Особенности стратегии Нила Блекворда

Над городом сгустились сумерки. Через приоткрытое окно можно было услышать шуршание листвы. Тень от настольной лампы была дикой конфигурации: она начиналась на краю стола и, преломляясь о книгу, угловатой змейкой уползала на стену. Свободные вечера выпадали крайне редко. И еще реже — выпадали незапланированно. Нил Блекворд сидел за столом, подперев подбородок рукой. Он медитировал на траекторию тени и от всей души ленился. Ленился и ничего не делал. Это с ним случалось еще реже, чем такие случайные незагруженные остатки дня. Хотя заняться было чем. Ремонт все еще не доделан, в спальне из мебели только матрас, в холодильнике — пустая пустота. Крикни туда и наверняка можно будет услышать эхо. Видел бы кто это безобразие, не поверил бы, что здесь живет образцово-показательный господин Блекворд. Хотя Нил никогда не считал себя образцом, тем более — для подражания. Он был твердо уверен, что у человека должна быть собственная индивидуальность и искренне ненавидел шаблоны. Его ощутимо передергивало, когда он слышал в свой адрес подобное. Образец... Он работает над собой — да, сделал сам себя — да, мудрый — нет. Скорее премудрый. Блекворд вообще не верил в Человека Без Недостатков. "Это было бы ужасно скучно", — говорил он себе и тем, кто когда-нибудь задавал ему наводящие вопросы. Холодильники с ремонтами — это только быт. Вне быта дел было еще больше, и они не заканчивались никогда. И будь Блекворд сейчас в более боевом настроении, то непременно бы занялся чем-нибудь полезным. Но душа просила бездеятельности, и тело вторило ей дуэтом. "Блекворд, неужели ты стареешь? Mollit viros otium!" — поддел он себя. Некоторые привычки были сильнее нежданной меланхолии. Нил встал, сладко потянулся и пошел заваривать зеленый жасминовый чай. Вот что в его холостяцком жилище никогда не переводилось, так это чай и вино. Обычно в списке всегда был и сыр, но в этот раз Луна ушла в убывающее пике, что, видимо, отражалось и на наличии продуктов. В рабочем столе было несколько ящиков. Нил сделал глоток ароматного чая и открыл самый верхний. Прикрыл глаза и наугад вытащил блокнот. Это оказалась записная книга еще студенческих времен. Блекворд любовно пригладил потрепанную обложку, воспоминания нахлынули разом, как теплый летний дождь. Школьные годы Блекворд вспоминать не любил. В отличие от студенческих лет, школа превратилась в своеобразную школу жизни. Именно тогда Нил набивал шишки и копил опыт так, словно затеял с кем-то соревнование. Юные омеги его сторонились, завидуя высокому росту и острому не по годам уму. Альфы сторонились по тем же причинам. Да и когда выпадал шанс оказаться в обществе омег, Нил откровенно скучал. А вот компания альф выглядела более привлекательной. Они гоняли на великах, сбивали колени, охотились на жуков, устраивали разборки и обсуждали приключенческие книги. И маленькому Нилу безумно хотелось принимать участие в этих играх. Когда он решился и попросился в компанию, его обсмеяли. Нил смутился и на время распрощался с этой идеей. В одиннадцать он чувствовал себя предельно одиноким и решил, что будет добиваться своего места под солнцем. Решение проблем виделось в изучении какого-нибудь боевого искусства. Нилу казалось, что так он сможет заработать авторитет среди юных альф. Папа воспринял новость с ужасом, а вот отец поддержал и втайне записал сына на айкидо. Он иногда сопровождал его на тренировки, и это делало маленького омегу счастливым. План сработал, и вскоре Нил получил то, что хотел. Теперь его воспринимали на равных, даже звали с собой драться. Но философия айкидо пропагандировала свои правила, и Нил участия в драках не принимал. Только защищался, если все-таки оказывался втянут в потасовку. Развод родителей и смена места учебы заставили все начинать сначала. Невыносимый сводный брат вынуждал все чаще сбегать к отцу, чтобы не притворяться на публике, будто ему, Нилу, все нравится. Нет, новая семья так и не стала ему семьей. У отца же было всегда интересно и спокойно. Он был полностью поглощен своей профессией