Лунатик

       Фрэнк быстро зашагал из раздевалки, скрываясь в длинной тени недружелюбного коридора, отражающего все невидимые шаги мальчика и превращая их в оглушительные хлопки, чтобы все злые духи этого места знали, где искать страдающего человека, бегущего от самого себя. Оказавшись на безопасном расстоянии от чужих ушей и глаз, он прислонился спиной к холодной стене и теперь старался привести дыхание в норму.        Сердце так сильно стучало, что он мог почувствовать каждый отдельный сосудик на своём лице, пульсирующий словно цефеиды, находящиеся где-то в далёких галактиках. Голова закружилась от такого большого количества вдыхаемого воздуха, которого всё равно катастрофически не хватало, отчего тело задрожало, словно осенний листок, который вот-вот должен был оторваться от ветра. Ощущения были слишком взбудоражены, чтобы можно было рассуждать разумно, но Айеро старался изо всех сил. Он думал: «Неужели Джерард думает, что можно так внезапно объявиться и послать меня домой — туда, где я просто ненавижу находиться?» Конечно же, Фрэнк даже и не думал повиноваться такому дерзкому приказу. После той истерической ночи Айеро боялся, что следующий их разговор будет именно об этом, но ему тоже хотелось многое узнать.        Не выдержав стояния на одном месте, он бросил свою полупустую сумку на широкий подоконник и поспешил обратно. Фрэнк бы просто сгорел, если бы продолжил копошиться в своих нескончаемых ненужных мыслях. Он выбежал во двор и оказался у запасной двери, ведущей в спортзал, которая оказалась открыта. Да, он про себя отметил, что ему внезапно начало везти. Айеро удалось незаметно проскользнуть позади стоячей толпы, которой не хватило сидячих мест, и спрятаться под невысокими трибунами, где было достаточно места, чтобы наблюдать за игрой и знать, что никто тебя не может заметить. Мальчик хотел найти Джерарда и убедиться, что с ним все хорошо. Он снова искал глазами это голубое пятно, так же, как и год назад, но только в этот раз он смотрел сквозь длинные промежутки между железными ступеньками и множество потных ног.         Фрэнк заметил какого-то паренька, напоминающего обычного заучку, который вбивал счёт игры в электрическое табло, горевшее ярко-красными цифрами, и ему сразу вспомнился прошлый год. Тогда эти соревнования были просто невыносимы. Стояла страшная жара, от которой темнело в глазах, точно так же, как темнеет экран старого компьютерного монитора. Запах потных спортсменов разносился по всему городу. Наверное, то время было самым ужасным для Айеро. Он носил нелепые очки, в которых чувствовал себя отвратительно, но без них мальчик мало что видел; с ним никто не разговаривал, впрочем, как и сейчас, только учителя; и он делал то, что ему говорили, потому что именно это заставляло его верить в то, что он был кому-то нужен; и главное — Фрэнк был намного неувереннее в себе, чем когда-либо, чем сейчас.        Вот так он и согласился вбивать и считать очки. И именно тогда, когда шёл пятнадцатиминутный перерыв, после которого команды должны поменяться корзинами и продолжить игру, так как матч длился уже почти двадцать минут, тогда вдруг вниманием мальчика завладели две дерущиеся куклы. Можно было решить, что они просто дурачатся, как обычные собаки, но вскоре эта драка затянулась и перешла в какое-то жестокое побоище. Огромный петух почему-то напал на человека в голубом костюме, будто тот был его заклятым врагом, повалил на пол и начал избивать. Публика начала восхищенно выкрикивать разные вещи и смеяться, в то время, как этот петух из другой школы схватил своего противника за шею, что выглядело так, словно он хотел её сломать. Такую злобу Фрэнк, наверное, видел первый раз в своей жизни. Тренер появился почти вовремя и разогнал их по разным углам, но эта назойливая птица снова подошла к собаке и с силой пихнула в спину. Мальчику даже показалось, что он слышал хруст костей позвоночника. Хотя он и не знал Джерарда тогда, он начал восхищаться им оттого, что Уэй снова и снова поднимался на ноги, и один раз ему удалось удачно вмазать этому придурку в курином костюме. Айеро восхищался им потому, что он не растерялся и не ушёл с поля боя, и вскоре начал игнорировать петуха, будто понял, что реагировать на этого подонка глупо и бесполезно. Конечно, Джерард был умнее, он очень сильный, Фрэнк даже мечтать не мог, что когда-нибудь с ним познакомится и подружится. Но мальчику было стыдно до сих пор за то, что в прошлом году он не сделал ничего, чтобы помочь этому парню. Он считал себя трусом потому, что тогда сидел на своём месте, как все эти люди, и тупо наблюдал. Айеро хотел бы встать и подойти к этим зверям, но что-то внутри сказало, что не стоит этого делать. Его неуверенность решила, что все начнут смеяться над мальчиком в очках, собирающимся разнимать двух крепких парней, но кто тогда мог помочь, если все только ржали и глазели? Страх приковал Фрэнка к его месту с пультом от табло и велел не рыпаться. И вот когда тренер заметил эту новую вспышку гнева, он вышвырнул Уэя из спортзала, так грубо и жестоко, что Фрэнк от ужаса забыл как дышать. Больше парень в голубом костюме в зал не возвращался и никто его больше не видел.

