Охота на мужика

      Там, где зима властвует большую часть года, где изуродованные ветром деревья превращаются в труху от летней сырости, где изредка можно было встретить живое существо, находилось место, которое ему было нужно. Тишина давила на уши, звенела и наполняла воем, шёпотом и голосами разум, заставляя вспоминать самое жуткое, что с тобой было. Если долго в неё вслушиваться - то она заберёт и рассудок. Она гораздо хуже того проклятого холода и сырости, от неё было не укрыться под тёплой одеждой. Опавшая листва влажно чавкала под ногами, кое-где превращаясь в мерзкую торфяную трясину, куда можно было провалиться с головой и от тебя ничего не останется. Завыли вдалеке волки, с шумом пролетела сова - начались сумерки, благодатное время для всех нечистых.       Проверяя дорогу перед собой и переступая муравьиные тропы, высокий человек в чёрных одеждах уверенно шёл вперед, не смотря ни на скелеты оленей, обломанные кости других зверей, ни на жутковатого вида древние рунические камни, уже начавшие светиться в надвигающейся мгле. Туман сгустился, а вместе с ним пришли и сумерки, требовался ночлег. Путник собрал опавшие ветви, покрытые лишайниками, сухие иголки, намокшие листья и сложил костёр. Он не заботился о том, что он может не загореться, ведь он прекрасно владел своими магическими заклинаниями, и в особенности - призванием огня.        Умело проговорив слова, человек почувствовал, как силы его покидают, пламя взвилось ввысь, ярко осветив опушку леса. Жирные, надоедливые мухи залезали за воротник, алча крови, противно жужжа возле ушей, путник закинул руку за спину, вынимая пригоршню надоедливых насекомых и кинул их в жаркое пламя без капли сожаления. В темноте он видел намного лучше, чем на ярком свету, поэтому, сосредоточившись на огне, приказал пламени померкнуть. Ветки стреляли светящимися огоньками во все стороны, окружая сидящего человека ореолом. Он раскрыл свою сумку и вынул оттуда кусок мясного пирога и бутыль вина, а как только разделался с ужином, подсел ближе к пламени, снял кожаные перчатки и выставил над ним белые ладони с длинными пальцами, ничуть не боясь обжечься. Пламя лизало его пальцы, подобно щенку, не опаляя перламутровую кожу, некоторые язычки причудливо закручивались вокруг рук колдуна, и там, где магия соприкасалась с его кожей, она окрашивалась в фиолетовый цвет. Небо начало расцвечиваться в невиданные жителям юга цвета - это было северное сияние, аврора бореалис, и путник наслаждался постепенной сменой небесных красок, восхищался красотой переходов от изумрудно-зелёных тонов до ярко-алых.       Где-то вдалеке раздалось пение рога, прерывая тишину и тихое пение ночных птиц, сначала тихо, потом громче. Прозвучав три раза, рог умолк, растворяясь в звуках леса, и раздался громкий крик мужчины на старом, забытом языке. Загремел бубен, но путника возле огня это ничуть не потревожило, он с полным равнодушием вслушивался в пугающие звуки и медитативное пение до тех пор, пока к его костру не вышли трое. На предводителе был причудливый рогатый шлем, на плечах покоилась роскошная меховая шуба, с длинных рогов шлема свешивались многочисленные нити, с привязанными к ним маленькими косточками, бусинами и перьями. На его лице был боевой раскрас, закрывающий чёрными полосами глаза и впалые щёки, имитирующий морду хищного зверя. Двое других людей держали в руках копья, наконечники которых блистали в отблесках огня зачарованным льдом, превратившимся по велению искусного мага в смертоносный и крепчайший металл - сталгрим.       