Все дело в цвете

ДРАКО

В Малфой-мэноре, как и всегда, тихо. В большом, величественном особняке царит полумрак, и Драко ежится. После прогулки от кованых ворот до дома через парк ему хочется поскорее выпить горячего чая. Слишком продрогший, он не отдает верхнюю одежду домовику, по обыкновению притаившемуся в тени комнат в ожидании возвращения хозяина. Делает взмах ладонью и эльф исчезает. Драко глубоко и медленно вздыхает. С радостью отмечает, что сегодня его настроение гораздо лучше, чем обычно. Нет привычной ему подавленности. Малфой знает, в чем дело — так на него повлияла внезапная встреча с Асторией. Драко был удивлен ее улыбке и даже доброжелательности, от такого парень уже давно отвык. По правде говоря, странно, что Гринграсс так себя повела. Учитывая их натянутые взаимоотношения на последних курсах, Драко ожидал от девчонки презрения и злорадства. Он и сам бы себя так вел, поменяйся они местами. Но в том-то и заключалась проблема их взаимоотношений — Астория всегда вела себя не так, как он от нее ожидал или рассчитывал. Они вообще редко оправдывали ожидания друг друга. У них с Асторией длинная история, берущая начало ещё в детстве. Драко исполнилось семь, когда отец обьявил ему о заключенной помолвке с младшей дочерью Лайбера Гринграсс. Дети ещё не были знакомы, а родители уже успели их сосватать. Драко даже обрадовался и возгордился — у него появилась невеста, как и полагается, чистокровная аристократка с длинной родословной, под стать ему самому, драгоценному отпрыску семьи Малфой. Мальчик во всём доверял отцу, и был с ранних лет готов к тому, что Люциус выберет ему подходящую спутницу жизни. Детей познакомили на званом обеде в Малфой-мэноре в честь заключения помолвки. Чинный церемониальный обед был выше всяких похвал, Драко с восхищением наблюдал за матерью и с благоговением смотрел на отца. С удовольствием отметил статность и утончённость родителей своей невесты, сдержанность манер, серьезность и готовность поддержать разговор (если к ней обращались взрослые, конечно) их старшей дочери Дафны и посетовал на излишнюю робость, смущение ее младшей сестры — пятилетней девочки, удивительно похожей на мать. Драко с некоторым сожалением подумал, что лучше бы отец остановил свой выбор на Дафне. Она казалась более живой и уверенной в себе, чем Астория. К тому же, они были ровесниками и возможно даже будут учиться в одной школе — если Нарциссе удасться отговорить супруга от отправки сына в Дурмстранг. Но именно Астория являлась блондинкой, как и ее мать — золотистые локоны девочки отливали теплым солнечным светом. Поэтому Люциус выбрал ее, а не Дафну. После обеда Драко повел сестер Гринграсс в свою игровую комнату: она была заполнена игрушками и ему не терпелось ими похвастаться. Но Дафна не впечатлилась коллекцией игрушечных копий и мечей, доспехов и прочей военной атрибутики, Астория же была слишком молчаливой из-за смущения и просто молча разглядывала комнату своего маленького жениха. «Девчонки!» — с досадой подумал тогда Драко. — «Куда им понять тонкости военного боя и стратегии» (В тот год мальчик увлекался рассказами и историями о сражениях магов и гоблинов). В следующий визит семьи Гринграсс, Драко уже изменил своё мнение и порадовался выбору отца. Дафна могла с легкостью перетянуть все внимание на себя, и это совершенно не устраивало маленького нарцисса. Скромная и тихая Астория не представляла никакой угрозы для его эго. После трапезы Драко пригласил свою невесту прогуляться к мини-полю для квиддича. Астория с восторгом рассматривала его новую метлу и внимательно слушала рассказ о том, как он заставил отца купить ему ее в подарок. Драко предложил девочке прокатиться, но та отрицательно замотала головой. Тогда он сказал, что они могут сесть на метлу вдвоем, если она боится. Астория согласилась и попросила, чтобы Драко взлетал плавно и невысоко. Но едва девочка села на древко метлы, как Драко взмыл в воздух, не удержавшись и желая покрасоваться. Астория завизжала от испуга, пошатнулась и свалилась с метлы. Она смогла удержаться за древко и не переставала