Танцы на битом стекле

Хватит крови, дорогая! Вот тебе ключи от Рая. Боем бьюсь, слезой рыдаю: "Не стреляй в меня, родная! Может, я тебе и пригожусь". (с) Адриан и Александр "Para Bellum"

Ройенталь проснулся от солнца, бьющего прямо в глаза. Поморщившись, он перевернулся на другой бок... и чуть не свалился на пол. Приоткрыв один глаз, он обнаружил, что лежит на самом краю кровати. Один. И, судя по всему, времени сейчас около полудня. Впрочем, Оскару было не впервой просыпаться так поздно. И даже в одежде - было не впервой. Только вот добраться сначала до ванной, а потом до комма - явно стоило. Волосы же, после вчерашнего торчащие вороньим гнездом, он решил пока не укладывать - с халатом это всё равно смотрелось бы нелепо, а за нормальной одеждой... да и за лаком для волос тоже... нужно было заглянуть в свою же спальню. К Эльфриде. Ройенталь не сразу понял, что же его так беспокоит при мысли о любовнице. Но когда вспомнил, с трудом удержался от того, чтобы схватиться за голову. «Ну вот зачем я вчера... - промелькнуло у него в голове. - Миттермайер... Ну вот почему тогда тебя не было рядом, чтобы предупредить меня? Затащить в постель гостя из другого мира... в первый же день знакомства... да ещё плюс Эльфрида…» Адмирал вполголоса выругался. По всему выходило, что вчера у него было просто какое-то помутнение рассудка. И ведь даже алкоголь не оправдание, он не так много выпил… « Так или иначе, мне нужно найти Инглора, решить как-то вопрос с тем, кто из них здесь остаётся - я с ума сойду, если останутся оба! - и... а там посмотрим!» Оскар встряхнул головой, затянул потуже пояс халата и отправился искать Арфинга. *** Эльда обнаружился довольно быстро. Он лежал на кровати и читал книгу, в которой адмирал узнал энциклопедию мифов. Отложив в сторону том, нолдо улыбнулся: - Оскар! Доброго дня! Как спалось? Я так и не сумел нормально заснуть - мне приснился кошмар, после которого я решил, что лучше продолжить читать. У вас очень занятные предания! Хотя там есть и много странного, но так я лучше начинаю понимать ваш мир. Я тут подумал, что было бы хорошо позавтракать, но, вероятно, прислуги здесь нет. Ты сам предпочитаешь всё делать? Полагаю, что за этим роскошным садом, - он кивнул в окно, - должен кто-нибудь ухаживать. И... ты, помнится, что-то говорил об одежде. - За садом ухаживает приходящая женщина, - пожал плечами Ройенталь. - Меня он интересует мало, но не настолько, чтобы вконец его запускать. Иногда я вызываю кого-нибудь, чтобы убрались и в доме - вернее, в тех комнатах, куда я вообще захожу. За исключением этого, прислуги здесь действительно нет. И я, и Эльфрида умеем готовить сами, хотя и не очень хорошо, в крайнем случае, можно купить какую-нибудь готовую еду. За одеждой я съезжу несколько позже, поскольку сейчас я, как и ты, хочу есть. Ты умеешь готовить хоть что-то? Если нет - будем учить. - Готовить я умею, - улыбнулся в ответ Финарато. - Мужчины-нолдор готовить любят и умеют! - последние слова были сказаны с некоей гордостью. - А поскольку я ещё и наполовину телеро - то в моём арсенале есть и немало рецептов блюд из даров моря. Если покажешь, где у тебя припасы - я попробую что-нибудь соорудить на скорую руку! - запахнув халат, он встал с постели, оценивающе разглядывая любовника. На губах Арфинг промелькнула улыбка. «В нём есть что-то умильное - с этими растрёпанными волосами, но ему лучше об этом не говорить – обидится», - подумалось Инголдо. Эльда уже понял, что некоторые вещи могут задеть Ройенталя. Особенно, если они могут не сочетаться с его представлениями о мужественности. Отсюда следовало, что реплику: "Ты такой милый!" тот не воспримет как комплимент. Оскар понял взгляд нолдо по-своему и поморщился. "Он прав, нельзя ходить с таким вороньим гнездом на голове. Во всяком случае, выходить из дома. Надо позавтракать и привести себя в порядок. И что-то сделать с Эльфридой. Если опять закатит сцену - выпровожу к йотунам. Если нет... Вот правильно я делал, когда никого не оставлял в своём доме больше, чем на ночь! Я же не могу спихнуть выяснение отношений на Эльфриду с Инглором - сами, мол, разбирайтесь. Хотя, признаться, мне хочется именно так и поступить. Ладно. Посмотрим, как дело пойдёт". - Вряд ли ты с ходу сможешь разобраться с кухонной техникой, которой у вас не было, так что показывать, что и как, мне всё равно придётся, - усмехнулся Ройенталь. - Так что, пойдём на кухню, и я посмотрю, что там осталось в холодильнике. - Тебя что-то беспокоит? - поймал его взгляд нолдо. - Что касается ваших приспособлений - ты, пожалуй, прав. Но я готов учиться - нас всегда интересует что-то новое! Ну, пойдём же, - в зелёных глазах отразилось нетерпение. - Вряд ли ты хочешь услышать то, что меня беспокоит, - хмыкнул тот, открывая дверь и выходя в коридор. - Эти мысли не делают мне чести. Уточнять, какие именно мысли, Оскар все же не счел нужным. - Отчего же? Ты видел моих кузенов и, думаю, поймёшь, что меня ничто не испугает - после них. Точнее, после Тьелкормо. Потому что Куруфинвэ женат, а Морьо... тут, видимо, совсем другая история - и, в данном случае, это совсем неважно, - отозвался Финарато. *** Ройенталь не ответил, быстрым шагом направляясь в сторону кухни. Только там он остановился, открыв холодильник и начав задумчиво рассматривать его содержимое, прикидывая, что бы такого приготовить. Варианта было только два: гренки (о том, что хлеб ещё оставался, он помнил точно) или яичница. И кофе. Впрочем, наличие кофе примирило бы адмирала с каким угодно завтраком. - Вот ты где, - внезапно послышалось со стороны двери. Оскар невольно вздрогнул, но оборачиваться не стал, и без того зная, что это может быть только Эльфрида. Он почувствовал одновременно облегчение - чем раньше состоится неприятный разговор, тем раньше он закончится - и разочарование. Ему уже совсем не верилось, что любовница может попытаться завершить начатое в их первую встречу. И даже предчувствие чего-то нехорошего не смогло заставить его повернуться к ней лицом. *** Не получив ответа, Инголдо направился вслед за адмиралом и наткнулся на Эльфриду, стоящую за спиной Ройенталя. - Добрый день, фройляйн! - попытался улыбнуться нолдо. - Как спалось? Женщина бросила на эльда злой и быстрый взгляд. Затем, затравленно оглядевшись, сдёрнула зелёный шарф с предмета, который держала в руке. Этим предметом оказался... бластер, направленный в сторону её любовника. - Ублюдок! - прошипела она, чуть приподнимая руку. Тот, к кому было обращено это ругательство, обернулся, но Эльфрида уже успела нажать на курок. - Оскар, осторожно! - только и успел крикнуть нолдо, дёрнув Ройенталя за руку и повалив на пол. Упав рядом, он накрыл возлюбленного собой. Парой мгновений спустя раздался грохот, словно что-то очень тяжёлое упало на пол. - Мог бы и не беспокоиться, - пробормотал Ройенталь. - Если Эльфрида и ножом-то меня, как следует, ударить не смогла, из бластера она бы в меня в любом случае промазала. И ведь так промазать - это ещё очень постараться надо... Я почти восхищён. Его слова относились к люстре, ранее висящей под потолком на цепи. Выстрел Эльфриды порвал эту цепь. Оскар подумал, что, очевидно, Инголдо случайно толкнул женщину под руку, когда кинулся заслонять его собой. В итоге... Он приподнял голову, чтобы лучше оценить картину. «Люстра разбита, пол почти пробит, осколки стекла валяются по всех кухне… - мысленно отметил Ройенталь. - Эльфрида, судя по всему, мертва... Что ж, могло быть и хуже. По крайней мере, я избавлен от необходимости заводить тяжёлый разговор, и могу честно сказать Миттермайеру, что она доигралась с моим же оружием. Да, идиот, не углядел..." А вслух произнёс: - Сегодня - никакой готовки. Заказываем по комму пиццу и расправляемся с моими запасами алкоголя. Позавтракаем - вызываю полицию и объясняю, что здесь произошло. Ты в это время на глаза не показывайся, не усложняй ситуацию. А то ещё, чего доброго в убийстве из ревности обвинят. - Хорошо,- отозвался Арфинг, вставая. - Это было ужасно. Впрочем, учитывая тот факт, что у вас совсем другие женщины - то я даже рад, что она промазала. Оскар, Эру! Ты жив... Обняв Ройенталя, нолдо поцеловал его в губы. "Да уж! Тут не до готовки, - подумалось ему. - Впрочем, могло бы быть хуже". Тот ответил на поцелуй, но потом хмыкнул: - Нет необходимости без конца беспокоиться о моём здоровье. Если ты сейчас так расчувствовался, когда нас всего лишь едва не раздавило люстрой, - он коснулся своей щеки и с интересом посмотрел на оставшуюся на пальцах кровь, подумав, что царапина от стекла - меньшее, чем он мог отделаться, - что будет, если меня действительно серьёзно ранят в бою? В обморок упадёшь, не меньше. И мне придётся срочно вставать с постели, чтобы привести тебя в сознание. - В обморок я не падаю - я не нис, - рассмеялся нолдо. - Наверное, ещё никто за тебя не волновался. Я предпочитаю действовать, а не валяться без сознания. Впрочем, думаю, ты только что в этом убедился. Адмирал осмотрелся и решил, что безопаснее всего будет пролезть к двери через стол, а не идти босиком по битому стеклу. Забравшись на стол, он протянул руку эльда. - Я не намерен выковыривать из твоих ног осколки, если ты шагнёшь не туда. На столе их меньше, и всё можно стряхнуть. Ухватившись за руку Оскара, тот поднялся на стол и отозвался: - Куда проще будет их потом смести. Или оставить до того, как у вас с этим разберутся? Как ты это объяснишь? Желанием отомстить или неосторожным обращением с оружием? Я уже понял, что у вас надо следить за словами и готов поддержать любую твою версию событий. Я знаю - ты, наверное, сочтёшь меня слабохарактерным, но я не привык убивать без нужды, - он кивнул на лежащее на