Не дожидаясь, когда люди подойдут ближе, путник в чёрном снял с головы капюшон. Взглянув в его нечеловеческие глаза, трое поклонились и подобострастно спросили путника о чём-то на древнем языке. Кратко ответив им, путник снова накинул на голову капюшон, пряча седые волосы и холодные, голубые глаза. Через какое-то время жрец в рогатом шлеме снова пришёл, сел напротив странника и спросил на том же рычащем языке, не окажет ли он им честь присутствовать на их празднике. Кивнув, мужчина поднялся, ослабил магические путы, и костёр потух. Странник пошёл следом за воинами и жрецом, следуя только им ведомыми тропами. - Мёртвый, но живой! Славься, бессмертный Альва! - закричали на разные лады собравшиеся возле большого костра остальные люди Севера. Для путника был накрыт стол с разными кушаньями, по мнению дикарей вырезанные сердца и тёплая звериная кровь должна была насытить его. Сложив толстый плащ, сняв с себя тёплый балахон, путешественник оказался в одних штанах и высоких сапогах на шнуровке перед сборищем людей. Хоть и жители Севера были выше ростом, чем остальные человеческие расы, путешественник был намного выше ростом и этих людей. Это был альтмер, высокий эльф, но на обыкновенного альтмера он был совсем не похож, его кожа была настолько белой, что почти светилась во мраке, по спине и безволосой груди шли не только синие вены, но и глубокие шрамы. Пока он грелся возле костра, к нему принесли трупы убитых врагов, которые посмели посягнуть на эти освящённые чёрной дланью земли.       Сев на почётное место возле костра, он какое-то время сидел молча, потом эльф глубоко вдохнул и начал петь с закрытыми глазами, а жрецы заколотили в бубен. Звуки, выходившие из его рта, были низкими, вибрирующими, от которых мурашки шли по коже, он то переходил на рычание, то медленно тянул одно слово, заставляя его заполнять собой весь ближайший лес, затем он перешёл на тот же жутко-вибрирующий речитатив, его фигура озарилась фиолетовым пламенем, и окровавленные трупы ожили. К его голосу присоединились и другие голоса жрецов, на их одеждах кровью был нарисован символ в виде черепа и костей, хор заставил оживших танцевать вокруг собравшихся, и когда живой, но мёртвый альтмер выкрикнул последнее слово, они прыгнули в огонь, принося себя в жертву, все, кроме убитого вожака. Почётный гость проследил за тем, как его труп положили на большой плоский камень, кое-где отполированный жертвами до блеска. В руку эльфу вложили ритуальный клинок, он им рассёк тело и по внутренностям предсказал удачную охоту и радостную весть.       Слуги принесли эльфу с ледяными глазами полный кувшин тёплой звериной крови, сдобренной душистыми дикими травами и маслами, тот начал пить, и струи полились ему на грудь, рисуя на них зловещие узоры. Пока он пил, верховный жрец кинул в огонь сноп душистых трав и какую-то смесь, воздух наполнился ароматным запахом можжевельника и сосны, рассеивая запах сгоревших тел. В дыму показались неясные очертания высокой эльфийки в короне, танцующей воздушный танец. Утерев губы, альтмер указал на одного из присутствующих, погрузившись в бессознательное состояние, но продолжая стоять на ногах.       Вперёд вышел воин, он отдал жрецу копьё, одежду, и перед глазами мужчины предстала обнажённая девушка. Кожа её была покрыта руническими татуировками с витиеватыми узорами в виде стилизованных птиц и животных, промеж красивых грудей скалилась волчья морда. - Чёрная волчица, волчица, волчица, - эхом разнёсся шёпот других воинов. ...