кричать, чтобы Драко опустился на землю, болтая ногами в воздухе. Он искренне не понимал паники Астории — эта метла была рассчитана для детей в 7-9 лет, и не поднималась выше двух метров. «К чему устраивать истерики?» Драко, все же, приземлился — иначе девчонка не перестала бы визжать — и не преминул рассказать за столом о случившемся. Дафна хохотала от души, его родители смотрели на Асторию с недоумением, Лайбер Гринграсс же строго сказал, что Астория боится высоты, и попросил больше не катать дочь на метле. За свой страх и позор за столом Астория отомстила — она приказала своему домовику заколдовать метлу, и Драко больше не смог на ней летать, не подвергаясь риску свалиться. Драко, после серьезных наставлений отца о том, как вести себя с Асторией и покупки новой метлы, усердно исполнял обязанности нареченного. Мальчик говорил комплименты, когда нужно, поддерживал за локоть, отодвигал стул, предлагал кушанья, вел светские беседы, даже писал короткие письма, которые диктовала Нарцисса. Он старался быть настоящим женихом, потому что отец от него этого ждал и на этом настаивал — нельзя было ударить в грязь лицом перед Гринграсс. И в тоже время, Люциус говорил, что хоть помолвка — это обязательство, но оно может быть расторгнуто в свете более выгодных условий или же наоборот, если Гринграсс как-то опозорят себя.       Поэтому, несмотря на обещанное содержание Астории, как будущей невесты и жены, в подтверждение серьезности намерений, Люциус говорил сыну не привязываться к девочке, не думать об этой помолвке больше, чем нужно. Все, чего требовал от сына отец — быть вежливым и внимательным к девочке. Впоследствии взаимоотношения Астории и Драко были ровными — оба старались избегать острых моментов и не провоцировать ссор, чтобы не огорчать родителей. На первых курсах Хогвартса, Астория была тихой и стеснительной, очень боялась дементоров и переживала за гиппогрифа. Постоянно надоедала ему уговорами пощадить птицу и наказать Хагрида. Второй год был более веселый для нее, она раздавала значки «Поттер — смердяк» и радовалась предстоящей зрелищности Турнира Трех Волшебников.       Но потом Астория стала надоедать ему ещё сильнее. Сначала проблемой стал Рождественский бал, на который Драко отправился вметес Паркинсон — второкурсницам попасть на мероприятие было никак нельзя даже по приглашению ученика старших курсов. Смерть Диггори во время Турнира Трех Волшебников сильно повлияла на Гринграсс и девчонка заваливала Драко вопросами. На третьем курсе Астория пиглашала (читай: просилась) пойти вместе в Хогсмид, встретиться на Рождество, дарила какие-то самодельные подарки, словом — начала проявлять чувства к Драко, вела себя, как влюблённая девочка. На пятом курсе Драко в сдержанной и вежливой манере, и с огромным облегением подтвердил Астории, что помолвка между ними расторгается по инициативе его отца. На тот момент Люциус Малфой был уже не в чести у своего Хозяина и опасался прогневать его еще сильнее неугодным браком своего сына с дочерью нейтрально настроенного по отношению к магглам, Лайбера Гринграсс. Ему необходим был союз с ярыми и верными сторонниками Темного Лорда, как гарантия положения Драко в новом обществе. Пэнзи Паркинсон подходила на роль супруги гораздо больше, учитывая крайне радикальные взгляды ее семьи и ее самой. К тому же, Пэнзи всегда была к Драко неравнодушна и с воодушевлением следовала его идеалам и взглядам. Она казалась надежной спутницей, смотрящей с ним в одном направлении, тоже деятельная, увлекающаяся и активная личность. Просто идеальное попадание. Астория восприняла новость о разрыве помолвки не так хорошо, как рассчитывал Драко. Девчонка всерьёз верила в чувства, в их будущий брак и семейное счастье. Драко и правда, уделял ей дежурное внимание, все как учил его отец и советовала мать. Жаль, что Астория тогда слишком близко восприняла все это к сердцу, она не понимала, что их брак — это своего рода удачная сделка с подходящим партером, а не возвышенность любви и чувственности. Короче говоря, обида ее была сильна и все попытки наладить