Продавец смертей

– Away from here! – спел я последнюю строчку последней песни и запрокинул голову назад. Она болела, потому что здесь стоял ужасный (ОЧЕНЬ, ПРОСТО УМЕРЕТЬ-НЕ-ВСТАТЬ) запах сигарет вперемешку с алкоголем и дымом от косяков. Голова шла кругом. Я спрыгнул с высокого стула и, шатаясь, вышел на улицу. Так. Так. Так. Где мой телефон? Я пошарил по карманам и достал мобильник. Экран показал без пяти три. Через пять минут автобус. Удача улыбнулась мне, и, когда я пришел на остановку, автобус стоял там, где должен. Я живу на другом конце города, да и сам водитель развозит народец почти по всем районам. Я знаю это, потому что постоянно езжу в этот клуб развлекать пьяную толпу, и больше, чем себя, я ненавижу эту работу и пьянь, которая постоянно пристает ко мне. Я записал остановку, ближайшую к дому, и сел на место у окна, так и не сняв маску. Я спал. Я просто спал, потому что я не спал всю ночь, потому что выступал перед ненавистной толпой, которая не понимает моей нелюбви к ней. Мне как всегда ничего не снилось. Хотя нет, приснился какой-то иммигрант с густыми усами и лесом вместо моноброви. Я видел, как он утаскивает Фрэнка куда-то, а я помогаю ему выбраться. Я не знаю, получилось ли, потому что я проснулся от того, что мы наехали на кочку, которая нагло встала на пути автобуса. Боже, что? Я понял, что не выспался, и прошло всего полчаса. Мда. Дальше уснуть у меня не получилось. Телефон завибрировал. Я достал его из кармана и ответил на звонок. – Да? – мой голос был заспанным. – Пати? – о, Иисусе, о, Господи, только не надо, нет, пожалуйста. – Ты мог бы обслужить нашу вечеринку? – Господи, Боже, нет! – Эм... – пауза. – Хорошо... Я нажал на красную кнопку отбоя и поднял маску на макушку, смотрясь в телефон, как в зеркало. На лбу была красная полоса от маски, поэтому я нашел в своих волосах челку, убранную на бок, и попытался закрыть ее. Это у меня получилось, но мне не давал покоя тот факт, что она есть, и челка может деться куда-нибудь, куда она поднимается или сбивается обычно. Я попытался уснуть снова, но ничего не выходило. Становилось жарко, поэтому я снял толстовку. Я чувствовал на себе чей-то взгляд. Он сверлил мою шею, прожигал там дыру, но стоило мне обернуться, я никого не увидел. Сзади меня было пусто. Я не мог понять, откуда это идет, но я чувствовал его. Когда мы подъезжали, автобус снова подскочил на кочке и с шумом затормозил. Я выбежал из него и ринулся к кусту у дома, за которым лежал мой рюкзак. Я спрятал маску внутрь и поплелся за дом. Снова забрался через окно в комнату. Было всего пять утра, и я вымотался, поэтому уснул быстро. Доспав два часа и досмотрев сон (кстати, того чувака потом переехало, когда Фрэнк оттолкнул его на дорогу), я понял, что мне пора бежать, потому что мама может зайти в любой момент и не понять, какого хрена я тут делаю, когда должен быть у Айеро. Полежав еще немного, я вылез через окно и на всех парах побежал в школу. Все, чтобы не спалили.

