Пособие для начинающих психов

Он ведь и адрес мой знает, выболтал когда-то. Jokk: Ага, классно. Noxi: Почему так мало эмоций? Jokk: Я же не ты и не склонен к дурацкой сентиментальщине. Noxi: Я тоже, но радуюсь же. Мы наконец-то увидимся! Я об этом последние месяцы только и думал. Ты мне всего лишь одну фотку прислал. Да-да, сплю и вижу нашу встречу: Лёша подходит, я представляюсь — у него инфаркт. Скорая Лёху спасает, но потом прихожу я с цветами. Улыбаюсь, а через два дня приношу те же цветы ему на могилу. Jokk: Зато ты — целую галерею. Noxi: Я люблю фоткаться. Вот приеду, с тобой тоже зафоткаемся на память. Смотри, чтоб фотик не треснул, не выдержав моей физиономии. В трагической кончине птицы внутри вообще можно не сомневаться. Jokk: Ладно, меня зовут, попозже зайду. Надо подумать, поэтому сразу же отключаю интернет. На заставке какая-то тётка с ножом стоит над мёртвым мужиком. Всё! Первое апреля обведу жирным чёрным маркером как проклятый день и буду заседать в комнате, никуда не выходя. — Ты бы переоделся, — советует призрак. Нехотя признаю её правоту и вместо маминого проклятия надеваю короткие белые шорты и свободную черную футболку с каким-то извращением: то ли Губкой Бобом, то ли ещё чем-то. С тоской смотрю на голые ноги. Мускулы, ну где вы? Почему не появляетесь? А главное, где нормальные волосы? Ау, куда вы делись, вылезайте. Мало того, что на голове они ломкие, так ещё и на теле еле пробиваются, будто мне не шестнадцать, а двенадцать максимум. Когда я имел глупость пожаловаться отцу, он тут же съездил к врачу, и тот сказал, что это, скорее всего, недостаток тестостерона*. Папаня попробовал и меня к этому извергу сводить — на консультацию, но я упёрся в дверной проём всеми конечностями, и ничего не вышло. Я вообще с детства боюсь этих адских отродий. Особенно зубных. До сих пор помню того мужичка с хитровато-добреньким взглядом и клещами в руках. Да я под «Пилу» засыпал, а тут замер в суеверном ужасе, чуть ли не крестился. А этот дьявол хрясь — и моя заначка для Зубной феи уплыла покорять канализационные дали. Ка-а-ак я потом рыдал — вся больница успокаивала. Помню даже, кто-то свой зуб отдать предлагал. Передёргиваюсь. Одно из самых ужасных моих воспоминаний. Никакой Стивен Кинг не сравнится — его книги я на ночь читаю. Успокаивает. После них я чувствую себя человеком. Нет-нет, нужно забыть, сейчас важнее другое: кажется, я конкретно влип. Лёша для меня больше чем друг, он мне как брат, он второй человек, с кем я могу нормально общаться, и если мы поссоримся — что непременно случится, если моя персона частным рейсом дезертирует на какой-нибудь необитаемый остров — я впаду в длительную депрессию. В худшем случае мы вообще перестанем общаться. Что же делать? — Может, попробуешь измениться? — встрял призрак. Сейчас эта особь вальяжно расселась на подлокотнике рядом, покачивая ногой в красной туфле. — Ты злой дух? — хмуро спросил. Она выглядела так, будто я не заговорил, а, по меньшей мере, процитировал Шекспира. — Нет. — Так какого хрена ты мысли читаешь? Лицензию давай, а то в суд подам, — подтверждая свои слова, протянул руку. Теперь призрак глазел на меня так, будто привидение — это я. Даже туфля замерла. — Надо же, оно ещё и разговаривает, — удивлённо приподняла брови, усмехаясь. Ой, не чеши, всё ты знаешь и двести раз слышала мой голос. Ну, может, не двести… Не отвечаю, мрачно сверля взглядом. Наверное, лишь призраков не пугает моё выражение лица. Когда ей надоедает издеваться, девчонка садится на пол напротив меня, представляясь. — Ничего я не читаю, просто прикинула