Искра сознания промелькнула в помутнённом рассудке альтмера, и тут же потухла. Девушку переодели в чёрный балахон, с почётом надели на её голову шлем из звериного черепа и указали на её новое место - там, где недавно сидел эльф. - Живой, но мёртвый сделал свой выбор! - жрец вынул из металлического ларца стеклянный нож и замахнулся над услужливо подставленной девичьей шеей. - Нет! Не сегодня, - вдруг произнёс странник и схватил девушку за запястье. - Жрец, я поторопился с выбором. Я не хочу её смерти, она хороший охотник, пусть послужит мне тем, что принесёт сердце оленя. - Как будет угодно! - жрец убрал нож и девушка переоделась обратно, выпив остатки жертвенной крови из кувшина, и пока она пила, она не отводила взгляда от божественного эльфа, она с детства слышала о нём легенды от родителей, а родители слышали от их родителей, поколения людей сменялись, как времена года, а Принц Червей не старел, только жуткие глаза его выдавали прожитые годы и знания.       Вновь запели голоса, вновь застучал бубен, приглашая каждого заблудившегося на эту пляску смерти во славу Той, что вечно бодрствует под поросшим черникой холмом. Эльф смыл с себя кровь в ближайшем ледяном ручье, умыл лицо в серебряном источнике и, отогревшись у костра, легко соскользнул в тревожный мир снов и сладостных видений-реальностей. Ему снились ласки юной охотницы, и её лицо в его снах было звериным, глаза светились жёлтым огнём, она не целовала его, а нежно кусала, по-волчьи наслаждаясь кровью. ...Альтмер очнулся, широко открывая голубые глаза. Костёр уже был потушен, а от людей не осталось и следа, лишь вырезанное сердце оленя лежало перед ним на деревянном блюде. Взяв его, он пошёл вперёд, к назначенной цели, и даже встреченные дикие звери отступали перед ним, боязливо скуля. На узких, тёмных губах эльфа запеклась тонкая кровавая корочка, а чутким обонянием он всё чувствовал еле уловимый запах северных цветов.       Наконец-то лес закончился и раскинулось огромное поле. Тут и там из земли торчали кости и покрытые мхом валуны с вырезанными символами, на некоторых алела свежими пятнами кровь, а посередине поля высился высокий продолговатый холм высотой в несколько десятков человеческих ростов. Сорвав несколько ягод, росших на кусте, обложенном костьми, путник подошёл к месту, где виднелась обнажившаяся кладка кургана. Среди обвалившихся каменных блоков виднелся мерцающий серебром проход - это была зачарованная дверь. Возле неё лежали скелеты и старые кости, которые уже невозможно было внятно рассмотреть и понять, кому они принадлежали. Мужчина подошёл к проходу, и дыра в кладке подёрнулась рябью, превратившись в ртуть. - Зеркало, - прошептал мужчина и снял с себя плащ, прикасаясь ко ртути ладонью. Зеркало отобразило всё, кроме него, вместо высокого зловещего эльфа на поверхности ртути проявилась тёмная, трепещущая тень с неясными очертаниями синих глаз.       Мужчина протянул руку и двинулся вперёд с широко открытыми глазами, не боясь древней магии. Едва путник вошёл в тёмную комнату, как жидкий металл за его спиной покрылся морозными узорами и застыл. Он не обратил внимания на оправленные в золото драгоценные камни, украшавшие вход в гробницу, он знал, что всё это - ловушка для искателей приключений. И ртуть при виде алчущего богатства человека окрашивалась в красивый золотой цвет, которая так и манила на верную гибель в подземелье.       Сотворив на руке тусклую звезду, освещавшую кромешную тьму, путник оставил возле входа свою верхнюю одежду. Оказавшись в чёрном балахоне с вышитым красным скелетом на нём, он тихо зашагал вперёд, не боясь ни скелетов с мечами - проклятых слуг, ни оживших чёрной магией зомби, он знал, что все, кто жаждал найти здесь золото и артефакты, те умнейшие странники, кто догадывался, как пройти через зеркало, как пройти мимо Хранителей Леса, были обречены погибнуть здесь, в катакомбах, не увидев ни золота, ни артефактов. Ибо Король Червей не потерпел бы осквернения гробницы.       