***

Ничего криминального в школе не случилось. Я не получил никаких оценок. Не познакомился с новыми людьми. Не нашел ничегошеньки интересного. Сейчас я стою на крыльце, пью кофе и курю. – Уэй, ты обещал мне спеть! – услышал я голос Фрэнка. – А ты своди меня к себе домой, а то мне некуда будет идти, когда в следующий раз это случится. – Эм... с этим будет проблемка... – Какая? – я потушил сигарету и посмотрел на него, делая глоток кофе. – Эм... не поверишь... прикольно так... – Говори. – Я бездомный, – он поднял взгляд на меня. – Не верю, где ты тогда живешь? На что? А какого это – жить без крыши над головой? Я бы не выжил. Серьезно. – Я работаю, покупаю всякую гадость за пару долларов и ночую в заброшенном доме. – Круто. Пошли к тебе, – сказал я, выгнув одну бровь. По дороге к его "ничему", я пел ему Bulletproof Heart, как раз эту песню я написал последней. Попутно я рассуждал о том, какого это жить и не иметь дома. Я уже сказал, что я бы не выжил. Я зависим ото всех. Все зависимы друг от друга, в разной степени, но зависимы. Например, ты ненавидишь своего работодателя, но он дает тебе работу, и нигде больше тебя не примут. Ты его ненавидишь, но зависишь от него. Или учителя. Ты должен видеть их каждый гребаный день и слушать их надоевший до колик голос, хотя ты просто ненавидишь это делать и проклинаешь каждый день, проведенный рядом с учителем, который ни хрена не понимает, что ты не можешь ничего запомнить, потому что он рассказывает только один раз, и ты не можешь ничего уловить, и это просто взрывает твой мозг, плавя его под огромной температурой, но ты, блять, зависишь от него, потому что он, черт возьми, дает тебе знания, без которых ты сдохнешь в первый же день взрослой жизни, потому что, о, Иисус, ты просто обязан знать площадь круглого стола, который ты собираешься купить на кухню! Уф. – Вау! У тебя такой классный голос! – Фрэнк светился от счастья. О, Боже, он прям светится, когда улыбается. Такой солнышко. Такое. Такая. Такой. Неважно. – Правда? – я посмотрел на него. Мне казалось, что рядом с ним моя душа на месте. Это такое шикарное чувство – быть с кем-то рядом и понимать, что ты нашел того, с кем твоя душа спокойна, с кем она больше ничего не ищет. Но я ненавижу его, как и всех остальных. Да. Мы подходили к старому дому с выбитыми стеклами, прогнившим крыльцом и почерневшей железной калиткой. Здесь было много сухих деревьев, некоторые даже обугленные. Я медленно шел по дорожке из такого же почерневшего кирпича, будто боясь, что что-то пойдет не так. Фрэнк аккуратно отпер дверь, она со скрипом пустила нас в дом. Внутри у окон были выбитые стекла. Они лежали довольно-таки большими осколками, покрывая значительную часть пола. Фрэнк посмотрел на меня опять. Его взгляд был таким грустным, таким уставшим. Он пробирал насквозь. Я увидел дверь в конце коридора и двинулся к ней. – Не ходи туда! – придержал меня парень, но было поздно. Я открыл дверь. Это оказалась маленькая кладовка с... ДИНОЗАВРАМИ. О, Боже, динозавры! На полках! Всех цветов радуги! Иисусе, серьезно? – Они – единственное, что у меня осталось ценного... Никому не говори... – Можно взять синенького? – я указал на маленького синего диплодока. – А? Да... только никому не говори! – Ага. Спасибо, - я взял его и положил во внутренний карман куртки. – Может, приберем здесь? – Эм... Хорошо... Я нашел в той же кладовке какую-то метлу и начал выметать на улицу все стекло и мусор. Фрэнк помог мне. Я осмотрел каждую комнату. Здесь, в целом, и вещей-то не было, только стекла, тусклая лампа в предполагаемой спальне, стекла на полу и стол. Все. Кажется, я знаю, как ему помочь. – Фрэнк, у моей бабушки небольшие проблемы с передвижением, то есть она везде ходит с тростью и не может много ходить и подниматься куда-либо, а у меня не так много времени. Если ты готов присматривать за ней, то она, наверное, разрешит тебе жить у нее. – О, это было бы замечательно! – обрадовался он. – Пошли, я познакомлю тебя с ней. Она живет совсем рядом! Айеро весь светился от счастья. Буквально через пятнадцать минут мы были у нее дома. Бабушка открыла дверь, улыбаясь, а позже, сидя в гостиной, я рекламировал ей Фрэнка. Она добрая женщина, быстро поняла в чем дело и разрешила ему остаться за бесплатно, только если он будет помогать ей по дому. Сам Айеро предупредил, что иногда он может не приходить на ночь. – Что ж, миссис Раш, спасибо вам. – Да не за что, ты очень милый мальчик, – смеялась она. – Сходи за вещами домой и можешь остаться тут. На ее лице читалась эта благодарность Богу за то, что Фрэнк пришел сюда. Мы с Майки не даем ей заботиться о нас, потому что это чрезмерное внимание немного отвлекает. Но думаю, парнишке это будет в самый раз. Я помог собрать ему динозавриков и учебники и донести их до дома бабушки. Когда он уже расположился в одной из комнат, я сказал ему: – Она, наверняка, будет заботиться о тебе как о внуке, так что не сопротивляйся, иначе это ее очень расстроит. – Хорошо, – Айеро обнял меня. – Спасибо. Я обхватил его талию руками, и он поднялся на носочки, обнимая меня за шею и целуя в щеку. Я, наверное, слегка покраснел, я чувствовал, как мои щеки заливаются румянцем. Кажется, они стали еще красней, чем мои волосы. Фрэнк мягко поцеловал меня, и, о, Боже, это было шикарно. Сказать честно, это был мой первый поцелуй. Такой мягкий, робкий, невинный, но чертовски странный. Я не думал, что это будет так. Я не думал, что это будет здесь. – Мальчики, когда закончите, спускайтесь вниз покушать, – улыбнулась бабушка, войдя в комнату. Черт.