***
… Ещё целый час, а может, больше, мы ехали в полном молчании, отлепляя с лица стухшие листья, налепленные на наши доблестные и благородные чела ветром. Вдруг (как я не люблю это слово!) на горизонте показалась шайка разбойников, ну, а дальше состоялась знатная драка, в которой Люцифер «оторвался» за все последние месяцы сидения в подполье. — Помилуй Акатош! — мы совершили жест поклонения Девяти одновременно с Гедеоном и вцепились друг в друга, боясь возвращающегося с поля боя Люцифера. Усилившийся ливень смыл кровь с его плаща под ноги, багровая лужица окружила статного эльфа. — Чего вы так на меня смотрите! Я что, корпрусный? — нахмурился некромант, снимая удерживающее заклятие с призванной нежити. Огонёк фиолетовой магии потух, и нежить упала на кровавую дорогу. — Н-нет нет, всё в порядке, — вымолвила я и мы поехали дальше: дождь утих. Нашими молитвами Акатошу или жертвоприношением Лютика — я не знаю.***
Не успели мы проехать ещё часа без происшествий, как на нас снова напали. Лютик снова пошёл в атаку, а мы с Гедеоном больше не смогли отсиживаться — бандитов было слишком много. Переступив через труп имперского стражника, мы поняли, что и стража тут не справляется. Обернувшись на наш крик, Корвус прыгнул к трупу и стал что-то шептать, и вскоре мы уже сражались вчетвером. Стражник дрался так, как наверняка не дрался при жизни, всё искусство Лютика временно вдохновило его и оживило. — Гедеон, у меня закончилась энергия! — крикнула я сыну архимага. — Выпей зелье, я прикрою! Знаете, справиться с шайкой бандитов — проще простого. Но когда этих шаек две подряд, и они не простые, а сильные, и бандитов в них было много — даже мы еле-еле справились. Пока мы с Гедеоном переводили дух на пенёчке против дороги, Лютик начал копаться во внутренностях убитых врагов — они были разбросаны его стараниями на десятки метров вокруг. Подавив рвотные позывы, я сглотнула зелья из бутылочки и дала отпить магу. Тот пил, отвернувшись от «зрелища». — Зачем ты ковыряешься в этом? — Как зачем? — оторвался Корвус от созерцания вырванных сердец. — Это древнейшее искусство предсказания, антинопомантия по-нашему, или по-вашему «ковыряние в трупах». — И что же ты там нашёл? — Вряд ли светлое будущее можно увидеть среди горы кишок, — не оборачиваясь, произнёс Гедеон. — В скором времени нас ожидает смерть, — нахмурился Лютик, держа в руках вырванное сердце из груди врага. — Ха, для некроманта это хорошее предсказание! — усмехнулся сын Архимага. — Не думаю: видишь ли, смерть поджидает нас, а не врага. — Что же, будем надеяться, что ты ошибся в своих предсказаниях, — сказала я, стараясь избавиться от мурашек и холода на коже. И тут прямо за моей спиной полыхнуло зарево, и мы с Гедеоном кубарем свалились с пенька от потока жара: перед нами открылись Врата в другой мир. — О Акатош! У нас остались ещё зелья магии? — спросил меня Гедеон, отряхивая длинную мантию мага от грязи. — Похоже, что мы истратили все, что были, — нервно проговорила я, кусая губы и обыскивая пояс на наличие запасных склянок. — Мне конец — я не смогу колдовать! — сын Архимага обернулся назад, ища на поле битвы что-то. В воздухе, в потоках пламени и жара стали обрисовываться неясные очертания демонов по ту сторону врат. — Пока будешь её восстанавливать, мы с Лютиком тебя прикроем… — Не выйдет, я Атронах. — Чего-о? — мы с Корвусом одновременно обернулись. — Да, я по Знаку Атронах. Вся моя магия истрачена, ваша тоже, и я вряд ли смогу вам чем помочь… Тут из Врат полезли чудища, и мы с Лютиком без лишних слов пошли в атаку. Мои руки отнимались от усталости, вся магия была истрачена на исцеление, я чувствовала, что отсюда мы уже не уйдем, но продолжала сражаться бок о бок с некромантом. Есть женщины в сиродильских селеньях! и в горящие Врата войдут, и даэдра на лету остановят!.. Кто эти строки написал — не помню, наверняка сочинение