Zed

Я приходила в себя очень медленно и болезненно. Скорее всего, причиной моего пробуждения являлась адски жгучая боль в животе. Она резко вспыхивала на кровоточащих ранах, посылая в мозг такие сильные болевые сигналы, что казалось, я просто могла разорваться. Мне не хотелось открывать глаза, потому что я чувствовала, как сильно была изранена мягкая кожа, и боялась не выдержать того, что могла увидеть. Горло тоже болело, словно обернутое колючей проволокой, оно причиняло дискомфорт, когда я попробовала выдавить мучительный стон с сомкнутых губ. Попытавшись ментально оценить свое положение, я выяснила, что полулежу, полусижу на странном стуле. Мои ноги были закинуты немного вверх и широко разведены на странном предмете. На коленках ощущались сковывающие путы, а руки были задвинуты за спинку мебели и там связаны ремнем. До слуха не доносились посторонние звуки, поэтому я сделала предположение, что нахожусь в помещении одна. Нельзя было находиться в таком уязвимом положении с закрытыми глазами и не увидеть приближающуюся опасность. Все еще помня о пытках, преподнесенных ужасными нелюдями, я постаралась собрать все свое мужество и открыла глаза. Картина, представшая перед моими глазами, вызвала непроизвольное хриплое, израненное мычание из моей груди. Это было другое, незнакомое мне помещение. Точно такое же, как и предыдущее, в которое меня сначала загнали и раздели, с голыми стенами, кафельным полом и старыми предметами мебели. Только в этом на потолке не висело огромной операционной лампы, вместо нее была обычная грушевидная лампа, свисающая с потолка на железной цепи. Здесь также не наблюдалось маленьких столиков: только пустой шкаф и то, на чем я полусидела. Это было гинекологическое кресло. Ржавое, гинекологическое кресло, со следами моей или чужой запекшейся крови. Я опустила глаза вниз, и мое сердце потрясенно ухнуло в пятки от увиденного. Сначала мне показалось, что все мои внутренности вывалили наружу, так сильно живот был испачкан кровью. Она сочилась из ран, скапливаясь в пупке, перетекая на ребра, а оттуда спускалась вниз мне под спину. Там уже образовалась лужа, и, наверное, из нее алая жидкость начинала капать на пол. Слезы обиды и разочарования появились в глазах и струйками побежали по щекам. Мне было больно даже плакать. Изувеченное тело требовало, чтобы его оставили в покое, но я не могла успокоиться. Я спрашивала сама себя, да и тех, кто мог слышать меня на небе о том, за что такие мучения могли достаться именно мне? Чем я могла так согрешить в этой или прошлой жизни. Неужели нет никакой справедливости в этом ужасном мире? Успокоиться мне удалось только через некоторое время. И то, благодаря тому, что все мысли поглотила режущая боль. Я снова отключилась. – Эй, милашка, – по щекам кто-то размашисто ударил холодной ладонью. Мне показалось, что я прикрыла глаза всего на пару минут, но когда их открыла, поняла, что меня снова переместили. Это был все тот же кабинет Филиппа. Господи. Неужели все будет продолжаться? – Очнулась? – а вот и сам виновник торжества показался в моем мутном поле зрения. – У нас для тебя сюрприз, – ядовитая ухмылка исказила старческие черты его лица, и показалась мне настоящей маскарадной маской на Хэллоуин. Какой еще к черту сюрприз? Не обезболивающего же он хотел мне предложить? – Можешь не благодарить, – не дожидаясь моей реакции, которой, сказать к слову, даже не последовало бы, Филипп достал из кармана сотовый телефон и набрал чей-то номер. Три его друга безмолвно стояли рядом, заинтересовано поглядывая на мужчину. Складывалось впечатление, что они не знали, какой такой сюрприз приготовил для меня их больной соратник. Мне было совершенно неинтересно, кому звонил Филипп, чего хотел добиться этим телефонным разговором, и как ко всему этому была причастна моя скромная персона. Из-за большой потери крови, я практически не соображала. Вяло отзывалась на посторонние звуки, не пыталась сосредоточиться на окружающих предметах, которые могла бы использовать в качестве самозащиты, я просто была словно овощ. – Представляться не стану, ты понял, с кем говоришь, – донесся до меня голос Филиппа очень неотчетливо. Похоже, абонент, которому поступал звонок, снял трубку, и между ними состоялся разговор. – Не кричи так громко, мои перепонки не выдержат, – Филипп недовольно скрючился и немного отодвинул аппарат от уха. Он нажал какую-то