Эпитафия

Один из двух бешеных - крупный мужчина неопределенного возраста в грязной цветастой ветровке - забился в угол клетки и бессмысленно пялился в стену. Он никак не отреагировал на пронзительный скрип двери. Кирен решил, что начать будет лучше с него - выглядел он более спокойным. Страха не было, лишь жалость и понимание, что все они когда-то побывали на месте этого несчастного. - Так. Иди сюда, - позвал Кирен несмело и без особой надежды. Зомби ожидаемо проигнорировал призыв. - Ты правда это сделаешь? - поинтересовался Саймон. Кирена невольно задело сомнение в его голосе. - Пойдем! - крикнул Уолкер более уверенно и смело протянул к восставшему руку, будто предлагая опереться на нее. Все бесполезно, мужчина по-прежнему топтался в углу. - Для этого есть палка, - подала голос Дениз, снисходительно наблюдавшая за провальными попытками Кирена выманить бешеного наружу. Она все время поджимала и без того тонкие губы, чтобы сдержать презрительный смех. - Для чего? - тут же напрягся Саймон. - Так мы и за день не управимся. - Дениз сняла с крючка длинную металлическую палку, похожую на те, которыми отлавливают собак, только с карабином на конце вместо петли, и отработанными движениями прикрепила ее к жесткому ошейнику на шее у зомби. - Берешь это и пристегиваешь вот так, а потом ведешь его вот так, - она дернула за палку, бешенный покачнулся и протестующе замычал, но все же пошел за ней к выходу, неуклюже переставляя ноги. - Давай! - Дениз дернула сильнее. И раздраженно прокричала Кирену: - Бери, это не моя работа! Кирен поспешил перенять у грубой девушки палку, хотя ему была противна сама мысль о том, что он участвует в подобном. Он осторожно потянул, но бешеный не поддавался, он упирался ногами и хватался руками за другой конец прута. Кирен же боялся ему повредить и не решался применить большую силу - кожа на шее такая тонкая, одно неосторожное движение и появится еще одна рана, которая никогда не заживет. - Ты сбиваешь его с толку. Нужно потянуть сильнее. - Дениз не собиралась потратить все утро, обучая элементарным вещам этого слабовольного олуха Уолкера, поэтому она вырвала палку из рук парня и сама потащила недовольно рычащего бешеного в сторону каморки. - Пошел! - Отойди от него, - сквозь зубы процедил Саймон, останавливая девушку на полпути. Он с такой яростью вперил свои ледяные глаза в ее глупое самодовольное лицо, что Дениз сразу же отступила, и не думая возражать. - Да, дальше мы сами. Спасибо, Дениз. - Кирен попытался разрядить обстановку и сгладить грубый тон Саймона. - Все хорошо, - прошептал он разгневанному ирландцу, желая его успокоить и уберечь от опасных поступков. - Я скажу доктору Руссо, что она делает. - Думаешь, Руссо лучше ее, потому что улыбается? - Саймон вовсе и не думал успокаиваться, его переполняла разрушительная энергия, он наклонился ближе к напарнику, воинственно выдвинул вперед подбородок, и продолжил: - Руссо ничего не сделает, он часть механизма, так же как она, как и мы, если мы будем с этим мириться. Мы можем увести их отсюда и дать им лекарство дома. По тому как фанатично блестели глаза Монро, по тому сколько искренней убежденности было в его хриплом от эмоций голосе, Кирен понял, что уговорить Саймона отступить будет практически невозможно. С точки зрения справедливости Кирен готов был согласиться со многими болезненно-правдивыми доводами мужчины, но голос разума преобладал: куда правильнее оставаться всего лишь исправно работающим винтиком, чем в угоду себе ломать весь механизм, перестраивая обычные часы в бомбу замедленного действия. - Ты не знаешь, как о них заботиться. Может случиться все, что угодно, - со своей стороны решил проявить упрямство Кирен и уберечь их всех от необдуманных поступков посредством взывания к элементарной логике. - Мне плевать. Они выйдут отсюда. - Через несколько дней они будут в центре. Там для них будет лучше всего, - возразил Кирен. Похоже, Саймон не был столь оптимистичен, на лице его отпечаталось глубокое сомнение, и сбавлять обороты он вовсе не намеревался: - Думаешь в центре все иначе? Ты ничего не знаешь об этом месте. Я не разделяю твою веру в то, что это милые люди. Однажды ты узнаешь их. Узнаешь, что они жестоки. Кирен не мог с ним спорить, он действительно многого не знал. Для него дни в центре прошли довольно гладко, если не сказать - обыденно. Он старался не обращать внимания на ходившие между пациентами слухи о страшной судьбе тех немногих, на кого лекарство не подействовало, считая их паническими домыслами. Он с упорством отмахивался от этих слухов, будто от назойливых мух, но они возвращались, тревожа снова и снова и не давая забыть о себе. - Я не хочу в