журналиста и всегда делился с Нилом подробностями процесса работы, иногда и вовсе брал его с собой в редакцию. Из дома отца до новой школы приходилось добираться почти час, но Блекворда это не останавливало. Папа смирился и предоставил свободу действий. Единственное, чего папа не одобрял — это слишком бойкий характер сына, сетуя на то, что ни один альфа не будет видеть в нем противоположный пол. В чем-то папа был прав. Когда Нил стал старше, ему понравился альфа. Который, к сожалению, был тайно влюблен в нежного омегу из параллельного класса и с удовольствием делился с Нилом своими переживаниями. Юный Блекворд решил, что в плане оказалась серьезная прореха. Изображать из себя альфу он никогда не стремился, но вот с омежьей сущностью возникли проблемы. Пришлось покорять новые горизонты. Все закончилось тем, что омеги ревновали его к альфам, а альфы недоумевали, как себя с Блеквордом вести. Но к выпускному классу оба пола невольно к нему стремились, кто за чем. Омеги пытались прознать, что на уме у альф. Альфы пытались понять, чего хотят омеги. Блекворд невольно ощущал себя промежуточным звеном и думал, как с этим бороться и стоит ли. И Нил решил, что обязательно разберется в психологии двух противоположных лагерей и весь превратился в наблюдение. Над выбором будущей профессии Нил не думал. Он еще в выпускном классе пошел на подготовительные курсы и твердо решил стать журналистом. Отец был счастлив и горд, папа лишь махнул рукой. Кажется, он именно этого и ожидал. Школа окончательно наскучила, и Нил отсчитывал дни до того момента, когда сможет стать полноправным студентом. Все самое интересное началось именно со студенчества. Помимо профессии, Нил был благодарен университету за не менее важное приобретение — друзей. Настоящих друзей, которыми он впервые обзавелся в стенах альма-матер. Они появились сами по себе, в этот раз никому ничего не пришлось доказывать и прилагать каких-либо усилий. Хотя Нил продолжал оставаться единственным омегой в чисто альфийской компании. Но теперь с серьезной поправкой: его больше к альфам не приравнивали. Просто воспринимали таким, каким он был, и от этого Блекворд был по-настоящему счастлив. Теперь он спокойно занимался любимым делом, продолжал лепить себя сам и ставил новые цели. Их компания была весьма разношерстной и выделялась из толпы. Дэн был самым реактивным альфой университета и, кажется, передвигался с такой скоростью, что не успевал касаться ногами земли. Непосредственный, слегка легкомысленный и мелкий. Если их ставили рядом с Нилом, то скорее бы Блекворд тянул на звание альфы. Макс был ответственный, серьезный и вдумчивый. Надежный. Местами занудный и консервативный, но это лишь придавало ему некий шарм. Марк воплощал собой обаяние и негасимое стремление добиваться целей. В этом он был как никто близок Нилу. С Марком бывало легко, бывало очень трудно. Он был упрям, как и сам Нил, но более азартен. Он обладал способностью быстро урегулировать любой конфликт. Это тоже очень импонировало Блекворду. Единственное, что Нилу никак не удавалось, так это привить Марку Далтону привычку думать прежде, чем что-либо сказать. Но Марку все чаще везло, и может быть поэтому он не придавал должного значения его словам. А еще был Хантер. С ним они познакомились позже всех остальных. В компанию его притащил Далтон. Тогда, в студенческие годы, он выглядел совсем иначе. Это был долговязый нескладный парень, который из-за своего добродушия часто влипал в неприятные ситуации; который комплексовал из-за собственной нескладности и много времени уделял спорту. Но даже самые минимальные результаты давались ему с трудом. Слишком быстрый метаболизм способствовал худощавости и никак не хотел помочь в накоплении нормальных масс. Диагноз предположил Блекворд в первый же день знакомства и посоветовал сходить к врачу. Дэвид Хантер в ответ лишь насупился и поглядывал на Нила с некоторым недоверием. Сейчас это был высокий, статный мужчина, которого до сих пор тянуло на ненужное наращивание мышечной массы. Видимо, старые комплексы так просто