И если так сыграть, И если выбирать — Ты или моя жизнь? Ты — лучше. Я ждал тебя… Коrsика — Война и любовь Твою холодную кровь не разжечь до лихорадки: в твоих жилах течет студеная вода; а в моих всё кипит, и, когда я вижу такое хладнокровие, меня трясет! Эмили Бронте, «Грозовой перевал»
Просыпаюсь в незнакомой комнате. В центре у стены стоит кровать без спинки, в дальнем углу кресло, как мне кажется, в викторианском стиле. Через панорамные окна можно увидеть Гайд-парк. Напротив них зеркальная стена, в которой отражаюсь полуголая и растрёпанная я и зелёные макушки деревьев, разбелённые молочным туманом. — Где я? — шепчу слегка охрипшим голосом и через дверь слышу лай собаки. Тут же раздаются торопливые шаги. Дверь открывается, и моя сестра со всех ног плюхается в постель, придавливая меня к кровати. — Ты проснулась! Прим слишком рада моему пробуждению. Следом за ней на кровать залезает маленький спаниель с голубым бантиком на шее. Видимо, его недавно подарили моей сестре, иначе я бы знала. — И как его зовут? — спрашиваю у Примроуз, которая прижимает к себе щенка. — Ангус. Интересное имя, правда? — она подмигивает мне. — Показывай кольцо. — Какое кольцо? — удивляюсь, но Прим берёт мою руку и поднимает её перед моими глазами. — Ах, это…. В голове сразу же проносятся не самые приятные воспоминания. Вздрагиваю от осознания, что меня целовали, мне сделали предложение и мной манипулировали. Нет, я по-детски надеялась, что всё произошедшее в злосчастном лифте просто дикий, ужасный, кошмарный сон. — И каково это быть обручённой? Ты волновалась? Китнисс, почему ты мне не рассказала, что встречалась с Питом два года? Вопросы сестры с новыми подробностями моей личной жизни, о которых даже я — надо же, блин! — не в курсе, так и сыплются мне на голову. Не знаю, что ответить: правду или подыграть. Вот только подыграть чему или, что важнее, кому?.. — Эм… Ну… — Китнисс не хотела, чтобы наши отношения стали достоянием общественности, — Пит врывается в наш разговор также резко и неожиданно, как и в мою жизнь. — Понятненько, — Прим завязывает волосы в хвост и поворачивается лицом к парню. — Мне пора позвонить Рори. Он беспокоится. Прим спрыгивает с кровати вместе со щенком и убегает в другую комнату. — Код 0342, — громко говорит Пит. — Я помню! Я подтягиваю к своему подбородку одеяло, боясь неловко повернувшись открыть хотя бы один голый участок тела. Ко мне медленно приближается «друг детства», который хочет услышать объяснения, а мне нужно изменить тему нашего разговора первой, чтобы не дать ему шанса. — Кто такой Рори? — спрашиваю у Пита. — Друг твоей сестры, — кажется, у него есть все ответы на мои вопросы. Парень подходит ближе и садится на кровать, приближая своё лицо к моему, вынуждая меня отодвинуться дальше от него, ближе к стене и краю кровати. — Поговорим? — Вот так?! — яростно жестикулирую свободной рукой, показывая, что между нами маленькое расстояние, а я полуголая. — А ну-ка выходи отсюда! — Успокойся, чего я там не видел? — Пит отбрасывает подушку и перехватывает мою руку. — Это же я тебя раздевал, не помнишь? Чувствую, как лицо начинает просто невыносимо гореть. Кровь приливает к щекам с новой силой, и я ощущаю нехватку воздуха в лёгких. Что я испытываю? Возмущение, стыд, желание сбежать, злость? О, он же мой жених! Но это же брак по расчёту, значит, Мелларк нарушает мои личные границы… Это незаконно, неправильно! Возмутительно, просто… просто… Да как он посмел?! Его пальцы опаляют кожу на моём запястье, а лицо настолько близко, что я чувствую его дыхание на своей щеке. Не могу разжать правую руку, потому что тогда будет видно моё бельё, но и спускать ему такое поведение не хочется. Наугад пинаю его коленом со всей силы и охаю, когда Пит наваливается на меня всем весом, придавливая к постели. — Давай поговорим, Китнисс. О большем не прошу. Эй, прекрати! Зачем ты кусаешь меня, идиотина? Он вдавливает меня в кровать ещё сильнее, выбивая весь воздух из лёгких. И тогда я перестаю