Глава 2
8 апреля 2015 г. в 13:23
Сентябрьский субботний вечер застал меня в веселой компании своих новых коллег. Сразу после работы мы пошли в кафе, чтобы отметить день рождения Лены. Елены Александровны. Кафе было уютным, да и посетителей было не так много: четыре человека в огромном зале. Полумрак придавал этому месту некую таинственность и уют. Меня то и дело клонило в сон, чему способствовал и тихий стук дождя за окном.
Сразу после того, как мы расположились в дальнем углу зала на мягких диванчиках, Татьяна Геннадьевна (я так и не называю ее по имени) с выражением беспредельного восторга годовалого ребенка начала исследовать весьма симпатичный абажур. Все закончилось тем, что мы все узнали, какие лампы она предпочитает и каким образом она посадила себе зрение.
Я слушала её, и мысли уносили меня куда-то вдаль. По всему телу растекалось тепло от милых людей, которые окружали меня. Мы говорили ни о чем, но обо всем сразу, и чем дольше мы сидели там, тем яснее я осознавала, что я быстро стану частью нового коллектива и найду новых друзей. Я старалась не смотреть на Наталью Витальевну, которая сидела напротив, потому что не знала, как на неё смотреть. Да и я не хотела давать ей повод снова сказать мне что-то, о чем я впоследствии буду думать и о чем буду переживать.
— Леночка, я так рада, что мы нашли время собраться! — Воскликнула Татьяна Геннадьевна. — В наши 17 нужно чаще высовывать нос из работы! С днем рождения!
Она подняла свой бокал шампанского и сделала глоток.
Внезапно я почувствовала тепло, окутавшее меня под столом.
Я опустила взгляд вниз и увидела, что ноги Натальи Витальевны прижались к моим. Между тем, сама она сидела как ни в чем не бывало и лишь еле заметно улыбалась уголками губ, внимательно наблюдая за Татьяной Геннадьевной. Решив, что это ее прикосновение произошло случайно, я чуть отодвинула ногу и сделала глоток чаю. Заказ долго не несли, но этого и не требовалось. Хотелось растянуть этот вечер навечно: нечасто в моей жизни выдаются такие умиротворенные моменты.
Вздохнув, я поправила прядь волос и решила выйти в туалет. Я чувствовала, что моя помада стерлась, да и прическу надо было поправить.
— Я отойду ненадолго, -сказала я своим знакомым.
И только сейчас я поняла, что мне надо будет пробираться через Наталью Витальевну, а по ее виду было понятно, что вставать она не собирается. Она удобно расположилась на диване и расслабленно и довольно улыбалась. Я начала выбираться из-за стола, и мои ноги прикасались к ее худощавым коленям. Я даже случайно наступила на ее сапог и услышала тихое шипение.
— Извините, — пробормотала я и красная как рак быстрее пошла к туалету.
— Вы только побыстрее там, Ирочка, а то мы без вас заскучаем, — бросила Татьяна Геннадьевна мне вслед.
Войдя в туалет, я подошла к зеркалу и осознала, что забыла сумочку на диване, поэтому моему макияжу было предначертано вскоре окончательно испариться с моего лица. Я не хотела лишний раз пробираться через Наталью Витальевну, и я просто уставилась на себя в зеркало. Елене Александровне уже 51, а выглядит она замечательно. Как ей удается это? Когда моя помада сходит, я перестаю нравиться себе. Я смотрела на свое лицо в надежде на чудо, когда дверь туалета открыла Наталья Витальевна. В руках у неё была моя сумка.
— Вы кое-что забыли, — послышалось за моей спиной.
В зеркальном отражении я видела её пристальный взгляд, прикованный ко мне.
— Да, спасибо, — выдавила я из себя, попытавшись изобразить нечто вроде улыбки, Я протянула руку за своей сумкой, но Наталья Витальевна сделала шаг назад, не желая отдавать её мне. Я не сразу поняла, что произошло, и глупо улыбнулась.
— И что мне за это будет? — Спросила она, приподняв бровь.