Спустя часы беспрестанной ходьбы по лабиринтам и казавшейся бесконечной лестнице вниз, с низа которой доносились вздохи и шёпот, мужчина оказался в большом зале, своды которого были испещрены магическими символами и рисунками. Альтмер выкрикнул заклятие, чаши с маслом вспыхнули, ярко освещая помещение. На возвышении стоял трон, сделанный из костей и перламутра, и на нём недвижно сидело умертвие, роскошно одетое в бархат, золото и шелка. На её лицо спадала полупрозрачная ткань, делая её похожей на невесту, в блестящих волосах блестела высокая корона в виде переплетённых змей и вырезанных безупречных бриллиантов и гранатов в виде черепов. Вокруг трона стояли добровольно умерщвлённые слуги Короля Червей - личи, защищая свою госпожу от каждого, кто посмеет ей причинить вред. Они пошли на смерть добровольно, зная, что проведут столетия под землёй не только как стража Королевы, но и как хранители бесценной библиотеки чёрных книг. На их поясах, скованные цепями, покоились древние фолианты чёрной магии, каждый из высших слуг и последователей Короля Червей был силён в определённой области запретного искусства.       Мужчина подошёл к трону и посмотрел на мёртвую госпожу. У неё были такие же голубые глаза, как и у него, белая кожа, тонкие, благородные черты лица: разложение не тронуло её, оно было остановлено рукой Маннимарко, искуснейшего бальзамировщика в Тамриэле. Альтмерская Королева выжидающе смотрела на пришедшего к ней на поклон эльфа, он вложил в руки слугам огромные чёрные камни душ, наполненные душами людей, отдал свежее сердце и встал на колени возле мёртвой, но ожившей благодаря некромантии магии: - Здравствуй, мама. Я скучал по тебе...       Альтмер долго-долго рассказывал Королеве Червей о всех его переживаниях и трудностях, делился с ней самым сокровенным, а она его молча слушала. Она никогда не отвечала ему, ведь от прежней Королевы Червей и матери Корвуса Люцифера, по сути, осталась лишь плоть, душа её бродила по Той стороне, прячась от добрых божеств и ища способ вернуться. Не Король принёс её в жертву, чтобы спасти сына - она сама принесла себя в жертву, спасая ребёнка от любимейшего на всём свете человека, и даже спустя сотни лет благодарный потомок продолжал навещать её, благодаря за спасение. Маннимарко проклял себя за то, что научил её этому - как обменять свою душу на душу другого, вернуть её оттуда, откуда нет возврата тогда, когда ещё не поздно.       Когда-то давно, когда не было ни этого леса, ни этой пугающей гробницы, молодой колдун поссорился со своим лучшим другом, ведь друг был слеп и не видел, что Боги не хотят, чтобы человек или эльф стал равным им, поэтому они и наложили несправедливые запреты на некоторые области магии, назвав её некромантией, или чёрной магией, чтобы обезопасить себя. Маннимарко боялся не успеть узнать всё за отпущенный ему короткий срок, как смертному, и был предан своим лучшим другом - Галерионом, считавшим, что нельзя лезть туда, куда смертным входа нет. История умалчивает о третьей участнице конфликта, прекрасной и мудрой альтмерке, что пыталась помирить обе стороны, но у которой ничего не вышло, ибо каждый из участников конфликта любил её. Иногда Маннимарко думал, что не магия стала причиной тех событий, а эта самая девушка, которая в конце-концов избрала путь Тьмы и пошла в Бездну следом за своим возлюбленным, став Королевой Червей после смерти.       