Расслабься, это же я

      Я не видел тебя больше двух недель, с тех пор как однажды ночью ты позвонил мне и сказал, что заедешь. Ты не отвечаешь на мои звонки. Ощущение, что ты пользуешься мною, хотя, принять душ и переночевать в моей квартире не такое уж использование. За мои услуги ты не удостоил меня никакими объяснениями, лишь сказал «спасибо», когда уходил. Я знаю, ты принимаешь мою помощь как должное, как будто чувствуешь, что я не могу отказать. Но почему тогда ты пришел ко мне? У тебя много друзей. Я могу лишь догадываться о твоем особенном отношении ко мне. Ты все еще доверяешь? После стольких лет я все еще остаюсь для тебя близким?       Сегодня я увижу тебя на «Оскаре», конечно я знаю, что ты номинирован. Но я боюсь увидеть в твоих глазах или на твоем теле подтверждения моих самых страшных догадок, я боюсь думать про тот ад, в котором ты сейчас живешь.       ***       Тебе идет белый, ты отлично выглядишь, даже кажешься счастливым.       — Привет, Джаред, — я подошел поздороваться.       — Привет, Колин, как поживаешь? — Ты улыбаешься, пожимая мне руку.       Я вижу шрам, окольцовывающий тонкое запястье, меня передергивает. Папарацци сразу начинают щелкать нас. За столько лет шумиха после «Александра» поутихла, а эти снимки могут стать второй волной сплетен про наши отношения.       — Все отлично, спасибо!       Мы позируем под вспышками фотокамер, ты кладешь руку мне на плечо и улыбаешься, ну прям лучшие друзья, мать твою.       Наконец-то удается скрыться от этих наглых парней с камерами.       — Ты не отвечаешь на мои звонки.       — Мы решили не общаться, ты забыл? — На наших лицах нет больше лицемерных улыбочек, мы те, кто мы есть.       — Это было до того, как ты заявился ко мне среди ночи. Я думал, договор расторгнут, или только ты можешь нарушать правила?       — Я благодарен за помощь, но это ничего не меняет.       — Глупо до сих пор избегать меня, так не думаешь?       — Это ради тебя.       — Сейчас все по-другому, и я хочу звонить тебе, когда считаю нужным и хочу, чтобы ты брал трубку, тем более, я переживаю за тебя… — Я тут же осекся.       — Переживаешь за меня? А разве есть повод? — Ты насторожился, до ужаса боишься, что кто-то узнает о том, что делает с тобой брат.       — Сейчас не место и не время говорить об этом, лучше встретиться позже и все обсудить.       — Я не уверен, что это хорошая идея.       — Поверь, это в твоих интересах больше, чем ты можешь себе представить.       Вижу страх в синих глазах. Ты интуитивно чувствуешь, что я имею в виду именно то, чего ты боишься больше всего. Еще не осознаешь, но постепенно понимаешь, что мне что-то известно. Поэтому я знаю, ты сам будешь искать встречи со мной. ***       Ты получил «Оскар», я был рад за тебя. Но больше всего радовался твой ублюдок-брат. Он так обнимал тебя и держал за руки, а ваша мама никак не могла нарадоваться на своих дружных сыновей, таких популярных, таких успешных. Если бы она только знала, что скрывает обратная сторона медали ваших лучезарных отношений, любая мать сошла бы с ума от такого.       Но ты держишься молодцом, не подаешь вида, за это тебе полагается второй «Оскар». Ты терпишь его, прощаешь за все, что он натворил, за то, что хочет разрушить твою жизнь и жизнь твоей матери тоже, ты прощаешь его только лишь потому, что он твой брат. От меня же ты отказался легко, как только закончились съемки «Александра». И пусть я никогда не показывал особой досады по этому поводу, в душе я был сломлен. Трудно давалось осознание того, что для тебя я был временным явлением, вариантом, скрашивающим одинокие марокканские вечера, в то время, как я жил тобой весь тот год. Прошло десять лет, и я думал, что простил тебя, но сейчас я понимаю, что зря ты появился на пороге моей квартиры две недели назад.