отношения были бесполезны. В итоге, у них даже произошло несколько стычек. А после войны и всего, что случилось, шансы на расположение Астории Гринграсс были и вовсе, невелики. Однако сегодня, встретив девушку в Косом переулке, Драко окатило волной ностальгии, и в первый раз без примеси сожаления. Отчего-то было всё иначе, без тоски по утраченному и неповторимому, а с лёгким признаком надежды на будущее. Драко проходит по широкому коридору, увешанному портретами предков в другое крыло особняка. Родители почти не пользуются частью дома, где обитал Волдеморт, предпочитая комнаты в восточном крыле старинного особняка. — Доброе утро, — здоровается с ними Драко, войдя в малую гостиную. Люциус сидит в глубоком резном стуле с шелковой обивкой, мать заняла место на диване. Перед ними стоит чайный столик с ароматной выпечкой, чайными чашками и заварником. В камине весело потрескивает огонь и в комнате царит атмосфера тепла и уюта. — Ты сегодня позже обычного, — отмечает мать, взглянув на сына. — Я не заметил, — Драко пожимает плечами, снимает пальто и аккуратно вешает его на спинку стула. — Что-то случилось? — Интересуется Люциус. Отец сегодня выглядит немного лучше, чем обычно — нет привычной нездоровой вялости и апатии. — Пришлось искать ингредиенты для отвара? — Нет, ничего такого. Просто столкнулся нечаянно с Асторией. Мать переглядывается с отцом. По приподнятым бровям Нарциссы становится ясно — родителям есть, что сказать на этот счёт. — И? — Кивает женщина, чтобы сын продолжил рассказ. — Никаких «И». Просто поздоровались, ничего такого, — несколько раздраженно отвечает парень. «Начинается. Припишут девчонке грехи всех других волшебников, что отвернулись от Малфоев.» — мысленно закатывает глаза он. — Как она себя с тобой вела? — Заинтересованно спрашивает Нарцисса. — Знаешь, она…. — Драко задумывается, он не знает, что сказать. Встреча была мимолетной. — Ей было неловко. — Ну конечно, — фыркает отец. — Просто встреча вышла неожиданной, мы столкнулись из-за невнимательности. — Драко сразу же раздражается, отчего-то хочется выгородить Асторию перед родителями. Мать с отцом молчат. Конечно, они не верят, что встреча вышла неловкой из-за неожиданности, а не из-за репутации Малфой. — Драко, нам нужно кое-что тебе сказать. — Прерывает, наконец, молчание Нарцисса, и смотрит на сына с настороженностью. — Это связано с как раз Асторией. — Какое странное совпадение. И что же? — Криво улыбаясь, он вскидывает бровь. «Сейчас начнётся лекция о том, как люди переменчивы, надо дать им время, и вообще не нужно принимать все близко к сердцу, бла-бла-бла. Я уже миллион раз это слышал». — Я начал понемногу приводить дела в порядок. Сам знаешь, что было совсем не до этой волокиты. — Говорит Люциус. «Ну конечно. Какие, к Мерлину, бумаги, когда на кону жизнь семьи и маячащий Азкабан для всех разом?» — говорит сам себе Драко. Он старается не озвучивать такие мысли вслух, чтобы не напоминать отцу о днях испытаний и страха. — Так вот, среди прочих свитков я обнаружил свиток с извещением о расторжении твоей помолвки с Гринграсс. — И? — Я отправлял его Лайберу несколько раз и злился, что тот тянул время. И в последний раз я получил от него требования пересмотреть пункт возвращения денежных выплат и их сумму как раз накануне операции в Отделе тайн. Драко мрачнеет, вспоминая последствия этого вечера для всей их семьи. Люциус сказал это будничным тоном, чересчур легко, будто его не коробит от одного только упоминания о произошедшем провале. Наверное, стоит брать с отца пример и пытаться говорить о прошлом. Но Драко пока не в силах это сделать. — Так вот. Мое извещение осталось не подписанным. Лайбер желал обсудить отступные и прочие детали, попросту тянул время, и в очередной раз отправил мне бумаги обратно без своей подписи. Драко всегда соображал быстро, но тут его мыслительный процесс что-то застопорился. Вероятно потому, что хорошие новости к нему в последнее время прилетают, мягко говоря, нечасто. — То есть, помолвка осталась не расторгнутой, — утвердительно кивнув, говорит Нарцисса. По лицу видно, как мать рада этому обстоятельству. — Ты должен решить, хочешь ли ты жениться на Астории Гринграсс, — переходя сразу к делу, говорит отец.       