Frankʼs POV

— Вперёд, Брэд, покажи этим ублюдкам! — услышал я чей-то громкий и резкий голос, в котором я сразу узнал своего одноклассника. Его кроссовки стояли всего в нескольких сантиметрах от моего лица, а он сидел на своей скамейке, даже не подозревая, что его задница находилась над моей головой. Мне казалось, что он был самым нормальным из моего класса. Я ни разу не слышал, чтобы он обзывал меня или насмехался над другими детьми. Мы даже когда-то разговаривали. Он нормальный парень. — Это? — вдруг сказал он. Видимо, кто-то рядом с ним его о чём-то спросил. — Да это педик, из моего класса. Ходит вечно один, весь такой забитый. Фрэнк Айеро, по-моему… Он и говорить толком-то не умеет. Бесполезный совсем.         Я вздрогнул от услышанного. Я повернул голову туда, откуда доносились удары мяча, и увидел то, почему-то для всех ненавистное, голубое пятнышко. Никто даже понятия не имел, что в костюме был не я, но что-то осколком врезалось в мое сердце при словах этого человека. Этот парень казался мне другим, не таким, как все остальные мои одноклассники, чуть лучше. Но, выходит, он был таким же, как и они. Они считают меня «педиком» из-за того, что я постоянно в стороне ото всех или из-за того, что я выгляжу не так, как они. Может быть, им не нравится моя одежда и мрачные тона вызывают у них некий страх. Или моя стрижка пугает их, потому что она не такая, как у всех? Мне нравятся мои волосы. Кто сказал, что они не могут быть чуть длиннее, чем у всех остальных парней? А ещё я «бесполезный»? Это слово вызывало у меня большее отвращение, чем все остальные. Я думаю, потому, что это было правдой. Я был бесполезным. Я никогда не делал ничего хорошего для других: я редко выходил из комнаты, редко предлагал маме помощь по дому, в школе никогда не участвовал в проектах, конкурсах, праздниках, почти ни с кем не разговаривал, я не дружил со своими одноклассниками и не нуждался в их помощи и поддержке так же, как и никто не нуждался во мне. По сути, я был и есть просто сгустком никчемной энергии, которая со временем тихо угаснет, чтобы никого не потревожить, потому что, наверное, я не люблю ранить чьи-то чувства. Конечно, мне стоило бы больше общаться с людьми, и тогда, может, я был бы менее «забитым», как обо мне говорят. Я не могу ничего с собой поделать, но я бы так хотел стать таким, как все эти крутые певцы и музыканты, которые вызывают восхищение своим бесстрашием в выступлениях на публике, своей уверенностью. Я бы очень хотел…         Вдруг моё тело дёрнулось от неожиданного удара об пол, находящегося где-то совсем рядом со мной. Я повернул голову на этот шум и увидел ту самую собачью голову, которую надевал несколько минут назад. Она подкатилась очень близко к трибуне, где в тени скрывался я, и ударилась об железную перегородку под ногам какой-то девчонки, которая сразу же пнула эту несчастную часть костюма, отчего та улетела на середину поля, где её сбил какой-то баскетболист, выполнявший долбаный слэм-данк, и она укатилась далеко-далеко. И всё это случилось за одну секунду, а после неё я уже в тревоге наблюдал за Джерардом, который лежал, нет, он просто валялся на полу, придавленный чьей-то зелёной волосато-перьевой ногой. Разве петухи бывают зелёного цвета? Казалось, всё это было продолжением той сценки Рэя. Единственное, что я понял — кто-то подставил моему другу подножку, и этот кто-то был Джефф. — Уэй, ублюдок, ты ли это? — внезапно спросил петух, сняв свою накладную голову с клювом, под которой был такой же клюв. — Твою мать!         