени веселья. - Кого Вы убили, мистер Уотсон? Джону потребовалась вся его военная выдержка, чтобы не отшатнуться. - Я здесь не для того, чтобы обсуждать мое преступное прошлое. - Тогда зачем Вы здесь? Вы полагаете, что знаете ответ? – в насмешливом голосе прорезались вкрадчивые нотки. – О причинах всего, что происходило с Вами последние полгода? Джон с тоской поискал глазами Шерлока, но тот метался под самым потолком, и что означали его яростные всплески, разобрать было невозможно… Магнуссен тем временем расположился в самом центре дивана, откинувшись на его мягкую спинку. - Присядьте, доктор… Нога болит, я полагаю? Возможно, что наш разговор затянется… - Предпочитаю постоять. Начну с главного – жемчужину Вы не получите. И я забираю Шерлока домой. Это все. Джон уверенно заложил руки за спину и нагло вздернул подбородок. Магнуссен смотрел на него, как на умалишенного – с легким изумлением и опасливой осторожностью. А потом рассмеялся. - Определенно, я понимаю его – вы забавный… питомец. Не умеете останавливаться… Шерлок, мой дорогой, ты только его послушай! – Он перегнулся через спинку и помахал рукой. – Бравый солдатик считает, что ему есть чем воевать! Не смотрите на меня так, мистер Уотсон, он нас слышит – в аквариуме установлены динамики, но в своей естественной форме у его вида слух и так в десятки раз острее, чем у нас с Вами. Если хотите, можете с ним поговорить. Впрочем, ответить он не сможет… Раздался гулкий «бум» - разогнавшись, ульви ударил всем телом о стенку своей стеклянной тюрьмы и, извернувшись невозможной для человека спиралью, мгновенно ушел в глубину… - Сердится, – улыбнулся профессор. – Думаю, я должен кое-что объяснить. Чтобы исключить все оставшиеся у Вас иллюзии. Сядьте! Джон вдруг подумал, что мог бы застрелить этого человека прямо сейчас… Просто опустить руку в карман, вскинуть пистолет и нажать на курок. Магнуссен рассмеялся легко, словно услышал смешную шутку. - Вы правильно решили. Тут полно камер и представьте, как эта безобразная сцена будет выглядеть в суде в глазах туповатых присяжных… Спятивший от ревности контуженый ветеран заявился в дом мужа своего любовника с оружием в руках. Прекрасная новость для утренних газет! Даже если вы не выстрелите, я уже могу упрятать вас в тюрьму лет эдак на пять… - У меня есть оправдание - Вы насильно удерживаете в этом доме человека. – Джон передумал стрелять, но идея все еще оставалась чертовски заманчивой. - Кого? – притворно изумился хозяин, - Вас? Но мне показалось, что Вы приехали добровольно. Или, может быть, Шерлока? Упаси боже! Во-первых, ему принадлежит половина этого особняка, а во-вторых… - он усмехнулся, с удовольствием взглянув, как в голубой акватике бешено мечется разъяренный ульви, - …согласитесь, он не совсем человек. И еще… заключая наш договор, он намеренно умолчал о том, что собирается нарушить свои обещания. И то, что я в свою очередь умолчал, что собираюсь заставить его их выполнить, уравнивает нас в правах. Джон никак не мог понять, что Шерлок делает в самом верху, но мягкий голос профессора определенно сбивал настройку его концентрации… - Начнем с того, что я давно изучаю этот вид. – Магнуссен легко поднялся и, обогнув Джона, сошел на несколько ступеней, с интересом наблюдая движение по ту сторону бронированной границы. – Разумеется, то, что их считают мифическими существами, позволяет им быть незаметными для подавляющей части человечества… Но все становится очевидно, если знать – куда смотреть… Слишком яркие, слишком неистовые до нового… для просто одаренного человека. Они всегда там, где наука делает скачок, где в искусстве намечается новое направление, где появляется технология, на порядок выше необходимости… Шерлок хранил свой секрет ровно до того момента, когда ему представилась возможность им поделиться… Джон