вырываться, все равно это бесполезно. У меня ничего не получается. Я смотрю на него, и мне кажется, что Пит рассержен. — Поговорим? — его лицо в сантиметре от моего, и я не могу отделаться от мысли, что он сейчас меня поцелует, прямо как в лифте. — Х-хорошо, д-давай. Он слезает с меня и ложится рядом, тяжело дыша и упираясь взглядом в белый потолок. — Влюблённость сыграть сможешь? — спрашивает он ледяным тоном. — У меня разве есть выбор? — выдёргиваю из-под Мелларка одеяло и проверяю, не видно ли моего тела, потом сажусь на кровати, свешиваю ноги и перевожу на него взгляд. Пит не реагирует на мои действия. Я могу только догадываться, но то, что сейчас было, вероятно, проверка. Только зачем? Почему нельзя вести себя нормально? — У нас нет выбора. Даже если ты меня ненавидишь, тебе придётся это делать и скрывать ото всех правду, даже от сестры или подруг. — Почему? — подхожу к креслу, на котором лежат мои вещи. — Потому что ты думаешь, что моя сестра не сможет сохранить секрет? — Знаю, не мне это говорить, но Примроуз встречается с Рори Хоторном — младшим братом Гейла. Только не надо сильно удивляться. Уверен, Прим рассказала бы тебе позже. Но, сама понимаешь, ей нельзя рассказывать правду о нас, потому что тогда всё вылезет наружу. Видимо, я настолько не в курсе всего, что происходит в семье и вокруг меня, что даже Пит, чужой, казалось бы, человек, больше меня знает. Чувствую что-то похожее на смесь обиды и зависти. Да, Мелларк, возможно, прав, но мне кажется невыносимой перспектива лжи абсолютно всем, включая сестру. Значит, будет только два человека, готовых выслушать меня и попробовать понять, но первый в этом списке сразу же отпадает — Пит слишком странный и абсолютно ненадёжный. Вспомнить хотя бы то, что недавно произошло. — Выйди из комнаты, пожалуйста, — спокойно прошу я, но Пит не встаёт с кровати, лишь переворачивается на живот и смотрит на меня. — Я хочу одеться, — повторяю настойчиво. — Но нам нужно играть влюблённых, Китнисс. Какая влюблённая девушка будет просить выйти из комнаты своего возлюбленного, когда она одевается? — парень ухмыляется и подпирает голову ладонью. Да он наслаждается моей реакцией! — Пит, пожалуйста, только не сегодня… Мелларк поднимается с кровати, отряхивает свою одежду и делает шаг в мою сторону. Я снова пячусь назад, пока стекло не останавливает меня. Пит стоит напротив, протягивает руки ко мне. Кажется, всё вокруг замирает, когда он хватает одеяло и пытается вырвать его из моих рук. И, самое страшное, у него это отлично получается. Я ощущаю стыд, страх и злость. Эти чувства сменяют друг друга, поэтому, занося руку для пощёчины, я не ожидаю, что Мелларк её перехватит, прижмёт меня к стеклу и поцелует, а в дверях окажется Прим, которая увидит всю эту картину. Поцелуй кажется совсем невинным. Пит просто касается своими губами моих. Но эта сила, сдерживающая меня, его напряжённое тело, не выпускающее из стальной хватки его рук… Меня трясет, когда Мелларк отстраняется и шепчет: «Не благодари». — Я пойду и позвоню водителю, что через несколько минут вы спуститесь. Прим вопросительно смотрит в мою сторону. Закрыв дверь, сестра садится на край кровати и произносит: — Вау, это было… круто, — она мне подмигивает. — А вы уже сексом занимались? Горло в одно мгновение пересыхает. Я ещё сильнее краснею и быстро одеваюсь. — Нет? Вы два года встречались и ни разу не?.. — Прим смеётся. — Боже мой, теперь понятно, почему Пит девчонок кадрит. Значит, ты не против?.. — Прим, хватит! — торопливо застёгиваю пуговицы блузки. — Наши отношения на более… более высоком уровне. — Да-да… — смеется она. — Пит мне никогда не изменял, — опускаю взгляд на пол. — Мы доверяем друг другу. Он бы никогда… Мы все эти годы переписывались, а вживую… редко общались. Ты же знаешь, какая я. Прим кивает. — Понимаю, у тебя были продолжительные отношения на расстоянии, а из-за своей неопытности, нехватки уверенности в себе, скромности и сдержанности, вы ничего, кроме редких поцелуев, прогулок за руку и продолжительных переписок не делали. Тяжело же тебе пришлось. Да, Прим, очень тяжело. Если бы ты только знала насколько. Особенно в последние двадцать четыре часа.***