Что? Они знакомы? Я сидел тихо, немного отодвинувшись назад, где я мог так же хорошо слышать их разговор. — Давненько не виделись, Джонсон, — в такой же манере, Джерард пародировал своего собеседника, скидывая с себя его ногу и поднимаясь. — А где же Фрэнки-бой? Я познакомился с ним перед началом, славный малый, — криво усмехнулся петух, что разозлило Джерарда. — Заткнись, не трогай его, — практически прорычал Уэй, отряхнувшись, после чего с вызовом посмотрел в глаза другого парня. — Ой, не кипятись ты так, не трогаю твоего дружка, — показал свои белоснежные зубки Джонсон. — Так значит, мы теперь как в прошлом году будем? — Не понимаю, о чём ты, — недовольно проговорил Джерард. — Ну, я буду тебя бить, а ты летать, — Джефф мерзко усмехнулся, а Фрэнк только сейчас осознал, насколько были неравны их силы: Джонсон был просто великан. — Отстань от меня, придурок, — сказал Уэй. — Я не хочу драться с тобой. — Ты слабак, Уэй, полное дерьмо, просто дерьмище. Я тебя уделаю одной… — но петух не успел договорить, так как неожиданно получил крепкий удар прямо в челюсть, из-за чего замолк в шоке.        А я просто обомлел. Не ожидал от своего друга ничего подобного. Джонсон отшатнулся и лицо его напоминало извержение вулкана Везувий. Мне стало страшно, потому что ничего хорошего это не предвещало. Джеффу совсем не понравилось это действие со стороны противника, поэтому он, не теряя ни секунды, дал ответный удар кулаком прямо в живот Джерарду. Я чуть не умер, наблюдая за этим ужасом. Всё было так непонятно и быстро, что я помню только то, что видел, как Джефф по-настоящему озверел, схватил парня за переднюю часть костюма, поднимая над полем, и лицо его было красным от ярости и отвращения. Лицо же Уэя выражало боль, смешанную со злобой, после того, как вспыльчивый Джонсон размахнулся и снова ударил моего друга куда-то в районе солнечного сплетения, забирая последний воздух из его лёгких, и из моих тоже. Но в этот самый момент у меня не было времени для того, чтобы считать до десяти, приходя в себя, были только эти считанные секунды, которые я использовал без остатка. Если бы я продолжил сидеть на месте, как в прошлом году, я бы возненавидел себя и проклинал до конца дней.        Поэтому, плюнув на всё, я вынырнул из-под трибун и побежал так быстро, как никогда, не обдумывая практически ничего. Когда зелёный хотел схватить Джерарда за шею, я уже оказался позади и запрыгнул петуху на спину, сильно схватив за лицо, впиваясь пальцами в его щеки, глаза и резко потянул назад, пытаясь свалить на пол. Такого я от себя не ожидал. Никто не ожидал. Странно, как от этого прыжка его ноги не подвернулись, и он не завалился вместе со мной, ведь я не такой уж и лёгкий. Я был так зол. Я так ненавидел несправедливость и ложь, которые закапывали меня в чёрную землю все эти годы, что внезапно мне захотелось быть сильным, и я почувствовал эту силу, томившуюся очень глубоко внутри. Этот урод не имеет права трогать моего единственного друга! У меня снова появился этот омерзительный ком в горле. Я не чувствовал особо ничего: ни страха, ни укора совести, в конкретную минуту я просто страстно желал выдавить из этой мрази всё дерьмо. И вот теперь от неожиданности Джефф выпустил моего друга из рук и принялся за меня. Схватив меня за волосы, он начал тянуть за них и пытаться скинуть меня с себя, но я держался крепко и сильнее надавливал ему на глаза, отчего он принялся дергаться, как механический бык в городском парке, на которого я так боялся залезать. Но нужно иногда делать то, что страшно, ради чего-то или кого-то, кто стоит этого, верно? Всего на пару секунд мои глаза встретились с глазами Джерарда, поднявшегося со спины на локти. Он был шокирован, это точно, его рот был открыт в удивлении, а густые брови приподняты вверх. Игра остановилась, так как был тайм-аут, но в тот момент адреналин поглотил меня целиком и