этом участвовать. Не делай глупостей! Ладно? - воззвал Кирен к благоразумию Саймона, почти не веря в успех. Монро поднял иронично брови, хмыкнул - мол "что еще можно было ожидать от Кирена Уолкера" - и неожиданно легко сдался, отступая в сторону. - Ладно. Однако беспокойство не оставляло Кирена - что-то подсказывало, что битва еще не выиграна, и ему следует быть настороже и не спускать глаз с неугомонного напарника. Решительное и упрямое выражение, застывшее на лице Саймона, было тому лишним подтверждением. И хотя во время работы они почти не разговаривали друг с другом, молчаливое противостояние между ними, казалось, звенело в воздухе; каждый в собственной голове они продолжали вести яростный спор, где с отчаянностью смертников отстаивали свою точку зрения. - Псс... - Свистящий шепот врезался в сознание Кирена как раз в тот момент, когда он размышлял над очередным аргументом в пользу разумного невмешательства. Он отвлекся от полирования информационной таблички, прикрепленной к прутьям клетки, и нехотя взглянул на Саймона. Ирландец жестами подзывал его к себе. - Придется попросить еще жидкости, - сообщил он, когда Кирен подошел ближе, и пояснил: - Мне с ней лучше не говорить. Давай ты. С тем, что Саймону Монро лучше было бы поменьше пересекаться с Дениз, Кирен был согласен целиком и полностью, а потому без возражений проинформировал девушку, что жидкость для мытья закончилась. И только после вспомнил - канистра ведь совсем недавно была почти наполовину полной! Неужели они успели использовать все средство? Оказалось, он не зря волновался. Дениз отошла от стойки регистратуры, и, пока она открывала Кирену дверь подсобки, Саймон выскочил из-за угла и стремительно пересек комнату. Ирландцу понадобилось всего несколько мгновений, чтобы просунуть руку в приемное окошко и снять с крючка ключи - и вот он уже как ни в чем не бывало усердно моет пол. Дениз ничего не заметила, а Кирена как будто ледяной водой окатило. В ушах зашумело от гнева и страха. Нельзя было позволить этому неугомонному апостолу подставить доктора Руссо, Дениз и себя. Нельзя было допустить экспериментов с самопальными лекарствами на двух несчастных в клетке. - Верни ключи, - решительно потребовал он, не повышая, однако, голоса. - Это не твое дело, Кирен, - тут же огрызнулся Саймон и продолжил изображать усердную работу. - Ты обещал ничего не делать! - Не делать глупостей, - невозмутимо уточнил Монро. - Послушай, я же просил не вовлекать меня, но ты мной воспользовался! - В Кирене бурлило справедливое негодование. - Ты в любом случае вовлечен, - задушевным голосом сообщил Саймон, он глядел на Кирена снисходительно и терпеливо, как на неразумного ребенка. - Тебя используют они, а я лишь даю возможность выбрать правильный путь. "Значит правильный путь только тот, по которому идешь ты?" - зло подумал Кирен. - Я не стану тебе помогать. Повесь. Ключи. На место, - вновь потребовал он, чеканя каждое слово, и на этот раз Саймон ему уступил. Он не спеша подошел к регистратуре, с силой ударил ладонью по звонку, привлекая внимание Дениз и со словами "а завтра голову забудешь?" протянул ей злополучный ключ. Когда он обернулся к Кирену, на лице его появилось брезгливо-презрительное выражение. - Я ошибался в тебе с самого начала, - холодно сказал он и до конца работы не проронил больше ни слова. Кирена охватило чувство, будто он неотвратимо погружается на дно океана, Марианская впадина - вот его новое пристанище. Одиночество. Боль. Горечь. Уши заложило, и, если бы сердце могло биться, сейчас оно бы выскакивало из груди. Он понимал, что каждый из них имел право на личную правду, и нисколько не жалел, что отстоял свою точку зрения, многих при этом уберегая от неприятностей, но... Врать самому себе и дальше было сложно: вопреки всему, Саймон ему нравился. Кирен решил поговорить с ирландцем, как только они покинут больницу, когда можно будет не опасаться посторонних ушей. Он надеялся, что посредством спокойной рассудительной беседы получится все уладить и, если не понять друг друга, то найти справедливые компромиссы. Однако Саймон вовсе не собирался быть разумным и терпеливым - побросав кое-как ведра и тряпки, он, не дожидаясь напарника, устремился прочь. - Послушай! - с отчаянием крикнул ему в спину Кирен. - Мне не о чем говорить с такими, как ты. Я думал в тебе что-то есть, но ошибался. - Не замедляясь и не оборачиваясь, с жестокой беапелляционностью Саймон вынес приговор. Кирен по инерции сделал еще несколько шагов и остановился. Он достиг дна. Там не было никого. Пустота. Он был здесь не раз, но после того, как пришло смирение со смертью Рика, он надеялся, что уже никогда не вернется в бездну.