ситуацию с твоей стороны. Я Алиса. Раз уж мы будем сотрудничать, приятно познакомиться. Неприятно. Столько лет старательного избегания насмарку. — С чего ты взяла, что мы будем сотрудничать? — Так тебе же ничего, не остаётся. А я помогу. Щ-щас, спешу и падаю. — Нет. — Почему? — обиженно надувает губы, складывая руки на груди. Хотя какая там грудь, так, доска-плоска. — В чём подвох? — Ни в чём. Она слишком жизнерадостная. Прямо глаза слепит. Палит мой недоверчивый взгляд и улыбается ещё шире. Меня передергивает: она что, родственница зубного? Если да, то молилась ли ты на ночь, Дездемона? Я убью тебя ещё раз, во имя Зубной феи. — Ладно, ладно, — поспешно машет руками. — Заключив с тобой контракт, я смогу быть немного материальней, хоть видеть меня по-прежнему будут только такие, как ты. Ей что, мало мешать мне на уроках. Усядется спереди, закрывая обзор — я машу, типа «Подвинься», а одноклассники потом шугаются, мол, тот урод-маньячило Васю задушить пытался. И вообще, не всё тут чисто. Но делать нечего. Кажется, измениться — единственный приемлемый вариант. Чуя попадалово в ещё большую задницу, всё-таки спросил: — А что нужно делать? Призрак очаровательно улыбнулся, заявляя: — Ты должен поцеловать меня. А жертвоприношений тебе не требуется, о великая? У меня, как раз, где-то на чердаке ненужный алтарь завалялся. Кажется, я бледнею, а призрак подплывает ближе и ближе, садясь мне на колени. Да уж, это не сказка о Спящей красавице или Принцессе-лягушке. Многозначительно поигрывает бровями, прислоняя свою физиономию к моей. Волосы на затылке встали дыбом. Всё, уносите тело. Зеленею, но чмокаю её в губы, и та довольно улетает на прежнее место у ковра. А мне хочется блевать, ибо буйное воображение на секунду представило, что было бы, если б мне вздумалось заключать контракт со стариком. Тем самым, каждое утро «поливающим» кактус. Ну уж нет, с таким бы я контракт точно не заключил. Алиса, тем временем, становится плотнее и, вскочив, пытается открыть дверь. С трудом, но у неё выходит, и призрак ликует. — А теперь я хотел бы услышать то, о чём ты мне не рассказала, — хмуро гляжу на предмет моих будущих несчастий. — Да это мелочи, — весело отмахивается, падая на диван. Тот под её весом немного прогибается. Вопрос в том, откуда у привидения вес? — Мелочи? Я-то тоже почувствовал изменения. — Ага. Теперь ты сможешь не только видеть призраков, но и касаться их. Как и они тебя. Остальное совсем ерунда — других духов увидишь. Недоступных простым смертным. — Что? — вскочил запустив руки в волосы. - Ты серьёзно? — Не беспокойся, нарисуешь там себе талисманчик-оберег — и все дела. Не сожрут, и то хорошо, — «успокоила» меня девчонка. Замечательно! Говорили мне в книге с хиромантией: «Не заключайте сделки с подозрительными призраками», а я не послушался. Паника, паника. Вдруг на телефон пришло сообщение. Подхожу к смарту, как к потенциальному источнику опасностей. Здесь вообще всё начинает казаться опасным. Например, вон тот шкаф в углу выглядит особенно устрашающе. Он следит за мной! Выжидает момента! Надо срочно попросить отца, чтоб его отсюда убрали, а лучше сожгли и развеяли пепел по северо-западному ветру с самой высокой горы. От рассуждений о поджидающих меня опасностях отвлёк повторный звонок. Кто-то явно хочет до меня добраться? А вдруг сообщение заминировано? Это же возможно, да? Я не говорил, что временами ещё и паранойю? Нет? Теперь сказал. Писал Лёха, значит, сообщение не взрывоопасно. «Что-то ты совсем не рад: (». Подозрительно оглянувшись на шкаф, печатаю: «Извини, настроения сегодня нет вообще». А