Кто бы мог подумать, что Люциус Малфой может предоставить своему сыну право выбора в таком серьезном вопросе, как женитьба. Но после пережитых потрясений мужчина изменился, стал несколько мягче. Люциус ещё не до конца оправился от пережитого и как следствие его надломленности проявлялось желание избежать лишних тревог и волнений. Поэтому Люциус посчитал, что заставить Драко поступить так, как он хочет, можно только дав парню мнимую свободу выбора. — Если нет, просто отправь эти свитки к Гринграсс. — Произносит Люциус будничным тоном. — Уверен, Лайбер подпишет бумаги с радостью. «Какая нелепость. Как будто эта свадьба зависит только от моего решения! Будто Гринграсс только и ждут, что Малфой осчастливит их семью.» — Или же все так и оставим. И вы будете помолвлены, — поспешно вставляет Нарцисса. Драко молчит. Он глубоко поражен этой новостью, в которую сложно поверить. Люциус спустя несколько мгновений тишины говорит: — Не могу сказать, что я в восторге от сегодняшней позиции Гринграсс. Но в данных обстоятельствах… — Лайбер всегда был сторонником политики Министерства в отношении чистокровных волшебников, Люциус. — Вскидывает бровь Нарцисса, глядя на мужа. Мать изо всех сил пытается убедить себя отказаться от чистокровной доктрины. — Жаль, что жениться на ком-то с более консервативными взглядами сейчас довольно невыгодно. — С сожалением вздыхает мужчина. Поменять свои взгляды отца ничто не в силах заставить, он уже так сросся с ними, что идеи чистокровности в его душе стали неискоренимы. — Большинство членов семей с более консервативными взглядами сидят в Азкабане. — Слишком резко, чем хотелось бы, обрывает отца Драко.       Люциус ничего не отвечает. Он поджимает губы и обращает взор к огню. — Я изучу ситуацию с Гринграсс и потом приму решение. Драко покидает малую гостиную, не допив чай. К лицу приливает кровь, часто пульсирует в висках, причиняя боль. Его бьет дрожь. Он спешит по мрачным коридорам огромного дома. На столе в кабинете отца Драко находит тот самый свиток с заключением сделки. Парень пробегает глазами строчки, хмурит светлые брови. Отец прав, помолвка, действительно, оставалась в силе все это время. «Невозможно. Невозможно? Какая невероятная, потрясающая новость…» Несмотря на то, что в данное время свадьба с кем бы то ни было, не была у Драко даже в мыслях, он с удивлением осознает, что эта новость принесла ему радость. Отчего-то, сердце забилось быстрее при мысли об Астории Гринграсс. Вспомнилась сегодняшняя встреча в Косом переулке и ее мягкая улыбка. «Может быть, стоит попробовать? Может быть, именно поэтому она и была так смущена при встрече, оттого, что знала о помолвке? Может быть, я ещё ей небезразличен? Ведь тогда, на пятом курсе, Астория была очень подавлена и даже зла на меня после разговора о разрыве помолвки. Тогда она воспринимала наши отношения всерьёз, а не просто как договорённость.» И тут же на смену воодушевлению приходит горечь разочарования: забыла Астория о своей детской любви или нет, но о том, что он — Пожиратель смерти она прекрасно помнит, будь Драко трижды оправдан. Для семьи Гринграсс связь с семьей Малфой является нежелательной, если не сказать хуже. «Но, помолвку они до сих пор не расторгли. Значит, есть на то причины? Надо выяснить какие, прежде чем принимать решение.»       Малфой вызывает домовика. Эльф появляется сразу же и стоит в ожидании волеизъявления хозяина, выглядывая из-за комода.       