чувствовал, как вскипает в нем внутреннее сопротивление, желание протестовать и спорить, но услышанное всего лишь озвучило то, что он сам и так давно знал – стоило снять шоры с глаз, и исключительность Шерлока начинала безжалостно бить по глазам… - На момент нашей встречи я уже знал, что жемчужину, которая мне нужна, он мне не даст. Чувственные удовольствия его не интересовали, а угрожать и давить было не на что - мой упрямый, гениальный мальчик так самоуверенно гордился тем, что у него нет уязвимых точек… Притом абсолютно справедливо. А поэтому всего и нужно было помочь ему обзавестись хотя бы одной… Джон еще раз посмотрел на мечущуюся в полутьме водорослей серебряную тень и невесело усмехнулся. - И Вы думаете, что эта уязвимая точка я? Магнуссен улыбался так, словно Джон взял главный приз на шоу. - Я не думаю - я знаю, потому что познакомил вас именно я. Если Шерлок не может вырастить жемчужину для меня, пусть он вырастит ее для кого-то еще… - Вы? – непонимающе наморщил Джон лоб и потер его пальцами. – Что-то я не припомню, чтобы Вы были в нашей больнице в тот день… - Ну что Вы, доктор Уотсон! Мы знакомы гораздо дольше, чем Вы представляете… Вернее – я знаю Вас. Ваш психотерапевт кругом не права. - Что… - Джон почувствовал, как пересохло горло и слова больно драли мягкую гортань, - при чем тут… мой психотерапевт? - Вы же не думаете, что я бы отдал моего мальчика кому попало? – Магнуссен действительно выглядел удивленным. – Не стану Вас обманывать – кандидатур было несколько… Вы – идеальный вариант. Солдат, вернувшийся с войны, которому мало скучной гражданской повседневности… врач, который не просто выполняет свой долг, а искренне любит своих пациентов… мужчина, удержать которого по сей день не смогла ни одна женщина. Человек, у которого серьезные проблемы с доверием, но вызывающий это доверие в других одной улыбкой. Вы просто не могли не понравиться друг другу… - Тот поезд… - прохрипел Джон, сжимая кулаки и уже понимая, что он сейчас услышит. - …не случайно сошел с рельсов и уж совсем не случайно именно на Вашей станции. Это было несложно. Куда труднее оказалось загнать в него нашего беглеца. - Могли погибнуть люди. - Люди гибнут каждый день, – сухо уронил профессор, перестав изображать добродушие. – Впрочем, Вам ли не знать, что в той аварии не было трупов. Признайтесь – несколько вывихов и ушибов стоили встречи с чудом. - Вы – больной ублюдок. Это я Вам как врач говорю. Номер моего психотерапевта у Вас есть – обращайтесь. А мы уходим и немедленно. Выпустите его. - Мы не закончили, Джон… Он ведь так Вас называет? Джон… Джон… - мужчина зажмурился, прилежно артикулируя губами, словно пробуя его имя на вкус… - Джон. Прекрасно… Кстати, если бы не мои усилия, Вы оба могли до сих пор ходить друг возле друга кругами, мучаясь от неразделенности… Пришлось немного ускорить события. Конечно же, его интеллект, его исключительность не могли не заинтересовать, но… Ничто так не подогревает чувства, как опасность… Это азбука. Серийный убийца, терроризирующий город, расследование, смертельная ловушка… Это Вы спасли ему жизнь? Или он Вам? Хотя, насколько я знаю, взрыв прозвучал уже после того, как вы оба так эффектно упали в воду… Вы должны быть мне благодарны, доктор – это я посеял зерна нежного чувства в его холодный рассудок и помог им взойти. Так почему бы из благодарности Вам не заключить со мной сделку? - Догадываюсь, какую… - Джон нехорошо улыбнулся. Очень, очень нехорошо… - Вы отдадите мне жемчужину, а я позволю Вам прожить долгую, человеческую жизнь в любви и согласии, пока смерть не разлучит… - Нет. - Поспешность в суждениях никого не доводила до добра. – Карл Магнуссен вздохнул, преувеличено страдальчески закатив глаза. – Я мог бы долго угрожать, но позвольте одну маленькую демонстрацию. Просто