— Я заеду за вами завтра в девять утра, — Пит накидывает на мои плечи плащ. — Скажи только, куда мы поедем. — Сначала к маме в больницу, потом на кладбище, а затем в офис за бумагами и доступом к личным кабинетам, — вспоминаю сегодняшнее обещание, данное в лифте, и добавляю: — А потом к тебе. Загородный дом — это отличная идея. Выхожу в коридор и слышу милое щебетание сестры по телефону, которая вышла из комнаты сразу же, как только я поделилась подробностями нашей с Питом «романтической» истории. Конечно, я придумывала всё на ходу, основываясь на знании сестры наших с Питом характеров и привычек. Кажется, ложь получилась убедительной. Главное, не забыть её. — Прим, милая, мы уезжаем домой. Идём, — встаю рядом с дверью. Девочка недовольно вздыхает и прощается со своим собеседником. Поднявшись, она надевает куртку и рюкзак. Медовые волосы, собранные в высокий хвост, спадают вниз тяжёлой волной. Удивительная девочка, точная копия мамы. Характер, правда, не её. — Пит, ты с нами? — Прим привстаёт на цыпочки и целует парня в щёку. — Спасибо, что встретил меня. — Теперь это моя самая любимая обязанность, Прим. К сожалению, я не с вами. Ваш водитель уже ждёт, — Пит открывает дверь, и я вместе с сестрой выхожу на лестничную площадку. — До скорого. Мы входим в лифт, сестра нажимает на кнопку первого этажа, а я встречаюсь взглядом с Питом, прежде чем двери скрывают его фигуру. Не хочу с ним быть, не хочу играть, но должна это делать. — Он красивый, да? — спрашивает Прим. — А ты видела его картины? — К сожалению, он мне их уже давно не показывал. Вообще-то, никогда. Прим сжимает мою ладонь, когда мы выходим из здания, и тянет к машине. Холодный ветер ударяет в лицо, отрезвляя меня. Мне не хватает отца. Если бы он был жив, этого бы не произошло. Когда мы садимся в машину, Прим обнимает меня и спрашивает о том, как я. До сих пор не могу ответить на этот вопрос. Кажется, оказавшись подальше от Пита, мы с сестрой можем впервые поговорить по душам. И этот разговор трогает меня сильнее, чем все речи и слова, которые я до этого выслушивала. В первый раз я заплакала и она тоже. Прим кладёт голову на мои колени, и мы, покидая оживлённый центр Лондона, отправляемся в район с частной застройкой. Наш автомобиль останавливается, и мы ждем около минуты, пока не меняется свет светофора. Водитель Пита резко выворачивает руль вправо. В тот же миг перед моими глазами всё переворачивается, и я чувствую резкий удар сзади. Чертыхнувшись, водитель выходит из машины, чтобы разобраться с виновником столкновения. Неосознанно прижимаю Прим ближе к себе. Через какое-то время слышатся крики и ругань, водитель возвращается в машину и забирает телефон. — Боб, что происходит? — спрашиваю я. — Не беспокойтесь, я сейчас вызову полицию, и они во всем разберутся, — мужчина снова выходит. Прим ерзает на сидении, бросая на меня обеспокоенный взгляд. Я поворачиваюсь, чтобы проследить за Бобом, как вдруг вижу незнакомца, достающего пистолет из-за пояса джинсов. Хладнокровно выстрелив в нашего водителя, который тотчас упал на асфальт, он направляется в нашу сторону. К горлу подкатывает тошнота. Перекрёсток неоживлённый, сейчас нас с сестрой только двое и помощи ждать неоткуда. Я быстро перелезаю на водительское сидение, блокирую двери, и завожу машину. Вдавив педаль в пол, сворачиваю на Мэнсфилд-стрит и еду в сторону нашего дома. Прим набирает службу спасения, чтобы сообщить о застреленном на перекрёстке человеке, а я прошу её найти мой телефон в сумке и дать его мне. Это покушение было спланированным, иначе кто мог знать, что мы едем от Пита домой, кроме водителя и самого Пита? Звоню Хеймитчу, но он не берёт трубку. И только с третьего раза я, наконец, слышу беззаботный голос Эбернети, музыку и женские голоса. — Добрый вечер, Китнисс. Надеюсь, у