полу тело Эльфриды - кровь из проломленной головы женщины уже залила пол. - Но если бы не она - на этом полу лежал бы ты. И выбора у меня не было. Просто мне ещё никогда не приходилось становиться виновником чужой ревности. Как-то оно... неприятно и непривычно. Оскар... в моей жизни было столько крови, что я не хотел бы проливать её слишком много, - вздохнул бывший король Нарготронда. - Не знаю, поймёшь ли ты. - Как я это объясню - моя проблема, - пожал плечами Ройенталь. - Придумаю что-нибудь. Говоришь, неприятно быть виновником чужой ревности? А, по-моему, это забавно. Я расскажу тебе, - он стряхнул несколько осколков, сел на край стола и потянул Инголдо за собой. - Жила когда-то одна девушка, у которой было всё - деньги, красота и три поклонника в придачу. Все трое любили её и хотели видеть своей женой. Но она отдалась совсем другому человеку, который её не любил и ничего не обещал, - Оскар усмехнулся, вспоминая. - И затем захотела выйти замуж обязательно за него. Только вот он этого совсем не хотел. В итоге, все три её воздыхателя вызвали его на дуэль. И как же это было забавно - когда они узнавали правду об их ненаглядной и понимали, за кого решили рискнуть жизнью! - глаза его заискрились злым весельем. - Помнится, я тогда рассказал им всё в подробностях*. - Знаешь, по-моему, это противно, - отозвался нолдо, поморщившись. - Хотя... такую правду лучше знать! Куда как хуже - обман. Кажется, я знал одну такую особу и теперь понимаю, что совершенно зря потратил на неё и сожаления о ней многие сотни лет, - Финарато вздохнул. - Если ты помнишь, в Нарготронде многие стремились меня получить. Из-за того, что хотели быть рядом с королём. А мне это было не по душе. Вот... Кано и Турко приходилось прикрывать меня, обольщая этих ниси. - А прямо сказать, что тебе не хочется, было нельзя? - хмыкнул Ройенталь. - Особенности вашего этикета? Лучше спихнуть женщину на родственника, чем отказать напрямую? - Я отказывал. Но они у нас могут настоять на своём! Один раз - даже залезли в окно моей спальни! - последняя фраза была произнесена с неким раздражением. - Я тогда играл с Морьо в "башенки". Наглые девицы... не постеснялись напрямую предложить себя. Впрочем, Карнистиро помог мне их выпихнуть. Было бы некрасиво звать стражу и позориться. Тем временем Ройенталь обнял Инголдо за талию, прижав к себе. Эльфрида, лежащая под огромной люстрой в луже крови, в неестественной позе сломанной куклы, невольно привлекала взгляд и одновременно будила отчаянную жажду жизни. Нечто похожее Оскар испытывал после особенно тяжёлых боёв, когда сложно было поверить, что он всё-таки жив, хотелось как можно убедительнее доказать себе это. «Нужно не сломать стол», - напомнил себе адмирал. Но его пальцы уже поглаживали шею Финарато, забравшись под волосы. Вторая рука потянулась было лечь на бедро, но Ройенталь снова сделал себе внушение - вернее, попытался. Тем не менее, на пару минут этого должно было хватить. Вздрогнув от прикосновения возлюбленного, Арфинг поцеловал его в висок. - Ты же хочешь! Можно и здесь - это было бы довольно интересно. - Конечно. Сломать стол и упасть на битое стекло в самый пикантный момент - это было бы очень интересно, - саркастически согласился тот. - Так что, давай сначала хотя бы из кухни выйдем, а там... "А там - было бы очень не вовремя, - подумалось ему. - Нужно столько успеть за сегодняшний день... Проклятье, почему я не могу просто взять и успокоиться? Почему хочется цепляться за него, как утопающему за соломинку? И сравнение-то идиотское. Нет, выйдем и... никакого секса, пока не разберусь со всем этим!" _______________ * Здесь приведён канонический эпизод, имевший место в романе Танаки (примеч. авторов) - Да, ты прав, - хихикнул Финарато, оценив ситуацию. - Это было бы очень больно. Кажется, ты собирался заказать нам завтрак, а после - вызвать стражей порядка, чтобы разобраться с мёртвым телом. Давай уж будем решать проблемы по мере их поступления! - нолдо погладил Оскара по щеке. - На самом деле, я ещё никогда себя не чувствовал так, как с тобой... С тобой я в полной мере ощущаю себя живым! Не королём, не символом, не полководцем... просто собой! Иногда это важно. Адмирал, отпустив его, слез со стола, перепрыгнул через порог и, убедившись, что любовник так же выбрался из кухни без происшествий, закрыл дверь… «Так, что я делаю?..» - только и успел подумать он, прежде чем прижать Инголдо к стене и поцеловать. Правая рука как-то сама собой сползла вниз, к чужому поясу. Вдруг до одури захотелось почувствовать себя шлюхой. Раздвинуть ноги, потереться пахом о бедро любовника, стоять на коленях, облизывая пересохшие губы… "От него, конечно, не дождёшься... - промелькнуло у него в голове. - Не то, что нужно мне сейчас. Не совсем то... Но похоже, как же похоже! Я буду думать о нём, как о своём короле... Как о своём... аррр! - Оскар не заметил, что прорычал не только мысленно, но и вслух, стаскивая с плеч Финарато халат. - Такая нежная кожа: чуть что - и синяк... Мне нравятся синяки на этой коже..." Нолдо ответил на его поцелуй, взъерошив и без того растрёпанные волосы, провёл по спине, всхлипнул и прижался так, будто хотел слиться с ним воедино. Наконец, осознав, что они стоят в коридоре и что-то надо дальше делать, отстранился: - Что я творю? Ты же, кажется, спешишь. А эти танцы на осколках меня отчего-то позабавили - никогда не попадал в подобную ситуацию. Вот что ты со мной делаешь? - Что хочу, то и делаю, - усмехнулся тот. Нагнув голову, он начал целовать грудь Инголдо. Наткнувшись губами на сосок, сначала лизнул, потом чуть прикусил, одновременно закончив развязывать пояс халата. - Или попробуешь меня остановить? - подняв голову, Ройенталь заглянул в глаза любовника, в то время, как его руки изучали, жадно ощупывали каждый участок кожи, до которого только могли дотянуться. - Ты можешь отказаться. Если действительно меня не хочешь. - Нет, дрожащим голосом еле выговорил Финарато. - Не откажусь. Потому что действительно тебя хочу, - руки эльда скользнули под халат возлюбленного, сжимая ягодицы. - Ты разжёг мой огонь и он теперь горит для тебя, Оскар. Я доверяю тебе и желаю тебя. Да, я этого хочу! Возьми меня. "Что я делаю? - промелькнуло в голове нолдо. - Я же... начинаю в него влюбляться - хотя ему этого совсем и не надо! Но этого хочу я. А там... пусть будет то, что будет. Возможно, я сумею растопить лёд в сердце мельдо - порой любовь способна творить чудеса. Если достаточно сильна. Ирония судьбы! Когда-то я отговаривал Айканаро от женитьбы на Андрет. Позже - отдал свою жизнь за то, чтобы адан и эльдэ из Дориата были счастливы. А теперь... готов отдать своё сердце адану. Или уже отдал? Он вызывает во мне доселе неиспытанные чувства, моё роа горит в огне, а феа готова вознестись выше небес... Оскар сделал меня живым и я в ответ сделаю то же!" Ройенталь машинально сунул руку в карман собственного халата... и усмехнулся. Лежащий там тюбик со смазкой - "на всякий случай" - сейчас был более, чем вовремя. Вседозволенность ударила в голову, мутила сознание. Он поднёс к губам руку Арфинга, глядя тому в глаза, забрал в рот два пальца, пробегаясь языком по подушечкам и легко посасывая. Затем прошёлся влажными губами по ладони до запястья, одновременно развязывая пояс собственного халата. Когда халат окончательно распахнулся, Оскар опустился вниз, потянув за собой Инголдо. - Стоя заниматься любовью можно, но это неудобно, - прошептал он на ухо тому, зажав в кулаке золотистые волосы и чуть оттянув чужую голову назад. - И сейчас я хочу увидеть твоё лицо в момент самого сильного удовольствия. - Я не против, - отозвался нолдо, опускаясь за ним. - И доверюсь твоему выбору, поскольку... тоже хочу видеть твои глаза. Ройенталь усмехнулся и развёл ноги любовника в стороны. Наклонившись, он начал вылизывать всё, до чего мог дотянуться. И опять мимолётно удивился странному привкусу - даже зная теперь о том, что Инголдо из другого мира. Промелькнувшая мысль: "Я видел этот мир, а теперь пробую его на вкус" на мгновение рассмешила - он фыркнул, невольно обжигая дыханием нежную кожу. Мгновением позже, извиняясь за неуместную вспышку веселья, он коснулся языком входа, лизнул, на мгновение замер, сравнивая вкусы. Даже Оскару, с его опытом, показная выдержка сейчас давалась очень нелегко. Хотелось одного - не медлить больше, не тянуть. Но это было необходимо. Он потянулся за тюбиком. "Минута... Это должно занять не меньше минуты..." Арфинг извивался под горячими и умелыми губами любовника, царапал его спину и стонал, больше не боясь, что кто-то лишний может это услышать. Завидев его движение, еле слышно выдавил: - Смелее же! Не медли. Я твой! В паху пульсировала боль - казалось, он взорвётся, если не утолит этого жгучего желания. - Кошка ты дикая, - хрипло выдохнул Оскар, закинув ноги Инголдо себе на плечи и коснувшись входа влажными пальцами. - Мне не хочется об этом думать, но кто-то должен... раз в твоей красивой голове благоразумия совсем не осталось. Не провоцируй меня, иначе несколько дней сидеть не сможешь. Он считал удары сердца, чтобы успокоиться хоть немного, отвлечься от того, как судорожно сокращаются мышцы любовника. Наконец, он убрал пальцы и резко ("слишком резко!" - промелькнуло в голове) вошёл. И замер - не столько для того, чтобы дать эльда привыкнуть, сколько от того, что слишком пристально взглянул в его лицо. Красивые черты исказила страстная жажда: глаза горели, кожа пламенела румянцем, верхняя губа чуть приподнялась и из-под неё виднелась кромка зубов. Таким Ройенталь Арфинга ещё не видел. Он почувствовал, что возбуждается ещё сильнее только от того, что смотрит на это лицо, сейчас - хотя, скорее