Вместе они постигали запретные тайны, заключали сделки с кровожадными богами и приносили жертвы, ведь любовь заслонила ей глаза, прикрыв разум от ужасающей действительности, сотворяемой Маннимарко. Рука об руку они сочиняли новые заклятия, искали пути обхождения запретов. Они бы и до сих пор были вместе, если бы не Галерион и его маги, проклявшие её и ребёнка, что родится на свет, ведь они считали Маннимарко ужасным злом, а наследника - ещё более чудовищным злом, тем, кто сможет победить самого Аркея. Потеряв жену и едва не лишившись ребёнка, Король Червей объявил охоту на магов и жрецов Девяти. Без капли сочувствия он уничтожал их, выслеживал, собирал свою армию мёртвых. Если бы он мог то время поймать и спасти её душу, но увы - тогда он не умел и не знал того, что знает сейчас, не умел связывать души с телом и правильно совершать ритуал превращения в лича, поэтому, чтобы память осталась вечно живой, он наложил сильные чары на тело возлюбленной, построил руками нежити огромную гробницу и проклял всех живших вокруг этого места людей, заставив их служить себе. Долго, очень долго он скрывал правду от единственного сына, считая, пусть он, Король, будет выглядеть зверем в глазах наследника, чем он будет вечно считать себя виноватым, но рано или поздно тайное становится явным, и Люцифер на десять лет ушёл в глушь, скрываясь от отца и его слуг, наслаждаясь тишиной, покоем и библиотекой. Смирившись, он стал печален и холоден, циничен и язвителен, он совершенно отвык от людского общества. Сейчас Король снова ищет пути возвращения души Королевы, в прошлый раз, ища её новое воплощение, он попытался связать свою жизнь с молодой эльфийкой, но он ошибся. Так на свет пришла Роза Присцилла Мордреда, второй ребёнок Короля. ...Закончив речь, он встал с колен и взглянул в глаза матери. Та, посмотрев на него, закрыла их и умерла вторично. Не поняв, что произошло, Люцифер кинулся к ней, призывая самую сильную магию из известных ему, но был остановлен жрецами Червя: - Это значит, что настоящая душа Королевы пришла в этот мир, и её прежнее тело должно упокоиться здесь. По коже женщины расползлись золотистые шрамы - кожа лохмотьями разлетелась вокруг неё, сгорая, а кости превратились в сияющий прах, окутывая Люцифера с ног до головы, и в этом вихре мелодичный голос ему прошептал на ухо: - Я скоро вернусь, Король найдёт меня... От всей её одежды осталась лишь древняя книга знаний, написанная её рукой, редчайший экземпляр, которого не было в библиотеках. Открыв её, эльф пробежался по страницам глазами и увидел, что некоторые из них были вырваны чьей-то безжалостной рукой. Впоследствии, много лет спустя, некромант нашёл недостающие части - в них был зашифрован секрет обмена своей души на душу другого.       Зеркальная дверь закрылась за Принцем Червей. Жмурясь от яркого света, он увидел, что у подножия холма кто-то его уже ждал, подойдя к сидящей фигуре, Люцифер увидел свою сестру, Розу Присциллу. Вид у неё был крайне недовольный и обеспокоенный. - Так и знала, что ты снова сюда потащишься. Нравится тебе в шалаше жить и медведем бродить по лесу? Погодка мерзкая, так и шепчет на ухо: а не принести ли кого-нибудь в жертву, чтобы пропали мошки? - сестра, вновь увидев брата, преисполнилась радости. Сколько она его прождала здесь, побоявшись пройти следом - никто не знал. Принцесса Червей была одета в короткое чёрное платье, высокие непромокаемые сапоги, смазанные салом, а плечи украшала лисья мантия, по краям расшитая рунами и стеклянными бусинами. - Королева возродилась, - ответил брат вместо приветствия. - Что? После сотен лет?! Кивнув, эльф начал спускаться с холма, топча ногами чернику. Наконец-то он