кнопку, и голос, говорившего человека с того конца провода, разнесся по комнате очень ясно: –…вырежу твой хрен и заставлю всех твоих шестерок его сожрать! – громоподобный, низкий голос Зеда словно бальзам опустился на мое многострадальное сознание. Он был зол, очень зол. – Не спешил бы ты с угрозами, любезный, – попытался остудить его Филипп, ехидно поглядывая на меня. Мол, подержи язык за зубами, у меня в рукаве припасен отличный козырь. – Любезным будешь меня называть, когда придется молиться о смерти! Где она? На пререкания Зеда лысый мужчина с ужасными бакенбардами отреагировал огорченным вздохом, но, продолжая играться в самого умного преступника мира, все-таки ответил: – Со мной рядом. Лежит, истекает по мне от радости, приветливо раздвинув ножки, – нет, формулировка отчасти была правдивой. Но каждый из нас понимал, что совсем не являющуюся перед ним картину описывал Филипп. – Тебе не жить, ублюдок! Ты не доживешь до сегодняшней ночи! Советую спрятаться от меня как можно дальше! Так хоть раззадоришь во мне азарт, – рычал в трубку Зед, наверняка, злостно передвигаясь по комнате или конференц-залу. – Советую прекратить, если хочешь услышать ее голос, – Филипп перешел на конструктивный диалог, показывая сталь в голосе. Зед на том конце мгновенно угомонился и разъяренно задышал в трубку. – Вот так-то, – похвалил его бизнесмен. – Теперь, пожалуй, разрешу вам поговорить, – довольный сам собой от того, что ему удалось приструнить самого Зеда, Филипп пододвинул трубку к моему рту и приказал поприветствовать собеседника. – Зед, – очень тихо прохрипела я, но, наверное, меня так и не услышали. Хотелось прокашляться, но боль в животе и горле мешала это сделать, поэтому я попыталась снова немного увереннее произнести его имя: – Зед. – Я слышу, слышу тебя, – нотки облегчения проскользнули в его голосе. – Ты не можешь говорить? – обеспокоенно предположил он. – Да, – прохрипела, как наждачной бумагой по стене проехалась. Мне было обидно от того, что это мог быть последний разговор с любимым мужчиной в моей жизни, а я не могла его совершить. Мои связки были порваны, и ничего не залечит их в одночасье. А мне так нужна была эта последняя возможность. Глаза снова неприятно увлажнились, и я задалась вопросом, сколько еще жидкости может из меня вытечь, пока я не высушусь до конца? – Эй, – привлек мое внимание Зед, пока я была глубоко в своих мыслях, – не постираешь мои шмотки снова? Что он такое говорит? – Я не смогу, – прохрипела в ответ, но Зед, похоже, не услышал. – Ты стираешь в то же время? Филипп и его друзья удивленно переглянулись, не понимая, о чем идет речь между нами. Выкусите уроды, это только наш секрет! – Да, – это получилось отчетливее, и Зед услышал, потому что удовлетворенно хмыкнул. – Тогда встретимся в прачечной в пятницу ночью? Кажется, это было четыре утра? – из его голоса совершенно пропали все угрожающие нотки, теперь со мной разговаривал привычный Зед, и от этого становилось очень тепло на душе. – Да. – Я буду ждать тебя там. –…– я не успела что-либо ответить, потому что Филиппу с дружками надоело слушать наш секретный бред, и он выключил телефон. – Достаточно, – он кинул аппарат на кожаный диван позади себя и уставился на меня, злорадно потирая толстые руки друг о друга. – Это был исходящий звонок, – произнес один из мужчин, как-то загадочно поглядывая на Филиппа. Тот непонимающе кивнул. – А значит, она не заплатила за разговор. На всех их омерзительных лицах расцвела настоящая эйфория от того, что мужчины снова нашли повод поиздеваться надо мной. – А по счетам нужно платить, – довольно ухмыляясь новой идее, закончил Филипп. «Делайте, что хотите, говнюки. Я все равно скоро отключусь» – хотела крикнуть им я, но не желала напрягать больные связки. Жизненные силы постепенно покидали меня, но я все еще могла следить за передвижением мужчин. Филипп отогнал двоих друзей от меня на диван, а сам подошел к креслу, в котором меня перевезли из последней комнаты, и пристроился между моих разведенных ног. Его маленькие глазенки победоносно поймали мой взгляд и красноречиво и медленно двинулись вниз по телу, пока не остановились на самой уязвимой моей части, выставленной в этом ужасном гинекологическом кресле на всеобщий обзор. – Советую подготовить ее, – он еще раз стрельнул туда взглядом, – для вторжения трех хорошо одаренных мужчин. Неприятный ком тошноты