Треугольники: Герои-любовники

Если бы Гаррету Хоуку давали медную монетку каждый раз, когда ему предлагали сбрить его короткую бородку, он давно бы уже озолотился. — Сбрей бороду, сын, — просила мама, тяжело вздыхая своим воспоминаниям. — Без нее ты моложе. — Сбрей бороду, ублюдок, — злобно ворчал подвыпивший Гамлен. — Осточертело смотреть на остатки твоего обеда в ней. — Сбрей бороду, Хоук, — предлагал Варрик, потирая гладкую щеку. — Открытому лицу больше доверяют. — Я могу сбрить тебе бороду, — предложила Мерриль, доставая кинжал, от которого Гаррет шарахнулся, как Себастьян от женщин. Хоук знал, что этим клинком Мерриль режет себе руки. — Сбрей свою колючую растительность или я не пущу тебя больше к своим девочкам, — шантажировала бордель-маман, грозя пальцем. — Эй, меховая морда, не хочешь немного услуг цирюльника? — предлагали ему на улице. — Ну и уродливая же у вас, людей, шерсть, — бормотал пьяный Фенрис. Ничто не могло убедить Хоука избавиться от символа его независимости, мужественности и сексуальности. Даже когда дракон в Костяной яме подпалил предмет его гордости, Гаррет даже не укоротил мех на лице. Правда, к моменту, когда он вернулся в город, борода уже отросла до приличной длины, и с ней можно было что-то сделать. Уговорить Хоука смогла только Изабелла: — Хоук, борода у тебя шершавая, как язык мабари. Или убери ее, или я больше не позволю прятаться между моих малышек. Зарываться лицом в бюст Изабеллы Хоук любил даже больше, чем уделывать Варрика в Порочную добродетель. И такой шантаж был откровенным ударом ниже пояса. Но разве может взрослый половозрелый мужчина отказать обладательнице такого декольте с таким содержимым в самой малости? Пришлось согласиться, встать с кровати и удалиться в купальню. Брился Хоук долго. Так долго, что Изабелла от скуки начала читать манифест Андерса и оставлять вульгарные комментарии прямо на полях. Соскоблив последние волосы со своих щек, Гаррет придирчиво осмотрел себя в зеркале, признав неутешительный факт — кожа под бородой не загорает, в отличие от остального лица уже ставшего брутально-бронзовым. Делать было нечего, и он явил себя на суд Изабеллы, надеясь своим полностью обнаженным видом отвлечь ее от такого незначительного изъяна, как пятнистость физиономии. Пиратка от увиденного подскочила, отшвырнула книжонку и переползла по кровати ближе к Гаррету. Девушка долго вглядывалась в новое лицо любовника, водила руками по гладкой коже щек, а потом отвалилась на кровать и захохотала. Буквально заржала в голос. — Какого хрена? — Хоук постарался, чтобы вопрос звучал угрожающе, но вышло по-детски обиженно. — Хоук, — сквозь смех выдавила Изабелла. — Ты похож на младенца. Пятнистого щекастого младенца!