сурово проговорил: - Её тело разлетелось на тысячи искр, ибо двум телам одной могущественной души нельзя существовать в одном мире. Для этого природа и придумала процесс распада. После смерти - новое рождение. После рождения - смерть, и так по кругу, до скончания времён. Но мы-то с тобой особенные, - наконец-то улыбнулся Принц. - На нас природа, как выражается отец, "отдохнула". Хе-хе, ну ничего, за тридцать лет отец сумеет вычислить место её возвращения, главное, чтобы не получилось, как с моей матерью. - Это точно, вторую такую тёщу он не переживёт, - хихикнул Люцифер. - До сих пор не понимаю, кого он называет женой, кого возлюбленной, кого любовницей, я уже путаюсь! - Забей. За тысячу лет я бы тоже запуталась, - пнула череп под ногами Роза. - О! Наши варвары теперь наконец-то перестанут отлавливать заблудших и приносить их в жертву нетленности Королевы, интересно, чем они займутся? - Чем, чем... Будут, как при жизни - медовуху варить да грибами наедаться, - ухмыльнулся Люцифер. Роза Присцилла потянулась, разминая кости: - Эх, бросить бы всё, да приехать сюда на недельку, а лучше на месяц, отдохнуть от Сиродила. А воздух-то какой! - вдохнув, она закашляла - в рот попали мошки. - Мне в Гробнице как-то спокойнее живётся, - заметил брат. - А вот интересно, раз у отца была возлюбленная, неужели Галерион монахом всю жизнь прожил? На нашего отца мало найдётся любительниц некромантии и нежити, а Галерион, судя по рассказам летописцев, был и благороден, и красив, и душою чист, и... - А ты думаешь, почему все бретонцы так охочи до магии и якобы полуэльфы? Вот отсюда! - Да ладно?! - воскликнула Роза. - Неужели! - Я в книжках об этом читал. Не прямым текстом, но между строчек дошло, - эльф с ехидной лыбой потёр нос пальцем, с сиявшим на нём кольцом в виде змеи, кусающей себя за свой хвост. - Не понимаю, зачем ты носишь кольцо Галериона, этого паскудного мага. - Серпентум аэтернам, - проговорил эльф, и кольцо ожило, пробежало по его ладони и вновь застыло серебром на пальце. - Любой символ можно извратить и объяснить по-своему, - ответил Лютик. - На его пальце оно было символом смертности и непрерывности бытия, а на мне оно обрело новый смысл - змея это наш род, ставший бессмертным, захвативший власть над миром и неутолимую жажду знаний. - Ну ты книгочей! - потрепала сестра его по макушке. - Я книжный Червь, - улыбнулся Люцифер. - И что-то мне подсказывает, что раз эти варвары пробудились, то лучше побыстрее свалить из этого леса. Я, конечно, подраться люблю, но до Сиродила нам ещё идти и идти, а проклятых деревень тут как пшена курам насыпано... А ещё меня напоили какой-то дрянью и я чуть не принёс в жертву красивую нордку. Хорошо, что мой иммунитет к ядам проявил себя вовремя. - То-то у тебя щёчки порозовели, а я-то думала, что от свежего воздуха! - ущипнула его за бок сестра. Взвизгнув, альтмер гневно на неё посмотрел. - Ой, будто ты когда жалел, что кого-то в жертву приносят и когда девки на тебя прыгают! - Да, жалел! Такая красивая была, жаль, что дикая, мне такие не нравятся, хрен знает, что выкинет в процессе. Я хоть вроде как бессмертен, но на каждого некроманта найдётся девка, которая найдёт, как свести его в гробницу. Скайрим же близко, тьфу! Где же мне себе найти ту, которая не испугается меня и при этом будет добра ко мне?.. - Как ты когда-то сам говорил, "ищите и обрящете". Только ты сразу не раздевайся, не показывай свои телеса, любая сбежит. - А ты прячь своих змей, сестричка, а то...       