небезызвестного священника про Алессию у меня в голове так засело. Я почувствовала, что меня подпитывает силой Гедеон Ганнибалович. И Лютика заодно. Удивительное дело — он по знаку атронах, должен был себя лишь лечить, но вместо этого помог нам! — Отойди! — скомандовал сын Архимага, закончив исцеление, и кинулся вперёд меня с двуручником наперевес. Даже у некроманта от такого зрелища глаза на лоб полезли: совершенно не умеющей драться библиотечный затворник понёсся вперёд с такой решительной гримасой на лице и так легко неся тяжелое оружие, что мы с Принцем переглянулись. Сбегал за ним пока мы дрались с Корвусом, взял у убитых бандитов. Как он этот двуручник смог поднять — одному Акатошу ведомо, наверняка успел заклятие «перышка» наложить. Благородный маг потратил остаток своих сил на нас и на оружие, но не на себя. Какие чудища на нас полезли — даже мы с Гедеоном не знали, а Лютик продолжал убивать налево и направо, с ног до головы испачкавшись в крови. Для красоты и пафоса так пачкался или он мнил себя древней принцессой, которая думала, что если будет купаться в крови, то станет моложе — мы с магом не знали. Возле меня вскрикнул Гедеон, задетый тварью, и упал на обожженную землю. Медленно поднялся, вздохнув, и, пошатываясь, стал драться дальше. — Бегите, вам их не сдержать! — крикнул альтмер нам, когда из Врат вывалилась ещё одна пачка монстров. — А как же ты?! — Бегите, глупцы! — прокричал он и стал размахивать мечами с удвоенной скоростью. Едва мы отбежали в рощицу подальше от драки, как маг хрипло прокашлял: — Я, не могу… дышать, — на меня рухнул Гедеон, из его рта пошла кровь. Я пискнула и поддержала его, уложив на траву, не замечая криков и шума позади. — Похоже, что мне пробили грудь, — произнес сын Архимага. — Выберись хотя бы ты живой из этой переделки, нас уже не спасти, — он посмотрел стекленеющим взглядом на Врата, и я увидела, как рухнула чёрная фигура с белыми волосами. — Так не пойдет! Так не может быть! — закричала я так, что твари, продолжающие лезть из Врат, взвизгнули. — Сволочи! Вы убили Корвуса! — я полезла в брошенный на земле мешок и нащупала там мамин даэдрический артефакт, древнее оружие, которому по силе равна лишь легендарная Бритва Мерунеса. — Прочь, даэдрическое отродье! — размахивая перед носом у тварей оружием, я отогнала их от трупа Корвуса (видимо, почуяли знакомый дух — эльфийским оружием я бы их не напугала) и, вкладывая в слова последние силы, произнесла заклятие левитации. Некромант начал ползти по земле, как брошенная кукла, движимая неумелым кукловодом. Сын Маннимарко открыл глаза и оскалился: — Отпусти меня, — прохрипел эльф и свободной рукой, не державшей меч, схватил меня за пояс, резко потянул на себя, снова оказался на ногах, быстро оглядывая льдистыми глазами лезущих на нас тварей. — Меня позабавил твой испуганный вид, не ожидал, что ты кинешься меня спасать. — Позабавил?! — Как иначе сказать? Ведь ты должна была знать, что некроманта нельзя убить с первого раза, а меня просто-напросто временно оглушили. Что с Гедеоном? — Умер, — пискнула я и разревелась. — Этого нам ещё не хватало, хотя, есть у меня одна идея… — Корвус коварно начал потирать белые ладони, но я его прервала: — Труп осквернять не дам! — … Поэтому переходим сразу ко второй части моей идеи: твоя жизнь поддержит мою, а я спасу нас всех. — Каким это образом?! — возмутилась я. — Очень простым, я возьму у тебя часть жизненных сил и попытаюсь изменить предсказание. — Может, обойдёмся иным способом? — альтмер увидел в моих руках оружие, округлил глаза и чуть ушами от удивления не захлопал – да, редкая вещь! — Это же… — Потом обсудим, барахольщик! Надо уходить! Мы отступили к рощице как два огромных грязекраба, осторожно переминаясь с ноги на ногу, подошли к телу Гедеона (и я снова разревелась), некромант фыркнул: — Так он же жив, что ты мне тут трагедию