Яд жизни

Подросток устало выдохнул и оперся на плечо Цисуса, но тут же задохнулся от боли, волной прокатившейся по телу. Целитель, конечно, предупреждал его о том, что такая нагрузка для ослабшего организма, как пространственное перемещение, может закончиться подобными приступами, но одно дело понимать, а совсем другое – ощутить.       Гарри слабо улыбнулся Гивори в ответ на его обеспокоенный взгляд и поспешно выпрямился, не желая, по привычке, показывать слабость. Физическая боль, на самом деле, была пустяком, по сравнению с тем, что происходило в его душе.        Нищий мальчишка, сирота из провинциального городка, еще в глубоком детстве прекрасно понял, что слабость лишь привлекает агрессию: за бегущей жертвой хищнику приятней гнаться, а в мире нет более жестокого хищника, чем человек. Так почему же он так доверился и открылся магическому миру? Гарри не переставал думать над этим, пытаясь понять самого себя. Нет, безусловно, огромную роль сыграли чары и зелья, активно используемые на нем Дамблдором, но стоит ли винить лишь их? Просмотрев заново свою жизнь, раз за разом разложив по воображаемым полочкам воспоминания, Поттер решил, что он просто не желал видеть, не хотел думать. Все два учебных года, с того времени, как он сел на поезд, который должен был отвезти его в новую жизнь, он притворялся кем-то другим. Никогда Гарри Поттер не был самым храбрым или добрым, никогда он не был зависим от мнения толпы. Он привык, что его унижало и презирало общество, не считая это чем-то странным или плохим. Мальчик Гарри из чулана на Тисовой не считал зазорным спрятаться или солгать, потому что для него это было равносильно выживанию, именно благодаря незаметности и изворотливости его жизнь в доме Дурслей застыла на отметке «приемлемо». Да, без всякого сомнения, он не был гением планирования и не блистал в учебе, но у него были другие сильные стороны. Рассуждая так, Гарри с долей иронии пришел к выводу, что он обманывал Рона и Гермиону ничуть не меньше, чем они его. Как можно предать того, кого никогда не существовало? Разве можно унизить или оскорбить актера презрением к герою, которого он играет? Нет, этим, пожалуй, можно лишь выразить восхищение его игрой. Эта мысль принесла небольшое успокоение его душе и, чего таить, гордости. Но оставался вопрос: когда, в какой момент, Поттер забыл «кто он есть на самом деле» и слился с маской, которую надел? Почему он вообще решил пойти наперекор своим хоть и детским, но принципам? На месте воспоминаний об этом будто зияла черная дыра. Отвыкший думать разум по привычке пытался не замечать ее, но теперь, когда сознание не туманили зелья директора, сделать это было бы сложно. Вся эта ситуация была слишком тяжелой для подростка, чем больше он углублялся в мысли о прошлом и пытался рассуждать логически, тем больше запутывался, все чаще ему хотелось просто сесть и расплакаться. Острое чувство несправедливости больно кололо в груди, вздорное сердце будто нашептывало, что такое пренебрежение собой нельзя спускать с рук, вопреки голосу разума, твердившему, что уж не сироте-недоучке тягаться с Председателем Визенгамота.       Наверное, Поттер бы снова погрузился в невеселые думы, если бы не Флориан, неожиданно появившийся из камина и сразу же начавший живо рассказывать о своих приключениях другу и подопечному. Фортескью всегда был таким, он говорил громко и легко делился эмоциями, чем, видимо, и потревожил хозяина дома. Сначала откуда-то из бокового коридора раздался быстрый стук чьих-то сапог, а потом показался и сам Алголь. Гивори мало что рассказал Гарри о своем названном племяннике, чем еще больше заинтриговал подростка. Меддоуз в представлении Поттера казался кем-то необычным и таинственным, пожалуй, даже завораживающим. Поэтому, наверное, он и удивился так сильно, когда вместо загадочного образа, нарисованного воображением Гарри, в гостиную поместья вышел высокий молодой волшебник с небрежно собранными в хвост каштановыми волосами и чуть вздернутым левым уголком губ, что придавало его лицу лукавое выражение. Меддоуз приветственно кивнул своим гостям и скользнул изучающим взглядом по немного пошатывающемуся мальчику.        - Я буду в библиотеке,- сообщил хозяин дома, смотря Цисусу в глаза, и, как ни в чем не бывало, прошествовал мимо к лестнице наверх.        - Вот ты и познакомился с последним представителем рода Меддоуз,- устало вздохнул целитель и поспешил осторожно увести Гарри в ближайшую гостевую комнату.- Фло, закрой, пожалуйста, камин,- напомнил Гивори идущему рядом другу. Флориан кивнул и поспешил вернуться в гостиную поместья.        - Он недоволен, что я здесь?- неуверенно спросил Поттер, еще раз поежившись от воспоминания о холодном взгляде главы рода Меддоуз, которым тот его будто препарировал.        - Нет, Гарри, не принимай на свой счет, Гуль всегда так себя ведет. Он не плохой, и ты можешь не бояться обращаться к нему с просьбами, просто он не умеет общаться с людьми - для него это тяжело,- печально вздохнул Гивори. - Поэтому он и предпочитает сводить любой разговор к минимуму.       Цисус аккуратно приоткрыл дверь, к которой они с Гарри неожиданно быстро успели прийти, а потом помог мальчику расположиться на кровати, стоявшей у окна.       Поттер заинтересованно огляделся, невольно подмечая, что в этой комнате, как и в гостиной, куда они переместились из Дырявого котла, преобладала приятная песочная гамма. Комната была не очень большой, но уютной, здесь даже оказался небольшой камин и книжный шкаф неподалеку от даже на вид мягкого дивана. Подросток несмело улыбнулся и пришел к выводу, что ему здесь однозначно нравится. Он был бы не против прожить в такой комнате и дольше, чем одно лето. Нет, Поттеру, конечно, очень нравился Хогвартс, и он бы многое отдал за возможность колдовать без ограничений, но порой Гриффиндорская спальня начинала раздражать своей яркостью. Сколько бы Гарри не называл школу своим домом, от этого быть школой она не переставала. Старому доброму Хогу, как ни крути, не доставало уюта, которым были пропитаны стены родовых поместий.        - Гарри,- позвал задумавшегося мальчика целитель,- тебе пора выпить зелья и немного отдохнуть,- напомнил он.        - Цисус, я усну, да? А где будешь ты?- запоздало испугался Поттер.        -Не волнуйся, малыш,- раздался от двери голос вернувшегося из гостиной Флориана,- мы будем в соседней комнате, и нам сразу сообщат, когда ты проснешься. Фортескью присел к мальчику на кровать и ласково погладил Гарри по взъерошенной макушке. Поттер улыбнулся ему в ответ и согласно кивнул, успокаиваясь: за время знакомства он успел научиться доверять этим двум мужчинам. Гивори достал из кармана несколько склянок с зельями и, состроив на лице строгую мину, поспешил споить их своему подопечному. Его друг поправил подростку подушку, прикрыл покрывалом и одобряюще кивнул, когда тот сжал его руку. Гарри поморщился от неприятного вяжущего послевкусия зелий во рту, тяжело вздохнул и ощутил, как на него медленно наваливается тяжелая дрема - все же этот переезд очень его утомил.        - Алголь выглядит на удивление спокойным,- заинтересованно взглянул на друга Фортескью.- Я чего-то не знаю?        - Я и сам удивлен,- покачал головой целитель,- видимо, он не имеет ничего против пребывания здесь Гарри.        - И вы даже не поругались?- поразился Флориан.        - Нет, он вообще ведет себя довольно необычно последнее время. Сказал, что занимается новым проектом, и даже согласился помочь в лечении проблемы мальчика…        - Может он повзрослел и перестал быть таким… диким?- предположил Флориан.        - Сомневаюсь,- покачал головой Цисус,- я думаю у него свои интересы, и это меня изрядно пугает, Фло. Я, конечно, люблю Алголя, но нельзя не признать, что иногда он бывает жутким и бесчеловечным.        - Нам остается надеяться, что все не так печально, как в очередной раз рисует твое воображение,- вздохнул Фортескью, в очередной раз поправляя покрывало Гарри и поднимаясь с кровати.- Я очень привязался к этому мальчику, Цисус, и сделаю для него много, но и Алголь за период дружбы с тобой стал мне не чужим. Мне не хотелось бы выбирать.        - И мне, друг, и мне,- согласно кивнул целитель.- Хотя, с моей стороны никакого выбора даже быть не может.        - Давай не будем об этом, друг, скорее всего мы напрасно себя накручиваем, а предугадывать поступки Гуля дело бесполезное, проще понять логику гоблина.       Цисус лишь вяло улыбнулся их старой шутке, уж слишком она была правдивой. Целителю казалось, что с каждым годом названный родственник отдаляется от него все сильнее, и это его изрядно пугало. Он знал мало кого из людей, кто был бы опасней Гуля, несмотря на то, что тот был абсолютно не способен к боевой магии. В воспоминаниях Гивори еще были живы те моменты, когда «племянник» играючи создавал из ничего големов, выполнявших все поручения, или накладывал заклятия, благодаря которым люди просто переставали его воспринимать, проходя мимо. С извращенным воображением Алголя и такими способностями можно было натворить очень много бед, поэтому уже давно самым страшным кошмаром Гивори было то, что Гуль сошел с ума.