Тут из кустов вышли злобно настроенные воины под предводительством жреца. На жреце была жуткая маска из частей черепа мамонта и с искусно выточенными окровавленными бивнями. Прекрасно сложенные красавцы-воины с длинными блестящими волосами, с татуировками на мускулах были одеты в узкие полоски меха и кожи, ничуть не боясь холода и мошек. Увидев Розу, они отчего-то скрылись обратно в кустах с испуганными гримасами. Сестра открыла рот, пытаясь что-то сказать, но брат прервал её: - Не говори, я уже понял. И слышать подробности не хочу. - Говоришь, как отец, скучно быть таким правильным! Под шлемом эти дикари очень даже ничего, да и без шлема тоже, - хихикнула Роза. - И шубы у них тёплые... - Считаю грязным и непристойным любой разврат, проходящий без моего участия, - заметил Люцифер. Широкими шагами они пошли на юг, туда, где давно их ждал отец - Король Червей. - Как поживает отец? - спросил Принц Червей, перепрыгивая через поваленное дерево. - Как обычно, - отозвалась сестра, перелезая через ствол. - Пьянка с перерывом на отлов магов, планы по захвату мира и всё такое прочее. - Вот мне влетит, когда я вернусь... - ушки эльфа поникли. - Не влетит, ему щас не до того, он нашёл какого-то необычного петуха, уже лет пять его мясом кормит с рук и всё ждёт, пока он яйцо снесёт, - фыркнула Роза. - Сам уже в петуха скоро превратится, носится с этой птицей, как курица с яйцом, тьфу, ты меня понял. - А-а, я, кажется, знаю, что он задумал, - просветлел Корвус. - Это меня и пугает, - вздрогнула некромантка. - Скажи сразу, к чему мне готовиться? - Может, магов в этот раз и пронесёт, и яйцо не будет настолько вырожденным, чтобы в нём оказался зародыш змеи. А высиживать его будешь ты. - Почему я? - Для того, чтобы вырастить Змея-Червя, нужен не только петух и яйцо, нужна большая старая жаба. И желательно толстая, - улыбнулся некромант. - Я ЖАБА?! - взвизгнула Принцесса Червей. - Ты лучшая жаба во всём Тамриэле! - ещё шире улыбнулся любящий брат. - А если серьёзно, то шансов практически нет, только если поискать в одной из чёрных книг Хермеуса. - Тех, с которыми ты в туалет ходишь и по три часа там сидишь? - Нет, - отмахнулся Люцифер. - Тех, что открываешь, и крыша едет. - Нет, те, от которых крыша едет уже нет, отец перепрятал. Это в тех, из которых тентакли лезут. - Перепрятал хреново, я нашёл! - гордо сказал он. - Оно и видно, - высунула язык сестра. - Мне для полной коллекции не хватает нескольких томов, а в особенности - книги Будущего, - вздохнул эльф. - И что ты там так хочешь увидеть? Думаешь, что силёнок хватит сесть на трон вместо Короля? - Ты чё! Он же нам уже сказал как-то: "Не спорь с тем, кто может выгнать тебя из дома, сдать магам и вычеркнуть нахер из завещания!". - О да, помню-помню... - А ты как поживаешь, моя дивная Роза, душистый цветок сиродильских полей и первая краса кладбища? - наигранно-весело спросил альтмер. - Шутку оценила,- скривила лицо эльфийка. - Нецензурно выражаться можно? - Нет. - Тогда всё хорошо. - Довольно лаконичное и всеобъемлющее описание прошедших лет. - Не, Люцык, в натуре, сам пойми - каждый день слушать наезды отца о том, что мне уже много лет и что пора остепениться, а не "бегать по полям и весям да отлавливать колдунов". А может, это мой смысл жизни - отлавливать колдунов, может, я за колдуна замуж потом выйду! - Сплюнь! Не говори такое! - испугался некромант. - А я серьёзно! Ты-то сколько лет отдыхал, книжки читал, чернику жрал, а я то черепа носила, то по пещерам за прахом вампиров лазила, раз десять или больше покусали, хорошо, что я такая зараза, что ко мне эта сучья гемофилия порфириновая или как-там-её не пристаёт, а то бы уже давно вампиршей была, хотя отец давно говорит, что я у него всю кровь уже