чтобы сберечь время… Он взял с низкого столика изогнутый, элегантный пульт и нажал на кнопку. Где-то высоко под потолком что-то мягко заурчало, мерно защелкало, словно наматывая звенья на ось. Джон не сразу понял куда смотреть, поскольку ничего больше не происходило… Но потом… Шерлок поднимался вверх, но слишком медленно для судорожных, яростных телодвижений, биения мускулистого тела, размашистого маятника хвоста и нервных всплесков развернутой плавниковой лопасти. Пальцы царапали горло… или цеплялись за что-то возле него. Только сейчас Джон понял, что за чешуйки он увидел на его шее – широкий, сплетенный панцирной сеткой ошейник. И теперь, этот ошейник, пристегнутый тонкой, как рыболовная леска, цепью тащил его вверх, как марлина на крючке. - Прекратите! – Джон не заметил миг, когда пистолет оказался в его руке. – Немедленно! Или я убью Вас… - О. – Магнуссена, казалось, позабавило оружие возле своего лица. – А Вам уже доводилось убивать за него. Тот таксист, правда? Но сейчас немного другой расклад – убьете меня и сядете лет на двадцать? А когда выйдете на свободу, сколько Вам будет? Пятьдесят пять? Шестьдесят? Старик без дома и средств к существованию. Вы его больше не увидите. К тому же… только шевельните пальцем, и я пропущу ток через воду. Нет, это его не убьет, но будет очень-очень… очень больно. Возможно, Вы даже услышите, как он кричит. И разбить это стекло тоже не получится - так, несколько царапин… - Я снесу тебе башку… - прошипел Джон, ткнув дулом в холодный висок. Палец чесался до смерти. – Брось пульт и отойди на пять шагов. Считаю до трех. Один… - Два! Что произошло, Джон не понял, но нечто гибкое, мощное и мускулистое, как слоновий хобот, ударило по его руке так, что онемели и отнялись все мышцы от запястья до плеча. Пальцы разжались, и пистолет с грохотом полетел на пол, кувыркаясь и тормозя только у стены. Нечто подвижное, серо-лилового оттенка, морщинистое и влажное изгибалось перед его носом, словно красуясь сюрреалистической гибкостью… Не в силах пошевелиться, он скосил глаза, проследив, откуда появилось совершенно реальное Нереальное, сильно смахивающее на осьминожье щупальце, со всеми прилагающимися присосками, жадно подергивающимися, как беззубые рты… Безумие перехлестнуло через край, когда Джон понял, что щупальце вырастает из треснувшего по швам рукава безупречного костюма хозяина дома, выстрелив в пол золотой запонкой. - Вы же не думали, что я настолько беспечен… или наивен, чтобы отослать охрану, мистер Уотсон? Вот уж не думал, что после Шерлока Вас что-то сможет удивить. Что ж, теперь Вы можете представить, на что способна даже мертвая жемчужина… Положительный момент – рака у меня больше нет. Отрицательный… я не совсем человек. Иначе, с чего бы мне делать так! И холодная, липкая конечность опоясала шею Джона, сдавив горло, как упругие тиски. Очнувшись от шока, он попытался отодрать ее от горла – безуспешно, присоски намертво впились в кожу, а щупальце в ответ на его потуги сжималось все сильнее и сильнее… пока ему не перестало хватать воздуха. Он пытался брыкаться, лупил локтем в подреберье и носком ботинка по уязвимым щиколоткам, но черта-с-два - это было все равно, что пинать стену – нечто в теле профессора Карла Магнуссена никак не отреагировало на все его тщетные эскапады. - Просто стойте и смотрите, – приказал нечеловек, сильно встряхнув Джона и останавливая цепь, подтаскивавшую Шерлока на один с ними уровень. Он нажал что-то еще, пол под ногами ощутимо дрогнул и раздался низкий утробный гул. Джона развернули лицом к аквариуму, и спустя минуту он увидел, как быстро уходит из него вода. Вот она опустилась на метр… еще и еще… уже явственно видна стальная цепь, на которой все еще дергается, выгибаясь немыслимыми финтами его Шерлок… Стенки бронированной емкости