Треугольники: Герои-любовники

      Вчерашняя преступница сегодня уже Вестница Андрасте, глава Инквизиции. А если кому-то до сих пор не нравится, что она эльф, то они будут перетянуты на ее сторону хитрым послом, подкуплены звонкой монетой, запуганы сильной армией, убиты острым кинжалом. Но, не смотря на всю свою политическую и военную защищенность, Эллана Лавеллан недоверчиво относилась к своему окружению – к Кассандре, пугавшей своей холодностью и расчётливой серьезностью; к Лелиане, настораживающей всезнающим подозрительным взглядом; к Жозефине, способной шутя и улыбаясь уничтожить неугодного человека одним лишь словом; к Варрику, который был полной противоположностью Кассандры - относился ко всему настолько несерьезно и поверхностно, будто все происходящее для него лишь игра; к Вивьен, чуждой не только своим колдовством, но и своей вычурностью, манерностью и показным изяществом; даже к Соласу, знавшему о Тени больше, чем о собственной жизни. Ничто эльфийское ее не связывало с этим странным отступником. С остальными Эллана старается не сближаться, держать дистанцию, не привязываться и не открывать сердце.       Но есть одно исключение их этого круговорота недоверия. Шемлен. Мужчина. Тот, кому непреднамеренно удалось пробиться сквозь ее панцирь эльфийской отчужденности теплом глаз, мягкостью голоса, смущенным едва заметным румянцем на щеках. Генерал Инквизиции стал ей небезразличен.       Эллане потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к мысли о том, что этот решительный, сильный и, в какой-то мере, привлекательный шемлен относится к ней, как к равной. Она только училась доверять людям, продвигаясь осторожно и медленно, а порою резко и далеко, когда этого требовали обстоятельства. С Калленом все было иначе – легко, непринужденно, как бы само собой. Вестница и сама не заметила, что раздавая указания в ставке командования, ждет его молчаливого одобрения ее решений.       А как ей нравилось вместе с командором показывать новобранцам, как победить щитника, имея в руках пару кинжалов. Их спарринги были динамичными, стремительными, но при этом безопасными. По крайней мере, Эллане казалось, что бывший храмовник никогда не отбросит ее назад щитом сильнее, чем требуется для того, чтобы провести маневр и при этом не навредить ей, всегда остановит свой меч в нужный момент. И пусть после таких боев она почти уползала с тренировочной площадки, чувствуя себя еще более усталой, чем после настоящей драки не на жизнь, а на смерть, ей казалось, что в такие моменты она намного ближе к Каллену, чем кто-либо иной.       После тренировок она доползала до палатки Железного Быка и садилась рядом с кунари, который, проявляя заботу, угощал ее чем-нибудь съедобным или холодным и алкогольным, по его мнению, так необходимым после жаркого боя. Эллана наблюдала за бойцами своей пока еще маленькой армии и наслаждалась холодным горным ветром, остужавшим вспотевшее во время схватки тело. Когда становилось зябко, Бык набрасывал ей на плечи одеяло или провожал до домика, если это требовалось. Со временем, она нашла общий язык и с самовольным телохранителем, который неотступно следовал за ней во всех походах и вылазках. Он действительно хранил ее, как зеницу ока, оттесняя себе за спину в первые же мгновенья боя и всегда принимая на себя удар отравленных кинжалов ловких ассасинов, прячущихся в тенях во время схватки, ловя на древко своего топора меч разъяренного и одурманенного красной отравой храмовника, зашедшего Вестнице за спину.       В последние три месяца Лавеллан редко бывала в Убежище и задерживалась в нем ненадолго, постоянно мотаясь по просторам Ферелдена, закрывая разрывы и решая локальные вопросы. Потому ей особенно приятно после очередной длительной вылазки на Штормовой берег получить от командора предложение потренироваться в паре против шестерых его рекрутов. Потом она с гордостью вспоминала, как они бились, стоя спина к спине, работая в паре так четко и слаженно, как хорошо отлаженный гномий механизм, будто между ними возникла какая-то ментальная связь, призванная чувствовать друг друга. Иначе как объяснить, что не соприкасаясь и не глядя друг на друга, он прикрывал ей спину своим щитом так верно, что даже порыв воздуха, созданный движением меча противника не достигал ее спины, а она успевала остановить летящий ему в незакрытое щитом бедро, неотвратимый клинок. Этой связи Вестница пока не могла найти название.       