Прежде чем я уйду

На улице было холодно, моросил дождь, а у меня не было с собой плаща. Я знала, что Билл будет орать на меня, если узнает об этом; впрочем, поводов орать у Билла было предостаточно. Мой тонкий синий свитер тут же намок, начав прилипать к телу. Может, все-таки стоило взять плащ или хотя бы зонт? А, плевать. Я прошла к соседнему магазину, оказалась под козырьком и села прямо на бордюр и закурила, старательно закрывая вспыхнувшую сигарету ладонью. Как приятен никотин, просто сказка. Даже голова начала болеть меньше, пульсация в висках отступала. Немного захотелось жить. К машине, которую прислал за мной Билл, я идти не собиралась. - Фройляйн, с вами все в порядке? – дама приятной наружности остановилась около меня. – Может, вам помочь? Я посмотрела на нее, сквозь зубы выпуская дым, при этом не вынимая сигареты изо рта. Дама, кажется, в тот же момент перестала принимать меня за святую мученицу. - Извините, - пролепетала она и поспешила удалиться. Я усмехнулась, провожая ее взглядом. Ее дорогие туфли цокали каблуками по неровному мокрому асфальту. Я продолжила курить, ощущая, как в горле начинает горчить. Потом открыла сумку и порылась в ней, в надежде наткнуться на какую-нибудь мелочь. Не было ни цента. Мне нужны были таблетки. Но деньги были только на карточке, выданной мне Биллом; отчет о каждой сделанной покупке приходит ему на телефон, так что возможность воспользоваться картой исключается. Вообще-то, Билл должен был подозревать, что я продолжаю принимать антидепрессанты. Том наверняка не просто подозревает, а знает, но сказал ли он об этом брату – неизвестно. Я не понимала, почему Том прикрывает меня, почему не делится подозрениями с Биллом? Что-то во всей этой истории явно ускользало от моего внимания…. Магазинчик был небольшой, один кассир и одна продавщица-консультантка, которая прилипала к каждому покупателю, словно она получала за это комиссионные. Я вошла так тихо, как только могла. Девушка-консультант как раз помогала покупателю, лысеющему мужчине лет тридцати, выбрать покупку, а парень-кассир отвернулся от прилавка, пытаясь достать какую-то коробку с верхней полки. Я скользнула взглядом по магазину, по консультантке и кассиру, и решение загорелось в моей голове мгновенно. Понимаете, так бывает, когда некий импульс заставляет нас совершать порою совсем непонятные, дурные поступки. Например, расшатывать стул, который и так уже еле держится, или сильно хлопать дверь авто назло его владельцу. Все заняло каких-то жалких полсекунды. Я протянула руку, все еще сомневаясь, а потом схватила небольшую коробку с пожертвованиями. Такие коробочки часто ставили в магазинах, чтобы покупатели могли пожертвовать парой монеток для нуждающихся. Кассиры следили за этим вполглаза, потому что коробки с пожертвованиями редко кто осмеливался брать. Это было слишком низко. Стыд охватил меня только в момент касания к коробочке. А потом… Потом я так быстро покинула магазин, что стыд отошел на второй план; я бежала пару кварталов, как будто за мной собаки гнались. Прохожие шарахались от меня, я же сжимала коробку в руках, прижимая ее к животу. Остановилась я только тогда, когда дыхания стало не хватать. Шумно вдыхая воздух, я повалилась на скамейку на одной из пустых остановок. Дождь шел все сильнее и сильнее; тяжелые капли падали на крышу, собирались и тонкими струйками стекали вниз. Я не обращала внимания ни на что. Я была занята распаковыванием коробки. Сверху у нее было проделано небольшое отверстие, и через него я видела деньги. Люди, делавшие пожертвования, явно не были скрягами. Добросердечные. Я посмотрела на надпись на коробке и хохотнула. На коробке было написано: «Пожертвования на восстановление мемориальной церкви Вильгельма». Вильгельма. Это даже как-то….