полностью так, что я не имел ни малейшего шанса на то, чтобы услышать, как целый зал замолк и уставился на нас троих. Когда же мне все-таки удалось это заметить, я посмотрел на Джерарда, который до сих пор в шоке пялился на меня, придерживая свой больной бок. В этом взгляде я ожидал увидеть поддержку, но увидел непонимание. Джефф не очень сильно ударил меня по голове, поэтому пришлось быстро спрыгнуть с его спины и помочь Уэю встать. — Ну ты, блин, даёшь, — рявкнул он, подав мне руку. — Ты идиот! Я сказал тебе идти домой! — гневно и громко произнёс он, с широко раскрытыми глазами и тяжёлым дыханием, пока я приходил в себя после сделанного.        В это время зрителям опять стало скучно, и они решили, что кидать в нас свой сухой и липкий попкорн будет как нельзя кстати. Чего еще можно было от них ожидать? А тем временем Джерард почему-то опять начал злиться, пока наш противник поправлял свои штаны. — Нет, я не мог тебя оставить, — быстро произнёс я, боясь получить от него ещё один взгляд, наполненный злобой. — Я ненавижу, когда меня не слушают! — сказал он, оттолкнув меня от себя, но оказалось, для того, чтобы бегущий на нас Джефф не задел меня. Уэй подставил тому подножку и он с грохотом повалился на пол.         Я и заметить не успел, как тренер оказался позади и больно схватил нас с Джерардом за плечи, выволочив из зала, в то время, как остальные продолжали тупо пялиться и жевать свою вредную еду, не двигаясь со своих мест и хихикая. Но тренер не мог уйти с игры, поэтому грубо крикнув кому-то: «Эй ты, как тебя, быстро загони этих подонков к директору, пусть он с ними разберётся! И этого зелёного прихвати!», передал нас в чужие руки и вернулся в своё царство резиновых мячей, звонко хлопнув дверью. В коридоре снова стало тихо.         И только теперь я обернулся и заметил кустоголового Рэя, который стоял поблизости и удивленно смотрел на меня. Торо подошёл к нам ближе и промямлил нечто, похожее на: «Пойдёмте, чуваки», после чего Джерард и я пошли следом за ним. Джонсон шёл впереди на удалённом расстоянии от нас, мягко ступая в своём рвотно-зелёном костюме петуха, который отлично характеризовал его самого. Его лицо было искривлено, демонстрируя отвращение к нам и ко всему сущему. Уэй был справа от меня, но он ни разу не повернул головы в мою сторону. Он был угрюмым, и глаза его, казалось, потемнели, словно он был обижен чем-то. — О, хотел спросить, Джерард, тебя ведь так зовут, да? — вдруг весело спросил Рэй, продолжая идти. — Скажи мне, а что заставило тебя вновь залезть в эти кучерявые штаны? Я хорошо помню то, что случилось в прошлом году и мне тогда показалось, что ты больше никогда не наденешь это голубое тряпло!         Уэй повёл бровью, почесав своё предплечье, завернутое в шерсть старой псины, считая, что это вопрос, на который можно не отвечать, а затем, увидев, что Рэй до сих пор внимательно на него смотрит, удивленно пожал плечами, опуская голову. Тот снова отвернулся, а я поймал на себе короткий взгляд Джерарда, сквозь чёлку, прикрывшую его глаза. — Кстати, Рэй, а кем ты тут работаешь? — спросил я, подойдя ближе к кустоголовому любителю лапши, так как давно задавался этим вопросом и мне нужно было как-нибудь отвлечься. — Я школьный психолог, — объяснил Торо, улыбаясь как кот, объевшийся валерьянки. — Правда? — мне вдруг вспомнилась театральная постановка про голубей и морковку. — Почему я раньше этого не знал? Настоящий психопат.   — А что, разве не похож? — с наигранным любопытством тот заглянул в моё лицо, будто сомневаясь в моих домыслах о его нездоровой психике. — Конечно, похож, — я тоже улыбнулся и посмотрел на Джерарда, идущего сбоку от Торо, но он в свою очередь лишь одарил меня нахмуренным взглядом. Уголки моих губ тут же опустились. — Будет очень странно, если синяя собака и зеленый петух зайдут к нашему строгому и серьезному директору в кабинет? — задал Рэй очень важный вопрос, откинув волосы назад, но они всё-равно остались на своём месте, не сдвинувшись ни на миллиметр. — Что вы ему вообще скажите? О, придумал! Расскажите ему анекдот про пупырышки!        Все замерли, пытаясь понять послышалось это им или нет. Рассказать анекдот нашему строгому директору? Это всё равно что самому подписать себе смертный приговор. Тем более про какие-то... пупырышки? — Что? — непонимающе выпалил Джефф, вдруг обернувшийся на нас в искреннем недоумении. — Ну, блин, вы не знаете? Мне Фрэд рассказывает его, когда я злюсь на что-то, и тогда мне становится легче и веселей, — Рэй оживился ещё больше. — Хотите расскажу?        Все промолчали, продолжив идти по коридору, не особо желая слушать какой-то очень уж подозрительный анекдот от Фрэда-спасателя про "пупырышки". — Эй, ребята, чего стоите? — мой взгляд тут же обратился на Торо, который стоял теперь прямо напротив двери директора. Мы пришли. — Джер, ты мне так и не ответил! Ты же знаешь, что все терпеть не могут подмены в этой игре! Тебе же будет хуже! — уже не в шутку начал упрекать Уэя мужчина. — Какое тебе, блять, дело? Лучше заткнись и следи за собой! Я же в твои дела не лезу! — злостно крикнул на Рэя Уэй, не следя за своим языком, что возмутило меня. — Джерард, прекрати так с ним разговаривать! — не выдержал я. — Что Рэй тебе сделал? — Вы все меня задолбали! Почему каждый год выбираются самые неподходящие люди для этой роли люди?! Почему я не помню ни одного раза, когда бы крутой спортсмен из нашей школы бегал вокруг поля в жалкой рвущейся тряпке?! Это чей-то хренов уговор! — возмущенно орал Джерард, плюя на то, что директор мог всё это подслушать и выйти к нам.        Рэй уже давно держался за ручку двери, готовясь войти, но он не ожидал такой бурной реакции на его слова, поэтому замолк и начал тупо смотреть на нас. — Я ненавижу эту грёбаную традицию и эту чёртову школу! — не унимался Уэй. — Джерард, откуда ты знал, что именно мое имя вытащат из той коробки? — вспомнил я и попытался нормально поговорить с ним, сменив тему, чтобы он перестал орать. — Я не знал! — ещё больше возмутился парень. — Но ты спросил меня тогда, не боюсь ли я того, что выиграю лотерею, и ты сказал, что я выгляжу слишком «удачливым» для этого, — я пожал плечами и уставился на друга. — Ты что-то знаешь? — Это случайность, я ничего не знаю об этом, — ответил он немного тише, но голос раздражённо дёргался, будто он собирался сорваться от злобы. — Не знаю, насколько это случайно, — сказал я и снова повернулся к Торо. — Рэй, а ты мне сказал, когда мы только шли в этот драм-класс на лотерею, что, возможно, именно я стану школьным талисманом, и даже удачи мне пожелал! Откуда вы знали? Выглядит так, словно вы меня держите за идиота. Кто-то нарочно выбирает всех неудачников! Скажите мне, кто же будет псиной в следующем году, а? Пэнни Уайт с её огромными скобками? Ведь так смешно будет, когда она упадёт и сломает себе что-нибудь! Или рыжий Эдди, который и так не видит дальше своего носа?! — ярость тоже накрыла меня. — Где этот долбаный список неудачников? — Нет никакого списка, — спокойно ответил Рэй, нервно поджимая губы и бегая глазами по потолку. Чистая ложь. — Парни, давайте не будем... — Что не будем? Не будем лезть не в своё дело? В школе есть какие-то хулиганы, которые этим всем заправляют и портят чужую жизнь, а вы просто прикрываете их?! Что, струсили? В сторонке захотелось отсидеться? — меня раздражало их бездействие. — Джерард! — Что?! Ты так хочешь во всём разобраться? Ты лучше сначала разберись со своей жизнью, — не задумываясь выкрикнул мне в лицо Уэй. Он правда так думает? Не может быть. Нет, он не мог. — Что? — было больно, но я терпел, очень больно. И мне вдруг захотелось отомстить. — На меня, по крайне мере, не забивали родители и не бросали больным жить в огромном пустом доме.        