Прежде чем я уйду

Билл вернулся ближе к вечеру. Ему нужно было что-то закончить, это становилось сразу понятно по хмурому выражению его бледного лица. Билл злился, когда болел, а когда он злился, окружающие старались его не трогать. - Помочь тебе как-нибудь? - чисто из вежливости спросила я, четко зная, что я ничем помочь не могу; Том демонстративно закатил глаза, а я настолько устала за этот сонный, дождливый, глупый день, что не было сил даже злиться. Тем более...Том словно бы не обратил внимания на пропажу телефона - нет, он, конечно, заметил его исчезновение - еще бы, ведь он держал его в руках едва ли не двадцать часов в сутки. Но мне он не сказал ни слова. Я лишь чувствовала исходящие от него волны раздражения, подавленные усилием его воли. Ну и пусть. Не хватало мне еще беспокоиться по поводу Тома. Билл ушел в свою комнату, сразу по уши уходя в какие-то записи. Я не вникала во все это; куда уж мне. В голове и так была полная путаница, и вносить в повестку дня обдумывания проблем с записями Билла мне не хотелось совершенно. Не было сил. Ребята оказались смешными растрепанными детьми, которые изо всех сил косили под взрослых. Уж мы-то с Виком разбирались в таких: только дай им возможность показать свою крутизну, не упустят. В клуб мы так и не попали и выступление этой группы так и не увидели. Нас просто-напросто не пустили. И все из-за задержавшегося на дурацких курсах по математике Алена. Злые, запыхавшиеся и потные мы приехали в клуб, надеясь на лучшее. Как всегда, надеяться оказалось не на что. Просидев на скамьях около здания до момента, когда выступление должно было уже закончиться, мы заскучали, и расшевелились лишь тогда, когда из клуба показались те самые виновники нашей беды. Как мы поняли, что это они? Да очень просто - все они явно были малолетками, за исключением разве что одного крупного пацана. - Эй ты, лохматый, - Виктор, сидящий около меня, обратился к мальчишке со смешной, странной, но довольно милой прической. - Разговор есть. И Вик демонстративно, но очень эффектно сплюнул на землю, поднимаясь на ноги и разминая руки. Парнишка, тащивший гитару в чехле за спиной, обернулся на нас. Его компания, состоящая из него самого и двух других мальчиков (крупного и некрасивого, а также мелкого, тщедушного и, похоже, несколько ненормального, судя по откровенно вызывающей одежде, на которую не решались даже самые безбашенные наши ребята). Четвертый участник группы сразу же укатил на ждавшем около выхода из клуба автомобиле, а эти остались на парковке, выжидая непонятно чего. И очень зря. - Че? - в тон Виктору ответил лохматый, нахмурив густые брови и глядя на приближающегося Вика. Пацан то ли и правда не боялся, то ли делал вид, что не боится. На фоне высокого и широкоплечего Виктора паренек выглядел особенно забавно в своих широких джинсах и футболке слишком большого размера. - В чем твоя проблема? - спросил друг, окидывая взглядом лохматого. Стоящий рядом с лохматым тощий паренек вскинулся, став похожим на взъерошенного воробья. Крупный пацан следил за происходящим, сузив глаза. Я против воли захихикала и соскочила со скамейки, топая вслед за Виком. За мной лениво двинулся Ален, медленно перебирая ногами в драных джинсах. - У меня нет проблем, - ответил лохматый, ухмыльнувшись уголком губ. - Но, как я вижу, они есть у тебя. "Зря, очень зря", - подумала я, останавливаясь около Вика. - Сейчас они будут и у тебя, детка, - с удовольствием протянул друг, опасно улыбаясь. Меня удивило, что он выбрал именно этого пацана для нападения - по мне, так тощенький выглядел более вызывающе. Я пялилась на него во все глаза. Он смотрел на меня в ответ, и в его глазах я видела удивление и беспокойство. Беспокойство? Неужели он боится за своего друга? Забавно. Хотя, правильно делает. - Отъ*бись, - огрызнулся лохматый, повторив недавний жест Вика и сплюнув на землю. Вик, кажется, был в легком шоке от наглости мелкого оппонента. - У нас нет времени на эту х*рню. - Извините, мы, наверное, вас отвлекаем, - сказал Ален, и мы удивленно обернулись на него. Он обезоруживающе улыбнулся и продолжил: - Ребятки здесь работают, похоже. - Если только этот, - Вик кивнул на самого тощего, с торчащими в разные стороны черными волосами. Воробушек нахохлился еще сильнее, сузив глаза. - Остальные какие-то не рабочие. Так, лохматый? Или ты ответишь, тролль? Нового прозвища удостоился крупный участник группы с неправильными чертами лица. - Ладно, ребят, - я вдруг решила пойти на попятную, сама от себя такого не ожидая. Не знаю, что заставило меня сделать это. - Пойдемте отсюда... - Валите, - словно бы разрешил лохматый, тут же изменив мое решение насчет прекращения конфликта. - Том, - предупреждающе протянул "тролль", и лохматый-Том недовольно обернулся на него. Атмосфера