ещё за мной следят. Круглосуточно отслеживают каждый шаг и передают какой-то подпольной организации. На мне уже ставят опыты! Так, всё, завтра же скажу отцу. А может и сегодня, если приедет. Надеюсь, они со шкафом не в сговоре. «Могу его поднять?» «Пока нет. Вечером пообщаемся. Жутко захотелось спать». Хотя спать тоже жутко. Ослаблю контроль, и подпольная организация приедет за мной. «Хорошо. Как проснёшься, дай знать, а то вдруг за тобой следят инопланетяне, и, пока ты спишь, заберут к себе. С кем я потом буду обсуждать количество родинок на заднице Брюса Уиллиса». Всё шутит, будто читая мои мысли. Но никакое НЛО не сравнится с могуществом подпольной организации и их тайного агента — шкафа, так умело притворяющегося простой деталью интерьера! Чувствую, что меня понесло, но после призраков и не в такое поверишь. Сам единственный доступный в наличии призрак давно забил на мои странности и увлеченно открывал и закрывал двери, не замечая больше ничего вокруг. Когда я с тихим писком вырубил телефон, Алиса с энтузиазмом предложила: — Ну что, давай примемся за дело? — Какое дело? — скептически спрашиваю. — Будем тебя менять — хулиганом, активистом и красавчиком делать. Она что, настолько оптимистка? Я ж не из пластилина слеплен. — Нет. — Почему нет? — теперь в голосе возмущение. — Потому, что не дурак. Дуется, ожидая более подробного ответа. Сжалившись, поясняю: — Не сегодня. — Почему??? — Потому что. Ответа содержательнее давать не собираюсь. Не хочу и всё. Устал, заболел, умираю. Так пойдёт? Нахожу под диваном одеяло и закутываюсь по самые уши, откатываясь к стенке. Краем глаза замечаю тяжкий вздох привидения, но она всё-таки улетает, не забыв закрыть за собой дверь. Молодец, можешь взять пирожок с полки. А теперь забыли о всяких сталкерах и считаем овец: раз овца, два овца… Постепенно овцы превращаются в козлов, потом в ещё какой-то крупный рогатый скот — что-то среднее между быком, лосем и оленем, которые не скачут через заборчики, а сшибают их ветвистыми рогами. Дальше через преграду почему-то запрыгал мой шкаф, а вскоре из него вылез так неудачно упомянутый мною зубной врач и, размахивая клещами, одновременно перепрыгивал через перекладины, крича: «Тебя сожрёт Зубная фея!» * * * Проснулся я часа в четыре. Причём проснулся от закутывания в одеяло до такой степени, что дышать стало невозможно. Хмм, интересно, а можно так помереть во сне? Поднялся и, на плечах волоча за собой одеяло, поплёлся из комнаты. Призрака не было, наверно, опять где-то лазит. Проверяет новые возможности. Сбрасываю покрывало в коридоре — пусть поваляется, ему полезно, и иду на кухню. Наверное, готовка — единственное полезное занятие, на которое я способен. Понятное дело, с таким-то родителем недолго и от голода окосеть. Заглядываю в холодильник — пусто. Даже не удивляюсь. После экспериментов отцовской очередной уцелеть могут только какая-нибудь несъедобная зелень и заплесневевшая «Активия», оставленная «на потом». У нас в холодильнике даже мыши не вешаются — боятся, что их в расход пустят. Со вздохом ищу домашний телефон. За продуктами я не хожу — просто звоню в один магаз, и если заказ большой, а я заказываю много, то за небольшую доплату они соглашаются подколесить ко мне. Список один и тот же — он заранее подготовлен, и лежит у меня в столе. В принципе, можно и не морочиться — я его наизусть знаю. На холодильнике под магнитом записка того, что хочет отец, а я не привередлив — лишь бы съедобно было. Деньги в сейфе, код от которого известен только постоянным жителям этого дома и спрятан традиционно — под картиной. Отец