Драко отдает приказ следить за Асторией Гринграсс и докладывать ему обо всём, что она делает и куда ходит. Эльф озадаченно пялится на парня с пару секунд, потом, понурив лысую голову, шепчет: — Да, хозяин. И исчезает. Но, откровенно говоря, доклады домового эльфа не смогут изменить того, что Драко и так уже знал: не в его интересах отказываться от свадьбы с Асторией Гринграсс. Это слишком хороший, выгодный союз, чтобы воротить нос и раздумывать. Принимая это решение, Малфой понимает суть того, о чем говорила ему Пэнзи в их последнюю встречу. После падения Волдеморта, началась долгая, выматывающая силы и душу череда судов и разбирательств над его сторонниками и приспешниками. Кто-то был в бегах, кто-то был схвачен почти сразу после битвы за Хогвартс, кто-то сдался добровольно. Паркинсон были из числа тех, кто стремительно перестраивался и занимал выгодную позицию, собственно, как и Малфой, разве что мотивация у них к финалу была уже довольно разной. Паркинсон сами сдались аврорам, рассказывая им о том, как их запугивали и принуждали к сотрудничеству. Показания Малфоя на суде, однако, противоречили этим утверждениям, и с Паркинсон возились долго. В итоге, отец Пэнзи был признан виновным, но так так угрозы жизни дочери со стороны Пожирателей были смягчающим обстоятельством, в Азкабан его посадили на два года, а не пожизненно. Все время, пока длился суд, миссис Паркинсон находилась под домашним арестом, и смягчению ограничений не способствовали даже огромные выплаты компенсации пострадавшим от рук Темного Лорда и его приспешников. Панзи никто не забыл желания сдать Гарри Поттера Волдеморту, да и репутации семьи была незавидной. Поэтому в Хогвартс она не вернулась даже для сдачи экзаменов СОВ. Паркинсон засела дома, погрузившись в депрессию и изредка писала Драко письма. Они были гневными, обвиняющими, жалостливыми, грустными, — за первый год Драко получил десятки свитков от бывшей сокурсницы, напарницы, подруги и несостоявшейся невесты. Они встретились внезапно в Косом переулке спустя год после войны. Семья Малфой уже получила оправдательный приговор, Люциус и после суда понемногу продолжал выдавать тайны Пожирателей. Поместье еще было под охраной Министерства — Малфои нажили себе множество врагов своими рассказами на допросах и в личных письмах в Визенгамот. Редкий визит Драко в Косой переулок или куда-то ещё был в сопровождении сотрудников аврората. Они держались в стороне, укрытые мантиями-невидимками и Малфой-младший старался не думать о такой свите. Зайдя в аптеку Малпеппера — раз в неделю Малфой покупал там ингредиенты для зелий — он с порога услышал звонкий и требовательный голос Пэнзи Паркинсон. Она стояла у прилавка и о чем-то спорила с продавцом. Оглянувшись, Паркинсон бросила долгий взгляд на Драко, и не поздоровавшись, стремительно покинула лавку. Он нагнал девушку уже на улице. — Пэнз, подожди. — Нам не стоит разговаривать. — Не обернувшись, сухо сказала Паркинсон. — Пострадает репутация твоей семьи. — Она уже и так пострадала дальше некуда, — ухмыльнулся Драко. — Может, выпьем? Хотя бы чая. — Или, может, я выплесну его тебе в лицо? — Тут же круто развернувшись на каблуках, прошипела Панзи. — Мне это доставит немалое удовольствие. — Если ты не сделаешь этого, я буду тебе благодарен. Тем более, я в сопровождении авроров. Поэтому подумай об этом дважды. Они молча сидели за столиком непримечательной кофейни. Там царил полумрак, было тихо и оттого неуютно. Драко и Панзи не виделись, казалось, целую вечность, обоим было неловко. Девушка сидела напротив, поджав губы и теребя пальцами салфетку. Удивительно, но только в тот момент Малфой понял, как скучал по ней. По ее пустой болтовне, которую он редко слушал. А ведь было время, когда они были едва не помолвлены. Оба чистокровных волшебника из аристократии магической Британии, уверенные в своем превосходстве. Пэнзи будила в нем самые дурные качества, и поддерживала их, поступая порой ещё хуже. На шестом курсе она, однако, перестала желать помолвки с Драко, переключив внимание на Нотта, пытаясь одновременно зацепить и Забини. На тот момент они были куда более удачной партией, чем скатившийся в пропасть Малфой. Но даже зная ее изменчивую натуру, выбирающую выгоду и успех, он понимал и принимал Паркинсон, и не таил зла. Ибо они были слишком похожи в своих мотивах. Он был точно таким же. — Прости за то, что отец рассказал о твоей семье. — Я так долго ненавидела вас за это. — Вздохнув, ответила девушка. — Но, по правде говоря, что такого вы сделали, чего не сделала бы я, чтобы избежать Азкабана? — Сколько дали твоему отцу? — Два года, но могло быть и хуже.       