Последнее я даже не сказал, я прорычал сквозь зубы, сжимая пальцы в кулаки. Как же хотелось кому-нибудь врезать. Как же хотелось врезать Джерарду. — Я зато могу постоять за себя и не прячусь вечно за кого-то! — прошипел на меня Уэй, качая головой, с безумием в глазах. Он был невменяем и зол. А ещё он был очень уставшим. — Заткнись, ты сейчас не понимаешь о чём говоришь! — мне показалось, что мы зашли слишком далеко. Я не хотел этого.       Мы же были такими хорошими друзьями... — А ещё я не защищаю своего маньячного братца с садистскими наклонностям, который избивает меня каждый день, — и дьявольски усмехнулся с издёвкой, но после этого действия я увидел в его глазах страх за сказанное. Глубочайший страх. Но было уже слишком поздно, моё сердце перестало биться и рассыпалось на миллионы кусочков. — Фр... — Боже мой, Уэй... — пискнул Рэй.       ... Нет, я очень сильно ошибался.        Я оцепенел и открыл рот. Это было последней каплей. Было такое чувство, словно по мне проехались катком. Он всё знал! Ссоры так полезны — столько нового узнаешь о друзьях. Сукин сын. Я же почти начал доверять ему, а он просто взял и разрушил всё на свете! Как я, блять, ненавижу его! — Как ты можешь такое говорить? Ты просто... Ты идиот, Джерард! Понятно тебе?! Идиот!!! — проорал я и почувствовал, что у меня начинается истерика. Ногти больно впились в ладонь, а щёки и уши просто пылали. Мне хотелось плюнуть в его мерзкую рожу, дать жёсткую пощёчину, чтобы навеки оставить болезненный след на его лице. — Ты понятия не имеешь о чём говоришь! — Парни, парни, успокойтесь! Прекратите, я совсем не люблю, когда лучшие друзья ссорятся! — вмешался Рэй, хватаясь за голову и предчувствуя драку. — Живо помирились! Я не могу на это смотреть! Вам же к директору! — Какой он после этого мне друг?! Вот что ты обо мне думаешь, да, Джерард? — я держался и пытался быть очень сильным, чтобы высказать ему всё в лицо прямо здесь и сейчас. Моя голова кипела, мне хотелось рыдать, но я сдерживался. — Тебе лишь бы поиздеваться над кем-нибудь! Ты же такой классный и крутой! Да ты такой же как и они! Ты ничего не чувствуешь! Ты думаешь это смешно, Уэй?! Да, блять, охуенно, смешно! Заебись как смешно, блять!        На последних словах голос дрогнул и сорвался, начал хрипеть. Я сухо сглотнул и посмотрел на Джерарда уже туго соображая оттого, что голова снова начала кружиться. Тот тупо стоял и пялился куда-то под свои ноги, пока я говорил всё это ему, а он даже не смотрел мне в лицо! Это меня ужасно бесило. Я посмотрел в другую сторону и увидел, что Джонсона давно уже нет с нами. Похоже, он давно свалил ко всем чертям,и тоже собирался. Теперь я ужасно хотел домой. — Не приближайся ко мне, я не хочу с тобой общаться больше... никогда! — напоследок кинул я, стараясь сделать голос как можно грубее и задеть в моём бывшем друге как можно больше чувств, которых всё равно уже давно не было.        Я резко развернулся от них и пошел к выходу из здания. Как только я повернулся к ним спиной, чувства сразу накрыли меня, и слёзы так и полились рекой. Я вытирал их рукавом своего свитера и ускорил шаг, чтобы никто не мог услышать меня и догнать. А хотя кому я нужен вообще? Просто не хотел, чтобы все знали, что я очень и очень слабый. Я шёл домой, туда, где я был хоть кому-то нужен и где у меня были родные, которые любили меня и ждали. Но покинуть школу я не успел.