всего, сам Финарато этого не осознавал - просто излучающее чувственную агрессию. Он начал вбиваться в чужое тело, смотря любовнику прямо в глаза. Из приоткрытых губ вырывалось почти звериное рычание. Нолдо вскрикнул, ощутив вторжение, впрочем... это ему даже понравилось. Впервые в жизни ему захотелось ощутить подобное отношение - так устал он в том, что в былом короле Нарготронда хрупкую статуэтку. Резкость возлюбленного его даже распалила и Инголдо принялся осторожно двигаться в одном ритме с ним. Стоны, вырывающиеся из груди, скорее, походили на рычание. - Кошка, говоришь? - прошипел Арфинг. - Ты же... именно этого и… хочешь! Глаза Оскара вспыхнули. На несколько мгновений наклонившись совсем близко, он грубо поцеловал любовника, укусив за губу, и пробежавшись языком по зубам, почти ожидая ответного укуса. Затем резко подался назад, почти выходя из тела нолдо. - Не тебе... судить о том... чего я хочу! – медленно, срывающимся голосом проговорил Ройенталь, протягивая руку и проводя кончиками пальцев по лицу эльда. - Ты всё равно ничего не понимаешь! Секундой спустя он задвигался ещё яростнее, чем раньше. Его захлестнуло тёмное желание унизить, причинить боль, наказать. Оскар поймал руки Финарато, схватил за запястья, прижав пальцами жилки. Быстрое-быстрое биение чужого пульса... - Чего ты хочешь? Что я должен... понять?! - простонал тот, чувствуя, что ещё немного - и потеряет сознание от нахлынувших на него ощущений. Он потянулся к возлюбленному и ответил на поцелуй - только более нежно, чем тот ожидал. "Что же ты делаешь?" - подумал Инголдо, и его отчасти напугала такая грубость, точнее - собственная реакция на неё. Очень уж это возбуждало. Ощутив, как перед его глазами вновь мелькают яркие вспышки - предвестники близкого наслаждения, нолдо прижался к любимому всем телом и протяжно вскрикнул. Это было даже сильнее, чем в прошлый раз, хотя и без потери сознания. Тело обмякло в чужих руках, сердце пропустило удар, а глаза закрылись сами собой. Ройенталь в ответ только зарычал и сделал ещё несколько движений, прежде чем прикусить шею Арфинга, сдерживая вскрик. От удовольствия у него потемнело в глазах, всё тело свело судорогой. На одно мгновение он почувствовал, как колотится сердце Финарато - совсем близко от его собственного. Несколько секунд спустя он без сил уткнулся лицом в грудь любовника, закрыв глаза. "Несколько минут, - пронеслось в его голове. - Только несколько минут, а там - встану и займусь делами. Сейчас я не чувствую своего тела, даже не представляю, где мои ноги... я просто не могу встать. Но мне хорошо. Пусть мне ещё несколько минут будет хорошо..." Открыв глаза, эльда увидел, что Оскар полулежит на полу, уткнувшись носом ему в грудь. Инголдо легко провёл пальцами по его лицу: - Мельдо? - Не спрашивай ничего, - приглушённо пробормотал тот, слегка шевельнув головой, чтобы пальцы любовника задержались на его лице на мгновение дольше. - Лучше ещё погладь. Ройенталь даже не открывал глаз - его вполне устраивало быть в тепле и темноте, хотя и зная, что и то, и другое скоро должно закончиться. Разгорячённое тело остынет, глаза придётся открыть... но не сейчас. Не прямо сейчас. Финарато легко поцеловал его в краешек рта и продолжил гладить по лицу. В этом человеке было слишком много боли, а в жизни его - слишком мало радости. Наверное, такое бывает у недоласканных детей. Для нолдо подобное отношение к своему ребёнку - пусть даже и нежеланному - было чем-то диким, поскольку дети для него были даром Эру и не отвечали за преступления отцов. Он ещё сильнее ощутил свою ответственность перед этим странным человеком, который определённо нуждался в тепле и нежности. Сейчас ничего не нужно было говорить - это бы всё испортило. Оскар фон Ройенталь ещё не дошёл до понимания того, что призвав потребность в тепле и нежности, никто не становится от этого слабее. "Может, потому я и здесь? - внезапно подумалось Арфингу. - Обычно мы возвращаемся из Мандоса к тем, кто нас любит и ждёт. Я же оказался здесь... потому что во мне нуждаешься ты? Потому что одинок и сам не замечаешь, насколько жаждешь любви? Любви, в которую не веришь. Я здесь, потому что нужен тебе, Оскар, а ты нужен мне. Неисповедимы пути Эру и Валар..." И сейчас - они, полуодетые, сидят на полу в холле, не говоря друг другу ни слова, и Инголдо легко касается его лица. В этом было какое-то таинство. Через несколько минут Ройенталь потянулся всем телом и, отодвинувшись от Арфинга, встал. Запахнув халат и завязав пояс, он нарочито небрежно потрепал любовника по волосам. - Я хочу сказать... нет, неважно. В общем... Иди в душ. Мне нужно всё-таки добраться до комма и устроить нам завтрак. Затем Оскар отвернулся и пошёл по коридору. Он испытывал странную неловкость и злился на себя за то, что дал нолдо её заметить. «Лучше бы вообще ничего не говорил... – промелькнуло у него в голове. - Что я скажу, если он спросит? Что не его дело? Да, так будет проще всего..." Арфинг, тем временем, встал и, приведя в порядок своё одеяние, направился в душевую. Дойдя, он разделся, влез в кабину и, настроив воду, подставил своё разомлевшее тело под струи горячей воды. «И всё же, что ты хотел сказать мне, мелданья? Сомневаюсь, что ты ответил бы мне сейчас, спроси я об этом. Я это чувствую. Но ты по-своему заботишься обо мне, хоть и не любишь говорить о любви. Тебе проще делать вид, что ничего не происходит. Но я всё сильнее и сильнее привязываюсь к тебе - тут уж ничего не поделаешь. Если ты считаешь, что однажды через это можно будет переступить - что ж, посмотрим. Интересно, а почему у тебя такое странное эпессэ - Ромео-после-шести? Это никак не связано с вашими преданиями, но, думается мне, что в ваших книгах я таки найду на это ответ». Ройенталь, наконец, добрался до комма. Заказать пиццу было делом нескольких минут, но, подумав, он набрал ещё и номер Миттермайера. Тот заслуживал, чтобы ему рассказали о происходящем в доме старого друга. - У тебя проблемы? - спросил Вольф, едва взглянув на экран комма. - Да, - кивнул Оскар. - Эльфрида мертва. Она во второй раз попыталась убить меня - на этот раз пристрелить из моего собственного бластера. И промахнулась. Ураганный, видел бы ты, как она промахнулась! - он не удержался от нервного смешка. Миттермайер на экране нахмурился: - Кесслер в курсе? - Я решил сначала позвонить тебе, - пожал плечами Ройенталь. - И позавтракать. У меня была... довольно бурная ночь. Вольф вздохнул: - Я догадываюсь, за что Эльфрида попыталась тебя пристрелить... Оскар, ты же прекрасно знаешь, что с этими безобразиями пора завязывать. - Знаю, - серьёзно кивнул тот. Миттермайер вгляделся в него и неожиданно улыбнулся: - Ройенталь... - Что? - Нет, ничего, - продолжая улыбаться, покачал головой Ураганный Волк. - Поужинаешь у меня? Оскар открыл было рот, чтобы согласиться... но что-то заставило его сказать совсем другое: - Лучше ты у меня. Наверное, часам к девяти я уже со всем разберусь. Вольф кивнул: - Это немного поздно, но, думаю, Эва поймёт. До вечера! - До вечера, - повторил за ним Ромео-после-шести. Выключив комм, он несколько секунд смотрел на него, сам не понимая, что улыбается - отражённой улыбкой друга. Затем встал и отправился в ванную. Требовалось не только принять душ, но и в целом привести себя в порядок. *** - Вижу, ты уже со всем разобрался, - окликнул его всё ещё стоящий под душем Инголдо. - Иди сюда! Вижу, у тебя несколько озадаченный вид. Связался, с кем хотел? Оскар молча кивнул. Некоторое время он растирал себя губкой, избегая зрительного контакта с эльда, и думал: "Миттермайер сразу понял, что у меня проблемы... Конечно, сложно не понять, он же со времён нашей службы в десанте не видел меня с растрёпанными волосами. Но почему он улыбнулся? Наверное, я выгляжу как идиот с такой причёской... точнее, с её отсутствием. Да ещё в халате... Совсем я распустился. И Инглор ничего не говорит... Тактичный, когда не надо... Миттермайер хоть дал понять. В сущности, ничего страшного. Всё поправимо. Но..." Он повернулся к нолдо и тихо произнёс: - Если не будет нравится, как я выгляжу - говори мне об этом. Не бойся меня обидеть. - А я и не говорил, что мне не нравится, - отозвался тот. - Я хотел сказать другое, но думал - ты обидишься. Но я... предпочту сказать, чем промолчать, - Арфинг задумчиво погладил его по щеке. - А вот побриться бы тебе не мешало! У тебя уже пробивается щетина на подбородке. Отобрав у Ройенталя губку, он принялся тереть любовнику спину. - Так ведь удобней, да? - глаза эльда сияли. - Я хотел сказать... что ты очень милый. Но подумал, что тебя это заденет. Тебе же такое не нравится! "Один, зачем я вообще завёл разговор об этом... - подумалось адмиралу. – Хотя в одном он прав - мне нужно побриться. Я бы сам об этом не вспомнил. "Милый"... Он смотрит на меня женскими глазами - как будто и не мужчина вовсе. Такой хрупкий... Но руки сильные, это да. Жаль, что он вечно проявляет инициативу именно в тот момент, когда мне этого не хочется - а когда надо, от него не дождёшься... Впрочем, чего я от него хочу? Он не понимает меня, я не понимаю его. Проблема только в том, что он, кажется, этого не осознаёт. Надеюсь, поймёт к моменту, когда мне нужно будет отпустить его... - Оскар замер, поймав себя на странной мысли. - Нужно будет? Я думаю об этом... с сожалением? Почему? Мне мало тех, кого я могу получить на одну ночь, даже не прилагая особенных усилий? Или... мне просто захотелось новенького? Кого-то не то, чтобы не из Рейха, а вообще из другого мира? Не могу отрицать, что это интересно..." Усмехнувшись, он сказал вслух: - Ты говоришь, как женщина. Так, будто действительно веришь в это. - Верю! А что? - удивился Финарато. - Странный