тебя всё хорошо? — он весел, скорее всего, празднует что-то. Теперь я злюсь ещё сильнее. — Нет, дядя, на нас с Прим было организованно покушение, — начинаю рассказывать всё с самого начала. — Я со всем разберусь, и мы приедем к вам домой вместе с начальником охраны, — выносит он вердикт посерьёзневшим голосом. — Хорошо, я жду тебя через час. Солнце, отражаясь от влажного асфальта, слепит мне глаза. Со смерти отца меня преследовало тошнотворное ощущение того, что за мной следят. С каждым днём это чувство приходило всё отчётливее и отчётливее, а сейчас стало самым большим наваждением. Мои руки крепко сжимают руль. Я думаю только о следящем всевидящем оке, устремлённым на меня, о сестре, которая должна быть в безопасности, чего бы мне это не стоило. Но я словно срослась с этим удушающим ощущением страха, которое копилось внутри меня всю неделю и только сегодня получило выход наружу. Прим теперь молчит, только смотрит в мою сторону. Понимаю её, но если бы я была на её месте, вела себя по-другому. В этом наша разница. Она может спокойно наблюдать, а я не могу перестать действовать. В прошлом году, когда я была на соревновании по стрельбе в Швеции и болела за свою подругу Хейзел, её соперница оступилась и упала на ружьё. Её оружие не было на предохранителе, поэтому получилось, что она сама выстрелила себе в живот. Я тогда сидела на трибуне и просто наблюдала, как через несколько секунд багровое пятно расплылось на её одежде и кровь стекает на снег. Это был несчастный случай. Девушка умерла в больнице. Врачи её не спасли. Никто не виноват, но вина всё равно скребёт внутри меня. В тот день мне позвонил отец и сказал единственную фразу, которую я помню до сих пор: «Теперь ты знаешь, что такое смерть, Китнисс». Меня никто не спросил, хотела ли я знать об этом? Я не смогла бы ничем помочь этой девушке, даже подбежав к ней или самостоятельно вызвав скорую. Я ничего не смогла бы сделать. Но сейчас? Сейчас я оставила Боба лежать на холодном асфальте, умирать от ранения, полученного за спасение наших с Прим жизней. Как бы я хотела не знать ничего о смерти, но это неисполнимая мечта. Мы подъезжаем к кованым воротам, я нажимаю код, чтобы они открылись и мы смогли проехать. Я еду по подъездной аллее и останавливаю машину рядом с парадным входом. Сестра открывает дверь, берёт свой рюкзак и выходит из машины. Она ничего мне не говорит. Я вижу, как она заходит в дом. Опускаю голову на руль, закрываю глаза и обессиленно вздыхаю. Боб, как он мог так поступить? И поступал ли он так? Или предатель Пит? Или предала водителя я, оставив лежать на дороге? В моей голове всё смешалось. Я не знаю, что делать. Не знаю, как я смогу теперь действовать и жить дальше. Визг тормозов рядом и свет фар совсем неподалёку заставляет меня поднять голову и посмотреть направо. Из машины рядом выходит Мелларк. Интересно, он смог бы заказать наше с Прим убийство? А убить своих родителей? А убить моего отца? А подставить Хоторнов? Качаю головой. Нет, это какой-то бред. Он несерьёзный, безответственный, слишком странный, чересчур не от мира сего. Он, скорее, непонятый сын, чем расчётливый убийца. Пит стучит в стекло с пассажирской стороны, знаком показывая, чтобы я открыла дверь. Нажимаю кнопку блокировки замков, и он сразу же открывает дверь машины. Всё это время я не ощущала слёз, что катились по моим щекам, но сейчас я вижу их в зеркале заднего вида. — Я должен был отвезти вас домой, — говорит Мелларк, садясь рядом и закрывая за собой дверь. — Как ты узнал? — Мне позвонил Хеймитч. Я сразу же сел в машину и приехал, благо собирался ехать к друзьям и уже выходил. Он был всё это время у себя в квартире. После нашего отъезда прошло всего сорок минут, включая аварию, покушение и несколько минут на отрыв, прежде чем я позвонила Хеймитчу. Как он мог так быстро добраться из центра Лондона в частный район? Лжец. — С чего ты, Пит, беспокоишься обо мне? — я поворачиваюсь к нему лицом и смотрю в глаза. — Ты не знаешь меня. Я чужой