выпила... Потом за будущим Архимагом следила, так этот чёртов мужчинка свалил куда-то, еле его отыскала, всё возле какой-то имперки крутился, я весь день с крыши дома не слезала! И сделала вывод, что у него жена есть, прикинь? А ещё и сестра родная имеется, просто кошмар, отец был в ярости! А как я им камни душ на чёрные поменяла, и они там с ума посходили - такое зрелище было! - Кто посходил? - отлепил со лба муху Люцифер. - Кто-кто, жрецы Девяти! Устроила им приход в Приходе. Я устала от этого, я хочу просто отдохнуть, желательно с каким-нибудь магом в уютных руинах, чтобы никто нас не видел, чтобы... - Розочка, моя милашка, прекрати, я же сам хотел в вино скуму святошам подмешать, я завидую! Роза, задумчиво опустив голову, промолвила: - Может, надо было подольше ту книгу с тентаклями раскрытой держать?... - РОЗА!! - А я что? Я ничего! Каждая порядочная девушка имеет право на свои личные пару тентаклей. - Увижу жреца Хермеуса - зарежу, - провёл ладонью по шее Корвус. - Да ты уже такими речами должен был половину сиродильских магов перерезать, - ласково улыбнулась некромантка. - Может, в той книге с щупальцами тоже что-нибудь интересное есть? - В семье ты у нас дурочка, а я умный. Я читаю, ты бегаешь вокруг, визжа: "Люцифер, открывай дверь в туалет, у меня тоже живот после супа разболелся, сожгу твою книжку к скампам", ой, не то вспомнил, сейчас: "Люцифер, закрывай, мне тентакли под юбку полезли, они холодные и скользкие!" - спародировал сестру Корвус. - Ага, я жаба, а ты петух. Люцифер насупился, глаза загорелись недобрым огнём. - И чего, клюнешь меня? Ха, это тебе ответка за жабу! - На правду не обижаются. Принцесса Червей набросилась на брата и повалила его на мягкую землю, устланную мхом, вжав его всем своим весом и достоинствами. - Напоминаю, что я твой брат, так что я в инцестах не уча... - Да заткнись ты, там идёт кто-то, - перебила Роза. Некромант, высвободив одну руку, прошептал заклинание и тела слились с зеленью леса. - Говорю же, я всю жизнь хотел разграбить ту гробницу, говорят, что там ценных книг столько, что если их продать, денег на покупку всей Башни белого Золота вместе со Древними Свитками хватит! - произнёс возле них мужской голос. Лицо Люцифера стало ехидным, он подмигнул сестре. - А я хотел увидеть и изучить драугров, некромантов, всего раз в жизни мне удалось купить редкую книгу в "Первом Издании", и с тех пор мне нет покоя, - сказал второй голос.       Роза, выпрыгнув, предстала перед двумя насмерть перепуганными имперцами во всей своей красе. - О, маг! Как раз то, чего мне не хватало, - она облизнулась. - Стой, безумная! Я один из хранителей Мистического Архива в Университете, я уничтожу тебя огнём и холодом! - Всё, как я люблю, и огонь, и холод, не хватает электричества, - произнесла некромантка, подходя ближе. - А ты, второй, что-то там про золото говорил? У меня есть золотое ожерелье. На! - роскошная эльфийка резко распахнула одежды, и взору посланной Архимагом экспедиции на поиски артефактов предстало Зрелище. - Кто хотел увидеть некроманта? Можно не только увидеть, но и пощупать, хе-хе! ...Заткнув уши, Лютик лежал и с грустью смотрел на небо. С одной стороны он был рад возвращению к отцу, а с другой стороны Роза занималась развратом, в котором он никак не мог поучаствовать. Похоже, некромантке доставляло удовольствие пугать бедных имперцев, магов и испытывать на них разные заклятия, совмещать приятное с полезным. Устав это терпеть, он наложил на них заклятие, вырубил сестру, связал, взвалил её на плечи нордическим образом и быстрым шагом, слегка покачиваясь, побрёл по болотам в сторону Сиродила.