Вода как жизнь

Одного одеяла с лихвой хватало на двоих. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и молчали. Их горе вовсе не было одинаковым; печали одного терзали лишь прошлое, беда другого отчаянно рушила настоящее. И все же они не испытывали лишь глубокое сожаление, одним взглядом говоря «прости». Двое сидели в пустой комнате. Всю мебель растащили, оставив на полу жалкое, сгнившее подобие ковра. Сидеть на нем было куда лучше, чем на голом полу. Наверно, даже лучше, что Эдлер ушел. Двое прочно были связаны узами взаимопонимания, оба хранили в душе горести прошедших дней, делили их и находили друг в друге стимул жить. За окном шел снег. Не спеша, лениво, кружа в воздухе. Наконец, один из них решился нарушить тишину. - Знаешь, я всегда думал, почему мне досталась именно телепортация, - начал Митто, говоря тихо, словно их кто-то мог подслушать. – Я забывчивый и рассеянный, а чтобы прыгнуть, нужно сосредоточиться и представить место, куда мне нужно. - И ты пришел к выводу, что это неспроста, - закончила его мысль Кенжи, и тот кивнул. - Я понял, что для меня лучше и проще прыгать на небольшие расстояния, в пределах видимости. Но порой случалось, что я прыгал случайно, как недавно. Знаешь, почему? - Почему? Губами трудно было шевелить. Лицо словно окаменело. - Когда я долго думаю об одном человеке, я просто перемещаюсь к нему. Когда я думаю долго об одном месте или предмете – я прыгаю. Это свойство любого телепорта. Я долго думал… О себе, и вдруг оказывался в том месте, где находился пару секунд назад. Меня просто отбрасывало. - Вот почему именно у тебя эта способность. - Я не держу долго одну мысль в голове. Но Орика… Я не могу перестать думать о ней! Он стукнул себя по лбу. - Представь, если б ты мог переместиться в прошлое… Кенжи начала понимать, что чувствовала Орика, когда заболела. Это вовсе не простуда – это истощение. Магия забирала жизненный ресурс, который ей так необходим. Девушка попыталась подавить этот процесс, но не вышло. - Я виноват не только перед ней, - покачал головой Митто. – Перед всеми. Нас никогда никто не позовет. Мы не вернемся в караван. Это чудовищное чувство. Капля за каплей силы покидали тело, а в руках возникало приятное жжение, вызывавшее желание творить скульптуры из водного массива. «Вот же она, вода, - подумала девушка, глядя в окно. – Падает с неба, а я не могу ничего с ней сделать». Сколько дней прошло с тех пор, как ушел Эдлер, плюнув ей в лицо? Восемь? Десять? Как они с Митто выживали все это время? Кенжи не могла вспомнить. Дни напоминали один другой. Типичное утро, начинавшееся с рассвета, потом солнечный день, такой же, как и все остальные, и, в конце концов, закат, красивший снежное полотно в алый. Тени в это время были особенно длинны, ожидание сна – особенно мучительно. А сегодня пошел снег. Скоро весна, а он никак не прекращался, не таял. Упрямый, глупый снег. Девушка скинула с себя одеяло, чем потревожила дремоту юноши, который успел прикорнуть. Раз уж отравление магией было неизбежно, то какой смысл просто сидеть и ждать, когда смерть, наконец, заберет душу в мир иной? - Ты еще можешь извиниться перед Орикой, - улыбнулась Кенжи, поворачивая лицо к солнцу. Прекрасное, полуденное солнце. - Это несмешная шутка. - Просто расскажи им правду. Подумай о Динаре, об Эдлере, о Риам, в конце концов… Руководители и так все знают, но что же люди? - А ты? - Оставь меня. Солнце скрылось за огромным облаком. На город легла тень. - Мне уже все равно, - девушка опустила голову. Ни страха, ни отчаяния. Лишь смирение и одно желание – найти Андрея, пока не пришла пора засыпать. - Я могу привести к тебе Динара, он поможет, просто дождись его здесь, - Митто протянул ей одеяло. Его взгляд стал строже, из него исчезла та обреченность, с которой он провел последние несколько дней. - Не могу. Митто, просто расскажи им правду. Мы слишком долго страдали… Он кивнул. Через несколько секунд комната стала совсем пустой. Кенжи