Тяжесть воспоминаний

      Кати Флам по прозвищу Фрэнки в прошлом был угонщиком, разбиравшим машины на запчасти и продававшим их по частям. Он до сих пор мечтал придушить этого урода Роба Лучи, который его тогда засадил за решетку, хотя Флама уже освободили. На пару лет раньше за хорошее поведение. Сейчас Фрэнки работал в дешевом автосервисе и жил со сводным братом Айсбергом. И вроде бы жизнь была не такой уж и дерьмовой, но почему-то было это странное «но».       Фрэнки чувствовал себя задушенным в этом городе, где нет места мечтам и приключениям. Он просто не желал всю свою жизнь лежать под чужими машинами, без шанса вырваться из этого замкнутого круга.       - Ты уже дома? – Айсберг удивляется, видя своего брата, когда солнце еще не упало за горизонт. Кати Флам в свете настольной лампы что-то сосредоточенно чертил или рисовал, низко склонившись над столом. – Не буду мешать…       Фрэнки с трудом сдерживал всхлипы, пока рядом находился Айс. Слезы стекали по странной формы подбородку, падая на белые листы, впитываясь в них, чуть размывая линии карандаша. Он увидел этот корабль во сне и, повинуясь эмоциональному порыву, решил нарисовать чертежи, но не получалось даже наброска, а эмоции переполняли. Луффи, Зоро, Нами, Усопп, Санджи, Чоппер, Робин, Брук, где вы сейчас? Что с вами? Есть ли вы в этом мире? Или вы только фантазия? Пожалуйста, существуйте! Ведь тогда мы обязательно встретимся. Иначе быть не может… не должно… «Я не плачу!» - дрожащим голосом говорит он сам себе. Фрэнки бы отдал все, лишь бы снова быть учеником великого плотника, строить морепоезд, а потом, после того, как дозорные заберут Том-Сана, броситься под него, быть киборгом-демонтажником и не подозревать, что скоро он, хоть и противясь, уйдет в море с самыми невероятными пиратами. Он был бы рад каждому новому знакомству, каждой глупой выходке Мугивар…       Но этого всего не было, их всех не было: ни Мугивар, ни вообще пиратов, ни сражений за жизнь, за честь, за справедливость, за друзей, ни великого Гранд Лайна, ни разделяющего его Ред Лайна, ни Дозора, ни Революционной Армиии… В этом мире не было ничего…       Фрэнки бьет по столу кулаком, неожиданно появляется трещина на столешнице. Грязно выругавшись и скинув на пол бумагу, он опрокидывает стол, пинает его, пытаясь доломать и продолжая поливать все и вся грязью. Флам не заметил, когда в комнату влетел Айсберг, когда получил по носу мощным кулаком.       Фрэнки рыдал от щемящей боли, от звериной тоски, от того, что рядом не было тех, кого с гордостью он звал Накама в той пусть и трудной, и опасной, но лучшей жизни.