прикольнулся и поставил в рамку копию Джоконды. Рядом висит распечатка квадрата Малевича — аккуратненько так, в файлике, вбита гвоздём в стену. Папа любит, смотря на неё, размышлять о смысле жизни. Впрочем, примерно раз в месяц расположение «квадрата» меняется, а дыр в стенах зала становится всё больше. Еду привезут через два-три часа, поэтому, от нечего делать, иду обратно к ноуту. По пути пинаю одеяло. В комнате достаю упавший шнур от интернета, втыкаю его в ноут и заваливаюсь на диван. Включаю. На заставке всё та же знакомая дамочка. Захожу через «Оперу» в чат, только теперь на запрос логина ввожу «Mumu» и тот же пароль. Это мой второй логин, о котором никто не знает. Просто так, на всякий случай. Удивительно, но все почему-то принимают меня за девушку, пойти утопиться что ли? А если бы я назвался «Gavgav»? Листаю комнаты, натыкаясь на знакомую: «Мы за Пушкина». Захожу — так и есть, снова знакомые люди. И снова трое. Правда, не те, с которыми я общался утром. Это Miky11, Килька и Tunejadec. Tunejadec: Я тебе серьёзно говорю, мне модер рассказывал. Пролистывать диалог лень, но интересно послушать… то есть почитать то, о чём они говорят. Пользователь Mumu зашел в комнату «Мы за Пушкина». Mumu: Кто кому что рассказывал? Miky11: Врёт он всё. Не может такого быть. Админ редко во что-то вмешивается. Админ в чате Funtik. Добрейшей души человек, способный вписаться в любую компанию. Его все любят, а за то, что он чат постоянно совершенствует — вообще обожают. Вот недавно форум создал, а ещё обещает, что к маю месяцу сделает так, чтоб в чат через мобилку нормально зайти можно было. Tunejadec: Можешь сама спросить, хочешь, даже ник подкину. Mumu: Ау, вы о чём? Может, меня просветите? Килька: Они все в жарком споре. Подожди, щас объясню. Пока она набирает текст, я смотрю погоду на следующую неделю, а те двое продолжают сраться. Miky11: Админу нет дела до чужих разборок. Tunejadec: Как видишь — есть. Просто так он никому недельные баны за малейшее нарушение не ставит и модеров как цепных пёсиков за пользователем следить не заставляет. Miky11: А может, личные разборки? Tunejadec: Ты себя читаешь? Какие личные разборки? Он этого типа, насколько я понимаю, в жизни первый раз заметил только после того, как слух разошелся. Miky11: И он поверил слухам? Tunejadec: Да писал же — сам спросил, а тот честно ответил. Даже извинился, только не помогло. Модеры у нас совестливые. Дальше Килька скинула объёмное сообщение. Килька: Жил был у нас такой пользователь Lavi-L. Тявкал всем про то, какой он крутой, классный, ну и так далее. И дружил с одной девчонкой, её логин называть не буду. Девчонка влюбилась, попросила встретиться, Lavi-L согласился. И вот, встреча назначена, они встретились, а вместо крутого парня, Lavi-L оказался каким-то очкастым пацаном, постоянно интеллигентно подтирающим сопли платочком. Девчонка разозлилась, залепила тому пощёчину и на прощание сфоткала. Ту фотку она по интернету распространила. Теперь с Lavi-L никто общаться не хочет, а девчонка вообще третьей дорогой обходит. На этом моменте я вздрогнул — вот, что меня ожидает. Возможно, Лёша так сильно захотел приехать именно потому, что услышал историю раньше меня. Ещё раз поёжившись, продолжил читать: …А про это дело узнал наш Фунтик. Он вмешался, спросил, так и так, а Lavi-L ему напрямую ответил. Теперь банит его за любое нарушение, и поговаривают, что админ попросил какого-то там друга-программника сделать так, чтоб тот не смог создать себе ещё один аккаунт. Что-то мне нехорошо. Miky11: И из-за одного человека такой переполох? Tunejadec: