Chance out!

Пока Тоширо ждал меня на парковке, я стоял на перроне, высматривая поезд, что вот-вот должен был подойти. К нам из Честерфилда должны были приехать Эшли и Шон, повидаться, погостить на пару дней. Мы договорились подбросить их до нашего дома, закинуть вещи и пойти гулять: они навещали нас уже не в первый раз, так что стоянка у нас в квартире стала для них нормой. Мы уже пересекались летом и пару раз праздновали Рождество вместе, так что Эшли с девушкой вдвоем были в Портлэнде как рыбы в воде. Прозвучало объявление о прибытии поезда, и я увидел блестящую змейку череды вагонов. Вот и они. Через пару минут поезд остановился, и я отошел, давая схлынуть первому потоку пассажиров. Знакомых лиц я не увидел: наверное, все еще внутри. Зайдя внутрь, я обнаружил, что Шон уже снимает с верхних полок маленький чемодан и сумку с вещами, а Эшли потягивается на сиденье, просыпаясь. - Привет, Эшли, Шон, - я помахал рукой, - помочь? - Привет, Джейси, - Эшли обняла меня и похлопала по плечу, - такое ощущение, что ты не прекращаешь расти! - Здравствуй, - отозвался Шон, легко спуская багаж, - помогать не надо, мы уже все. Дорогая, иди вперед. Я усмехнулся и вышел из вагона. Несмотря на замечание Эшли, в свои двадцать четыре я уже давно прекратил расти, но они все еще любили пошутить по этому поводу. Шон был гораздо старше нас всех, даже старше Тоширо, и тем не менее из-за своего образа жизни совершенно не выглядел на тридцать лет. Избранница Эшли была довольно странным человеком: со стороны ее легко было спутать с мальчиком, она говорила о себе, как о парне, и мы следовали ее примеру. Однажды я просто перестал видеть в ней девушку, несмотря на то, что под одеждой скрывалось абсолютно женское тело, вероятно, чуть угловатое, но тем не менее женское. Шон был тоже высокий, так что Эшли казалась совсем миниатюрной рядом с ним, однако более милой пары я еще не встречал. Хотя Шон и выглядел довольно сурово (особенно для девушки), Эшли для него всегда была "дорогая", "милая", "сладкая" и прочее, прочее. Я был очень рад за них, в конце концов, и у них не все гладко проходило в эти несколько лет. С такой разницей в возрасте и с причудами Шона они чуть не рассорились в самом начале, но все устаканилось. В любом случае, Эшли сейчас занималась флористикой, устроившись в частный цветочный магазинчик, а Шон, попытавшись стать учителем в консерватории и потерпев неудачу из-за своего вида, не сдался, начав преподавать в частном порядке. Я уже не раз с ним сотрудничал, ведь скрипка - довольно редкий инструмент, и хорошего скрипача мало где можно найти, так что и мне выгодно, и у Шона работы прибавляется. - Как жизнь, парень? - Вполне ничего, - отозвался я, - дела в гору идут. Я взялся за заказы на изготовление инструментальных версий к песням, на которые нет минусовок, плюс у меня новый проект в одном из сериалов. Рыбка мелкая, но и на нее конкурс был. - Мои поздравления, - сдержанно, однако тепло отозвался Шон, - а как дело у Тоширо? - Все в порядке. У него сейчас тоже начинается какая-то публичная жизнь, но, если честно, я не совсем разбираюсь во всех этих выставках, поэтому лучше спросить у него. Эшли, давай сумку, я понесу... Мы подошли к парковке. Машина стояла почти у самого выезда, поэтому переться пришлось почти через всю стоянку, и я уже начал беспокоиться, как бы нам всем не схватить перегрев от солнца. На самом деле, сейчас мы с Томом редко виделись. Если раньше я приходил домой и постоянно обнаруживал его за столом, склонившимся над планшетом, то теперь квартира встречала меня тишиной и пустотой - только Сириус скучал на ковре у постели. Тоширо постоянно бегал по встречам: у него еще примерно год назад наклюнулся проект. Его попросили поучаствовать в выставке вместе с серией своих картин с рельефными пастами, и он согласился, после чего так этого и не бросил, притормозив работу в качестве дизайнера и иллюстратора, он начал только участвовать в выставках и конкурсах, и дело шло к полноценной частной выставке. Работ у него накопилось немеряно, и это не все еще хранились дома. Он арендовал студию, где мог рисовать и фотографировать, и с тех пор чуть ли не ночевал там, а если не пропадал за мольбертом, то уезжал на встречи со всякими там спонсорами и меценатами. Мне не хотелось с ним ссориться, так что я пока молчал, все-таки это его работа. Но внимания мне не хватало. Это был какой-то кризис отношений, во всяком случае, я не говорил Тоширо ничего напрямую, но он сам все прекрасно понял и предложил сделать паузу. Я взял Сириуса и уехал ненадолго в Вашингтон, взяв с собой только свою работу и оставив телефон дома, и прожил в столице две недели у друга еще со школы. И вот я вернулся. Мы только пару дней как встретились снова, но у меня было ощущение, что Том даже не заметил моего отсутствия. И я прекрасно знал, что пары, которые начинают "брать передышки" друг от друга, могут вскоре и разойтись совсем. Но, как говорится, сор из дома не выносят. Поэтому я предпочитал делать хорошую мину при плохой игре и не говорить об этом Эшли и Шону, и мне казалось, что это та проблема, которую нам с Тошем предстоит решить самим: либо он разбивает мое нежное хрупкое сердечко, либо мы идем на компромисс. Если честно, мне оба варианта казались достаточно неприятными, потому что лишать Тоширо любимой работы смерти подобно. Но еще меньше я хотел с ним расставаться. - Мы здесь, - сказал я, наклоняясь к открытому окну со стороны водителя. Тоширо потянулся, коснувшись уголка рта сухими губами: - Садитесь. Долго вы, я чуть не испекся тут. Он открыл багажник, и мы положили туда вещи. Я сел впереди; девушки устроились на заднем сиденье, начав непринужденную беседу - я слушал вполуха, отвернувшись к окну. Они спрашивали о работе по большей части, но мне это слышать уже до жути осточертело.

