С миру по нитке

Если у Берта и были недостатки, а они у него, как и у всякого нормального человека, были, то рассеянность точно не входила в их число. Более того, в числе достоинств внимательность стояла не на последнем месте. И конечно же, он сразу заметил, как утром воскресенья Энни села в машину. Лицо её не изменилось, взгляд не подобрел, не в этом было дело, а в том, как она обхватила себя ладонями за предплечья и потерла, как делают люди, согреваясь, пытаясь втереть в кожу долгожданное тепло. Странно, на улице не так уж и холодно, семь градусов, да и прошла она всего лишь от крыльца к машине — метра три. — Пора теплее одеваться, — нарочито весело сказал Берт. Энни глянула исподлобья и снова потерла себя ладонями. — Отопление не работает. Должно было включиться, позавчера. Семь градусов тепла утром, а ночью опускается до ноля, Берт прекрасно представлял, как быстро выстуживается одинокий дом, где жилой, по сути, является всего одна комната и кухня, где наверняка мало готовят. — Как же ты?.. — Под тремя одеялами, — ответила Энни. — Ничего, бывало и хуже. Она не преувеличивала, хуже действительно бывало — в колонии, где отопление то и дело отключали зимой, и тогда обитательницы камеры сбивались в дальнем углу, в один плотный человеческий ком, под всеми одеялами сразу, и грелись все вместе. У охраны, к счастью, хватало совести не препятствовать. Энни с отвращением вспоминала эти времена: не все девочки были чистоплотными, не со всеми хотелось находиться на расстоянии менее метра, но желание выжить заставляло. И тут заставляет, потому и спала она два дня в кухне у включенной плиты, под тремя одеялами и пледом. — Надо же позвонить, пожаловаться, — беспокоился Берт. — Звонила, — в машине Энни отогрелась, и её стало клонить в сон — вот ещё некстати, целый рабочий день впереди, вернее, неделя. — Они пришлют мастера во вторник. Берт поглядел вопросительно, Энни пожала плечами под серой толстовкой. — Придется клянчить у Ханджи выходной хотя бы на полдня. Микасе придется поработать одной, и хорошо, если не случится чего-то незапланированного, требующего парной работы. Энни терпеть не могла просить, даже если очень надо, а здесь надо очень, иначе кто знает, может, всю зиму придется в кухне ночевать. А прогноз обещает морозы с завтрашнего дня. — У меня есть свободный день, — Берт мягко повернул руль, выезжая на оживленную трассу, ещё десять минут и они будут у ресторана. — Помог как-то Райнеру, он мне должен выходной. Так что во вторник я совершенно свободен, если нужно, могу подождать мастера и всё узнать. Только покажешь мне, что требуется: трубы, радиатор, что там ещё. Первым порывом было, конечно же, отказаться, не хватало ещё напрягать посторонних и быть должной, но вариант был таким удобным, а Берт говорил так спокойно, словно это и в самом деле были сущие пустяки — потратить половину своего выходного на решение чужих проблем, что Энни, помявшись, кивнула. — Завтра дам тебе ключи. Мастер, высокий усатый мужчина средних лет в зеленом комбинезоне с эмблемой компании, явился только к полудню. Светя фонариком, бегло осмотрел трубы под полом прихожей и вынул из своего чемодана большой блокнот. — Проржавело всё к чертовой бабушке, дому уже лет пятьдесят и, похоже, ни единого ремонта. Записываю вас в очередь, подойдет, приедем и заменим кусок трубы на пластик. Берт, пользуясь преимуществом в росте, незаметно заглянул в блокнот, лист был чистым, других имен не было. — И большая очередь? — Немаленькая, — хмыкнул мастер и потер карандашом усы, прикусил ластик на конце. — Можно ускорить. Берт взял с холодильника пачку стикеров, повертел в пальцах. — Если без ускорения, то когда? Мастер приподнял плечи и опустил уголки губ, выражая полное недоумение такой наивностью. — Две недели, не меньше, а то и целый месяц. Да во сколько это может Берту обойтись? Пусть долларов сто, не больше, вряд ли у мастера в таком комбинезоне будут расценки выше, а через пару дней Энни уже будет ночевать в теплом доме и спокойно ходить босиком, как привыкла, а он, Берт, будет её героем-спасителем. Чушь, не будет. Он вернул стикеры на место и сокрушенно покачал головой. — Что ж, ничего не попишешь. Вы только запишите обязательно, не забудьте, — он шутливо погрозил пальцем. — Я позвоню диспетчеру, уточню дату ремонта. Мастер фыркнул, пряча блокнот. Энни взбивала пену для латте, когда Берт подошел к бару. Не так часто ему доводилось видеть зал с этой стороны, да и вообще входить не со служебного, а с общего входа, он заинтересованно озирался. Надо же, абажуры сменили, а он и не знал, давно ли? Энни выдала заказ и подошла, Берт передал ключи. — Две недели. Я уже перезвонил им и уточнил, тебя внесли в список на очередь, через четырнадцать дней заменят часть ржавой трубы и включат отопление. Страховка дома покроет затраты на ремонт. Энни покрутила кольцо брелока вокруг пальца. — Что ж, — сказала она, — прекрасно. Говорят, холод сохраняет молодость. Как будто ей следовало об этом заботиться в её девятнадцать. Чтобы как-то овладеть собой, Берт взял в руку яркий декоративный зонтик, какими украшали молочные коктейли для детей. — Обещают морозы, — сказал он. — Вряд ли полезно ночевать при температуре едва выше ноля. Энни смотрела выжидающе. — Я подумал, ты только, пожалуйста, не беспокойся, я от всей души, у меня есть свободная спальня, графики в ближайшие недели у нас не совпадают, значит, дома я буду только ночевать, никто тебе не помешает в выходные. И отопление у меня включили ещё на прошлых выходных. Ну, вот и всё, если она не послала его, когда узнала, что он врет ей, будто ему с ней ездить по пути, то теперь пошлет непременно. Глупый напрасный риск, а девушка ещё две недели будет мерзнуть из-за его идиотской выходки. Если колония в действительности научила чему-то Энни Леонхарт, так это тому, что в первую очередь нужно ценить собственный комфорт, потому что не знаешь, доступна ли будет завтра такая роскошь, как теплая постель и горячий чай. — Это очень ценное предложение, Бертольд, — сказала она, принимая ленту заказа из принтера. — Заедешь за мной после работы? Я соберу вещи.