Да. Фунтик, видимо, таких на дух не переносит. Miky11: Не верю. Mumu: Я тоже не верю. Tunejadec: Ещё одна! Mumu: Ну серьёзно, провинился, запудрил людям мозги. Но он же покаялся. Miky11: Ага, такое не раз бывало. Правда, не здесь, а на других чатах. Tunejadec: Что с вас взять, у баб и логика бабья. Вот именно, что на нашем чате. Обидеться что ли? Но то, что меня принимают за девушку, как-то добавляет уверенности в том, что меня не раскроют. Tunejadec: Килька, братан, хоть ты за меня? Miky11: Килька девушка, так что она за, как ты выразился, «баб». Tunejadec: Откуда ты знаешь?! Килька: Да мне, в принципе, всё равно. В каждом слухе доля правды. Проще у модеров или самого Фунтика спросить. Тогда всё прояснится. Пользователь Kredo зашел в комнату «Мы за Пушкина». Kredo: Хай. Tunejadec: Во, ещё один мужик. Хоть ты меня поддержи, а то я тут в меньшинстве — две бабы и одно нечто. Kredo: По правилам русского языка, я вообще-то тоже «оно», так что обломись. Здрасте, девушки. Miky11: Привет солнышко, как там море? Холодно? Ещё бы, холодно. Начало апреля. Килька: Кусь. Как отдых? Насколько мне известно, Kredo недавно побывал на Каспийском море. Теперь, наверно, ходит, здоровается со всеми. Я не девушка, поэтому отвечать не буду не только из принципа. Kredo: Муму, ты со мной не поздороваешься? Mumu: Я в гордом молчании. Tunejadec: хD Kredo: Всё дуешься за прошлый раз? Mumu: Это когда ты по всему чату разыскивал человека с логином, похожего на «Герасим»? Или когда сам ещё раз зарегился под этим логином? Или когда наговорил людям про меня глупостей, а сам беспардонно свалил на своё море? Нет, на самом деле выкашивает. Когда я под этим логином, Kredo постоянно доставляет мне неприятности, не давая нормально пообщаться. Чего только прицепился? Ни Мику, ни Кильки на этих «знаменательных» событиях не было, а вот Тунеядец присутствовал, вот и отрывается на всю катушку. Kredo: Всё-всё, понял. Обещаю, я больше не буду. Mumu: Ты ещё покайся, грешник. Уже сто раз обещал. Kredo: Целую ваши ножки, моя госпожа, и каюсь во всех смертных грехах. У меня даже ноги зачесались, так что пришлось поджать пальцы и заболтать лодыжками. Mumu: А по зубам? Kredo: Я тогда не смогу покаяться. Mumu: Вставную челюсть купишь. Уверен, никто ничего не пишет только потому, что попросту угорают. Мне самому смешно — прям до тошноты. В таком темпе я быстро побратаюсь с белым другом. Больше ничего не говоря, выхожу из чата вообще и, прождав несколько минут, захожу с другого логина. Комнаты «Мудаки xD» или чего-то похожего на художество Тапкозавра я не вижу, а вот Noxi сейчас сидит в той самой: «Мы за Пушкина». Наверно, недавно зашел. Спустя минуты три там появляется ещё и Плюшка. Захожу сам. Пользователь Jokk зашел в комнату «Мы за Пушкина». Не успел написать, как меня тут же поприветствовали. Noxi: Наконец-то. Я уже думал, что ты пропал. Чего так долго спал? И как он умудряется так быстро печатать? Не иначе как прошел «Соло на клавиатуре», мною так и не осиленное. Pljushka: Утро доброе, предатель. Jokk: Всем привет. Килька: Кусь. Tunejadec: Хай. Ты что, реально днём спишь? Miky11: Привет. Jokk: Тунеядец, да. Не вижу в этом ничего страшного. Нокси, Плюшка, вы чего здесь? Noxi: Спрашиваем. Прочитали, что Тунеядец с модером говорил. Слушок тут пронёсся за считанные часы, хотя само событие произошло месяц назад. Странно, что родной чат только сейчас всполошился. Tunejadec: Ничего странного, никто ж поначалу не верил, а у нас здесь народ собрался скептический *недвусмысленно указывает на кое-кого*. Miky11: А что я? Муму вообще