***

- Я дома, - дверь хлопнула, я повернулся на звук. Тоширо стоял на пороге, раздеваясь, и все как обычно, только не было папки с проектами. - С возвращением, - сказал я, отвлекаясь от готовки ужина. - А где вещи оставил? - Мои проекты взяли, - довольно отозвался Тош, - я отдал все. - Совсем все? Разве у тебя там не было целых три разработки? - удивился я, подходя и принимая вещи из его рук. - Да, один проект приняли, второй нашли удачным и решили использовать его для сайта дочерней компании, тем более что дизайн связан, а третий ушел к стартапу, который по неудачному стечению обстоятельств не получил макет в срок. Я отдал флэшку и все эскизы, так что теперь я свободен, как птичка, - с гордостью произнес Тоширо, - мне перечислили аванс за все три сразу. Полностью будет после того, как все начнет работать. - Это удивительно! Ты пристроил все три проекта! - Не только их. Я показал фотографии холстов, и мне предложили поучаствовать в выставке молодых художников Портлэнда. Конечно, не частные собрания, но для начала тоже хорошо. - Это так здорово! - с восхищением отозвался я, - ты становишься настоящим живописцем! Невероятно... - Все, что я делаю, я посвящаю тебе, - он ткнулся головой мне в плечо. - Но я так устал... Три презентации... Кошмар. Ноги не держат. - Тогда пойдем. Ужин почти готов. Хочешь горячего молока? - Лучше чай с молоком. Сделаешь? Я кивнул. Донести его на руках, как я это иногда делал раньше, у меня не получалось больше: Тоширо все-таки немного прибавил и в росте, и в весе к двадцати шести годкам, хотя казался все таким же тощим и маленьким. Оставалось только обмахивать эту мимозу веером... Я усадил его на диван и стащил с него одежду. - Когда ужин будет? Я голодный! - сварливо пожаловался Томас. - Еще минут двадцать, - я качнул головой и поцеловал его коленку. - Тогда я схожу в душ, - он коротко вздохнул и прикрыл глаза, - так не хочется вставать... - Я люблю тебя. Я люблю тебя, я люблю тебя, - произнес я, застигнутый внезапным приступом нежности. - Я люблю... тебя. - Что-то случилось? - встрепенулся Тоширо. Я закивал и прижался к его ногам: - Я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю. Что с тобой? - он наклонился, ласково взъерошив мне волосы. - Я влюблен. - Это хорошо, - понизив голос, произнес Томас, - тебе нравится? - Да... - Жаль, что я слишком устал. Ты такой милый, Джейс. Так бы и слопал. - Я могу сам все сделать. Хочешь? Будешь просто лежать и наслаждаться. - Тогда я в душ. Соблазнительное предложение. Будешь делать все, что я захочу? - Я всегда делаю то, что ты захочешь. Тоширо поднялся с дивана и подхватил мои ладони своими пальцами. - Следи за ужином. И сделай мне чай с молоком. Я быстро... Он ушел в ванную, а я вернулся к плите. Видеть его таким уставшим и довольным можно было редко - я мог позволить себе побаловать его чем-нибудь. Заварив чай, я проверил готовность ужина: сладкую собу с мясом, салат с бальзамико и яблочный пирог, который уже был почти готов и поспевал в духовке: аромат яблока и корицы с мускатным орехом уже чувствовался. Мы стали чаще ужинать вместе с тех пор, как я закончил учебу - появилось немного больше времени на готовку, а с моей суматошной жизнью без какого-либо графика мне было приятно привязываться к какому-то определенному времени, поэтому совместные ужины с Тоширо были чем-то вроде якоря для меня. К тому же, я действительно полюбил готовить. Это все было таким домашним и уютным - чем-то, чего у меня раньше не было - ни когда я жил с матерью в Англии, ни когда я жил там один, ни даже когда переехал в Америку в семью Симидзу. Наверное, это слишком приземленно. Все уже стояло на столе, когда Тоширо вышел из душа; я обнял его и немного постоял, чувствуя мятный запах от подсушенных волос. - Все хорошо? - Да, а что? - я склонил голову набок. - Просто теперь я из-за всего этого буду меньше времени проводить с тобой. Наверное. Мне бы этого не хотелось, но мне ведь есть, ради чего работать, - он сел за стол. - Слушай, так здорово! Я словно в ресторане ужинаю. Как ты готовишь все такое разное каждый день? Просто с ума сойти, пахнет очень вкусно. - Спасибо, - я поцеловал темную макушку и тоже сел, - приятного аппетита. В конце концов, теперь я один тот, кто ждет дома, возвращаясь, ждет до темноты, погружаясь в работу, проводя часы в предвкушении встречи и живя ею до самого утра, пока он не накинет на плечи свое пальто и не скажет: "Мне пора!" Иногда мне так хотелось задержать его и сказать, чтобы он не уходил и остался со мной. Но это было так глупо и странно. Ведь это работа. У меня несколько лет была учеба... Хотел бы я так же с головой уходить в творчество, как это делал Тош. Но я не мог. Быть может, я его любил сильнее, чем он меня. - Так... Чего же ты хочешь? Я обхватил лодыжку пальцами и коснулся губами бледной кожи. Тоширо с удовольствием посмотрел на меня, и в его взгляде я увидел и нежность, и тоску - то, что он обычно редко показывал. - Поцелуй еще раз... Его нога уперлась мне в плечо. Он был таким нежным... Я любил эти стройные красивые ножки, ступни с такими очаровательными розовыми пальчиками, с этой нежной кожей, аккуратные и узкие, любил его коленки, любил бедра, не округлые или пышные, как у женщин, но худые и изящные, мне нравилась полоска темных волос, идущих наверх, я обожал изгиб его шеи и крылья лопаток, сходил с ума от губ, которые он закусывал, когда я его ласкал... Он весь был совершенно прекрасен, и я готов был целовать его так много, как только он захочет.