для тебя человек. Ты играешь на моих страхах. Ты пристаёшь ко мне. Делаешь предложение, хотя сначала даже видеть меня не мог. Ты знаешь мою сестру лучше, чем я. Что ты делаешь? Пит откидывается на спинку сидения и смотрит на циферблат наручных часов. Он неторопливо расстегивает полы своего пальто и достаёт синий бархатный футляр, открывает его и показывает мне бриллиантовое колье. — Это тебе, Китнисс, — Пит опускает подарок на панель управления и выходит из машины. Дотянувшись до футляра, я беру его и вижу на внутренней стороне торговый знак дизайнера Эллы Лиардель, основавшей одноименную английскую ювелирную компанию. Они делают свои изделия на заказ. Слишком дорогое украшение. Пит сидит на пороге дома моих родителей и курит, глядя прямо перед собой. Я выхожу из машины и иду к дому. — Не сиди на пороге. Пойдём в дом, — Пит даже не оборачивается на мой голос. Он бросает окурок на дорогу и идёт следом за мной. — Почему ты считаешь, что я играю с тобой? — Пит встаёт за моей спиной и откидывает прядь моих волос. — Всё вышло случайно. Я поехал за подарком в ювелирный магазин, Китнисс. Почему я не могу вести себя с тобой естественно, как привык всегда делать? Почему должен строить из себя скучного клерка, чтобы быть понятным и простым для тебя? Почему я постоянно оправдываюсь? Я всё время оправдываюсь перед тобой! — Не устраивай сцен, — более холодным тоном отвечаю я. Он может быть не тем, кем кажется, кем хочет казаться. Возможно, теперь мне вообще некому доверять, кроме Эбернети. — Давай всё обсудим. Я пересекаю холл, бросив плащ на кушетку возле стены. Пройдя в кабинет отца, я подхожу к камину и жалею, что не могу зажечь огонь в нём. Холод не только снаружи, но и между нами сковывает меня всё сильнее и сильнее. Я становлюсь нервной и напряжённой, словно натянутая тетива лука. — Присаживайся, Пит. Располагайся удобнее. Нас ожидает долгая бессонная ночь. Наблюдаю за ним, как он подходит к креслу и садится напротив меня, возле камина. Неторопливо, словно целая вечность у него впереди, Мелларк начинает расстёгивать верхние пуговицы на своей рубашке. Ему жарко? — Не самое страшное — бессонная ночь. Я переживал и не такое, — он берёт блокнот и делает несколько пометок в нём. — Что останавливает тебя, Китнисс? Почему ты не скажешь мне в лицо всё, что ты обо мне думаешь? Подхожу к графину с водой и наполняю стакан. Шелест страниц блокнота нарушает тишину кабинета. Отец наполнял эту комнату жизнью. Теперь она мертва. — Это было бы слишком просто. Знаешь, я и сама не знаю, что думаю о тебе. Ты слишком… противоречив. — Что же противоречивого во мне? — Пит искоса смотрит на меня, а я опираюсь на стол и делаю несколько глотков воды. — Сам посмотри. Ты не хочешь меня видеть долгие годы. Избегаешь. Говоришь, что у тебя есть девушка и не согласен на условия завещания родителей. А потом вдруг являешься на встречу и ставишь на место Хоторна, заставляешь отдать мне кабинет отца. Словно защищаешь меня. Этого недостаточно? Через несколько часов ты выводишь из строя лифт, и мы застреваем, доводишь меня до панической атаки, заставляешь быть слишком откровенной, и вопреки своему решению всё-таки делаешь предложение. Целуешь меня. Ах, да. После того, как я теряю сознание, и несколько часов из моей жизни выпадают, я, придя в себя, с удивлением обнаруживаю, что нахожусь полуголая в незнакомой квартире, в чужой постели. Скажи, как это было? Ты сначала забрал мою сестру и привёз в свою квартиру, а потом раздел меня? Или наоборот? И этот поцелуй на глазах у Прим! Но тебе показалось мало. В довершении всего ты заставляешь меня солгать ей. А эти твои перепады настроения! — я меряю шагами кабинет. — И о чем я должна думать по-твоему, после того, как на нас с сестрой нападает незнакомец, застреливший водителя? Мы ехали от тебя, Пит. Каким невероятным способом, ты так быстро оказался возле моего дома? Зачем? Подарить дорогое и ненужное колье? А теперь спрашиваешь, что я о тебе думаю. А что я вообще могу