не искоренить. Чашка чая опустела, и Нил отложил блокнот в сторону. Казалось, что студенчество было еще вчера, а на самом деле Блекворд семимильными шагами двигался к цифре "Тридцать". Цифра близилась, достижения множились, проблемы возникали, решались и давали дорогу проблемам новым. Нил дотянулся до пульта и включил музыку. В этот свободный вечер он не отказался бы зависнуть вместе с друзьями в каком-нибудь баре или же прямо здесь, в квартире. Когда он ее покупал, то именно на это и надеялся. Но Дэн улетел со своим женихом в теплые страны, Макс второй месяц торчал в другом городе из-за работы, Далтон обзавелся семейным счастьем и дергать его лишний раз не хотелось, а Хантер... Хантер морозился лучше, чем пресловутый холодильник. Позвони ему Блекворд прямо сейчас и предложи вместе провести время, тот бы решил, что Блекворд тронулся головой из-за своих статьеписаний. Нет, на встречу он бы пришел, но Нилу бы пришлось созерцать недоумевающее лицо и нетерпеливое ёрзание. А еще пришлось бы сдерживаться, чтобы не попробовать дотащить упертую тушку до собственной квартиры, которую господин Дэвид Хантер обещается посетить уже год. Нил опасался спугнуть. Он привык доверять своему шестому чувству, которое нашептывало, что еще не время. Подход должен был быть другой. И Нил ему следовал. "Надеюсь, мне не придется ждать до глубокой старости", — усмехнулся Нил, ополаскивая чашку. Меланхолия и ностальгия были редкими гостьями, поэтому Нил быстро спровадил обеих и пошел в душ. Раз есть возможность раньше лечь спать, то надо ею воспользоваться. Он уже не мальчик, и постоянный недосып отражается не только на настроении, но и коже. А Нил предпочитал выглядеть хорошо. "Страйк", — будильник с готовностью опрокинулся на спину и продолжал крутиться вокруг своей оси. Тучи в редакции сгущались. Лероа, личный помощник Нила, бежал за ним следом от самого лифта, всячески брызгая ядом в сторону Микки Холидея. Он старался говорить тихо, но французский акцент и шепот превращали гневную тираду в картавое шипение. — Лероа, поговорим в кабинете. Блекворд скинул пиджак, ловко повесил его на спинку кресла и повернулся к помощнику: — Ну, что там у тебя? — Позвонил и сказал, что его сегодня не будет. А наши видели его вчера в клубе. Он рушит всю дисциплину! Коллектив не в восторге. — Понятно. — И? — Что и, Лероа? К сожалению, у меня нет прав выставить его вон. Лероа недовольно поджал губы. — Займись делами, Лероа. Микки — это проблема, которая не относится к быстро решаемым. И ты, и я, мы все пока зависим от его отца. Я делаю все, что в моих силах. Три испорченных статьи. Четвертую Нил написал сам и подписался собственным именем. Обзор ресторанчиков Праги получил свою порцию восторженных отзывов, и форум обвалился от благодарностей. Нил даже заключил небольшое соглашение с туристической фирмой и согласовал специальный тур по рекомендованным в статье местам. Скандал с Холидеем-старшим был нешуточный. Но когда сопернику нечем крыть, то ему же и приходится делать вынужденные рокировки. Так Блекворд сократил два разворота персональной рубрики Микки до одной страницы. И если юный протеже не справится и со столь минимальным форматом... То это будет еще один серьезный аргумент в кармане Нила. А Нил знал, что Микки не справится. Даже будь у него десять дипломов об образовании и десять отцов-акционеров. Талант либо есть, либо его нет. А когда нет еще и желания, то тут и разговаривать не о чем. Холидей-младший все так же был озадачен налаживанием своей личной жизни. У мальчика она никак не складывалась. В клубе его видели в компании то одного, то другого альфы. Нил уже устал слушать специальные репортажи из жизни драгоценного чада главного акционера. Микки не было два дня. Срок сдачи статьи закончился, а Нил даже не потрудился набрать Микки и напомнить ему об обязанностях. И, когда все сроки перегорели, поместил на всю страницу рекламу, предвосхищая претензии разгневанного отца горе-журналиста. Блекворд растянулся на диване, подпихнув под спину мягкую подушку и потягивая холодный чай с лимоном. Журнал