бессовестно свалила. Pljushka: Муму здесь была? Килька: Да, недавно ушла. Её Кредо обидел. Kredo: Сдавала! Pljushka: Что? Как ты мог, Брут. Noxi: Mumu? Та самая? Перевожу дух, к счастью, хоть Лёха с моим вторым логином только по слухам знаком. Tunejadec: Та самая. Только она редко появляется. Зато они вместе с Кредо такой ржач мутят. Jokk: Позови нас как-нибудь, когда они вместе будут, хорошо? Интересно посмотреть. Кредо, вы с ней пара? Кстать, а что за слух, я так и не понял. Забрасываю вопросами, чтоб не вызвать подозрений. Noxi: О, ожил. Думал, не дождусь. Kredo: Нет, к сожалению. Но она прикольная. Вот анкета. Скидывает ссылку. Из личных данных у меня на том логине только год рождения и место жительства: третий мусорник слева. В «О себе» какой-то прикол, а на аве та самая собака, вырезанная из иллюстрации в книге. Следом за этим Килька по новой присылает сообщение с тем же слухом. У нас народ отзывчивый. Ничего не пишу, типа читаю. Tunejadec: Хорошо. Джок, у тебя, я посмотрю, данные очень схожие с тем четырёхглазым. Только, разве что, поменьше положительных качеств и ты бедбой. Во рту пересыхает. Noxi: Что-то не устраивает? Мы с ним лучшие друзья, так что закрой варежку. Может, я к нему на каникулы каждое лето езжу, так что болтай меньше, тоже мне, прокурор нашёлся. Tunejadec: А ты у нас адвокат? Защитник прав сексменьшинств? Чем докажешь, что он нормальный? Noxi: Да хоть фотку скину, с ним вместе. Так пойдёт? Miky11: Нокси, не подстраивайся под него, он же тебя провоцирует! Килька: Согласна. Noxi: Пофиг, я Джокку доверяю. Нервно улыбаясь, я всё-таки решил сделать вид, что прочитал и не повесился…. Появился то есть. Jokk: Нокси, а может, не будешь за меня решать? Приятно, конечно, что ты на моей стороне, но я таких личностей терпеть не могу. Пошёл я. Noxi: Стоять! Мы же всё равно собирались фоткаться, так в чём дело? Задерживаю мышку над красным крестиком в окне. Опасный момент. Tunejadec: Да он зассал! Noxi: Заткнись. Jokk: То, что сфоткаемся, — это ладно, но чтоб наши фотки потом по всему интернету гуляли. Не хочу. Откровенно блефую, но что ещё можно сделать. Kredo: Джокк, поддерживаю. Не будем же мы на каждого, кто подходит под описание четырёхглазого, терроризировать. Noxi: Пофиг. Тунеядец, я Джокка уломаю, в июне ты получишь свою фотку. Jokk: *хмуро* не уломаешь. Noxi: Посмотрим. На этой позитивной ноте всё-таки вышел, сделав вид, что очень оскорблён. На самом же деле, меня трясло как в лихорадке. — Только ты меня понимаешь, — любовно погладил выключавшийся ноут. Люблю разговаривать с техникой, она умеет так тактично молчать и когда надо, и когда не надо. Тем более, разговаривать с техникой можно и мысленно, что уже огромный плюс. А ещё она и поддержит, и согласится с твоим мнением, и поможет, когда надо от кого-то защититься. И вообще, она очень полезная. Закрываю ноут и валяюсь, закинув босые ноги на стену. Рядом со мной вдруг падает внушительная стопка офисных листов А4, скрепленных между собой степлером в самых разных местах. Шарахаюсь, цепляя ногой подлокотник, и мрачно баюкаю ушибленные пальцы правой ноги. Да, я и так могу, зря, что ли, с матерью в детстве на йогу ходил? Рядом, довольно скалясь, приземляется призрак. Ага, сделала гадость и радуется. — Что это? — спрашиваю. Материалы, за прочтение которых меня тут же пристрелит через окно снайпер? Надеюсь, шкаф самоотверженно прикроет меня своей деревянной спиной, я же нужен подпольной организации. — Пособие для тебя, — довольно отвечает девчонка. — Материальная помощь государства для инвалидов и безработных? — недоверчиво