***

Я помню, как мама и папа приехали на одну из выставок, в которой участвовал Тоширо. Это была наша первая встреча после той ссоры. Казалось, Сара совсем не изменилась, а если и изменилась, то разве что помолодела. Возможно, возвращение Ричарда сыграло свою роль - не знаю. Конечно, она не ожидала, что ее родной сын, которого она не относила к числу амбициозных людей, идущих к своей цели, добьется таких успехов, причем еще и так стремительно. Я знал, что она уже считала Тоширо обывателем, не достигшим и не достигнущим каких-то значимых вершин, но... Если честно, я считал, что в этом есть и доля моих заслуг. Люди меняются ради людей, это то, что я точно знаю. В конце концов Сара выглядела достаточно довольной и удивленной, но прежде всего - подавленной. Я видел ее фигуру у стенда с десятью холстами Тоширо, где были изображены только море и небо, каждый раз - разные, но удивительным образом переходящие из картины в картину. Из него вышел отличный маринист... Фигура мамы казалась такой маленькой перед этими картинами. Несмотря на то, что они были не очень большими, она словно сжалась, наблюдая эти переходы. Небо - это Тоширо. Море - это я. Наверное, как бы я ни бился, мне никогда его не достичь. Вот это штормящие валы, вздымающие черные воды к тучам. Вот это безмятежные волны под белыми облаками. Вот это бирюзовые тропические моря, сливающиеся с горизонтом в жарком мареве. Вот это ночной океан под разноцветным небом, перечеркнутым россыпью Млечного Пути... Меня охватывала печаль при виде этого зрелища - и страх маленького человека перед безграничным пространством. Легко было потерять себя. - Как тебе? - спросил Тоширо, обнимая меня со спины, - наверное, слишком скучно, да? - Нет, картины прекрасны, - возразил я. - А что мама? - Поговорили. Перекинулись парой фраз по поводу всяких дел... Дом, работа... - пробормотал Тоширо. - Ни слова о семье, да? Он только выдохнул. Ни слова о семье. - Я думаю, она гордится тобой, - сказал я. - Так удивительно видеть твое имя на табличке под картинами. Не какая-то там бумажка, - я усмехнулся, - пластинка с гравировкой. Как в музее. Думаю, рано или поздно ты дойдешь и до них. - До музеев? - Да. - Преувеличиваешь. Мы поспорили. Я был рад, что я смог отвлечь его от мыслей о маме. Все-таки, что бы он ни говорил, ему хотелось наладить с ней отношения. Любит все еще. Мама, мамочка... - Мне кажется, что здесь видно, как мы нераздельны, - проговорил Тош, - море - это ты, а небо - это я... - Ты никогда ко мне не спустишься, - проговорил я, а спустя мгновение уже пожалел, что высказал эту мысль. - Но я люблю тебя, - нахмурился Тоширо. - На горизонте небо и море всегда сливаются, - заметил внезапно появившийся Ричард. Мне стало неловко, и я оставил их вдвоем. Неважно, слышал ли он то, о чем мы говорили, или его фраза случайно оказалась к месту, но она что-то значит. Томас догнал меня через минуту. - Если я к тебе не спущусь, то ты станешь моим дождем и поднимешься ко мне в облаках. Как тебе такая аллегория? - Нравится, - ответил я. И добавил: - пожалуйста, позаботься обо мне. - Конечно, я позабочусь, Джейс. Он собрался было поцеловать меня, но я остановил его: - Мы на людях. К тому же, к тебе идут. Пообщайся с поклонниками.