разыгрываешь! — Жив?! — воскликнула я, размазывая по лицу слезы и сопли. — Конечно, без сомнений! — Корвус Пестус Тенебрас Люцифер Маннимаркович нагнулся над сыном архимага и взял его ладонь в свою, щупая пульс. — Пока жив, — поправил он. — аура жизни совсем слабая, еле светится. Надо его срочно отвезти к моему отцу — у него все кости переломаны. — Ага, а потом уж точно умрёт, это же сын архимага! На опыты точно пустит! — Да, проблемка… Придётся внаглую врать. Если что, вали всё на меня — я боли не чувствую. Что ты так на меня смотришь? Часть моих шрамов на теле — от его наказаний, так что я привык. Нам пора, иначе я тоже тут останусь, ибо у меня тоже много ран. Мы снова попятились назад, но уже с бесчувственным товарищем, кое-как погрузили его на лошадь и помчались прочь от тварей — они были нам сейчас не по силам. …И если бы Лютик был здоров, а я не была в таком состоянии, я бы заметила, как всё это время за нами стоял могучий воин Мерунеса, с ног до головы закованный в кровавое железо, и смотрящий на нас немигающим взглядом.***
Не успели мы приехать к Королю Червей, как мой спутник подался вперёд и неуклюже упал на лошадь, а потом, потеряв сознание, сполз с неё. Животинка умная оказалась и сразу заржала, подзывая меня и остановливаясь. Я спрыгнула со своей лошадки и с уже изрядно пошатнувшейся психикой подбежала к товарищу. — Лютик, милый, что с тобой?! Некромант открыл померкнувшие глаза и прошептал: — Возьми моё сердце… Возьми мою ду… Оно в твоих руках. — Лютик?! — что он хотел этим сказать? То ли неумело в любви признался (я лучше за даэдропоклонника замуж выйду, чем за некроманта, Лашанс спаси от всех!), то ли в этом был какой-то тайный шифр. Альтмеры, в особенности связанные с магией, обожают такие ребусы придумывать. У меня началась истерика: один еле жив, а второй умер у меня на руках! Твердо помня завет любящего отца, я кинулась к сумкам и стала лихорадочно расшнуровывать замшевые шнурки, извлекая древний камень душ.***
… Когда все было закончено, я с помощью магии поместила тело Люцифера на лошадь, закрепила его ремешками, и мы подъехали ко входу в пещеру. Из темноты показалась недовольная физиономия некроманта-стражника, но не успела ничего сказать, ибо заорала таким сильным нечеловеческим голосом, что даже Маннимарко в своих пещерах под землей подскочил. Что именно я проорала — не помню, я была в состоянии аффекта. Тотчас понабежали слуги, выплыло само мёртвое величество, и мы поволокли тела в нутро жутких катакомб. — Человек жив, господин, но у него слишком много травм — придётся вправлять кости. Король, стоявший поодаль от жертвенного камня с телами, окружёнными слугами, произнёс, сохраняя хладнокровие: — Что с нашим братом? — Он мёртв, господин. — Оставьте нас. А вас, анахореты, я попрошу остаться и помочь мне. Едва они вышли из пещеры, как Маннимарко бросился к камню, на котором лежало тело его сына. — Сколько времени прошло с момента его смерти? Где камень душ? — спросил он у меня. — Около часа, повелитель… — Живо принесите мне зелья и приведите сюда пленников! — старый эльф разрезал культовым кинжалом завязки на рубашке сына и замер, осматривая тело. Даже я чувствовала, как он сосредоточенно соображал, как зашить все раны и вправить кости. — Камень, дай мне его, — протянул руку Король. Я вложила в его когтистую руку камень и правой рукой он рассёк грудную клетку Корвуса. Меня затошнило, хоть я и привыкла к такого вида зрелищам. Как только я очнулась от помутнения рассудка и вгляделась в то, что было передо мной, у меня волосы на голове встали: у некроманта не было сердца! Вместо него лежало нечто, опутанное сложными заклятиями и напитанное душами. Король Червей извлёк это нечто и с помощью древних слов, непонятных даже мне, перенёс душу из камня в магический прибор. — Убейте пленников! — крикнул он стоящим позади нас слугам. Умирающие люди кричали