уточняю. Что-то я сегодня подозрительно много говорю. Не к добру. — Инструкция, псих! — недовольно надувает губы. Она, наверно, думает, что слово «псих» будет обидным, но я как-то и не отрицаю. — Для кого? — Для тебя! — А зачем мне инструкция? — заглядывать не решаюсь, вдруг, и вправду, секретные материалы, выдранные из какой-нибудь базы Интерпола или другой тайной организации. Если посмотрю, тут же спрячусь за шкаф. Занятно, а от патронов снайперской винтовки он спасти может? Надо будет у Лёши спросить — он как-то упоминал, что недавно читал энциклопедию оружия. — Это мой план по переделке тебя в нормального человека, — заканчивает самодовольно. — Точно твоё? — Точно. Осторожно, одним глазком, смотрю на написанное. Ну да, обрела материальность и сразу же пошла писать — сколько тут их — листов двадцать, все вручную на обеих сторонах исписаны. От неожиданности распахиваю второй глаз и скептически протягиваю Алисе листы: — Это что, японский? Корейский? Древнеегипетский — умею, знаю, практикую? Вглядывается, возмущенно смотря на строчки: — Русский. Что непонятно? У меня дергается левый глаз. И правый. И немного побаливающая нога. Вчитываюсь в текст: «1) Улыбка. Нада пиристать улыбаться как манячело». Она как, на уроки русского «чисто посидеть» приходила? — Позор, сто с чем-то лет, а ошиблась там, где младшеклассники шарят. Ага, прикол про четыре ошибки в слове из трёх букв вступает в силу. — Где? — возмущённо читает указанный мною абзац. — «А исчо што-то из пабрякушек купитъ». Сверлит меня недовольным взглядом, но у меня лучше, я прокачанный. Тут в дверь звонят. Надо же, быстро приехали. — Забирай свою иерогливщину. Её только выкинуть и сжечь. — Нет, — прижимает макулатуру к себе аки подарок любимой троюродной тётки, пока я иду открывать. Это действительно оказались доставщики еды. Как обычно — те же. Мы давно сотрудничаем. Выгружают в коридор коробки, стараясь не смотреть в глаза, пока я отдаю деньги. Парень вручает чек и, надвинув кепку на лоб, прощально взмахивает рукой. Мрачно смотрю вслед: я отрицательно влияю на нормальных людей, мы друг друга боимся. Я вообще социопат, а тут эта «передача». Пойти руки, что ли, помыть? Вдруг какая зараза — засуну палец в рот, ноготь погрызть — отравлюсь и помру. Жалко, кто же вместо меня местной достопримечательностью работать останется? Хорошо, кстати, что шугаю, чтоб не фоткали, но с тех пор, как одна впечатлительная девица рассказала, мол мои фотографии прокляты, опасаться стало нечего. Всё из-за несчастного случая: та девица мою фотку распечатала, а пока шла домой, ей трижды перебежала дорогу чёрная кошка, чуть не сбила машина, каблук туфли застрял в канализационном люке, ту же туфлю переехал трактор, на плечо насрал голубь, а домой она пришла вся мокрая и без фотографии, потому что, когда она стояла под деревом, ливанул дождь, а у подъезда она споткнулась и хлобыснулась в лужу, размочив и порвав моё изображение. И я тут совсем ни при чём. Распаковываю ящики, рассортировывая нужное по тумбочкам, полкам в холодильнике. Следующую неделю отец будет кадрить новую «жгучую шатенку», поэтому нужно запастись добром на месяц вперёд. Жопой чую: и эту потянет на эксперименты. Выкидываю заплесневевшую «Активию» в мусорку. Ещё одна отличительная черта каждой второй-третьей «недомамы» в том, что они яро скупают эту продукцию, последнюю баночку обязательно оставляя «на потом». С собой, что ли, забирали бы. Когда делаю очередную «ходку», вижу прицепившееся к моей ноге зелёное нечто. Одноглазое. Такое, по рассказам, нормальные люди видят в компании белочки в крайней