накалялась. Воздух наливался свинцом. Я пришла в комнату к Биллу, надеясь, что не нарвусь на неприятный разговор. Так оно и вышло; занятый делом Билл был немногословен, и я, приободренная, улеглась на кровати, наблюдая за парнем. Тишина не давила, а ласкала уши. - Мы были на кладбище, - вдруг сказал Билл, когда я уже успела окунуться в сонную дремоту, спасательным кругом от реальности забравшей меня в свое кольцо. Вздрогнув, я приоткрыла глаза и посмотрела на парня, который так и не обернулся ко мне. Его сутулая спина, покрытая серой футболкой, не освещалась светом настольной лампы, из-за чего очертания фигуры молодого человека были едва различимы в темноте. - Что ты сказал? - пролепетала я, щурясь и приподнимаясь на кровати, облокачиваясь на локти. В висках застучало от прилива крови. - У Аники, - продолжил Билл, чиркая ручкой по листу. Я замерла, ощущая, как сердце в груди сделало болезненный кульбит. - Неделю назад была годовщина. Дыхание остановилось. Воздух закончился на мгновение, и я лихорадочно дотронулась до саднящего горла рукой. - Я помню, - прошелестела, словно столетняя старуха. Я действительно помнила. Где-то на периферии сознания, там, куда не достигали мои самые мрачные мысли, я помнила. Всегда. Даже несмотря на то, что неделю назад мне и в голову не пришло, что я что-то упустила. Не просто что-то, а нечто важное. Несокрушимая, невозвратимая утрата тут же засвербила в груди болезненным роем. - Конечно, - легко согласился Билл, хотя он прекрасно понимал, что происходит в моей голове. А может, не понимал... - В любом случае, я передал ей от тебя привет. "Ей уже все равно, - хотелось ответить мне. - Ей не нужны мои приветы. Ей ничего не нужно. Она свободна". Я не очень хорошо помнила Анику; воспоминания, связанные с ней, заканчивались где-то на уровне шестнадцати лет - это было не так давно, но одновременно будто в другой жизни. Я помнила какие-то отдельные моменты, ее лицо, а также то, как Том и Билл сдружились с ней. Я тогда дико ревновала, сходя с ума от мысли, что мой возлюбленный интересуется моей подругой больше, чем мной. Билл и Аника вели переписку, и больше всего мне хотелось прослеживать каждое сообщение, читать каждую буковку, искать тайный смысл в простых словах. Тогда я сдружилась с одной берлинской девчонкой, казавшейся мне круче всех моих прежних друзей вместе взятых, и наша дружба с Аникой ослабла. Это было время детства, беззаботное и безрассудочное. Время другой жизни. Смерть подруги стала страшной неожиданностью. Ударом под дых, сбивающим с ног. День похорон запомнился особенно плохо, я помнила лишь, что было по-издевательски солнечно и тепло - как-никак, начало мая. - Так..после кладбища ты и умудрился заболеть, - догадалась я, тщательно подбирая слова. Сползла с постели и прошла до Билла, кладя ладонь на его худое, острое плечо. Почему-то в этот момент хотелось быть ближе. Та живая, человеческая, дышащая часть меня этого хотела, и я поддалась. Билл и так с каждым днем все больше ускользал от меня, и все, что мне оставалось, это ловить такие вот крохи внимания. - Дождь лил так, словно хотел размыть всю землю к чертям. Я вымок до последней нитки, и мне еще повезло, что не получил полноценную простуду, - мрачно пожаловался Билл, напомнив мне недавний разговор с Томом. Я посмотрела на исписанный, изрисованный лист бумаги на столе. Какие-то слова, написанные поверх других, образовывали невыносимую неразбериху предложений. - Может, хватит на сегодня? - со слабой надеждой предложила я, кивая на листок. Билл напрягся на секунду, словно решая, после чего ответил: -Да, пожалуй...Все равно ничего путного в голову не приходит. Пойдешь в душ? - Я не... - А я схожу. Расстелешь пока, ладно? - на ходу бросил мне парень, вставая со стула, снимая футболку и проходя в сторону ванной. Я только и смогла, что бестолково открыть рот, не в силах вымолвить ни звука. Билл скрылся за дверью, даже не обернувшись. Он даже не подумал предложить мне пойти с ним. "Конечно, а чего ты ждала, - думала я удрученно, поправляя простынь. - После всего, что происходило...Он, похоже, и дотрагиваться до тебя не хочет. Бережет". А что если не бережет? Что, если?... Догадаться было нетрудно. Это было даже очевидно. Мой возлюбленный был здоровым молодым человеком, у которого на плечах висел камень в виде меня - невменяемой, взбалмошной, запутавшейся в себе девушки. Так зачем ему такой груз? Он и так тащит меня уже столько времени, как настоящий герой, не бросая - но разве этого не должно быть достаточно? Разве он что-то еще мне должен? Нет. Ревность серой дымкой затопила мой разум. Я легла, отвернувшись к стенке и сцепив зубы. Ревность царапала мои внутренности, раны, которые только-только начали заживать. Впервые за долгое время мне было по-настоящему больно.