так, что Корвус Пестус Тенебрас открыл глаза и судорожно вздохнул: легкие наполнились воздухом и затрепетали под руками отца. Вернувшийся в этот мир Люцифер посмотрел на свою вскрытую грудь, на отца, перевёл взгляд на меня и прохрипел, разрабатывая успевшие омертветь ткани голосовых связок: — Надеюсь, что до свадьбы заживёт, — сложно поверить, но даже в такой ситуации Корвус относился к себе с усмешкой, будто совсем не боялся смерти… — Молчи, смертное отродье, — прошипел Маннимарко, хватая его за шею. — Новый совершенный голос я тебе не смогу найти. — Где мои иглы? Тотчас под руку колдующему некроманту сунули бархатную игольницу, он вытащил из неё большую тонкую иглу и вырвал волос у себя с головы. — До какой ещё свадьбы? Кто тебя научил таким словам? — Король посмотрел на меня так, что я готова была сквозь Нирн провалится ко всем чертям даэдровым, но, слава Ситису, эльфу было не до разборок с девчонкой. — Дайте мне зелья здоровья, — обратился он к анахорету со свободными руками, тот поклонился и плеснул на грудь Лютику живительную воду: порванные и разрезанные ткани начали срастаться, Король дождался, когда они полностью срастутся и на незажившие места особо страшных порезов наложил хитроумные швы. — Благодарю тебя, что спасла его. Добро вернётся к тебе сторицей, уверяю тебя. — Мне ничего не нужно, владыка, спасите этого мужчину, — я кивнула в сторону лежавшего на соседнем жертвеннике Гедеона Ганнибаловича. Мысленно помолившись Девяти, я добавила: — Мы с Корвусом знаем этого человека, он помогал нам много раз. — Раз так, — нахмурился Маннимарко и подошёл к сыну Архимага. — Я смогу помочь вернуться ему в прежнее состояние, конечно, но не будет ли лучше принести его в жертву? Я и лежащий на «столе» Корвус замотали головами, и Король Червей склонился над телом. — Он без сознания, ха, ему же лучше! Интересно, как бы он кричал, когда я бы на живую ему кости ломал… Хм, с кем это вы дрались? Я такие раны вижу в первый раз! — Даэдра, господин, мы оказались у открывшихся Врат в Обливион. — А-а, вот оно что! Надо вам перед отъездом чашечку зелья удачи налить, неудачники. Несите мои щипцы, наточите мой нож — мне предстоит много работы! .. — Владыка, почему же вы не работали над Корвусом столь тщательно? — Мёртвое тело не требует столько мороки и ухода, Люцифер — мое совершенное творение, он насквозь пропитан магией и не может умереть, главное — вовремя успеть вернуть его душу обратно в тело и наложить заново запирающее заклятие. — Совершенное-то совершенное, но руки у него как лёд! Видать, с кровоснабжением у вас что-то не получилось! — пошутила я. Король ухмыльнулся улыбкой семейства: — Ты же не совокупляться собираешься с ним, верно? Уж поверь мне, то, что у него нет сердца — величайший дар. Он — совершенная машина для убийства. Придёт время, и он станет Великим! Анахореты принесли какие-то трупы, видимо, убитых жертв Люцифера, старые кости, всё это сложили перед лежавшим в отключке магом. Маннимарко расстегнул фибулу мантии мага, и увидел изуродованную грудь мужчины. — Принесите мне воды! — крикнул он слугам, засучивая рукава. — Надеюсь, что твоя просьба стоит нескольких часов предстоящей работы. Что с тобой? — Со мной всё в порядке… — от обилия крови и событий меня начало тошнить и кружиться голова. — Уверена? — Дайте мне бокал Сиродильского бренди с чаем… — прошелестела я в ответ. — А тебе есть хотя бы 23, деточка? — Господин, у меня такая насыщенная жизнь, что год за два считается! Тут я неудачно перевела взгляд на жертвенник, увидев тело мага ещё раз и у меня окончательно подкосились ноги. Кто-то позади меня мягко поймал под локти, не дав шмякнуться на каменный пол. По пронизывающему холоду в руках я поняла, что это был Лютик. Потом я услышала, как некромантийская братия дружно рассмеялась, и я совершенно выпала в осадок, как говорил Гедеон во время варки зелий.