odorous

Проснуться после дикой пьянки не в родной постели - не то, что могло бы радовать. Он боится подавать признаки жизни, потому что чувствует, что обнажен, а ещё, что не один. Его рука лежит поверх чьей-то талии, радует, что талия, и другие части соответственно тоже, в одежде. В голове сплошной колокольный набат, во рту Сахара, хочется в душ и домой, а ещё кофе. - Хен, ты если хочешь, то можешь вставать, мне все равно собираться надо. Юнги резко раскрывает веки и убирает лапу со спины Чимина. Тот выворачивается и вылезает из-под пледа, слезает с кровати и мельтешит куда-то, ничего больше не сказав. Мин лежит ещё несколько минут и разглядывает комнату. Он начинает вспоминать начало вечера, само выступление, и как Донхек утаскивал Хосока домой, черт разберёт к кому из них двоих. Последнее, что он помнит - как практически подцепил одну девчонку, но вместо нее почему-то уехал пить в другое место с Хесаном. Туда же припёрся Чимин, но как они оказались, там где оказались, ему не ясно. А ещё шея и поясница просто нестерпимо ноют, почти перекрывая боль головную. - Двигайся, блять, - на одеяло скраю падает чья-то рука, подобно картинкам из фильмов ужаса, и у Юнги на секунду сжимаются внутренности, - досплю хоть по-человечески. На свет божий вылезает полуголый Хесан и падает животом прямо на плед, откинув подушку и укладывая голову на плечо. После чего делает неясную для полу-пьяного мозга Юнги вещь - утыкается ему в плечо носом и закидывает ногу поперек его бедра. Из-за всех его передвижений и ерзаний кусок ткани, скрывающий от внешнего мира его пах и бедра, сползает. Паника не зарождается в его голове только потому, что голова болит адски, когда он смотрит на синяки от укусов над тазовыми косточками. Шерлока включать не нужно, чтобы понять, кто их оставил, потому что царапины на шее и плечах тушки, лежащей рядом, говорят сами за себя. Мин истерически всхлипывает и прикрывает глаза ладонью. - Спи, рано ещё совсем, - бубнит тело рядом и перекидывает через Юнги ещё и руку.