уже два часа как поступил в продажу. Микки позвонил первым. Заикающимся голосом лепетал о том, что: — ... совершенно из головы вылетело, мистер Блекворд! Я что-то напутал и был уверен, что у меня есть еще несколько дней... — Микки, у тебя на столе находится планнинг со всеми ключевыми датами и сроками. Если бы ты чаще появлялся на рабочем месте, то был бы в курсе. А если бы был более ответственным, то у тебя бы был ежедневник, дублирующий все то, что написано в планнинге. На том конце в трубку тяжело пыхтели. — Прости, Микки, на второй линии твой отец. Кстати, завтра пятница. А пятница у нас тоже рабочий день. Можешь где-нибудь себе это написать. — Мистер Блекворд, — попытался оправдаться протеже, но Нил уже переключился на Холидея-старшего. У Холидея-старшего хватило совести не повышать голос: — Нил, возьми его под свою опеку, — завел свою любимую песню он. — Ты для него авторитет. Да, малыш несколько безответственен, но... — Абсолютно безответственен. Я предпочитаю точную формулировку, — не дал договорить Блекворд. — Нил, ну он еще слишком юн. Ему только двадцать два. Вспомни себя в его возрасте... — неожиданно сглупил в аргументации Холидей. — В его возрасте я как раз начал здесь работать. И писал параллельно статьи для другого издания, чтобы себя прокормить. Я не обладаю талантом внушать ответственность на расстоянии, — не сдержался Блекворд. — Вот были бы у тебя свои дети, то ты бы... — Вы переходите на личности, мистер Холидей. И я тоже являюсь акционером нашего с вами журнала. Не вынуждайте меня напоминать о том, какие функции я здесь выполняю и что будет, если вдруг я не захочу с ними справляться. Разговор в очередной раз пришлось свернуть. Нил отдавал себе отчет в том, что играет с огнем. Благоразумием Холидей не отличался и с него станется ради самоутверждения подвинуть Нила, принципиально подыскав ему замену. Даже если теперь это будет не его сын, а кто-то другой. Наверняка строит планы, как перекупить акции у мистера Джексона. За этот пакет акций они с Нилом негласно соревнуются третий год. Мистеру Джексону исполнилось восемьдесят шесть, и он довольствовался процентами. Продавать акции не хотел, нарочно заламывая заоблачную цену. Нил не брался искать логики в поступках старого маразматика. К сожалению, мистер Джексон выжил из ума. И кто знает, что этот маразм нашепчет ему завтра. Нил продолжал держать руку на пульсе и регулярно пытал счастья, предлагая выкупить акции. И мог поклясться, что Холидей делает то же самое. Но несмотря на старческие странности, Джексон оставался непоколебим и устойчив в своем нежелании устраивать покупку-продажу. Нилу ничего не давалось просто. Он привык трудиться. Кому-то могло показаться, что он ни в чем себе не отказывает, но это была лишь видимость. Сначала Блекворд отчаянно копил деньги на акции. Рисковал, влезал в долги, но честно возвращал все в срок. Журнал был его жизнью. Как же Нил хотел избавиться от последней нитки марионетки, которая его все еще сдерживала. Это был Холидей со своим перевесом в акциях. Холидей, который как никто знает преданность Блекворда журналу. Холидей, которому до сих пор не дает покоя отказ Нила стать его любовником. Только после покупки акций Нил смог позволить себе обзавестись квартирой. Такой, о которой мечтал. Конечно, она была довольно небольшой, но пока ее было вполне достаточно. И до сих пор не мог закончить ремонт и докупить мебель. Средств пока не хватало, за квартиру он все еще отдавал долг, который пусть оставался минимальным, но все еще был. Месяца полтора — и его можно будет перекрыть. Нил искал выход. Он не имел ничего против самого Микки — мальчишка с ветром в голове не мог ему навредить. Он в принципе был безобидный и наивный. Блекворд видел его насквозь. Но этот мальчишка тоже был частью игры своего отца. В пятницу Микки явился на рабочее место. Он лично пришел к Нилу в кабинет, дабы покаяться в собственной глупости. — Микки, ты бы брался за голову, — Нил потрепал мальчишку по волосам. Тот внезапно притих и положил руку туда, где еще секунду назад была рука