толкнула дверь и вышла наружу. Снежинки падали на лицо, на ресницы, на одежду. И все же они таяли, становясь крошечными капельками воды, которые девушка собрала в своей ладони. Талая вода, прозрачная, чистая, убаюкивала душу. Кенжи пропустила ее сквозь пальцы, и капли упали в снег, оставляя маленькие ямки. Девушка улыбнулась. Такая, как она, могла умереть без сожалений, ибо все, что требовала от нее жизнь – это потомство, которого Кенжи не оставила бы даже при желании. - Обещаю тебе, Орика, ты не будешь одна, - произнесла девушка, смахивая снег с волос мертвой подруги. – Мы устроим дебош на том свете вместе, окей? Усмехнувшись, Кенжи еще раз посмотрела на белое детское личико и уверенно зашагала прочь, не обращая внимания на головокружение и слабость. Почти все силы сконцентрировались в ладонях, стягивая на себя энергию. Девушке хотелось упасть и провалиться в сон. Помнится, Орика спала довольно много и часто и однажды не проснулась, продолжив смотреть сновидения, но уже в другом мире, доселе неизведанном и загадочном. Кенжи с силой ударила себя по щеке, и кожа сразу отозвалась колючей болью, сознание прояснилось. Ладони зудели. Девушка потерла руки, поскребла их ногтями, надеясь, что все пройдет. Бесполезно. «Где мне искать тебя? И зачем мне это нужно теперь? Ведь можно просто закрыть глаза и…» Еще один удар по щеке. «Не спать! Не думай об этом! Забудь!» Она до боли закусила губу. Девушка переставляла ноги с трудом. Подул бы ветер, и она с радостью дала бы унести себя. Солнце катилось к горизонту, снег все падал, а Кенжи не представляла, как найдет Андрея. Это не было потребностью такой же, как глоток свежего воздуха, как еда, как вода. Это была мысль, совершенно не пересекавшаяся с чувствами. Мысль о том, что если девушка сможет найти друга, то он узнает о том, что с ней происходило; если же нет, то он останется в счастливом неведении, вдали от ее эгоизма и ревности, вдали от ее проблем. За то время, что она не видела его, сердце перестало биться чаще от каждой мысли о нем. Она думала об Андрее по старой привычке, но не находила в себе более теплых чувств. Город забрал у нее душу, изменил ее, подчинил себе. Кенжи представляла, что она призрак, бредущий средь могил. Сколько тел покоится в земле под снежным ковром? Сколько невинных душ погибло, защищая то, что им дорого? Она проходила по их останкам, по памяти, бессовестно топталась по прошлому людей, не придавая этому никакого значения. Ей было плевать на все. Ночь опускалась на землю с каждым днем все позже. Снег прекратился, серые облака расступились, открыв взору небесный свод. Сквозь железную решетку Кенжи смотрела на темно-синее полотно, усеянное мириадами звезд. Среди них она смогла найти два созвездия, которые знал каждый новорожденный: малая и большая медведицы, вечные спутники ночного путешественника. Девушка наблюдала за небом, растянувшись на снегу рядом с хладным телом Орики, из последних сил стараясь не уснуть. Живот урчал, требуя пищи, а рюкзак лежал где-то в стороне. Не обращая внимания на жалобные просьбы организма, окончательно лишившись всяких эмоций, Кенжи лежала и не шевелилась. Холод сжимал ее тело в колючих тисках, высасывал из нее все то, что не успела высосать магия. Как Орика могла улыбаться, находясь в том же состоянии? Девушка попыталась натянуть улыбку, но лицо окаменело. Как такой хрупкой, слабой девушке с телом ребенка удалось продержаться так долго? Что заставляло ее просыпаться множество раз прежде, чем последняя капля энергии покинула ее тело? Глаза невольно закрывались. Мертвая тишина, свежесть прохлады и подруга, спящая рядом. Придвинувшись к ней поближе, Кенжи положила голову ей на плечо. И пусть девушка знала Орику не так долго, как хотелось бы, маленькая девочка с душой взрослого человека заняла законное место в ее сердце; и теперь они уснут вместе, как настоящие лучшие подруги. Жаль, что девичник проходил в таком жутком и холодном месте. Кенжи закрыла глаза. Так тихо…