у вас мир! Любое тёплое слово может рассматриваться как женское. Вы слишком привязаны к странным взглядам, но, при этом, у вас не получается постоянно воплощать их в жизнь. Вам легче жить без душевного тепла, чем признаться, что оно вам необходимо. Наверное, это ещё одно из ваших правил. Мне всегда казалось, что мужчину таковым делает другое. Впрочем, у нас таких чётких разделений практически нет. Я имею в виду нолдор. У ваниар - да, у телери - в какой-то мере. А у нас и у синдар... у нас ниси учатся за себя постоять и не стесняются высказываться на советах. Я бы даже сказал, что если бы Тингол послушал совета Мелиан - то он бы мог многого избежать. Если бы Феанаро послушал Нэрданэль - он мог бы и не лезть на рожон в случае с моим отцом и дядей Ноло. Особенно, с последним. Да, у нас отношения расцениваются иначе - вне зависимости, связывают ли они мужчину и женщину или же - существ одного пола. Та же Нэрданэль - женщина жёсткая. По вашим меркам, она даже простолюдинка. Дочь оружейника, сама - и кузнец, и скульптор. Сомневаюсь, что такие женщины у вас есть. У нас не считается, что женщина должна быть непременно слабой и беззащитной, а мужчина не должен быть мягким. И уж, тем более, нет ничего зазорного, чтобы сказать своему мельдо, что считаешь его милым. Это не женское и не мужское - это естественно для любого из нас. Поэтому я и не хотел тебе этого говорить - знал, что ты не поймёшь. - Вообще-то, про тёплые слова ты зря, - ухмыльнулся Оскар. Развернувшись к Инголдо лицом, он осторожно взял лицо любовника в ладони и тихо, хрипло заговорил, глядя в глаза: - Ты считаешь меня милым? А я вижу тебя прекрасным и хрупким, словно первый цветок, показавшийся из-под снега ранней весной, когда солнце по-зимнему холодно. Твои глаза глубоки, как бескрайний космос, и в них так же легко потеряться навеки. Когда ты пылаешь страстью, в космосе твоих глаз словно сталкиваются в бою тысячи кораблей, расцвечивая бесконечность яркими вспышками. Твои волосы - это лучи звезды, сияющей над прекраснейшей из планет. Когда я смотрю на них, то чувствую жар, словно прохожу на корабле слишком близко от такой звезды. Опасно близко. Твой поцелуй похож на глинтвейн, выпитый в доме друга, после долгого пути, сквозь зимнюю метель, на огонь, танцующий в камине, когда протягиваешь к нему замёрзшие руки... Всё, я больше не могу нести эту чушь! - он не выдержал и расхохотался, опершись о стену, и почти сразу же сполз по ней, не переставая смеяться. - Почему чушь? - удивился Финарато. - А мне нравится! Мне ещё никто и никогда не говорил таких слов! Оскар, это... Считаю ли я тебя милым? Да, и не только. Когда ты такой растрёпанный - в тебе проскальзывает нечто умильное. А так... в тебе есть и сила, и горечь. Грубость и нежность. Мужество... А порой ты похож на приготовившегося к прыжку зверя. Я не могу не восхищаться твоей мощью. Но порой мне кажется, что тебе не хватает мудрости. Хотя и я знаю, сколько ран у тебя на сердце. Через что ты проходил... Ты думаешь, что мы не понимаем друг друга? Скажу так: мы разные, но что-то толкает нас к этому пониманию. Словно... мы встретились для того, чтобы понять - бывает и по-другому. Мне с тобой хорошо. Такого ещё ни разу в жизни у меня не было, хотя в ней было немало радостей. Ты мне и впрямь напоминаешь потерянных мной родных и близких. Им тоже свойственно некое бунтарство. Эльфрида называла тебя убийцей. Что ж, я тоже убийца. Мои кузены были бунтарями. Феанаро был бунтарём. Я бы даже сказал - в тебе есть нечто от Гортхаура, а он был достойным противником. Но... всё дело в том, что я ощутил, что хочу быть на твоей стороне, потому что это мне нужно. И... потому что чувствую - возможно, однажды это будет нужно тебе. Я учился у самого Ирмо Лориэна. Я и кузен Макалаурэ. И именно во мне Ирмо увидел дар предвидения. Я и сам порой не знаю, что имею в виду. Смех Ройенталя постепенно становился нервным. Он так и сидел, снизу вверх глядя на нолдо, не зная толком, что сказать. Ему хотелось возразить. Хотелось поспорить и переспорить, чтобы заставить замолчать - не любовника даже, а шёпот собственных сомнений. Он никогда до конца не верил в собственную правоту, хотя и заставлял себя в неё верить. Спокойная непоколебимость веры эльда начинала действовать на него. Вызывала соблазн, глупое желание согласиться... "Но это же значит - проиграть, - подумалось ему. - Признать, что он прав, а я нет. Вот уж нет!" Оскар поднялся на ноги и произнёс, положив руки на плечи Финарато: - Думай, что хочешь. Мне всё равно. Если тебе нравятся красивые сказки - что ж, я могу рассказывать их по несколько часов в день. Правда, не обещаю, что хоть немного буду в них верить, Скорее, даже наоборот. Мне не хватает мудрости? Что ж, я никогда к ней и не стремился. Меня устраивает то, что есть - ум и талант, выигрышная внешность и положение адмирала моего кайзера. Этого вполне достаточно. Меня всё устраивает в моей жизни. Зачем мне понимать, что бывает и по-другому? - Нет, я предпочту правду - сказка в моей жизни уже была, - отозвался тот. - Что ж, это твой выбор и я его уважаю. А зачем знать? Порой это решаем не мы, а жизнь, - Инголдо пожал плечами. - Ты решил, что я буду тебя переубеждать? Так вот, я этого делать не буду, Оскар. Ты сам решаешь, что тебе нужно. Мы оба с тобой не дети и сами делаем выбор в жизни. Хотя... порой надо выбирать не единожды. Я просто буду рядом. А остальное будешь делать ты. Нолдо умолк, опустив глаза. "Что ж, он боится проигрывать, - подумалось ему. - Если ему так удобнее жить и не хочется ничего менять - кто я такой, чтобы это делать за него? Эру Илуватар? Нет! Валар? Тоже нет. Его боги? Тем более, нет. Оскар сам должен сделать выбор и понять. Мне больно лишь от одного - что он так отчаянно стремится к своему одиночеству, не понимая, что ему от этого же и больно. "Всё устраивает", говоришь? Устраивало бы - не появилась бы возможность что-то изменить. Ты даже боишься признаться самому себе, что начинаешь ко мне привязываться. Боишься признать, что любовь на свете есть!" - А обещал не переубеждать, - ухмыльнулся Ройенталь, руководствуясь не столько смыслом слов Инголдо, сколько чем-то неуловимым, что звучало в них. - Впрочем, продолжай. Мне интересно с тобой спорить. Если бы не это, всё было бы совсем скучно. Насчёт "быть рядом" - конечно, до определённого момента ты никуда не денешься. Но после... если ты будешь продолжать цепляться за меня, когда уже освоишься в этом мире, это будет неправильно. Ты не выбирал, к кому попадать, и у тебя нет никаких причин зацикливаться именно на мне. Думаю, ты легко сможешь найти женщину, которая будет разделять твои взгляды на мир. Возможно, ты даже будешь с ней счастлив. Хотя я смутно представляю себе, как вообще можно быть счастливым с женщиной... Договорив, он взял шампунь и принялся намыливать голову. - Да нет, не собираюсь, - пожал плечами эльда, пытаясь сообразить каким образом он умудрился высказать вслух свои мысли и не заметить этого. - А что касается женщин... наверное, они не для меня. Одна из них меня предала. Те, кто не видят во мне средство для достижения своих честолюбивых замыслов - воспринимают, скорее, как хорошего друга, чем возлюбленного. Да и я сам не могу относиться к ним иначе. Наверное, я и впрямь другой. А здешние женщины меня вряд ли заинтересуют - я привык к другим. Цепляться за тебя я не собираюсь - можешь не беспокоиться. И... должен признать, меня кое-что беспокоит, и я не знаю, как тебе об этом рассказать. И не смог бы, будь жива Эльфрида - потому что это чужая тайна. Была. А теперь я не знаю, как ты на это отреагируешь. Потому что это очень... неприятная вещь. Она не хотела тебе этого говорить, но похвасталась мне - поскольку хотела с помощью этого тебя шантажировать. Сказала, что когда будет уже поздно что-то с этим делать - это будет хорошим способом повлиять на тебя. После подобного, я даже счастлив, что не женщина! - Я так понимаю, она была беременна, - отозвался Оскар, смыв шампунь с волос. - Что ж, она была права - я заставил бы её сделать аборт, если бы сроки позволяли. Незачем плодить такое, как я... - Он вылез из кабинки и начал вытираться большим полотенцем. Затем, вспомнив о щетине, уставился в зеркало и взял в руки бритву. - Когда я думаю о детях, мне вспоминается Миттермайер. Они с супругой вместе уже много лет, а детей всё нет. Мне хотелось бы увидеть лицо моего друга в тот момент, когда он наконец-то возьмёт на руки своего ребёнка. - Ты прав - она ждала твоего ребёнка, - кивнул Финарато. - Скажи, Оскар... за что ты так себя не любишь? Ты же сам говорил, что знаешь свои сильные стороны и они тебе по душе. Так отчего ты так себя ненавидишь? - вылезая вслед за ним, Инголдо потянулся за полотенцем. - Ты не виноват в том, что твоя мать была дурной женщиной, не чтящей унат. У нас дети не считаются виновными в прегрешениях родителей. Я знаю, что Феанариони отпустили бы Диора и его семью с миром и не тронули бы Дориат - если бы тот отдал им камень. Убивать его просто за то, что он - сын Берена и Лютиэн, у них не было цели. - Я не должен был появляться на свет, - после того, как Ройенталь смыл пену с лица, стало видно, что он сжал губы. - Просто не должен был. Я - ошибка, пусть и довольно удачная, но все равно ошибка. Если шлюху одеть в платье аристократки, она не перестанет быть шлюхой. Он взял с полочки расчёску и лак для волос, и принялся укладывать волосы. Привычные движения немного успокаивали. Инголдо подошёл к любовнику сзади и прижался к его спине. - Ты не должен такое о себе говорить - не стоит повторять за тем, кто даже не был тебе отцом. К тому же... возможно, твоя мать неправа. Дети с разными глазами могут