изнутри, наверное, покрыты каким-то гидрофобным слоем – на нем не остается ни единой капли, ни одного потека или развода – кристальная прозрачность, демонстрирующая, как тяжелеют движения ульви, когда на поверхности появляется его мокрое, перекошенное от ненависти лицо с прилипшими темными прядками… Джон практически слышит, как Шерлок шипит, ошалело мотает головой, разбрызгивая вокруг себя воду, цепляется пальцами то за гибкий стальной воротник, то за цепь, натянувшуюся звенящей струной, пытаясь сорвать крепление, но пальцы все время соскальзывают и, чтобы не сорваться вниз и не повиснуть, как пойманная на крючок рыба, ему все время приходится бить хвостом, удерживая тело на одной высоте. Но вот уже показались его гладкие, перламутровые плечи, сильный торс с мускулами, перекатывающимися под атласной кожей, так некстати напрягшиеся кофейные соски, заострившиеся, как шипы морского черта… Джон никак не может отвести от них взгляда, не замечая, что та малая доля воздуха, что сипя просачивается через передавленное горло, обжигает и гортань, и легкие, как кипящая смола… усилия превращаются в почти бесполезную борьбу с гравитаций, тело то падает, то снова взвивается вверх, бессильно вспенивая поверхность воды… Джон видит раскрытый в мучительном стоне рот, зажмуренные от ярости глаза, каждую вздувшуюся на руках вену. Магнуссен останавливает насосы, когда вода доходит Шерлоку до бедер, где начинается золотая чешуя. Отбросив пульт на диван, он спускается на середину лестницы, таща слабо дергающегося Джона за собой, как тряпичную куклу, пока все трое не оказываются лицом к лицу. От кислородного голодания у Джона шумит в ушах и начинает отказывать зрение, но он отлично видит, что, высыхая, пальцы ульви - изрезанные стальной нитью, все гуще покрываются бурыми пятнами – без стабилизированной воды ничто не мешает ей травмировать беззащитную кожу. А через пару минут Шерлок начинает задыхаться… - Посмотрите на него, - Магнуссен ткнул Джона в стекло лбом так, что тому пришлось упереться в него ладонями, отпустив душащее его щупальце… - Прекрасен… восхитительное существо… - Цепь… - тратя последний выдох, хрипит Джон, отдирая пальцами присоску от горла и морщась, когда она отходит вместе с клочком его кожи. - Всего лишь ошейник. Многие пары используют его в любовных играх… А Вы сами еще не пробовали надевать на него наручники? Попробуйте, незабываемое зрелище. – Обладатель сверхъестественной конечности заглянул Джону в белое лицо и состроил понимающую гримасу. - Не волнуйтесь, пока он хотя бы наполовину в воде, задохнуться не получится. Но Вы правы – легкие будут требовать кислорода, а поскольку дышать, как человек, в таком положении затруднительно… о, да, ему будет больно. Вы точно уверены, что сможете смотреть на это, доктор Уотсон? Джон молчал, не чувствуя, что крошатся стиснутые зубы. Он даже не заметил, как хватка на его шее слегка ослабла – просто глядел, как с каждой минутой слабеют рывки по ту сторону стекла, как, высыхая, теряет свой свет алебастровая кожа, как все меньше попыток удержаться делают скользкие от крови пальцы. Шерлок не простит, если Джон сделает это… и Джон плакал. Но слезы текли внутри, так и не прорвавшись сквозь ресницы, отравляя все внутри, разъедая вены и позвонок за позвонком, превращая закаленное военными ужасами тело в бессмысленную аморфную массу… - Вы точно уверены, что любите его? – с сомнением спросил голос возле уха. Тонкий палец постучал согнутой костяшкой в перегородку: «бэнг-бэнг-бэнг…» - красивый, гулкий звук… Шерлок, с трудом подсунув пару фаланг под ошейник, скосил на них измученные мутные глаза. - Как насчет тебя, мой милый? – Улыбающийся садист помотал Джоном, как мертвой зверушкой. – Ты хочешь увидеть, как я сдеру с него шкуру? Джон закрыл глаза. Он точно не собирался на это