Я начинала аккуратно и с опаской предполагать, что было у неё на уме в тот момент, но не хотела и не могла в это поверить. В моей голове промелькнула мысль, что, возможно, у этой женщины просто странный юмор и своеобразный подход к общению с новыми людьми. Мне бы хотелось верить в это. Мои мысли были резко прерваны уверенным щипком за мою правую ягодицу.
Ничего не осталось в голове.
Туман застелил глаза.
А потом… Потом меня накрыл с головой неистовый гнев и возмущение.
Она подошла ко мне вплотную, обхватив меня за талию, и, прижав к себе, укусила меня за шею.
Я резко оттолкнула её. Боже, вот что ей нужно от меня.
— Чего Вы боитесь? — усмехнулась она, делая шаг. Я, как испуганная второклассница, выскочила из туалета и, пытаясь успокоиться, вернулась к остальным.
В висках пульсировало. Я старалась всеми силами скрыть от коллег свое потрясение, но всё же Елена Александровна заметила во мне эту перемену.
— Что такое? — Спросила она, отрываясь от чашки чая.
Я молчала и глупо улыбалась.
В голове ежесекундно рождались миллионы мыслей, и я была неспособна собрать их воедино, чтобы высказать что-то связное.
Татьяна Геннадьевна подалась вперед, чтобы спросить что-то, и ее пышная грудь легла на стол. Несмотря на то, что она не особо худая, мужчины, сидевшие неподалеку, весь вечер не сводили с нее глаз. Сказать по правде, и меня расположила ее харизма и обаяние.
— Ирочка, — начала она, сострадающе взяв меня за руку, — вы пугаете меня.
Ее дружественное прикосновение немного успокоило меня. Я глубоко вдохнула.
— Все в порядке, просто у мужа проблемы на работе, — как можно беззаботнее произнесла я.
Тут вернулась Наталья Витальевна. Я постаралась держать себя в руках и сохранять душевное спокойствие, но вечер был безнадежно испорчен. Я была разбита и подавлена. Я была крайне зла на неё.
Поняв, что больше не могу там оставаться, я решила покинуть заведение, в котором теперь меня все раздражало, и пойти домой.
Я осмелилась поднять взгляд на Наталью Витальевну. Она сидела как ни в чем не бывало и явно контролировала свои эмоции куда лучше меня. Разговор за нашим столиком затих, и даже Татьяна Геннадьевна молчала. Оля пристально смотрела на меня и, казалось, поняла мое состояние.
— Думаю, Вам лучше пойти домой, — сказала она. — Семейные проблемы — это не пустяк. Все будет хорошо.
Я благодарно ей улыбнулась.
— Да, вы правы. Простите, что ухожу так рано. Еще раз с днем рождения.
Выйдя наконец на улицу, я глубоко вдохнула холодный осенний воздух. Дождь уже почти перестал, только немного моросило. Мне было не по себе и почему-то хотелось плакать. Дорогу домой я не помню: все было, как в тумане. Подходя к подъезду, я осознала, что нужно собраться и не подавать виду родным, что что-то не так. Хотелось лечь в постель, уснуть и забыть случившееся.
Я так надеялась, что смена места работы станет лучшей переменой. Мне безумно захотелось расплакаться от обиды и жалости к себе. Но жалеть себя — нет, жалеть себя мне вовсе не хотелось. И всё же я ждала другого. Я хотела просто нормальной работы с нормальными людьми. В тот момент, помнится, мне показалось, что всё в моей жизни идет неправильно. Мои рыдания были прерваны громким хлопком входной двери. Опять Юра пришел пьяный. Я так устала. Запах рыбы проник в спальню. Невнятные слова какого-то шансона становились все громче. Я осознала, что лучше мне закрыться в детской, чтобы не нервировать себя еще больше.
На следующий день я собиралась на работу, пытаясь сфокусироваться на чем-нибудь хорошем. На своей новой блузке, на хорошей погоде за окном. Выглядела я в тот день свежо, но на сердце скреблись кошки. Если, конечно, теперь апатичная тоска и безразличие ко всему так называется. Не хотелось на работу, потому что я не хотела видеть Наталью Витальевну. Я не знала, как смотреть на нее, разговаривать с ней. Но нужно было собрать волю в кулак и идти работать. Я решила вести политику невозмутимости и делать вид, что ничего не случилось.