***

- Поехали к побережью, а? Прогуляемся по песку, поиграем в волейбол, поплаваем, пока лето, - предложила Эшли. Она обожала купаться и каждый раз тащила нас к океану. - Давайте, - согласился Тоширо. - Но собаку нужно взять с собой. Никто не против? Он будет потом мокрый и все такое... - Ничего, я потерплю общество грязной мокрой собаки, не умру за четверть часа, - фыркнула Эшли. Кто бы сомневался. - Тогда берите с собой все необходимое. Я полез в шкаф за шортами. На пляже всегда было много народа, но это же океан. Если долго идти, то можно прийти и в более безлюдное место. Мы собирались ехать подальше от порта, где купаться было совершенно невозможно. Я бросил взгляд на Тоширо - он собирался отдельно: искал свои вещи, выбирал еду и воду в дорогу, сворачивал полотенца, надевал ошейник Сириусу... Я чувствовал себя... Льюисом. Человеком, который не должен здесь жить. Если бы я знал, как все повернется, отговорил бы я его участвовать в выставке? Это уже произошло... Но если бы я знал - переубедил бы его? Не хотелось думать, что я один тут такой герой, жертвующий личным счастьем. Мне не нужно было, чтобы Тоширо бросал работу. Я просто хотел и дальше быть уверенным, что он меня любит, но с тех пор, как я вернулся из Вашингтона после полумесяца разлуки, он ко мне даже не прикоснулся - лишь пара сухих поцелуев. Он ведь был так рад. Я не могу заставить его, если он разлюбил меня. В конце концов, мы несколько лет вместе. Может, пора развода, или как это там называется... Рано или поздно могут ослабеть даже самые сильные чувства. Раньше он пересек страну ради меня, теперь даже не написал в Вашингтон, который находится практически в соседнем штате. Я знаю, что он был занят и просто не хотел акцентировать мое внимание на своей работе. Знаю. Я все знаю. Просто это коробило... - Я так рад, что смог наконец выбраться, - произнес Шон, когда мы ехали к океану. Мы оба сидели спереди - я был за рулем. - Так много работы? - хмыкнул я. - Мы взрослые, ничего нельзя поделать, кроме как смириться. Иногда для себя работать не получается. - А? - Работаешь для других. Я не уверен, что он имел в виду то, что я подумал, но так получалось, что жизни одних людей вращались вокруг жизней других. Это казалось мне вполне закономерным... - Мы думаем переехать в Портлэнд тоже, - сказал он. - Честерфилд - довольно небольшой город. - В столице штата трудно найти работу и жилье, - заметил я. - Мы столкнулись с этими трудностями, когда переезжали во второй раз. - Ну, я ведь даю частные уроки. Достаточно всего пары людей, которых я смогу заинтересовать. Вам гораздо труднее: таскаете с собой музыкальные инструменты и кучу барахла для рисования, а у меня одна только скрипка и смычок. - Не надо наездов на мой синтезатор. Я его люблю, знаешь ли, - усмехнулся я. - Переезжайте, если хотите. Все-таки здесь и зарплаты выше. - Значит, все компенсируется. Я посмотрел в зеркало заднего вида. Это было и здорово и странно - видеть, как меняются люди. Тоширо взрослел у меня на глазах, поэтому я не замечал, но Эшли я видел редко, и она изменилась. Все, что осталось прежнего - миниатюрность и хрупкость лесного эльфа. Красные дреды сменились на изысканные темные рыжие локоны, исчезли все готические и неформальные шмотки, и вместо сигарет в кармане теперь лежали леденцы на палочке, а ушки вместо черепов и черных колец украшали скромные гвоздики. Я не мог сказать, изменилась ли она в лучшую или худшую сторону, она просто изменилась, оставаясь красивой и милой девушкой, и главное - она нравилась себе и Шону. Шон вообще говорил, что любит Эшли любую. Этого парня вообще было трудно выбить из колеи. Ах, я постоянно забываю, что Шон не мужчина...