смотреть… - Мое предложение в силе, Шерлок… - резкий голос опустился до вкрадчивых тонов, и Джон ощутил, как на его груди расстегивают одежду. Рефлекторно он вцепился в пальцы, хозяйничавшие в его рубашке, и тут же получил хлесткую пощечину. Спустя миг пуговицы с треском поскакали вниз по ступенькам… Ладонь пустилась выписывать по груди ласкающие круги, намеренно задевая эрогенные места. Джон вспыхнул от унижения и бессильной злости, еще раз попытался садануть локтем, но удавка сжалась так, что он только жалобно всхлипнул и обмяк, удерживаемый на ногах только щупальцем… - Шер-лок… - позвал Карл, словно собирался поиграть с ребенком. - Хочешь, я расскажу, как умер твой брат? Глупый, наивный щенок… пришлось повозиться, пока я нашел, где они ее прячут… Джон, хотите знать, где? Вот тут, внутри гортани между ключиц. Там есть маленькая складка, как устричная полость… Как думаешь, Шерлок, что оставит от вашей любимой Британии твоя мамочка, когда на берегу Темзы найдут твое тело? Или вас обоих? Посмотри, я могу сделать и так… Пальцы, выписывавшие у Джона на коже легкие петли, вдруг прилипли, словно пустили корни, зацепились сотней мелких острых зубок… кожа вспыхнула, налилась муравьиным зудом… А потом резкий рывок, и пальцы исчезли, унося с собой клочок его кровоточащей плоти. Джон не сдержался и вскрикнул, прокусив губу и чувствуя, как теплое и вязкое ползет по подбородку, а на груди расцветает нестерпимая боль. Джон не видит, как реагирует Шерлок на представление, но у него нет сил открыть глаза – вряд ли чудовищу в дорогом костюме будет достаточно одной демонстрации… И он прав – второй, а затем и третий кусок кожи с него сдирают очень-очень медленно – тонкой, длинной полоской от ямочки между ключиц до солнечного сплетения, словно расстегивая молнию на одежде… Наплевав на собственное достоинство, Джон слепо отбивается, молотит перед собой руками и кричит, захлебываясь болью… сюрреализм происходящего подается под натиском переживаемого ужаса и пограничного безумия… Ужасно хочется потерять сознание, но сознание капитана Уотсона оказывается на редкость упрямой сволочью, не позволяющей своему хозяину малодушно смыться в обморок… А потом у Джона резко закладывает уши… Вибрация – тонкая, как пляска металлической стружки на шкуре барабана, она усиливалась и набирала глубину, выворачивая грудную клетку и схлопывая альвеолы в легких… Позабыв про пылаюшие кровоточащие раны, Джон распахнул глаза. В опустевшем почти на половину резервуаре кричал Шерлок… Беззвучно распахнув истерзанный рот, раскинув, словно на распятии, руки, он больше не пытался удержаться, запрокинув голову и позволив телу выгнуться дугой. Грудь вибрировала, кадык трепетал, как мембрана… и будь Джон собакой, он точно бы завыл, потому что «кричал» Шерлок в ультразвуковом диапазоне… Когда ощутимо начали дрожать стенки исполинского стеклянного стакана, а все стеклянные поверхности в помещении зазвенели нестройным, многоголосым хором, Магнуссен попятился, морщась и зажимая свободной конечностью, вернувшей себе вид человеческой руки, вспотевший висок. Джон уперся пятками в пол, злорадно оскалившись – из-под тонких, аристократических пальцев профессора змейкой вытекала густая, темная кровь – не выдержали барабанные перепонки… и Джону не было никакого дела, что его собственные уши наполнены такой же кровью… Как в замедленном кино, он увидел, как упругими, фантастическими волнами пошло бронированное, взрывостойкое стекло, услышал, как пятидюймовая броня застонала раненным живым существом… А потом ударный фронт лопнувшей переборки лягнул его в грудь, как лошадь копытом, выбивая из нее остатки воздуха. Вслед за миллионом осколков, беспрепятственно впивавшихся в лицо и тело, вся многотонная водная масса хлынула в зал, сметая с лестницы сцепившихся мужчин. Джон катился