Драко молчал. И за вдвое меньший срок Люциус едва не лишился там рассудка. — Я очень злилась. Я ненавидела тебя так сильно, что готова была запустить непростительное, если бы мы в те дни пересеклись. Но сейчас я не держу обид, я ищу решение. — Можно пустить аваду мне в грудь прямо сейчас, — он вскинул бровь.       Половина его слов, только половина, была шуткой. — Непростительные сейчас особенно рьяно отслеживают. — Пэнзи покосилась на угол кофейни, где скорее всего и притаились два сотрудника аврората, укрытые мантиями-невидимками. — Я бы наслала порчу, или отравила бы тебя этим чаем. — Так чай отравлен? — Нет, я же сказала, что не держу зла. — Фыркнула девушка. — Я ищу решение. — И ты его нашла? — По лицу Паркинсон было видно, что затяжная депрессия позади — да, она хмурилась и была напряжена, но подруга не выглядела подавленной и озлобленной, опустошенной, как сам Драко. — Да. Я выйду замуж за маггла. — Что? — Это самая нелепая шутка из всех шуток Паркинсон какие он когда-либо слышал. — Что слышал. — Спокойно заявила она. — Это лучший вариант. Министерство ведёт промагловскую политику, общество благоволит грязнокровкам. В этом мире перспектив для меня нет. Жить так, как сейчас, я не хочу. — Со временем все вернется на круги своя. Деньги решают многое. — С губ Драко сама собой слетела заученная фраза, в которую он сам не верил. Он звучал в точности, как его отец. — Ты чистокровная волшебница, Пэнз. Неужели, ты опустишься до того, чтобы связаться с магглом? — Я дочь Пожирателя Смерти и слизеринка, предложившая выдать Поттера. — Ну хорошо. Допустим. — Драко казалось, что девушка говорит не всерьез. Что она так же, как и он, разбрасывается заученными фразами, в которые на самом деле не верит. — Есть грязнокровки, на худой конец. И при деньгах, и с положением. Почему обязательно нужно выбрать себе в мужья маггла? Неужели, другие кандидатуры так плохи? — Ну а кого еще? Тебя, чтоли? Или Нотта? — Раньше ты мечтала стать частью нашей семьи. — С грустью в голосе проговорил Драко. — Мы были почти помолвлены.       Удивительно, но только в тот момент он окончательно осознал утрату своего светлого будущего. Безвозвратную утрату своего положения в обществе волшебников. Еще до того, как Пэнзи озвучила свои ответ, Малфой уже знал, какие аргументы она приведёт. — Тогда у вас был другой статус. — Паркинсон пожала плечами. — А сейчас наш брак невыгоден никому из нас. Очередной удар по репутации, особенно твоей, Драко. И только годы благотворительности и покаяния, возможно, помогут обрести прежнее положение. Но ты же понимаешь, что даже этого будет мало. Малфой молчал, уставившись в чашку с травяным чаем. Если бы не необходимость держать лицо, он бы заказал напиток покрепче. — Но я не понимаю, почему обязательно надо выходить замуж? — Драко посмотрел на Панзи. Она не выглядела растерянной, неуверенной, опустошенной. Паркинсон приняла новую реальность и готова идти дальше. — А ты думаешь, просто пойти в мир простецов их устроит? Это будет пахнуть плохо, это будет выглядеть ещё более лицемерно, чем если бы я стала навязываться в подруги к Грейнджер. Придётся еще не один год доказывать свое искреннее желание лучше узнать мир простецов, и безрезультатно. А замужество — это другое дело. — Ты что же, уже нашла, за кого выйти? — Нашла, — она непроизвольно улыбнулась, на щеках появились хорошо знакомые ему ямочки. — О, Пэнз, неужели … — Уму непостижимо. Одно открытие лучше другого, — ты влюбилась? — И что с того? — Девушка тут же скрестила руки на груди, — ревнуешь? — Нет. Мне без разницы. — Ответил Драко прохладно.       