рождаться и не от супружеской измены. А шлюхой можно и перестать быть - если очень этого захотеть. Ведь даже в вашей истории подобное случалось, верно? Жизнь - не ошибка, Оскар. Ты - не ошибка. Может, ты появился на свет потому, что очень нужен кому-то. Не родителям - ну и что? Кроме них, есть ещё немало тех, кто мог бы узнать тебя таким, какой ты есть. Хотя бы, твой друг, которому ты не раз спасал жизнь. Без тебя он бы так и остался в тюрьме. Или погиб бы. Подумай об этом. Знаешь, мои кузены совершили немало недостойных поступков, но я их не виню - их вела Клятва. Если кто и виновен - то Феанаро. Это не дети виноваты, Оскар! Понимаешь? Порой родители губят детей, потому что считают, словно те обязаны делать их выбор. Мой отец меня понял. Он отдал мне кольцо главы Дома и позволил уйти. Но даже у нас не все родители способны так поступить. Тингол хотел сделать выбор за свою дочь, а это было неправильно. Никто не сделает за тебя твой выбор. Ни семья, ни любовь, ни твой лорд - только ты! Понимаешь? А порой этот выбор приходится делать снова и снова. И никогда не надо отталкивать то, что жизнь преподносит тебе в дар. Не спрашивай, почему. Ей виднее. Даже, когда мы этого не понимаем - им и Ему - виднее. Мы выбираем путь, а что потом сваливается нам на головы - это то, что мы заслужили этим выбором. Не иначе. - Один, ну почему ты не мог просто помолчать? - пробормотал Ройенталь. - Это уже начинает отдавать занудством, знаешь ли. Как будто я без твоих нотаций ничего о себе не знаю, не понимаю и вообще - вчера на свет появился. Я сделал свой выбор и не раз. И ещё - я не поверю в то, что тебе небезразличен, пока ты об этом только болтаешь. Болтать и я могу, это несложно. Но что ты делаешь? Всё пытаешься меня как-то изменить, что-то такое до меня донести... Не надо мне этого. А до чего надо - сам додумаюсь, не дурак. И не надо пытаться меня изменить. Да, я сволочь, но какой есть, другим уже не буду. Тебя называли Мудрым, но мне твоя мудрость не нужна. Не пытайся переделать меня под свои вкусы - я тебе не вассал, в рот смотреть не буду. Не нравлюсь таким, какой я есть - можешь сократить общение до минимума. Мне всё равно, в сущности. И откуда у тебя эта манера приставать ко мне, когда я что-то делаю? Постель постелью, но чего ради нужно лезть с нежностями, когда у меня голова другим забита? Впрочем, можешь продолжать это делать - но скажу сразу, что меня это отвлекает и раздражает. - Знаешь, ты мне нравишься таким, какой есть, - отозвался нолдо. - Переделывать не собираюсь. И если тебе не нравится, что я к тебе прикасаюсь где-то, кроме постели - что ж, я не стану этого больше делать. Прости, не хотел. Инголдо отодвинулся и начал одеваться. Его несколько задело это поведение - ведь ничего дурного он не сделал. Впрочем, к кое-каким выводам он таки пришёл. "Не нравится, когда я к тебе прикасаюсь, кроме постели, что ж - стану вести себя так, словно мы чужие, - подумал эльда. - Меня ещё никто не обвинял в том, что я "лезу" - а это, оказывается, обидно. Впрочем, что я знаю об отношениях, когда у меня не было никого, кроме Амариэ? Разве что, видел это у родителей, братьев с жёнами, сестры и её мужа, Феанаро и Нэрданэль, Курво и Лехтэ... но все они - счастливые любящие пары. А отношений подобного рода у меня не было никогда. Может, для любовника подобное поведение непростительно? Или здесь так принято? Постель постелью, но вне неё - вы чужие? Наверное, я нарушил местный этикет. Или это просто не нравится Оскару. В любом случае, я должен принести свои извинения". Вслух же добавил: - Извини, я не хотел нарушать какие-то правила - твои или общепринятые. Если тебе подобное так неприятно - этого больше не повторится, - прозвучало это довольно холодно, и Арфинг почувствовал себя не в своей тарелке. - Извини, что мешаю, - добавил он, - но ты что-то говорил о завтраке и одежде. Хотелось бы получить и то, и другое. - Будет, - пожал плечами Ройенталь. - насколько я понимаю, разносчик уже должен был подъехать. Я накину что-нибудь, кроме халата, и выйду за пиццей. Сказав это, он вышел из ванной и направился в свою спальню. Выбрав рубашку и лёгкие брюки, он переоделся и, сунув ноги в ботинки, встретил разносчика у ворот дома. Расплатившись и забрав коробку с пиццей, Оскар - хотя у него и было желание слопать всё, даже не заходя в дом - отправился в гостиную. Поставив коробку с пиццей на стол (предварительно открыв её - у него не было уверенности, что Финарато разберётся с упаковкой), он достал из шкафа бутылку белого вина и наполнил бокалы. Адмирала не покидало ощущение, что он сделал что-то не так. - Hantale*, - отозвался нолдо, взяв свой бокал и пригубив. - Приятного аппетита. Говорить у Инголдо не было желания - он чувствовал себя обиженным и поэтому, не говоря ни слова, принялся за еду, намеренно сев подальше от любовника, чтобы не соприкасаться с ним коленями или локтями. И, хотя настроение у эльда вконец испортилось, не хотелось выяснять отношения, дабы не уподобляться покойной Эльфриде и не быть снова обозванным женщиной. «Хоть как-то докажу, что я мужчина», - подумал он. Ройенталь, утолив первый голод, начал ловить себя на том, что через каждые несколько секунд поглядывает на Инголдо. «Мне это не нравится. Надо как-то поднять ему настроение. Цветы?.. При чём тут цветы? Наверное, ему это не подойдёт. Что мне делать? Как мне показать, что я не хочу ссориться? Вернее, хотел... но то, что происходит сейчас, мне совсем не нравится. Нужно что-то с этим делать». Поставив бокал на стол, он встал и, подойдя к Финарато, осторожно, почти не касаясь, погладил того по волосам, невесомо прикоснулся губами к затылку. - Тебе же, кажется, это не нравится, - холодно отозвался Арфинг, отодвинувшись. - Ты весьма недвусмысленно дал мне понять, что терпеть не можешь, когда к тебе "липнут" и ограничил любые прикосновения одной постелью. Что теперь? Ты ясно дал понять, насколько сильно я тебя раздражаю, что предпочитаешь, чтобы я просто молчал и раздвигал ноги. Не волнуйся, я вовсе не собираюсь тебя переделывать - живи, как тебе хочется. Если тебе нравится себя не любить - то кто я такой? Прости, что прикоснулся к тебе в "неуставное" время и полез в душу, - Инголдо ощутил злость. - Я вовсе не вижу в тебе вассала, а вижу равного. Рав-но-го, балрог тебя побери! И если ты считаешь, что об короля, пусть даже и бывшего, можно вытирать ноги - то ты сильно ошибаешься. Я - не девка! И если моё стремление быть с тобой на равных ты считаешь слабостью - извини, я иначе не умею. Меня так воспитывали. Из тех, с кем живут, рабов не делают - их уважают и с ними советуются. ________________ * Спасибо(квэн) Оскар потянулся вперёд и продолжил гладить Финарато по волосам. В его движениях появилась скованность, даже некая неловкость и адмирал удивился этому. "Неужели... меня так сильно задели его слова? Руки дрожат... Что со мной происходит? Почему я не хочу уходить, хотя и не знаю, что мне делать? Что мне ему сказать? Кажется, я не знаю таких слов... Что я натворил..." - В тот момент Ройенталь понял, что движет теми, кто совершает героические или безумные - впрочем, зачастую это одно и то же - поступки ради улыбки любимого человека. Он сам бы отдал всё за то, чтобы Инголдо снова рассмеялся или хотя бы посмотрел на него. Но при этом ему казалось, что завоевать Галактику было бы проще, чем сказать любовнику: "Извини. Я виноват перед тобой". Оскар чувствовал, что должен это сказать, но не мог. Слова, произнести которые было выше его сил, застряли комом в горле, мешая дышать. "Один, если бы я мог сейчас победить в бою и сказать Инглору, что я сделал это из-за него... Насколько всё было бы проще..." Он и сам не заметил, как вцепился в плечи Арфинга, остро чувствуя свою беспомощность и начиная от этого злиться. Через несколько секунд он - не без труда - разжал сведённые судорогой пальцы и мягко погладил даже не чужую кожу, а ткань халата. "Я нелеп. Я сам себе смешон. Что я пытаюсь сделать? Я ничего не могу... Только стоять и гладить его по волосам. Это нелепо, но лучше, чем всё остальное, что приходит мне в голову. Не помню, когда в последний раз я чувствовал себя таким беспомощным..." Неожиданно для себя, Ройенталь словно бы со стороны услышал собственный голос - хриплый, сдавленный: - Инглор, только не бросай меня. Я ж без тебя сдохну. - Ты... действительно хочешь этого? - удивлённо отозвался нолдо. - Ну, куда ж ты без меня! Конечно, не брошу, - Инголдо рассмеялся и, поймав его пальцы, поцеловал их. - Оскар... я и сам не знаю, что со мной творится, но я... я отчего-то не хочу уходить. Я понимаю, что ворвался в твою жизнь неожиданно, что мы знаем друг друга меньше двух дней, но я верю, что всё вокруг изменится к лучшему. Может, я безумец, но мне с тобой хорошо. Да, мне было обидно, когда ты меня оттолкнул, и захотелось показать характер, но меньше всего я хотел бы выяснять отношения - ты этим сыт по горло, а я не Эльфрида. Я просто не привык иметь дело с кем-то, кто так относится к самому себе, и я могу реагировать на это несколько непривычным тебе образом... Пойми, я не собираюсь тебя менять. Я просто... хотел тебе помочь... хоть и понимаю, что ты в этом не нуждаешься. Прости. Я не должен был нарушать твои границы. Не должен быть лезть к тебе в душу. И да - мне было больно, можешь себе представить. Я не мифрильный! Ты же сам говорил, что хочешь от меня больше, чем просто тело. Помнишь? Но когда я пытаюсь дать понять, что готов к этому - ты начинаешь огрызаться и отталкивать меня. Прости. - Ты-то... за что... извиняешься, - пробормотал адмирал, хватая ртом воздух - ему казалось, что те несколько минут, которые он простоял за спиной у Финарато, он не дышал