судьбоносно. - Прости меня бог, - спаясничала я, рассматривая свою добычу. – Аминь! Я проехала на автобусе несколько остановок, после чего купила, наконец, свои таблетки. Теперь можно было двигаться домой, дабы не заработать скандал. И так уже опаздываю, Билл будет волноваться…. - Кэрол, - я увернулась от шлепка по заднице, после чего дала подзатыльник хаму, достававшему меня вот уже полчаса. Ко мне привязывались все, кому не лень. – Виви, не будь такой суровой. Вивьен Кэрол, то есть я, вовсе не была суровой. Просто меня бесили приколы этого хама. - Отстань, - огрызнулась я, пытаясь затянуться. Хам, которого, кстати, звали Виктор, усмехнулся, обнажив желтоватые зубы. Я сидела на коленях своего дружка, Алена, он покачивал меня из стороны в сторону и мурлыкал что-то себе под нос. Ему было хорошо, его уже развезло. Ален был новичком, поэтому ему нужно было совсем немного для того, чтобы получить удовольствие. Мы расположились в углу клуба. Клуб, к слову, был не просто третьесортным. Андеграунд во всех его проявлениях царил здесь; меня сюда привел Виктор, и тогда мне было всего десять. Малолеток сюда формально не пускали, но на деле тут только и тусовались такие, как мы. Все через знакомства, через деньги. Родители думали, что их детишки просто проходят переходный возраст, мол, побесятся да успокоятся. - Так что будем делать с выступлением? – вдруг спросил Виктор. Ален напрягся на секунду, а потом ответил: - А что мы можем? - Пусть Ани попросит своего дядьку, чтобы тот похлопотал насчет нас, - предложила я. – Может, они изменят свое решение и нас возьмут вместо той недогруппы. У нас было нечто вроде музыкального коллектива. Виктор довольно умело бренчал на гитаре, Ален тоже, а я пела. Не особо успешно складывалась у нас наша «карьера», но мы старались, потому что хотели добиться хоть чего-нибудь в этой жизни. Наши родители были для нас наглядным примером того, как не стоит жить. Скучные, небогатые люди, интересы которых ограничивались телевизором. Смертельная скука. Мы же – я, Виктор, Ален и Аника, которая частенько зависала с нами, - с самого начала решили, что будем делать все, чтобы выбраться в люди. Таланты у нас были, безусловно, несмотря на возраст. Мне было всего тринадцать, но в свои годы я уже успела услышать множество «нет» от руководств клубов различного уровня. Это маленький шанс мы упускать не собирались, и уже почти смогли договориться насчет выступления в клубе в центре Магдебурга. Небольшого такого, но очень важного для нас выступления. Платили совсем немного, но и мы хотели играть не ради денег. Пока что не ради денег…. - Гребанные деревенщины, - выругался Виктор, сплевывая на грязный пол. – Наверняка по блату пробрались. Заняли наше место, суки. Я захихикала, потому что вид злящегося Виктора был забавен. Но дело обстояло не смешно, нам необходимо было договориться о том, чтобы тех ребят на выступление не пропустили, а вместо них поставили нас. Мы ведь давно к этому стремились! И надо же, какие-то непонятные ребята из деревни будут выступать вечером в пятницу, а мы, городские, которые столько сил потратили, раз за разом репетируя одно и то же выступление, нет! - Ани тут не поможет. Она же сказала, что они уже приняли решение. И вообще, им совсем наплевать на все это. Им-то какая разница, кто у них будет петь один вечер? Всего-то пару песен, - мрачно сказал Ален. - Если так ничего и не получится, мы все равно должны попасть в клуб в тот день, - решительно сказала я. – Надо посмотреть на эту недо-группу, занявшую наше место. Встретим их потом на выходе. - Отп*здим, - подхватил мою идею Виктор, а я снова захихикала. Как же я люблю свою компанию.