поднялся из моего живота вверх, и я пожалела, что не нахожусь на мужчине сверху. Было бы приятно проблюваться на его мерзкую рожу. В кабинете внезапно раздался нервный стук, и все мужчины удивленно повернулись на его звук. Филипп пригласил стучавшего человека войти, и я услышала, как тот что-то быстро сообщил старику. Не прошло и трех минут, как все трое покинули помещение, оставив меня апатично лежать на холоде… Следующий их приход ознаменовался потоком ледяной воды, вылившийся на меня сверху. Так резко выдернув меня из предобморочного состояния, они нарывались на сердечный приступ. Откашлявшись от попавшей в глотку воды, я попыталась усмирить задрожавшее тело. Боль вспышками проникала в мое сознание, пока я окончательно не пришла в себя и не осознала ее в полном объеме. – Она, кажется, возбудилась, – кинул мерзкое замечание один из мужчин, поглядывая на мою грудь, от холода которая приобрела некоторые изменения. Меня окружили противные похотливые смешки, как будто бы вырывающиеся из ртов школьников, впервые увидевших голую женщину на развороте журнала. Они приближались к гинекологическому креслу, чуть ли не соревнуясь, кто будет первым. Как обычно, Филипп всех разогнал. Он снова оказался у меня в ногах, прожигая взглядом дыру во лбу. – Я разрешу тебе кричать, если будет очень хорошо, – я не видела его ног, но заметила, как подозрительно шевелится его правая рука в области паха. Его приспешники обменялись какими-то глупыми шуточками, усевшись на диван и приготовившись к зрелищу. Чтоб им глаза вороны выклевали! – Может, мне тебя разогреть? – как будто бы спрашивая разрешения у любимой девушки, поинтересовался Филипп. Конечно же, моего ответа никто ждать и не стал. Он просто взял и начал гладить обеими руками мои ноги. Я снова ощутила горячую желчь, поднимающуюся по горлу, и радостно ее поприветствовала. Как только она скопилась в моем рту, я, что есть силы, плюнула вперед себя, целясь старикану в лицо. Как жаль, что сил-то у меня и не было. Вязкая консистенция повисла на моем подбородке, а Филипп недовольно поморщился. – Ну, разве девушки себя так ведут? – Гори в аду! – прохрипела я, пытаясь лягнуть мужчину одной ногой. Все-таки привязать только коленки было не лучшей их идеей. Если бы сил у меня было побольше, я, наверное, смогла бы и отбиваться от этих мудаков. Филипп никак не отреагировал на мой выпад, а просто стянул с себя штаны и подошел ко мне практически вплотную. Обмороженные бедра мгновенно ощутили тепло от чужого тела, и как бы противно это не звучало, кожа была благодарна небольшому обогреву. Шок от того, что со мной могли сейчас сотворить эти трое безумцев, помог моему рассудку снова покинуть тело. Я не заметила, как отключилась, и была благодарна, что это произошло так скоро. *** Никогда еще свет не видел такого устрашающего мужчину. Высокий парень отшвыривал от себя нападавших соперников, как назойливых мух. Он пробирался сквозь незнакомые коридоры и подземные туннели, как будто ведомый особым запахом. Остальные его соратники не успевали следить за передвижением настырного, словно танк, мужчины, и поэтому пытались хотя бы прикрыть его спину. Он влетал в каждое помещение, распахивая двери с ноги, бешеным взглядом осматривал предметы, находящиеся там, и когда не находил самого ценного – бежал дальше. Несколько других мужчин обогнали его, чтобы действовать быстрее, и спустя короткое время, он услышал встревоженный зов: – Зед! Зед! Она здесь! – облегчение хоть и накатило на мужчину, но адреналин все-таки брал пока верх. Он кинулся на голос соратника, не представляя, какая картина могла скрываться за широкими плечами друга. Едва влетев в помещение и осознав, в каком положении находится измученная, окровавленная девушка, Зед рявкнул: – Отойди от нее! Отойди от нее! – его друг резво отскочил от девушки, хотя ничего плохо он даже не намеривался ей сделать – всего лишь хотел освободить скованные руки и ноги. Зед медленно, с невероятным благоговением на лице подошел к рыжеволосой девушке и попытался дотронуться до нее трясущейся рукой. Но когда понял, что остальные мужчины, прейдя на крики, могли увидеть ее обнаженной, остервенело сорвал со своих плеч куртку и аккуратно покрыл ею женский стан. Меган была в беспамятстве. Возможно, это было и к лучшему. Не должна была видеть девушка того, что собирался сотворить с ее насильниками мстительный мужчина. ***