вообще. - Это же всё я... И я... не знаю, почему всё это наговорил. Почему вообще говорю тебе гадости... Не понимаю, что со мной происходит. Я не знаю, что делать. Когда я понял, что задел тебя, у меня... словно почву выбили из-под ног. Я никогда не чувствовал себя таким беспомощным... - Оскар невольно сжал губы, почувствовав, что начинает говорить лишнее. Наклонившись, он уткнулся лицом Инголдо в шею, словно пытаясь спрятаться. Несмотря на близость любовника, горячую кожу под губами, он не чувствовал возбуждения - только огромное облегчение. - Я понял, что ты не хотел, - улыбаясь, отозвался нолдо, гладя его по волосам. - Но я рад, что ты способен всё исправить, Оскар. Ты и сам представить себе не можешь, насколько сейчас красив... - эльда легко поцеловал его в макушку. - И искренен. Мен это безумно радует. Вздохнув, он подумал: "Знал бы ты, насколько дорогим становишься мне! Тебя бы это испугало. Ты то и дело напираешь на то, что мы не можем друг друга понять, в то время, как понимание между нами не так уж и невозможно. Ты сильный, даже, когда извиняешься - а что ты извиняешься, я прекрасно чувствую. И от этого ещё сильнее начинаю тебя любить, потому что понимаю, насколько тяжело тебе всё это даётся. И это доказывает, насколько ты мной дорожишь!" - Я выгляжу, как последний идиот, - Ройенталь поднял голову и посмотрел на Арфинга. - Ты не прогнал меня к йотунам, и на том... спасибо. Хмм... - внезапно адмирал задумался, вспомнив кое о чём, и на его лице промелькнула улыбка. - Насколько я знаю, в вашем мире не пьют на брудершафт. Ты позволишь показать тебе, как это делается? Тот улыбнулся: - Почему бы и нет? Это было бы интересно. Просто у нас принято и так называть друг друга на "ты" - даже короля. - У этого жеста есть и другое значение, - пожал плечами Оскар, подходя к столу и беря свой бокал. - Когда-то влюблённые пили так для того, чтобы, если бы в бокале был яд - они разделили бы его на двоих. Я, конечно, не имею в виду... не подумай ничего такого... Один, какой же бред я несу! В общем, я просто подумал, что тебе это может понравиться. Хотя сейчас о такой трактовке понятия «выпить на брудершафт» обычно никто не вспоминает. Не знаю, чего я о ней вспомнил... И не смотри на меня так! - он невольно дёрнулся, увидев выражение лица Инголдо. - Я же просто рассказал это для пополнения твоих знаний о древнетерранской культуре. - Ну, это всё вполне понятно и даже очевидно, - отозвался нолдо, поднимая свой бокал. - Потому что тот, кто любит, должен разделить участь любимого. У нас любящие пьют из одного кубка чтобы показать друг другу и всем, что стали единым целым. Но мне интересны ваши обычаи - меня всегда привлекало подобное. Так как это делается? - Делается это вот так, - Ройенталь взял Финарато под локоть, переплетя их руки. - Посмотри мне в глаза. Сделай глоток. А потом постарайся не уронить бокал - я тебя поцелую, - он отпил вина и, дождавшись, пока Арфинг сделает то же самое, прикоснулся губами к полуоткрытому рту. Оскар думал сделать поцелуй формально-лёгким, но через несколько секунд понял, что не в силах оторваться. И мучительно захотелось обнять любовника, прижать покрепче. "Это никуда не годится, - пронеслось в голове. - Я не мальчишка, чтобы вот так себя вести! Дело есть дело! Поцеловал - и хватит!" Тот же ответил на поцелуй, поймав себя на мысли, что снова ощущает это странное единение, связавшее их. "Валар любят пошутить, - подумал он, - так не лучше ли взять, что тебе дают и радоваться этому?" Ройенталь отстранился только когда почувствовал, что начинает задыхаться. Отступив от Инголдо на шаг, и несколько раз вздохнув, он произнёс, дёрнув плечами: - На ногу мне наступай, что ли, когда я начинаю слишком увлекаться, - взгляд его рассеянно заскользил по лицу любовника, по шее, ниже... - Я чуть не забыл про одежду, - вспомнил он. - Наверное, пока стоит дать тебе что-нибудь из моей. Я не знаю, успею ли я сегодня добраться до магазина одежды. Мы одного роста, я поищу что-нибудь такое, что не висело бы на тебе мешком... - адмирал задумался, затем усмехнулся. Он вспомнил, что из его гардероба подошло бы эльда - если не идеально, то достаточно хорошо. - Зачем наступать на ногу? - удивился тот. - Мне нравится! Или у вас считается недостойным отдаваться своим желаниям? Оскар, мне по душе, когда ты так себя ведёшь - я не Эльфрида. А насчёт одежды - прости, что я тебе поторопил. Хотя, не скрою - мне бы хотелось её получить. Было бы интересно, как я буду смотреться в одеяниях твоего мира! - заметив его усмешку, эльда спросил: - О чём ты думаешь? Мне уже интересно! - Затем, что у меня есть дела, а я постоянно отвлекаюсь, - передёрнул плечами тот. - Впрочем, ты не виноват, что моё тело так на тебя реагирует. Когда я хоть немного привыкну, всё будет спокойнее. А насчёт одежды... - он усмехнулся снова. - Включи фантазию! Как думаешь, как выглядит на мне та одежда, которая пришлась бы впору тебе? - Дела - это серьёзно, - согласился бывший король Нарготронда. Оценивающе поглядев на любовника, нолдо сглотнул: - Как я полагаю, она должна совсем облегать твоё тело и даже - быть несколько тесновата тебе, так? А что делать с обувью? - он подумал о своих эльфийских сапогах. - Сомневаюсь, что моя будет смотреться с вашей одеждой - это будет... несколько странно. - Насчёт одежды - я бы сказал, что она на мне смотрится совершенно неприлично, - ухмыльнулся адмирал. - Обувь... А почему нет? Если как-то её обыграть... Ладно, со вкусом у меня всегда было так себе, зато вещей хватает. Подберём что-нибудь. Сказав это, он решительно направился к двери, невольно думая, что всё-таки хотел бы когда-нибудь увидеть Инголдо в форме офицера Рейха. "И, разумеется, с короткими волосами... Хотя я уже начал привыкать к его гриве. Правда, с ней, наверное, ужасно неудобно - столько возни..." - Настолько неприлично, что сразу хочется её с тебя снять? - лукаво улыбнулся Финарато, припомнив, как Ройенталь раздевался перед ним. - Но если ты считаешь, что мои сапоги будут выглядеть с вашими одеяниями уместно - я доверюсь твоему вкусу. Усевшись в кресло, он принялся ждать возлюбленного, думая про себя: "Он так заботится обо мне, что даже неловко делается. Что я могу сделать для него? И... надо же что-то делать с телом Эльфриды... Я начинаю чувствовать вину за её гибель. Бесспорно, нелепую, но смерть никогда не отличается мудростью - это прерогатива жизни. Хм... но при этом, именно смерть порой именуют нелепой. Интересно получается!" Оскар вернулся довольно быстро, держа в руках ворох вещей. На шею себе - чтобы удобнее был нести - он повесил несколько поясов. - Я ещё пару лент для волос прихватил - пусть люди хоть задумываться будут, прежде чем называть тебя девушкой, - ухмыльнувшись, уточнил адмирал, положив свою ношу на диван. - Выбирай. Вообще, я бы посоветовал носить рубашки, не застёгивая две верхние пуговицы, и вместе с поясом. Брюки тут все такие, что нужно будет заправлять в сапоги... "Кажется, у меня слишком богатая фантазия, - подумал Ройенталь, невольно представляя, как всё это будет выглядеть. - Прямо-таки, неуместно богатая. Так, мне, что, придётся отвернуться, когда он будет переодеваться? Оскар фон Ройенталь! Ты никогда не опускался до изнасилования и не собираешься этого делать. Сосчитай до десяти, не представляя чьи-то ноги в узких брюках и высоких сапогах! И распахнутую на груди рубашку тоже не представляй! В конце концов, в чём такая уж большая разница между ней и халатом?!" Инголдо рассмеялся, разбирая вещи: - Знаешь, как ни странно, не один ты сравниваешь меня с нис. Мои кузены-Феанариони, в своё время, дали мне эпессэ Златовласка. Это Тьелко постарался. Язва! Хотя длинные волосы у нас у всех - и у нэри, и у ниси. Я, если ты помнишь, рассказывал тебе, что волосы стригут только пленникам. У того же Майтимо - кудри намного длиннее моих и никому в голову не взбрело бы сравнивать его с девой. А кузен Морьо - известный матерщинник - любил говорить, что не ругается при женщинах и детях, притом, причисляя к ним и меня! Отчего-то шутки о том, как меня приняли за деву, были нередки - уж не знаю почему. Нолдо отобрал себе часть рубашек, брюк, сюртуков, жилетов и попутно забрал пояса. После этого он долго выбирал, во что одеться, пока не остановил свой выбор на светло-голубой рубашке и голубовато-сером костюме. - Так лучше? - спросил Финарато возлюбленного, закончив возиться с одеждой. - Лучше чем что? - хмыкнул тот. - Чем халат - точно. Чем твоё прежнее... одеяние? Сейчас ты хотя бы не напоминаешь женщину. Если со спины смотреть. Хмм... - Оскар мысленно добавил к образу сапоги Инголдо и невольно поморщился. - Если так, как есть, то действительно нужно другую обувь. И причёску - тоже другую. Если ты собрался окончательно мимикрировать под жителя нашего мира, то на это потребуется время. Обувь я тебе не одолжу - она будет слишком велика. В магазинах без примерки тоже толком ничего не купишь... Можно сделать вот так, - он подошёл к нолдо и начал поправлять на том одежду. - Расстегнуть немного, сверху пояс - вот этот, он по цвету и фактуре к сапогам твоим подходит... И волосы в хвост забрать, - адмирал отошёл, чтобы взять ленту, затем перехватил ею волосы Арфинга, под конец не удержавшись и легонько погладив того по голове. - Немного непривычно, - через несколько секунд констатировал Ройенталь, сделав несколько шагов назад. - Но что-то в этом есть. Лощёного франта из тебя всё равно бы не получилось... а если бы и получилось, то было бы скучно и неинтересно. Нолдо улыбнулся: - С обувью, думаю, мы разберёмся, - он позволил Ройенталю поправить на себе одежду, решив про себя, что такое проявление заботы ему нравится. - Да, пожалуй, этот