Нила. — Вы не обижаетесь? — пролепетал Микки. Блекворд искренне рассмеялся. Повороты мышления у Холидея-младшего были презабавные. Внезапно Нила посетила одна идея. — У тебя что-то не получается в личной жизни, Микки? — как можно ласковей поинтересовался Нил. Тот залился румянцем и потупил глаза. В десятку. — Может, я могу тебе чем-нибудь помочь? Ну, я все-таки редактор журнала для омег и неплохо ориентируюсь в теме, — Нил обошел стул с протеже и сел на свой стол. — Немного не получается, — замялся Микки. — Не знаю, мне неудобно говорить об этом с вами... Вам это покажется смешным. — Меня можешь не стесняться, — с готовностью подписался на помощь Нил. — Да? О, ну тогда... Мне нужно время... Чтобы объясниться. Мы сможем вернуться к этому разговору? Вы не будете против? — с надеждой воззрился на Блекворда Микки. — Обращайся, — подмигнул Нил, и Микки на секунду изобразил губами букву "о", а скулы снова вспыхнули розовым. Обычно Нил старался не нарушать правила и вести честную игру. Но с другой стороны, он не отказывался от нее и сейчас. Если парню не везет в личной жизни и проблема на поверхности, то всегда можно ему немного помочь. Глядишь, выскочит замуж как можно быстрее. И ему хорошо, и у Нила одной головной болью меньше. Парень встал и уже у двери обернулся: — Мистер Блекворд... А почему вы до сих пор без семьи? — выдал протеже без какого-либо умышленного желания задеть. — Сейчас моя семья здесь, Микки. Всему свое время, — спокойно ответил Нил, скрещивая руки. Этот вопрос Нил слышал слишком часто. И ответ уже давал автоматически. Не задумываясь. Его спрашивали в интервью, его спрашивали в социальной сети поклонники, его спрашивали случайные знакомые и незнакомые. Не спрашивали только друзья и коллеги. Этот вопрос не задевал его за больное. Нил предпочитал быть с собой честным. Если бы ему нужна была семья для успокоения собственных нервов, чужих нервов или для самоутверждения — он бы уже появлялся в обществе с супругом. Однако, семья для Нила значила гораздо больше, чем перечисленные причины. Семья приравнивалась к святыне. Надо уметь не только строить карьеру, но и строить семью. Нил был лишен предрассудков и стереотипов, которые с удовольствием рушил в своих статьях. И, в отличие от большинства авторов, он воплощал свои идеи не только на бумаге. Связывать себя семейными узами, чтобы доказать всем свою состоятельность как омеги приравнивалось в его мировоззрении к большой глупости. А Блекворд все-таки привык думать своей головой и на веление масс ему было давным-давно плевать. Хватит, в школе напрыгался и надоказывался. Опыт был ценный, но теперь-то он научен и повторять ошибки не собирался. Второй свободный вечер за две недели. Нил разлегся прямо на полу в гостиной, пил вино и мониторил сайт журнала. Больше всего его интересовал форум. Форум — отличный способ оставаться в струе и вылавливать актуальные для читателей вопросы. Иногда он отвечал там от своего имени, но чаще — от выдуманного. Темы о любви всегда были самыми популярными и читаемыми. Этим вечером шло бурное обсуждение, в котором затрагивались довольно серьезные вопросы. Некий омега спрашивал, стоит ли менять себя и свои привычки, чтобы понравиться альфе. Разгорелся нешуточный спор, и читатели разбились на два лагеря. Нил то смеялся, то задумывался. И в который раз удивлялся хитросплетениям человеческих сущностей. Вроде столько лет в профессии, а сюрпризы никогда не заканчивались. Один из анонимных знакомых по форуму увидел значок "онлайн" альтер эго Блекворда и попросил его принять участие в дискуссии. В таких вопросах Нил старался личное мнение не навязывать. Поэтому просто поделился своей позицией, которой придерживался не первый год: "Любить — это значит знать Меня, Мою сокровенную природу, Ту истину, которая и есть Я: Благодаря этому знанию Любящий входит прямо в Мою Сущность." Блекворд откинулся на спину, и рука сама потянулась к телефону. "Нет, — остановил он себя. — Не надо делать глупостей. По крайней мере, не сегодня" *Mollit viros otium (лат.) - Безделье делает людей слабыми.