А потом Убежище пало под нежданным ударом Старшего.       Огонь. Страх. Кровь на доспехе – чужая вперемешку со своей … Крики раненых и умирающих… крики обреченных. Запах гари и жирный пепел в воздухе. Искалеченные тела погибших соратников. Кровь алыми бусинами на снегу… Отвага… Боль от ран. Боль от безысходности… Надежда на спасение и прощальный взгляд Каллена, полный сожаления – такой Эллане запомнилась битва в Убежище.       Ее долгий путь через вьюгу был труден. Она почти замерзла, когда услышала среди обледенелых скал голос… его голос, окликнувший ее среди снежной бури. «Показалось» - подумала она и без сил повалилась в снег, но успела почувствовать, как ее подхватили сильные и такие знакомые руки командора. Кажется, она успела прошептать его имя…       Скайхолд восстанавливается и восстает, как древний великан, отряхиваясь от снега и пыли, после долгой спячки. И Эллане приятно видеть насколько изменился в лучшую сторону замок всего за месяц ее отсутствия. Ей радостно слышать гул голосов обитателей крепости, стук молотков и ругань строителей, ржание лошадей в загоне, звон тренировочных мечей солдат Инквизиции. Ей отрадно видеть восстанавливаемые каменные стены, уважение в глазах гостей и обитателей замка, ожидаемо-положительные результаты их кропотливых совместных с советниками политических и военных побед. А как ей приятно чувствовать себя хозяйкой замка, главой Инквизиции, фигурой мирового масштаба! Но все это меркнет по сравнению с тем, как хорошо чувствовать себя дома. Дома, где ждут, где надеются, где верят. И еще лучше, когда дома есть тот, к кому из любых самых далеких далей стремится трепетное сердце.       За время своего отсутствия Эллана много думала о командоре, и живо представляла себе их первое нечаянное смущенное взволнованное касания рук, их первые порывистые внезапные объятья и – о, Митал! – их первый несмелый и осторожный поцелуй. О, да, Вестница Андрасте мечтала о нем! Осознание того, что Каллен нравится ей, пришло недавно и она не знала что ей теперь с этим делать. Но звездные ночи в Западном пределе, проведенные в раздумьях, без сна, помогли ей набраться смелости открыться командору.       По возвращении в замок, Лавеллан решительным шагом направилась к генералу своей армии. Она открыла дверь его кабинета, воодушевленная, намеренная пригласить Каллена на конную прогулку и, преодолев свой страх и стыд, признаться ему в симпатии. Командор, как она и ожидала, был на месте. Он стоял, опершись одной рукой о свой стол, и самозабвенно, бесстыдно, совершенно не скрываясь, увлеченно целовался с черноволосой разведчицей Орланой Тревелиан. Второй рукой, будто невзначай, сползшей ниже поясницы на приятные женские округлости, командор прижимал девушку к себе, стремясь максимально сократить расстояние между их телами. Орлана запустила одну руку под меховой воротник его плаща, обнимая шею, а ладонью другой – зарылась в его курчавые волосы, растрепав и взъерошив их. Звук открывающейся двери отвлек целующихся друг от друга.       Еще пару месяцев назад в таких ситуациях Каллен отскакивал от девушки, как храмовник, застигнутый в объятьях магессы. Но Тревелиан медленно и терпеливо искореняла в нем эту привычку, объясняя, что в их отношениях нет ничего постыдного и запретного, а людям лучше показывать правду, нежели потом бороться с сильно преувеличенными слухами. Влюбленные медленно отстранились друг от друга. Каллен задержал жадный взгляд на опухших и покрасневших от поцелуев губах Орланы и только потом отпустил ее. Он повернулся к Лавеллан, ладонью приглаживая всклокоченные волосы и силясь скрыть довольную улыбку.       - Вы что-то хотели, Инквизитор? – как ни в чем не бывало спросил раскрасневшийся командор. Его голос звучал глухо, будто до этого он долго говорил шепотом. А нужно ли влюбленным говорить в голос, чтобы услышать друг друга? Особенно, когда их губы находятся на расстоянии дюйма.       Тревелиан тем временем подхватила со стола свою куртку, кивнула Вестнице в знак приветствия, и направилась к выходу, поцеловав командора на прощанье в колючую щеку. Чуткий слух Эланны уловил тихое «до вечера», обещанное Орланой командору, проводившему разведчицу хитрым взглядом.       - Да… Я… - эльфийка пребывала в крайней степени растерянности, она не была готова увидеть Каллена в чьих-то чужих объятьях. Ей даже в голову не пришло, что в Скайхолде есть другие женщины, которые красивее и интереснее чем она. Такие, что общаются с мужчинами без опаски и подозрений. Женщины, которые интересуются генералом и которыми может заинтересоваться Каллен.       Орлане Тревелиан доверяли особо деликатные поручения, к выполнению которых девушка походила с несвойственными ей во всем остальном серьезностью и обстоятельностью. Порой она, как и Вестница, месяцами отсутствовала в крепости, ведя неравный бой за интересы Инквизиции на полях иных масштабов. Ее маленькие победы приносили Инквизиции небольшие выгоды, которые при умелом их использовании перерастали в немалые привилегии и выгодные сделки.        А в иное время она с равной легкостью устраивала спонтанные шумные гулянки в таверне и потешные соревнования между солдатами Инквизиции (неминуемая взбучка от Каллена за нарушение дисциплины его подчиненных ее с некоторых пор совершенно не пугала, а, кажется, даже наоборот - радовала). Тревелиан гуляла по крышам Скайхолда, нервируя часовых и строителей, каталась на драколиске, таскала с кухни яблоки для Коула или просто вечер напролет сидела в дальнем углу таверны с кружкой эля, молчаливая и загадочная.       Орлана легко заводила знакомства и покоряла своей искренностью, непринужденностью, непосредственностью. В ее разговорах с Варриком мог родиться сюжет какой-нибудь зарисовки, в дискуссиях с Дорианом о тех или иных исторических событиях зарождалась догадка, а после в дружеской попойки с Быком – появлялся долг перед тавернщиком. Чего греха таить – она нравилась и самой Эллане. С ней приятно было поболтать о пустяках, выпить по кружке эля и слушать, как она, перебирая струны лютни длинными тонкими пальцами, поет о вечной любви, коварном предательстве, великих героях, нехоженых тропах, несметных сокровищах, настоящей дружбе… Неудивительно, что Каллен выбрал именно ее. Ей не так обидно было проиграть. Не так… но все же обидно.       Инквизитор и от себя не ожидала такой реакции и теперь, выбитая из колеи, смущенная, стояла перед своим, но уже совсем по-другому – в меньшей степени своим – генералом, словно ученица, не выучившая урок, и судорожно придумывала правдоподобный ответ, который бы не выдал ее замешательства.       – Я… зашла… поздороваться, - наконец выпалила она, чувствуя, как начинают пылать щеки.       - Добрый день, Инквизитор, - улыбается Каллен. – Рад, что вы вернулись невредимой. Она не сомневается – он действительно рад ее возвращению, ведь она надежда всего Тедаса, его командир, соратник и боевая подруга, но его взгляд затуманен мыслями о той, что согревает его душу днем, а тело – ночью, той, что только что покинула его кабинет.       - Я тоже, - тихо отвечает Лавеллан и, стараясь скрыть печаль, покидает кабинет командора, понимая, что безвозвратно опоздала. Сердце этого мужчины уже занято.       - Прокатить тебя на Бычке, босс? – окликает понурую эльфийку игривый бас кунари.       - Знаешь что, - развернувшись и гневно уставившись на шпиона, Эллана придумывала, как побольнее уязвить его отказом, - а прокати! - абсолютно неожиданно для себя согласилась Лавеллан и даже не почувствовала собственного внутреннего сопротивления, которое обычно появлялось при принятии спонтанных решений.