Но ему была разница. Было больно от того, что Пэнзи ничего к нему не испытывала, так легко выбрала другого. И хотя раньше она уже так поступала — выбирала Нотта или Забини, но то было из-за чувства самосохранения и выгоды. А сейчас все совсем иначе. — Рада, что ничего не изменилось. — Хмыкнула девушка. Казалось, ее совершенно не задело равнодушие бывшего возлюбленного. — Так и кто же он? — Когда-то, может быть, вы и познакомитесь. Когда ты сам выберешься в мир магглов. — Это уж врядли. Я лучше отправлюсь в Азкабан. — Малфой чуть не поперхнулся от таких предположений Паркинсон. — Это все пустое бахвальство. — Девушка нахмурилась и внимательно посмотрела на Драко. — Если встанет выбор между Азкабаном или миром магглов, ты выберешь второе. — Почему же ты так уверена в этом? — Потому что мы Слизеринцы. Мы так устроены, ищем более теплое место, — ответила Пэнзи. — Я, в самом деле считаю, что тебе нужно попробовать. — Ни за что. Не мели ерунды, Паркинсон. — Ну а какие перспективы у тебя здесь? Ходить повсюду с Аврорами и озираться по сторонам. Жертвовать на благотворительность и оставаться персоной нон-грата. Покрыться плесенью в своем поместье и так и умереть там.       Он в глубине души знал, что Паркинсон говорит правду. Но согласиться с ней, признать ее правоту и верность принятого решения? Это было ему поперёк горла. — Через пару лет все уляжется. Я подыщу себе занятие по статусу и интересам. Потом женюсь, буду устраивать званые вечера.       Паркинсон громко, от души рассмеялась. — На ком же ты женишься? — Еще не знаю, — оскорбился Драко ее смеху. — Ты, понятное дело, уже отпадаешь. — За тебя не пойдет ни одна девушка из аристократов с незапятнанной репутацией. Даже грязнокровка сто раз подумает. И останется тебе только невеста из семей Пожирателей, или же настолько обедневшая особа, что ей будет плевать, за кого выходить замуж, были бы только у него деньги. — Какая чушь. — Возразил Драко. Мало кому нравится, когда озвучивают неприятную правду. — Когда все встанет на свои места, я еще буду выбирать среди невест. Есть еще и другие страны, кроме Великобритании. — Ну что ж. — Хмыкнула девушка. — Посмотрим. — Не веришь? — Малфой уже был зол.       Отрицание действительности давалось ему замечательно. Драко знал, что Пэнзи права, и права абсолютно во всем, но согласится с этим? Признать непроглядность собственного будущего? К этому Малфой был еще не готов и поэтому боль и горечь преобразовались в злость. — Это тебе ничего, кроме маггла, не светит. У меня совершенно другая ситуация. — Хм, самодовольства у тебя не убавилось. — Пэнзи был неприятен тон и слова друга. И она не осталась в долгу. — Ставлю на то, что в итоге ты купишь себе какую-нибудь невесту из чистокровных, которая будет в таком невыгодном положении, что ей ничего другого не останется.       С этими словами мисс Паркинсон покинула кофейню, и больше Малфой не слышал от нее ни слова.       А через какое-то время, когда лист календаря показал первый день сентября — начало учебного года в Хогвартсе, сердце Драко заныло. Нестерпимо захотелось побывать на платформе Девять и три четверти, увидеть Хогвартс-экспресс, услышать взволнованные голоса школьников и их родителей, звук отходящего состава и запах гари из-под колёс… Вновь побыть школьником хотя бы на короткое мгновение…       Это были первые дни, после того, как с поместья и членов семьи Малфой сняли охрану авроров, и Драко решился отправиться на вокзал Кинг-кросс. Но на появление на платформе Девять и три четверти смелости не хватило. Он стоял за каменной колонной неподалеку от барьера и наблюдал, как волшебники и их дети исчезают, проходя сквозь барьер между платформами, как когда-то делал и он сам.       Драко Малфой был невидимкой для всех — и волшебников, и магглов, люди спешили мимо него, не замечая высокую фигуру в черном, с тоской провожающую взглядом семьи волшебников. Малфой почувствовал, как он теперь далек от мира, в котором жил, который он едва не разрушил, ступая на темную дорожку, по которой уже шел, поскальзываясь на каждом шагу, его отец.       Драко и сам, казалось, не находил себе в нем места. Ему не было места и среди магглов. Но в этом странном мире простецов Драко не преследовали злые, недовольные, подозрительные взгляды. Магглам неизвестна его история, его путь и его выбор. Он просто еще один такой же, как все, прохожий. Незнакомец в серых тонах, до которого никому нет дела, и которому нет дела ни до кого из них.