Пособие для начинающих психов

По крайней мере, лучше темнота, чем свет — возможно, отвратительная рожа сверху не самое восхитительное зрелище. С такой утешающей мыслью бодро направился к самому телевизору. Даже если выхода нет — может существует что-то дальше. Хоть что-то дальше, даже если не выход, а, например, переход, перенос, переступ, пере- что-нибудь. И телевизор покажет другую сцену, только не внутри, а снаружи экрана. Ближе к нему, кстати, жижа резко закончилась, и, неожиданно ощутив под подошвами твердую поверхность, гладкую как паркет, я почти обрадовался. Учитывая логику игровых локаций, следовало бы взобраться по кнопкам и тумблерам на верхушку телека — проверить, что там, но как-то стрёмновато. Оставался другой путь — осмотреться вокруг в надежде куда-нибудь провалиться. Ну и пошел я, пытаясь переварить осознание — приступ никогда не отличался такой ясностью, таким… прямым телепортом, что ли, в другую местность. Или это не приступ вовсе. Передвигаться под чужим взглядом слегка неуютно, однако я стоически обошел телек по кругу, пока за очередной лакированной ножкой не появилось большое зеркало — триляж в полный рост, словно из магазина шмоток. Оно отличалось от нормального только отражением, вместо меня показывающим схожий силуэт, сотканный из черно-белых телевизионных помех с пикселями, копошащимися внутри. Понятия не имею, что бы он мог значить. Во мне слишком много ТВ-передач? Типа, на самом деле я персонаж в телевизоре? Или я и есть телевизор? Должен признаться: жизнь телевизора в современных условиях достаточно трудна. Прислушался к шуму помех, в надежде расслышать сакральное послание о смысле жизни, однако за шумом обнаружился тихий, гулкий звук, будто к обратной стороне зеркала приставили пылесос. Проверил на всякий случай — нет, с другой стороны обычный белый пластик. Стремаясь, однако полный утешительных подозрений, дотронулся до зеркальной глади, и подозрения подтвердились — рука, обдаваемая прохладой, легко прошла сквозь. Непонятно, что собиралось оказаться по другую сторону глади, и хотя руку пока ничего не цапнуло, неизвестно, насколько приятными собеседниками окажутся создания по ту сторону. Окееей. Оглянувшись, согласился: местечко тёмное, приятное, да и Мики Маус тоже ничего… но невежливо так долго задерживаться в гостях, так что огромный глазастый тип, счастья тебе, здоровья, деток побольше, в целом, всех благ, я пошел. Тип неизвестно каким образом услышал мой монолог или намерение свалить — потолок запульсировал и начал приближаться, по-прежнему не отделяясь от смыкающей верх тьмы, заодно активируя мои всевозможные клаустрофобные кошмары. Вообще ни разу не готовый пожинать плоды гостеприимства обретавшегося здесь нечта, я одним движением нырнул внутрь… а выпрыгивая, оступился на том самом месте в траве, где лежал в р-реальности. Оглушенный происходящим едва устоял на ногах, но они едва держали, и пришлось присесть, утихомиривая колотящееся сердце. Солнце давно зашло за горизонт, от него осталось только бледно-голубое небо с тонущим лиловым свечением на месте солнечного круга и хаосом пепельных облаков. Телефон валялся рядом на примятой траве. Ещё с прошлого похождения в неведомые дали, помня о дурацких временных играх, схватил его, посмотреть который час. Не хватало, чтобы меня закинуло в какой-нибудь тридцатый год, просто так, от нечего делать, а у отче уже пятеро детей. Фух, всё ещё понедельник десятое. И год тот же. Засунув телефон в карман, поднялся. Р-реальность казалась немного в тумане. Потер рукавом стёкла очков, что, конечно же, не помогло. Вокруг потихоньку смеркалось, и сложно представлялось, как совсем недавно я валялся здесь и смотрел на солнце. Тяжело вздохнув, побрёл домой, волоча ноги и по-прежнему медленно, аки столетний удав, переваривая произошедшее. Почему в моём бытие происходят всякие события? Я ведь мог стать отличным героем второго плана своей жизни — таким, которым лица ленятся рисовать или замыливают их, чтобы добиться апогея невыразительности. От размышлений о бренном меня отвлекли салюты в стороне стадиона. Немного не втыкая, с чего праздник жизни, поплёлся в ту сторону, чтобы встретить Соньку с Кроликом и Федей. Последний опасливо озирался по сторонам, прижимая к груди тетрис, а девчонка с деловым видом разговаривала по телефону.  — О, солнышко! Откуда пожаловал? — помахал рукой мазохист и тут же сграбастал за плечо. Мы стояли поодаль от входа на стадион — люди продолжали заходить внутрь, словно для продолжения вчерашнего праздника. Неопределённо взмахиваю рукой и киваю в сторону фейерверков:  — С чего бы?  — Э? — он удивлённо поднимает брови. — Так сегодня ж девятое. Май, труд, и что-то там ещё, не помню. До меня не сразу доходит, но рука примерзает к смартфону в кармане. Девятое.  — И нечего удивляться, — фыркает, — живёшь в берлоге, даже чисел не помнишь. В голове разверзается временная воронка размером с галактику, и меня тянет вперёд, туда… туда, где я вчера стоял. Сонька отпускает моё плечо, но непонимающе ступает следом. Останавливаю его ладонью в грудь:  — Жди здесь. Он, наверняка от изумления моей серьёзной миной, слушается и, наклоняя вбок голову, тянет:  — Хорошо, я ваты пока куплю. Коротко киваю и, ощущая гравитационное тяготение той самой воронки, тяжело иду ко входу. Однако, у самой арки не могу не обернуться — они стоят там, уже вчетвером: Сонька расплачивается за вату, а сзади к нему подходит Штирлиц в синей джинсовой куртке. Они выглядят мутно, фотографией с мыльницы, и меня почему-то одолевает невнятное сомнение — подойди ближе, заметят ли меня вообще? Впрочем, не хотелось ли мне совсем недавно стать персонажем второго плана? Входя на стадион, замираю от вида собственной спины — сначала сложно различимой в толпе, но спустя несколько мгновений словно сфокусированной в центре линзы. Опасаясь непонятно чего, отступаю в противоположную сторону, за лавочки к деревьям. Осматриваюсь вокруг и вижу Алису с вчерашней… вчерашней ли компанией, и происходящее в который раз ввергает в ступор. Я попал во временную петлю? Типа, пошутил немного с четвертым измерением? Не знаю, звучит отвратительно и слишком фантастически. Проделки номеров — там же Третий мог как-то останавливать время. Или… что более вероятно, я переживаю произошедшее в своей голове. Тогда, почему Сонька заметил меня? Откуда я знал, где он находится? Как я могу видеть Алису с другого ракурса? Или нет, не так, я же вышел в зеркало, в прозрачный телевизор — может он вёл совершенно не в р-реальность, и происходящее — очередная ловушка нечта, окунувшего меня в квази-реальность? Только оно теперь наловчилось, и квази-реальность больше, шире и выглядит менее искусственно. Цветочный сад из Снежной королевы разросшийся до небольшой планетки. Чувствую, как меня крупно трясёт, и вопросы осиным роем долбятся в черепную коробку, но застываю, дожидаясь конца салютов. Время тянется невыносимо долго, точно кто-то нарочно его замедлил. Однако жду, пока на стадионе останется лишь выпивающий народец подшофе, и, крадучись, выскальзываю наружу, надеясь не встретить никого знакомого. Особенно Соньку. Сначала мне нужно убедиться. Знать бы только как. Ещё раз достаю телефон из кармана — десятое. Ещё немного, и будет одиннадцатое. Телефон я нашел уже снаружи, значит он был не со мной там, в той дыре. Может ли он служить подсказкой? Мрачно осматриваясь, проскальзываю по теням домой и, не уверенный, что входить в дом через двери отличная идея, обхожу здание по периметру, чтобы остановиться у собственного окна, заглянуть в просвет между шторами. Тот я сидит лениво за ноутом и тыкает Хитмана. О чём я вчера думал? Вообще не помню. Кто из нас настоящий? Что случится, если я сейчас подойду и заговорю с ним? Может ли завтра вместо десятого-одиннадцатого снова наступить девятое, или хуже — восьмое, и время начнёт двигаться назад со мной в качестве полутени, непонятного образа. Видели ли меня Кролик и Федор, и я просто не обратил внимания… или не видели? А Матвей? Пока мучаю себя вопросами, безвестно ухающими в больно пульсирующую в голове воронку, тот я выходит — наверняка в туалет, и этот я открываю окно, так до конца и не закрытое — дурная привычка из-за Соньки, но сейчас кстати. Останавливаюсь в темноте, нарушаемой лишь ночником и тусклым светом монитора с застывшим на крыше лысым убийцей. Останавливаюсь потерянный, понятия не имея, что делать. Спрятаться под диван и жить там подкроватным монстром? Кто я здесь вообще? Краем глаза замечаю шкаф и, открывая его, укладываюсь среди шмоток, скрючиваясь в три погибели. Если это не вчерашний я — не разумнее ли заговорить с ним? Прикусываю губу до крови и отгоняю нелепые жалкие фантазии о превращении того меня в троглодита после первого же диалога. А потом реальность сворачивается трубочкой и всасывается во всю ту же воронку. Математически правильные линии, высосанный из пальца космос. Слышу, как за закрытыми дверями шкафа раздаётся звук — тот я вошел в комнату и сел обратно на стул. Чувствовал ли я вчера что-то необычное? Звуки из шкафа? Нет конечно же, когда игра поглощает, постороннее всегда пропадает. В спину давит что-то твёрдое и осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, достаю из-под копчика что-то завернутое в полотенце. Без лишних телодвижений понимаю — пистолет. Млять. Что он здесь делает? Его же забрал Матвей. Или это… намек? От кого? Единорога. Бойся, ну да. Замираю надолго, каменно, опасаясь задремать — так недолго выдать своё присутствие, но мысль словно застывает: всё, что я могу слышать — гул от воронки, реальнее происходящего… реальнее меня. Он становиться громче шума ноута, и где-то глубоко, постепенно, проступают слова: «Зжжждесь бежжопасссно» «Сшшшшпи» И не в силах сопротивляться, действительно засыпаю. _______ Конец второй части