пояс с сапогами будет смотреться неплохо, - кивнул он. - Хотя, не скрою, для меня было важным твоё мнение - самому мне отчего-то кажется, что я выгляжу... несколько странно. Ощутив же прикосновение к волосам, Инголдо внезапно спросил: - Оскар, признайся честно, тебе же нравятся мои волосы? Как бы тебя не возмущала их "неуставная" длина, но тебе приятно к ним прикасаться, смотреть на них... А если и не получилось франта... меня радует, что я всё равно выделяюсь! - Не имеет особого значения, нравятся мне твои волосы или нет, - хмыкнул адмирал. - Если ты их оставишь, тебе будет гораздо труднее добиться уважения со стороны других. Не думаю, что моё мнение - каким бы оно не было - стоит подобных трудностей. Ты, конечно, можешь сказать, что тебе всё равно, как о тебе думают другие... но это не тот случай, когда на мнение людей можно наплевать. Так или иначе, я не могу поддерживать тебя совсем уж во всём. С моей репутацией... если слишком афишировать нашу связь - люди решат, что ты только мой любовник, постельная игрушка, что так же осложнит тебе жизнь. Из моей памяти ты кое-что узнал о нашем мире. Скажи... ты думал, чем будешь заниматься, когда достаточно освоишься? Учти, мне сложно будет оказать тебе протекцию без того, чтобы каждый второй шипел тебе вслед непристойности. Как я уже говорил - меня знают, как человека... не склонного к благотворительности. - Знаешь... ты прав, - подумав, согласился с ним Финарато. - Хотя бы частично, но укоротить их придётся. Касательно того, чем я хочу заниматься - мне следует хорошенько подумать, потому что, как ты знаешь из моих воспоминаний - у меня довольно широкий круг умений. Я могу проявить себя и на военном поприще, и в медицине, и в искусстве, и даже - в политике. Но я, пока что, ещё не решил, чем заняться. Скажу одно: я хотел бы принести ощутимую пользу вашему миру, раз уж я здесь оказался. Может, тебе стоит по этому поводу переговорить со своим другом? Или с вашим кайзером - без присутствия Оберштайна, разумеется. Мне думается, что за Его Величеством стоит приглядеть - не исключено, что ему может что-то угрожать. Он умён и очень талантлив, но я сомневаюсь, что ему известно, что делает за его спиной этот самый Министр Обороны. Кстати, в твоих воспоминаниях я углядел некоего Ланга - что ты о нём скажешь? Как я понял, у тебя есть ощутимый повод ему не доверять. Я хотел бы узнать от тебя побольше о людях, которых следует опасаться. Кстати, я так и не понял причину вашего странного промедления во время покушения на жизнь вашего командира ещё в Гайесбурге. И ещё - ты собирался что-то сделать с телом Эльфриды и связаться с кем-то из своих знакомых. Я считаю, что подобное не стоит откладывать. - Насчёт имеющихся дел - не волнуйся, я о них не забыл, - усмехнулся адмирал. - Ты... как-то слишком беспокоишься о нашем кайзере. Пока он в состоянии править Рейхом, он не даст Оберштайну и Лангу чересчур сильно влиять на государственные дела. Меня волнует другое... и, похоже, что в этом деле ты сможешь мне помочь. Но поговорим об этом позже. Мне действительно нужно связаться с полицией - откровенно говоря, это стоило сделать давным-давно. Напоминаю то, о чём я говорил раньше - не показывайся на глаза полицейским. Не усложняй всё дело - там и без того сложностей вполне достаточно. - Если я могу помочь тебе, Оскар, то буду просто счастлив, - отозвался эльда, вставая. - Я, пожалуй, отправлюсь в библиотеку, почитаю. Надеюсь, туда представители вашей полиции не проникнут? Усложнять тебе жизнь я вовсе не собираюсь, можешь не волноваться. Легко поцеловав Инголдо на прощанье, Ройенталь ушёл переодеваться в форму и звонить Кесслеру. Адмирал Рейсхфлота ещё мог показаться в домашней одежде лучшему другу или любовнику, но все остальные не должны были видеть его таким. Нолдо же направился в библиотеку, занеся перед этим одежду в спальню, решив отложить развешивание и раскладывание в платяной шкаф "на потом". Он долго выбирал книгу, пока не наткнулся на собрание сочинений Шекспира. Взяв томик трагедий, он уселся в кресло и принялся читать. *** Разбирательство с полицией отняло у Ройенталя больше времени, чем он рассчитывал. Люди Кесслера увезли тело Эльфриды и обследовали кухню так тщательно, словно втайне хотели разобрать её на части. На вопросы адмирал отвечал честно... почти честно. По его версии, вчера вечером он привёл домой другую женщину - потому что они с Эльфридой накануне разругались и ему захотелось её позлить. Гостья ушла ночью, а утром он спустился позавтракать и... - Мне повезло. Не хотелось бы закончить свою жизнь под люстрой, которую я всегда терпеть не мог, - хмыкнул Ройенталь, рассказав об этом моменте. Вопросы вызывала так же причина, по которой Эльфрида фон Кольрауш вообще находилась в его доме - но тут он был предельно честен. Наконец, Кесслер со своими людьми покинул дом, предварительно уточнив, что адмиралу флота в скором времени придётся разговаривать на эту тему ещё и с императором, который и вынесет окончательное решение. Оставшись, наконец, в одиночестве, Ройенталь вспомнил, что к девяти к нему должен придти Миттермайер. Времени оставалось как раз столько, чтобы оттащить на кухню посуду, успевшую накопиться в гостиной, и зайти в библиотеку к Инголдо, чтобы немного с ним поговорить. - И что теперь? - спросил его нолдо, отложив в сторону прочитанную книгу. - Ты расскажешь своему другу обо мне? Или же я останусь твоим секретом, Оскар? И ещё - ты мне говорил, что тебя кое-что беспокоит, и ты хотел бы, чтобы я тебе с этим помог. Что я могу для тебя сделать? И ещё - тебе помочь с ужином? - От Миттермайера у меня нет секретов, - пожал плечами Оскар. - Правда, думаю, ему очень трудно будет поверить в то, кто ты и откуда. Насчёт помощи... ты упоминал, что сведущ в медицине. Наверное, ты видел в моей памяти, что наш император подвержен странным недомоганиям. Я думаю, что это может быть яд, но у меня нет доказательств. Если врачи что-то и знают, то молчат. Впрочем, тот, кто мог бы отравить императора, вероятно, обладает достаточной властью, чтобы заставить их молчать. Но в любом случае, для того, чтобы ты смог попробовать определить, что это, должно пройти время – его величество неохотно подпускает к себе даже признанных специалистов, не говоря уже о человеке, о котором он ничего не знает. Но слишком долго тянуть тоже опасно. Так что скажем так: я могу обратиться к тебе за помощью в будущем. Насчёт ужина - на кухне всё ещё достаточно сложно что-либо сделать. Тело Эльфриды оттуда убрали, но люди Кесслера всё-таки не горничные и сами порядком там наследили. Миттермайер знает обстоятельства дела и поймёт, почему сегодня на ужин только пицца и содержимое моего бара, - Ройенталь усмехнулся. - Вообще, если мне нужна помощь - я говорю об этом сам. Если не говорю - значит, не нужна. - Что ж, я думаю, твой друг будет не против, если я объясню ему, прибегнув к помощи осанвэ, кем я являюсь и откуда пришёл, - отозвался Инголдо. - Что же касается вашего императора - то я думаю, что смогу найти с ним общий язык. Ты упоминал, что он любит тех, кто обладает острым умом и может что-то сделать для государства. В какой-то мере, мы с ним коллеги. Как нас познакомить - это надо придумать. Если он знает о твоей личной жизни - то лучше свести нас в неформальной обстановке, чтобы я мог понаблюдать за ним в ходе общения. Как я понял, он часто пребывает в состоянии сильной апатии, а сестра с ним не общается. Можно как-нибудь вытащить его без Оберштайна? Под предлогом отдыха от государственных дел? Как часто он у вас позволяет себе сменить обстановку? Он больше проводит время во дворце, за государственными делами, или на передовой? Есть что-нибудь, не имеющее отношение к военным или государственным делам, но от чего он бы не смог отказаться? Надо как-то нащупать возможные варианты, с помощью которых я могу к нему приблизиться. Как я понял, он тебе доверяет. Я не знаю, насколько это яд, но не исключено всякое. Мне отчего-то думается, что помочь я ему смогу. Хотя... возможно, здесь та ситуация, когда в первую очередь страдает феа, а эти страдания каким-либо образом сказываются на роа - такое случается. Не хочу действовать вслепую, но мне бы сначала захотелось бы познакомиться с ним, чтобы вызвать доверие. А потом уже - лечить. Да и... меня беспокоит этот Оберштайн - он явно дурно влияет на юного кайзера и тот находится под его властью. Та история, которую я узнал, показалась мне странной. При его жизненных позициях - он отчего-то поддался этому человеку. Мне искренне жаль, что я не попал сюда раньше, ведь тогда можно было бы многого избежать. Молодому властителю явно нужен тот, кто показал бы - его свершения вполне могут идти рука об руку с честью и благородством. А нынешний советник явно толкает императора на недобрые дела. Если переправить его в прежнее русло, куда тот стремился, пока ещё был жив его мельдо - то он станет подлинно велик. Он юн и неопытен в делах политики, и считает, что она непременно должна быть связана с бесчестьем. Потому что ему указал на это Оберштайн. Но при этом, как я понял, императору Райнхарду хотелось бы следовать иным путём. Полагаю, что Ланга из заточения тоже не он выпустил. Я помогу тебе. И ему тоже. Я знаю, что такое быть королём и не терять при этом себя. Вашему императору нужны эти знания. Как я также понял из твоей памяти, Оскар, он не боится необычного - оно, скорее, способно его заинтересовать. Буду уповать на это. И... я хочу рискнуть. - Всему своё время, Инглор, - нахмурился адмирал. - Кроме того, я не думаю, что кайзер находится под таким уж сильным влиянием Оберштайна. Он занимается государственными делами сам и ничего не упускает из внимания. Но