***

- Так значит, у тебя в эти выходные еще одна выставка? - спросила Эшли, поправляя купальник. - Ты будешь занят? - Мне не обязательно там присутствовать. Я отказался, чтобы провести выходные всем вместе, - он качнул головой. - Но что такого? Своди нас! Все придем как посетители. И ничего страшного! - возразила Эшли. - Мы уже столько лет знакомы, но я еще ни разу не видела твоих картин. Я и в картинной галерее была в последний раз несколько лет назад. Там ведь не только твои работы будут? Тош кивнул. Я сделал вид, что задремал на солнышке. - Я думаю, это последняя моя выставка. - Потом у тебя уже будут только твои экспозиции? - наверное, либо я не так понял, либо Эшли. - Нет, я очень устал. Рисование картин занимает много времени, к тому же, я слишком люблю детали. Я выдохся. А последняя серия очень... личная. Мне стоит сделать перерыв, к тому же, - голос Тоширо раздался у самого моего уха, - кое-кто по мне соскучился. Джейс скоро расплачется. Я рассердился и отвернулся от него. В этом нет ничего смешного, Томас. - Я пойду окунусь, - сказала Эшли, и я услышал хлопок - очевидно, она и Шона позвала. Оставили нас наедине, стало быть. - Я прошу прощения, - пальцы коснулись моей головы. - Наблюдать тебя на грани отчаяния вовсе не забавно, Джейс. - Зачем ты меня отсылал? Устал от меня? - Нет. Это скорее сюрприз. Я не знаю. Мне нужно было работать. - Но я ведь всегда с тобой. В радости и в горе и все такое... - возразил я, повернувшись обратно. - Я мог бы тебе помочь... - В любом случае, этот период уже закончился. Я думаю, мы могли бы взять отпуск. Что скажешь? - Отпуск? С чего вдруг? - Разве плохо отдохнуть вместе? Мы не вылезаем из дома. Нужно куда-нибудь съездить. - Это шанс завести курортный роман, - усмехнулся я. Я не уверен, хотел ли он, чтобы мы поехали вместе. - Обязательно заведу. Засниму все на видео, Джейс, - он улыбнулся, но улыбка была сухой и холодной. Я понял, что он тоже обижен на меня за эти слова, но, может, все эти фразы о работе, работе, работе немного меня достали. Совсем достали, если честно. - Так ты придешь? - спросил он, - я бы хотел, чтобы ты увидел экспозицию. - Не знаю. Я устал. Много дел по работе, - я поднялся, отряхнул колени от песка и направился к кромке воды. - Я искупаюсь. Не знаю, Тоширо, может быть, приду. Правда, устал. Пока я отдыхал в Вашингтоне, много дел накопилось, а у меня еще конь не валялся. - Джейс... - до меня донесся его голос, но я не обернулся. Только у самого края воды остановился и посмотрел назад. Маленькая фигура. Он сидел, уткнувшись носом в колени. Да, мы на грани.