Войдя в школу, я быстро промчалась в кабинет, не встретив по пути Наталью Витальевну. Первый урок прошел незаметно, и я уже было расслабилась, думая отсидеться у себя до конца дня, но радость моя была преждевременной.
Она зашла ко мне на перемене, и, увидев ее, мое сердце бешено заколотилось отчего-то. Зачем она зашла? Я была зла на неё, но куда больше я злилась на свое глупое сердце, которое никак не могло успокоиться.
Наталья Витальевна нагнулась ко мне, и я непроизвольно отодвинулась к стене.
— Надо поговорить. Пойдем ко мне в кабинет, — тихо произнесла она.
Я решительно поднялась со стула. Наталья Витальевна была завучем по английскому. Ей выделили отдельный кабинет, поэтому там можно было спокойно поговорить без посторонних глаз и ушей. Но кто гарантирует, что она снова не полезет с приставаниями? В любом случае, поговорить все же надо было. Не прятаться же вечно в кабинете.
И почему я вообще боюсь? И боюсь ли? Я ведь не семилетний ребенок, которого не составляет труда обидеть. Я сжала кулаки в кармане, так, на всякий случай.
Когда мы вошли в кабинет, там сидела молоденькая практикантка и ворошила какие-то важные бумажки. Легким кивком Наталья Витальевна принудила её выйти. Мы остались вдвоем.
— Садитесь, чего стоите, — спокойно произнесла она.
Жалюзи на всех окнах были закрыты, отчего я чувствовала себя зажатой, словно в ловушке. Я подошла к окну и впустила свет в комнату. Где-то в глубине души я, как маленький ребенок, надеялась, что Наталья Витальевна, как зло в сказке, растает в солнечных лучах, но этого не произошло. Я опустилась на стул и скрестила руки на груди.
— Послушайте, я могу вас понять, — начала она. — Пожалуйста, простите.
Она посмотрела на меня, как одиннадцатилетний мальчик, пойманный в магазине за воровство жвачки.
— Это была сложная неделя. Я была не в себе, правда не в себе. Это была не я, а шампанское. И Вы… Вы, наверное, тоже. Не знаю. Простите меня.
Я немного успокоилась, а она продолжала оправдываться передо мной, как мои ученики, которые не делают вовремя домашнюю. Я почувствовала некое превосходство.
— Вы понимаете, что повергли меня в шок вчера? Это было для меня более, чем странно, — произнесла я так серьезно, как только это было возможно.
— Для меня тоже! — Искренне воскликнула она.
Мне показалось, что это было искренне.
У меня немного отлегло от сердца. Я и не мечтала, что так легко будет выйти из этого крайне неловкого положения. Осадок, безусловно, остался, но меня успокаивала мысль о том, что мне не придется проводить дни в в этой глупой нервозности. Она мешала мне работать.
Наталья Витальевна уже долго смотрела на меня, ожидая хоть какой-то моей реакции.
Я улыбнулась ей.
— Я все понимаю. Давайте просто забудем об этом.
Она радостно посмотрела на меня и кивнула.
— Вы не представляете, как меня мучила совесть всю ночь. Я не могла уснуть из-за своей выходки.
Я отмахнулась.
— Всё. Забыли.
Наталья Витальевна вдруг встала со стула и воскликнула:
— А знаете, у меня идея. Я ведь вас еще совсем не знаю. Приходите ко мне вечером. Я сделаю лазанью: говорят, она у меня прекрасно получается. Поговорим, я расскажу вам о нашей школе побольше.
Я всё ещё испытывала смешанные чувства и не очень-то хотела идти к ней домой. Не то, чтобы мне было страшно, но и это, безусловно, тоже. Но мне показалось невежливым отказываться, ведь это был наш шанс наладить отношения и забыть это недоразумение. В конце концов, нужно уметь прощать.
— А почему бы и нет, звучит неплохо, — ответила я, сделав настолько дружелюбное лицо, насколько меня хватило.
Наталья Витальевна обрадованно посмотрела на меня.
— Ну вот и замечательно. Договоримся о встрече после. Мне пора бежать. Директор зачем-то вызывает.
И кивнув мне, вышла из кабинета.
Я со смешанными чувствами пошла к себе.