Продавец смертей

Похороны. Майки лежал в открытом гробу. Его лицо безжизненно и бледно, глаза были закрыты. Я положил альбом на его грудь и скрестил руки поверх него. – Прощай, Майки, – шепнул я, и гроб закрыли. Он отправился в яму, и его закопали. Мама положила мне на плечо свою руку. Что его ждет? Он отправится в сторону неоновых ламп с черным парадом, где правят мертвецы. Они будут идти в их сторону вечно. Этот путь никогда не кончится. Когда мы приехали домой, я просто рыдал. Я лежал на своей кровати и рыдал. Боже, мой братец... Никогда так плохо мне не было. Даже когда отец бросал нас. Я просто умер вместе с моим мальчишкой, который никогда не улыбался. Это был тот мальчик, который никогда не шутил. Я плакал, как маленькая девочка, захлебывался в слезах, ведь на душе было ужасно тяжело. Я не мог дышать, обида на эту чертову смерть, на этот чертов рак. Это просто нечестно! В комнату зашла мама. Она держала в руках молоко и тарелку с печеньем. Донна устало и грустно смотрела на меня. Даже краски на пестром платье выглядели уныло и серо. И я не могу развеселить ни себя, ни нее. Она села на кровать и поставила на прикроватный столик угощение. – Джи, поешь, пожалуйста... – тихо произнесла мама. Я лишь вздохнул и взял печенье. - Давай я расскажу тебе историю... Эм... – Ладно, – я вытер нос и откусил лакомство. – Жил один мальчик... Он был очень добрый, милый и пухлый. У него был младший брат. – Мам, ну только не опять. – Что? – она удивилась. Я допил молоко и вернулся на подушку. – Хватит рассказывать мне сказки обо мне же самом. Мама лишь вздохнула и продолжила: – Он был веселым и никогда не хмурился. Он сказал своему брату однажды: "Все будет хорошо, если ты будешь улыбаться. Улыбка решает все. Если ты поднимешь уголки своих губ, мир делает то же самое." Последуй своим же словам, – она вздохнула и ушла. А я остался. Я один. Совсем один. Я продолжаю лежать на кровати и рыдать. Тишину разрезал звук звонящего мобильника. На экране мигало "какой-то пидор". Ах, да, это же Фрэнк. Я ответил, а он крикнул в трубку, что стоит у двери моей квартиры. У нас не работает звонок. Нужно его снова установить. – Маам, открой Фрэнку! – выкрикнул я. Через минуту в моей комнате на краю кровати сидел Айеро. Он собирал кубик-рубик и читал мне лекцию о том, что я должен не останавливаться на этом, и это не конец света, и я должен нормально реагировать на это. – Блять, Айеро, у меня нормальная реакция. Ты был мелкий, ты толком-то и не понял, что произошло. А теперь заткнись и скажи, зачем ты притащил сюда свой зад! – не выдержал я. – Я поддержать тебя пришел, придурок. – Не пахнет поддержкой. – Поддержка пахнет картошкой. – Нет, это мама пюре делает. Она всегда его делает, когда нервничает. Целый час мы просидели в молчании. Точнее, мы лежали на кровати и смотрели в потолок. Кстати, недавно я разрисовывал его. Я делал это с начала года и еще не закончил. В углах были пустые участки, которые я не смог пока закрасить из-за отсутствия стремянки и масляных красок. На этом потолке изображены все значимые события в моей жизни. Но я не нанесу на мое "полотно" смерть Майки, иначе осадок об этом останется на всю мою жизнь. Я итак не смогу забыть об этом. У вас бывает такое чувство, будто ты виновен, но ты ничего не делал? Именно поэтому появляется это чувство. Кто-то страдает, но ты ничего не можешь сделать, потому что медицина не поможет, никакая магия, никакие молитвы, никто и ничто не может помочь. Человек уже давно умирает от опухоли в мозгу, а ты ничего не можешь сделать. Я в этом случае чувствую себя виноватым. Это ужасно. – Расскажи мне о себе еще что-нибудь. Расскажи о своих родителях, где работаешь? Когда день рождения? – Ну... – потянул Фрэнк. – Мои родители... В наш дом ворвались люди, мне было лет пять по-моему. Они связали наших родителей, а я... я... сидел в чулане под лестницей. Они подожгли дом, облив бензином и... и... и... убежали... – я услышал всхлип с его стороны. В этом есть плюс, я не один такая тряпка. Но... это ужасно. – А я еле выбрался. Теперь у меня есть ожог на все тело, который не видно под татуировками. – А откуда деньги? – Я... продаю... – Что именно? – Дурь. – Не ври, ее еще достать надо. - Я знаю, где в этом городе можно достать наркотики. – Я даже не удивлен. – Почему? – Знаешь, сколько я повидал в своей жизни? Фрэнк пожал плечами. А все-таки, зачем кому-то нужно было поджигать его родителей и дом? Это одна из тех загадок, которые я не смогу разгадать, даже если попытаюсь. А Айеро пытался их искать или что-то подобное? Хотя... ему же было пять, он не запомнил бы их, даже если бы это было в прошлом месяце. А теперь он продает дурь на вечеринках или где-то еще. Это не имеет ко мне отношения, поэтому я просто промолчу. Во всем есть свои плюсы. Я не один, и он не один. Теперь мы есть друг у друга. А когда люди вместе, им почти ничего не грозит. Мы все когда-нибудь найдем свою пару, но не проститутки, да. Через них проходит куча людей, они не найдут никого особенного. А если брать людей из среднего класса? Непопулярных, обычных офисных планктонов, грузчиков и продавцов в магазине. Они обычные люди, которые любят обычных людей. Человек может стать чем-то большим, чем друг.