думать, Пит? — к концу тирады мой голос сорвался на крик, а Мелларк все так же невозможно спокоен. — Это всё? — еле слышно спрашивает он. — Нет! — ещё громче говорю я. — Ты манипулируешь мной. — Что за бред это был? — Пит поднимается с кресла, подходит к камину и встаёт напротив меня. — Китнисс, тебе нужна помощь. — Хочешь её предоставить? — с плохо скрытым сарказмом спрашиваю у него. Я снова начинаю ходить по кабинету, пока не застываю, сложив руки на груди, у окна, глядя на своего оппонента. — Жаль, да, что своими руками не можешь меня убить? Пит сокращает расстояние между нами, в три широких шага оказываясь возле меня. Он сжимает мои плечи ладонями и несколько раз встряхивает. — Что ты несёшь? — он раздраженно бросает эти слова мне прямо в лицо. — Да как ты вообще такое смогла придумать? Не выдерживаю напряжения, чувствую, как мои ноги слабеют, и Пит подхватывает меня. Уже во второй, за сегодняшний день, раз я оказываюсь на руках у Мелларка. — Хватит, Китнисс. Тебе нужно поспать и успокоиться, — он открывает ногой дверь кабинета и направляется к лестнице. — Сегодня был тяжёлый день, ты устала. — Нет, я не устала. Опусти меня немедленно на пол! — но Пит даже не реагирует на мои слова. Он поднимается наверх и толкает вторую дверь справа от лестницы. Это спальня для гостей. Не обращая на мои протестующие реплики никакого внимания, парень опускает меня на постель, снимает туфли и бросает их на пол. — Поспи, а я буду в кабинете, хорошо? Ничего с тобой не случится, — Пит присаживается на край кровати, не спеша уходить. Оказавшись в мягкой постели, я в полной мере чувствую тяжесть, копившуюся с момента похорон. Мне не хочется вставать, но в то же время страшно оставаться одной. — Уйдёшь? Да, я противна тебе. Я же знаю правду, поэтому прекрати нести всю эту чушь про детство и то, что ты следил за мной. Не следил ты. Ты просто хочешь мне отомстить за то, что теперь тебе придётся жениться на такой серой мыши, как я, что любимая от тебя уйдёт, а я буду всё это время рядом. И всё это из-за того, что так решил кто-то, не ты. Это колье, это кольцо — не мои и не мне предназначались. Я знаю, что эта ювелирная компания делает всё на заказ, что нужно ждать. Пит, я всё знаю… — Ничего ты не знаешь, Эвердин. Он оборачивается, в один прыжок оказываясь рядом, наклоняется и заключает в капкан рук, расставленных по обе стороны от меня. Берет меня в заложники. Испугавшись, я отодвигаюсь ближе к спинке кровати, и наши взгляды в полумраке комнаты скрещиваются. В то же мгновение Пит целует меня, не закрывая глаз. Сперва он касается языком уголков рта, затем — медленно проводит языком по моим губам, прикусывая нижнюю губу. Своей лаской он заставляет меня со вздохом разомкнуть губы. Я опускаю веки и разрываю наш с ним зрительный контакт, переходя на телесный, более чувственный. Пит целует так, словно в последний раз прикасается ко мне. Я перестаю думать о том, что происходило или произойдёт потом. Для меня есть только сейчас. Я чувствую его теплые руки на спине и груди. Ловкие пальцы расстегивают пуговицы моей блузки, наконец, освобождая меня от этого бесполезного предмета одежды. Повинуясь желанию, раздвигаю ноги и притягиваю Пита к себе. Ближе, плотнее. Чтобы между нами не было расстояния даже в несколько дюймов. В ответ он переворачивает меня на живот и накручивает мои локоны на свою ладонь, убирая их с шеи. Мелларк целует меня за ухом, проводя губами линию от затылка до застёжки бюстгальтера. Он нежно гладит пальцами кожу на моей груди, спускаясь к поясу юбки, отчего я вздрагиваю. — Я ничего не сделаю, не волнуйся, — говорит парень, и я поворачиваюсь к нему лицом. Пит обнимает меня, и мы целуемся до тех пор, пока в лёгких не заканчивается воздух, а губы не начинают покалывать. Внезапно он отстраняется от меня и долго смотрит в глаза. Он чего-то ждет от меня. Но я не знаю чего. И тогда Пит резко поднимается с постели и, не оборачиваясь, уходит, оставив меня в совершенном непонимании, что я сделала не так.