если кайзера сильно ослабит болезнь или яд - Оберштайн действительно получит слишком много власти. Хотя мы с Миттермайером, конечно, сдерживаем, и будем сдерживать его. Кайзер практически не интересуется личной жизнью своих подданных. Честно говоря, её нет и у него самого - он слишком занят делами государства. Насчёт политики... говори, что хочешь, но она - действительно грязное дело. Я не испытываю сильного желания в неё соваться, но знаю о ней достаточно. Чтобы достичь большой власти и большого могущества, в любом случае, придётся пожертвовать... чистотой души. Назовём это так. - Ну, мне в своё время, не приходилось этим жертвовать, - отозвался нолдо. - К тому же, как я уже узнал, у вас есть понятие этики - которая присутствует и в политике, и в торговых делах. Да, я постепенно изучаю ваш мир. И заметил, что вопреки распространённым мнениям, некие понятия о чести вполне могут сосуществовать с властью и положением в обществе. Не стану с тобой спорить, но в вашем мире зачастую не замечают то, что вполне достижимо. У нас таких сложностей нет - мы не считаем, что власть или богатство развращают. Скорее, они развращают тех, кто сам склонен к этому или же избрал неверные ориентиры. Я в своё время нагляделся, до чего довело честолюбие и жажда первенства Феанаро, и скажу тебе, что, в отличие от него, мой дядя Нолофинвэ, мои кузены и я сам всегда стремились поступать по чести. Полагаю, это всё приемлемо в любом мире, просто у вас отчего-то привыкли думать о дурном пути и под него прогибаться. Впрочем, мне бы хотелось побеседовать с вашим императором - уверен, я мог бы ему во многом помочь. Зная о его желании изменить систему, которая ему никогда не нравилась, я могу подсказать ему, как можно было бы это сделать, не боясь тех, кого оставляешь за бортом. Чего можно избежать, поскольку народ - не враг властителю. А вот некоторые люди, которые всё ещё находятся у него при дворе - хуже самых лютых врагов, и это дурно. Впрочем, полагаю, ваш император ими не дорожит. Ему просто надо напомнить о давней мечте. Он похож на птицу, которой отрезали крылья и заставили поверить, что летать невозможно. Но если верить в невозможное - можно многое совершить. Я тебе рассказывал о нашей философии? - Ты не хотел власти, - хмыкнул Оскар. - О его величестве сказать этого нельзя. А за все сильные желания - абсолютно все - рано или поздно приходится платить, и платить дорого. Некие понятия о чести? Это есть, верно. Некоторые вещи делать просто неразумно, да и нечестно по отношению к людям. Каждый должен решать за себя сам. Кто бы ни влиял на кайзера со стороны, решение "отрезать себе крылья", как ты выразился, он принял сам. Оберштайн может брать за себя ответственность за это - ему, кажется, нравится быть вечным козлом отпущения, - но уверен, кайзер никогда не станет сваливать вину на него. Он достаточно силён, чтобы признавать, что все свои решения - удачные или нет - он принимал только сам. За иным человеком я не пошёл бы в бой... Он задумался, затем усмехнулся: - Верить в невозможное? Опять ты за своё? Если верить в невозможное, можно красиво умереть, это точно. Чтобы жить, нужно понимать, что тебе под силу, а что - нет. Замахнёшься на большее - дорого за это заплатишь. Жизнью, как минимум. А ведь бывает участь и пострашнее. - Что ж, понятия о чести - это хорошо, - задумчиво отозвался Финарато. - Но всё равно тебе стоит придумать, каким образом можно устроить нам встречу. А сила духа лишь делает твоему лорду честь. Равно как и умение признавать свои ошибки. А что касается невозможно... а как быть, если ты знаешь, что тебе под силу, а тебе твердят, что это невозможно? Потому что никто до тебя в этом мире этого не делал. А ты знаешь, как это можно сделать и чувствуешь, что справишься. У вас же, помнится, говорят, что риск - дело благородное? - нолдо посмотрел на часы. - Кажется, ты ждёшь своего друга и тебе придётся сделать ещё заказы. Не пора ли? - Если знаешь, что дело тебе под силу - оно по умолчанию не невозможно, - хмыкнул Ройенталь. - Но именно, когда знаешь и готов заплатить нужную цену за достижение своей цели. За власть платят дорого, она - словно требовательная женщина, которая может забрать у тебя всё. Заплати ей вначале - столько, сколько решишь сам, или позже она возьмёт с тебя плату сама и своей монетой. Впрочем, так ведёт себя не только власть, но и всё, что может быть дорого человеку. Всё, что ему желанно. И больше всех требует любовь. Вернее, то, что люди зовут любовью. Она не спрашивает тебя - просто забирает всё. Всё, что делает тебя самим собой. А когда она уходит, остаётся только пустота и разочарование. Словно в доме, в котором ночью побывал искусный вор. Самое прославленное из человеческих чувств, - криво усмехнулся Ройенталь. - И самое страшное. - Тогда это не любовь, - отозвался эльда. - Любовь не отбирает - она даёт. И она всегда остаётся с тобой. Впрочем, я не стану тебя переубеждать - это твоё дело, как думать. Хотя, как я понял, ты таких ошибок не совершал и судишь по супружеской жизни родителей. Не стану спорить, потому что мои родители живут в любви, верности и согласии не одно тысячелетие и им никогда не бывает скучно вместе. Равно, как и моей сестре с мужем. Так что, я видел куда как больше счастливых случаев. Отбирает ли у них любовь? Я бы сказал, что наоборот - даёт и даёт многое. Если же твоя любовь отбирает у тебя всё, делая рабом - то это не любовь вовсе, а одержимость. Я это понял по себе, потому что у меня было именно так. Я слишком долго цеплялся за отношения, которые того не стоили. И лишь потом понял, что моя «избранница» никогда не понимала меня. Никогда не заставляла смеяться. Ей не было интересно ничто из того, что занимало меня. Она то и дело стремилась похитить моё внимание. Я видел, как это было у Куруфинвэ и его жены - эти двое дополняют друг друга и понимают с полуслова. И в отличие от Амариэ, Лехтэ не побоялась ни гнева семьи, ни проклятия Намо - она просто пошла следом за мужем. И они были счастливы. Эта та любовь, что вдохновляет и придаёт сил. Про таких говорят, что они живут душа в душу, а в вашем мире это называется волчьей верностью. Она не было из знатной семьи - по вашим меркам, жену моего кузена можно было бы назвать простолюдинкой. Но они были одной из самых счастливых пар, известных мне. Отнимала ли она что-нибудь у мужа? Не сказал бы. Я помню, когда она носила Тьелпэ, Атаринкэ беспокоился, что она повторит участь его бабушки Мириэль и просил мою сестру связаться с Мелиан, чтобы та посоветовала, как можно этого избежать. Но Эру и Валар были милосердны. Так что... суди сам! Среди моего отряда была одна возлюбленная пара - один из них был верным Тьелкормо, но ушёл вслед за мной, потому что его мельдо был среди моих верных. Он были вместе не одно столетие. Вместе жили, любили друг друга и погибли тоже вместе - прикрывая друг друга от когтей и зубов волколаков. Я не хочу тебя переубеждать, Оскар. Просто говорю о том, что знаю. Лишь тебе судить. И... можешь не беспокоится - я не требую от тебя любви. Не мне требовать того, что так пугает тебя и противно твоей природе. Да и как можно требовать любви? Я знаю три случая, когда это имело место. И все они закончились не очень хорошо. Можешь не беспокоится - я меньше всего нуждаюсь в любви. - Тогда почему ты ведёшь себя со мной так, что это явно говорит об обратном? - усмехнулся тот. - Я не слепой и не глухой. И отличаю просто влечение тела от искренней привязанности. Ты не видел, как меняется твоё лицо, когда ты смотришь на меня или, хотя бы, думаешь обо мне. Твой голос в моменты, когда я демонстрирую слабость, выдаёт тебя с головой. Я молчу уже о том, как упорно ты пытаешься доказать мне, что любовь - есть. Если в твоём поведении есть какая-то логика, то она ведёт именно к этому. Ты считаешь, что мне нужно, чтобы кто-то постоянно был рядом, помогал мне в вещах, в которых я и сам прекрасно разбираюсь, говорил мне, что на свете есть любовь, свет и... что там ещё? Неважно. Мне всё равно это не интересно и никогда не привлекало. И ты это знаешь - я не скрывал от тебя, что я за человек. Знаешь - и всё ещё думаешь, что я могу измениться? Не слишком ли это наивно для... эльфа, которому так много лет? Воистину, возраст не делает вас умнее. - Заметь, эту тему начал не я! - резко отозвался Инголдо. - Тебе обязательно надо подчеркнуть это, затронуть эту тему, да? Если она тебя так сильно не волнует и ты настолько этого не хочешь - то это выглядит, по меньшей мере, странно. Почему-то из нас двоих именно ты ведёшь себя так, словно перед тобой ползают на коленях, признаются в любви и эту самую любовь выпрашивают! - нолдо чувствовал, как теряет терпение. - Когда во что-то не верят - не сводят к этому разговор, чтобы доказать - кому? Мне или себе? - что любви не существует, что "мне и так хорошо" и "ты мне безразличен"! Я, вообще-то, и не навязываюсь. Да, мне с тобой хорошо, но в любви я - заметь! - ещё ни разу тебе не признавался, даже в порыве страсти. Одно дело - привязанность, душевное тепло, а другое - нечто большее, которое всё равно никому из нас не нужно. Так вот, Оскар, можешь не беспокоится по этому поводу - я тебя не люблю! Спи спокойно, живи спокойно, но если у тебя это так заело - то виноват не я, - не сдержавшись, эльда стукнул кулаком по столешнице. - Я с самого начала ничего не требовал от тебя. Полагаю, что это всё твои личные страхи, что кто-то станет вмешиваться в твою жизнь и отнимать у тебя твою собственную персону, которую ты так ценишь. Разберись с собой сам, я тебе всего лишь любовник и не предлагал тебе исцелять твою феа. Не моё это дело, - развернувшись, нолдо вышел из библиотеки, хлопнув дверью.