стадии алкогольного опьянения. Но в том-то и дело, это — нормальные люди, а я ж весь в мать — оригинал. Таращусь на него. Он таращится на меня. Судя по радостному оскалу, зубы у него очень острые. — Это кто? — спрашиваю каким-то не своим голосом. Трепетно прижимавшая мемуары к плоской груди, Алиса отвечает: — Мелкий призрак. Ты теперь и не таких увидишь. Видать, от тех грузчиков к тебе прицепился. Нарисуй оберег — и все дела. — И кого же нарисовать? Индейца, танцующего тумбу-юмбу? — мрачно стряхиваю с ноги зелёного недомонстра. — Да хоть его. Кстати, алкоголики правду рассказывают, упившись до усрачки, люди со слабыми способностями могут таких видеть. Офигеть. Зелёный скалится ещё шире, будто понимает. А может и понимает, хрен этих зелёных разберёшь. — А он мне ногу не отгрызёт? — подозрительно интересуюсь. Существо тут же строит из себя святую невинность, типа, ну оставь меня, я нэжный. Поздно, я уже знаю твою подлую натуру. — Не, — отмахивается, — они не кусаются. Только любвеобильные, смотри, как бы целоваться не полез. Мои глаза округляются. Нет, больше никаких поцелуев с нечистью! Даже для первого апреля это слишком, теперь я его не только чёрным маркером обведу, но ещё и закрашу. Окончательно стряхиваю с себя зелёную мерзость, а та сидит на полу, сложив лапы на груди, — ещё и обижается. Ну и флаг ей в клешни, моя совесть давно освободила место шизофрении. Иду к себе в комнату и на стикере рисую обдолбанного тощего человечка с общипанным пером на голове. Сзади подошла Алиса, вручая баллончик. — Это что? — Читай. Читаю: «Антижук». Маркером. Почерк явно знакомый. К счастью, написано правильно — наверно, списывала откуда-то. — А почему не «Антипризрак»? — Потому что. Обиделась. Да и пофиг, у меня есть, с кем поговорить. Поняв неказистые требования, брызнул на стикер. — «Антижук» себе оставь, он мелких призраков отгоняет. А его, — она взяла стикер и с хлопком прилепила его на мой лоб, — надо сюда. Всё, свободен. Не удержавшись на ногах, я покачнулся, упал и больно ушиб заднюю точку. Настроение снизилось до состояния «облачно». Зелёный, увидев стикер, опустил лапы, как-то жалобно всхлипнул и тут же противно запищал. — У него истерика, — пояснила Алиса. Не обращая на призраков никакого внимания, начал дальше раскладывать продукты. Зелёный тем временем не на шутку разошелся: трагически заламывал лапы с тремя пальцами, ползал за мной на коленях, не приближаясь близко, и даже сам танцевал что-то похожее на тумбу-юмбу, ни на секунду не прекращая тошнотворно завывать. В общем, скандалил на полную. Второе привидение, не хуже футбольного комментатора, переводило его действия и песнопения на человеческий. — …он в печали, что ты не можешь принять его искреннюю, верную, чистую любовь, оставляя неизлечимую травму в его душе. И не понимает, из-за чего ты так строг к его чувствам. Это любовь с первого взгляда… Он спрашивает Бога, чем заслужил такие страдания, — это было как раз на том моменте, когда призрак, стоя на коленях, протягивал свои лапчонки к потолку. — Потому, что он зелёный, — рявкнул, не выдержав. Мелкий гад уставился на меня в один огромный глаз, а потом хлопнул лаптей по закрытому веку и начал театрально падать, типа: «Расовая дискримина-а-ация». Я, наконец, вспомнил, кого он мне напоминает: того самого Майка из «Корпорации монстров», только этот экземпляр квадратный, мелкий, размером с мою любимую кружку, а зрачок вертикальный. Может, «Корпорацию» рисовал видящий? Когда я ставил в холодильник две бутылки пива — спецзаказ, в дверь позвонили. Пришёл отец. Давайте снова поиграем в дурдом.