по ступеням, перелетая через две и три разом, попутно разбив об острый край бровь, повредив несколько ребер и только чудом не свернув себе шею после того, как с нее исчез удушающий захват. Поток еще шипел, пенился, сносил мебель и смывал насаждения аккуратного садика, а Джон уже перевернулся на четвереньки, отплевываясь и вытирая рукавом лицо. Один взгляд через плечо – тело ульви, отдав все силы и лишенное хоть какой-то поддержки, обмякло, словно удавленник в петле, вытянулось неживой игрушкой, чуть покачиваясь и слабо шевеля склеившимся плавником… Джон толкнулся ступнями, и по-собачьи перебирая руками, помчался, падая и оскальзываясь на водяной пленке наверх, где остался его пистолет… Он попросил сердце на миг замереть, чтобы хватило одного-единственного выстрела, и, не целясь и старясь не смотреть, как в мешанине изломанных растений, гравия и хрустящего стекла грузно ворочается нечто, разрывающее на себе дорогую одежду все увеличивающимися в размере лиловыми осьминожьими щупальцами… После всего выстрел показался таким тихим, что слух отказывался его воспринимать. Но перебитая цепочка со свистом хлестнула в потолок, а тело тяжело ухнуло на дно уцелевшей метровой чаши. В какой-то миг Джон с ужасом подумал, что Шерлок мертв – фигура не двигалась и оставалась лежать смятой, бессмысленной плотью… Но вот она шевельнулась, руки уперлись в пол, толкнулись, подтягивая себя к неровной, губчатой кромке. Нечто, почти сбросившее человеческий облик, оглушенное, невнятное барахталось на полу, невидяще искало опору… Джон выстрелил. Еще, еще и еще… Но то ли простые пули не несли угрозы этому существу, то ли раны не играли никакой роли, оно медленно и верно ползло к аквариуму. - Шерлок! – истошно завопил Джон, - гирлянда! Гирлянда!! Слышал ли его ульви, или та же мысль пришла и в его светлую темноволосую голову – подтянув свернутый пружиной хвост, как колени к груди, он бросил себя вперед и, перекинув руку через метровый барьер, опустил пальцы в воду, покрывавшую весь зал. В тот же миг во всем доме мигнул свет. Все лампы, даже выключенные из сети, вдруг налились ослепительной белизной, загудели, как высоковольтная подстанция, а потом взорвались осколочными фейерверками, рассыпаясь жгучими искрами и черной, едкой сажей сгоревшей изоляции… И пока по покрытому водой полу метались злые электрические сполохи, нечто яростно корчилось в спонтанных судорогах, визжа и воя на высокой нечеловеческой ноте, стремительно меняя очертания и возвращаясь к привычным для глаза формам… Едва все стихло, Джон, даже не посмотрев в сторону безжизненного тела просто человека, скатился вниз, влез в то, что осталось от уникального аква-творения, и уселся прямо на дне, подхватив и прижав к себе обмякшее тело. - Шерлок… - тормошил он безвольное плечо, если набежит охрана… - Шерлок! Твою мать! Очнись! Голова на его плече качнулась, чуть запрокидываясь и выставляя напоказ горло, но угольные ресницы остались недвижимы, лишь бескровные губы приоткрылись лаковыми ракушечными створками… …черт, черт…черт! Он может умереть в любой момент, а Джон опять думает только об одном… бесполезная, развратная сука… - Я тебя поцелую, и можешь проваливать в свой чертов океан на все четыре стороны… И плевать ему на всю нелепость мизансцены и пошлость намерений, и на то, что он мокрый до трусов… Джон склонился, бережно накрывая прохладные губы своим бесстыдным, трижды проклятым ртом. Он забрал соль воды и крови, всю боль и злость, и мягко втянув, согрел дыханием, нежно обведя кончиком языка их очертания. - Пожалуйста, Шерлок, не поступай со мной так… Глаза, прозрачные, как майское небо, распахнулись ему навстречу. - А можно еще разок… на всякий случай? - длинные пальцы сомкнулись на его ладони и поднесли ее к своим губам, целуя самые кончики пальцев, - вот сюда…