Эликсир жизни

Миловидная шатенка подхватила ее под руку, неосторожно дернула и весело засмеялась: - Амина, что с тобой сегодня? Откуда эта посмертная маска Пьеро? Я не узнаю тебя! - сама подруга, видимо, веселилась от души, несмотря на повод, из-за которого девушки выбрались из дома. Люси всегда была такой. А сегодня просто как с цепи сорвалась, разве что не подпрыгивала на месте от бушующей в ней юной энергии. Амина и сама была не прочь повеселиться. Люси, эта взбалмошная грубиянка, ее забавляла. Но жизненный опыт отложил свой отпечаток. И веселье Амины было более спокойным и, самое главное, своевременным. - Я не вижу повода, Люси, - лишь уголками губ усмехнулась девушка, - знаю, что твоя тетушка незаслуженно называла тебя бесстыдной куртизанкой. Но нужно же проявить хоть немного снисхождения и уважения к умершему родственнику, каким бы он ни был при жизни. У самой Амины семьи не было. Единственного сына она похоронила двести двадцать семь лет назад в Германии, когда ему исполнилось пятьдесят шесть, и, с тех пор, в тайне от всех знакомых, она каждый год уединялась, чтобы почтить его память. Как же несправедливо и больно было стоять вдалеке от всех, прячась, словно преступница, без возможности подойти и попрощаться с единственным родным человеком, из-за того, что мать не может выглядеть в три раза моложе собственного ребенка. Амина зареклась больше не иметь детей. Опасаясь новых проблем, она не подпускала к себе мужчин и сейчас, в свои двадцать один по документам, попала в негласный "черный список" старых дев. Люси лишь хитро сверкнула глазами, давя очередную ухмылочку. Именно по той причине, что девушка не особо скорбела по тетушке, родные ее и озадачили решением последних вопросов, связанных с погребением. Привычка Люси везде таскать за собой подругу вовсе не вдохновляла Амину. Особенно сейчас, когда нужно было отправиться в похоронное бюро. Люси продолжала весело щебетать, а ее подруга все больше погружалась в собственные мысли. Не выдержав безудержного веселья Люси, Амина грубовато шикнула на нее: - Может, ты немного успокоишься? - Не могу. Я тренируюсь. – Весело отпарировала Люси. - Для чего? - искренне изумилась Амина. Они уже успели усесться в экипаж, и чтобы скоротать время поездки, нужно было хоть как-то поддерживать разговор. Люси склонилась к самому уху подруги и заговорщицки зашептала: - Ходят слухи, что владелец этого похоронного бюро может отказаться от денег и попросить вместо оплаты рассмешить его. А если я могу развеселить даже такую угрюмую буку, как ты, что я, гробовщика не рассмешу? Очень уж хочется сэкономить себе на новое платье. - Подмигнула девушка. Амина воздела глаза к потолку, раздраженно вскинув тонкие темные брови. В этом была вся Люси. Вокруг могли рождаться и умирать, рушиться дома либо целые империи, а она легкомысленно мечтала о новом платье. Но за эту легкость, которой никогда не было у нее самой, Амина и любила это юное создание. "Бред какой, - подумала Амина, - да он давно бы разорился из-за такого ведения дел". - Но вслух ничего не сказала. Спорить с подругой в этот момент не хотелось. Фешенебельные районы Лондона остались позади. Мелькающий за окнами экипажа пейзаж изменился, не то чтобы слишком уж разительно, но довольно ощутимо для наметанного глаза. Роскошные особняки уступили место более простым, но все еще аккуратным домикам. Люси почти наполовину высунулась из окна: - Быстрее, быстрее, - скомандовала она извозчику. И уже выскакивая из экипажа, подхватив руками шелестящие юбки, начала подгонять Амину, - гляди, он сейчас уйдет, и придется ждать, а еще хуже, возвращаться сюда вечером. Действительно, довольно высокий худощавый мужчина в темном плаще замкнул двери похоронной конторы и не спеша пересек мостовую. Люси подбежала к Гробовщику и, схватив его за рукав, начала что-то торопливо объяснять. Амина стояла поодаль, у повозки. Стоило ей лишь взглянуть на человека, к которому подошла Люси, как у нее подкосились ноги. Вцепившись похолодевшими, несмотря на непривычно теплый майский день, пальцами в поручень, Амина пыталась справиться с приступом паники. Было непросто побороть желание бросить подругу и скрыться, словно преступник с места преступления. С момента их первой встречи жуткий незнакомец с огромной сверкающей косой немного изменился. Все такое же черное облачение, но более потрепанное, что ли. Не лощеный костюм и тренч, а припорошенный пылью немного бесформенный плащ-балахон с длинными широкими рукавами и нелепой шляпой, больше похожей на помятый, слишком длинный, подобранный не по размеру цилиндр. Вместо грозного оружия в сильных руках - какая-то книжица в потрепанном переплете. Но все же это был он. Невозможно было забыть того, кто предстал в самый ужасный момент: ни его серебристые волосы, рассыпавшиеся по плечам, как расплавленный металл, стекающие по черному одеянию почти до колен, ни это узкое, довольно молодое лицо с изящными чертами, бледной кожей, широким ртом, растянувшимся в насмешливой ухмылке. Лишь глаза явно намеренно были скрыты под длинной седой растрепанной челкой, чтобы не выдать их обладателя, уж слишком нечеловеческими были сверкающие зеленым пламенем радужки. Хотя в лице мужчины тоже произошли изменения, какие именно, с такого расстояния Амина не могла уловить. Девушка скользнула обратно в экипаж и едва дождалась Люси. Всю обратную дорогу она молчала, и даже настойчивое щебетание подруги не смогло вытащить ее из темной глубины нахлынувших воспоминаний. Спустя два дня Амина, уже одна, стояла у двери похоронного бюро, до боли сжимая пальцами дверную ручку и не решаясь постучать, испытывая смесь недоумения от того, зачем пришла сюда, и страха увидеть странного незнакомца, которого она считала плодом своего воображения. Амина не сдержалась и вздрогнула, когда дверь открылась, и на пороге похоронного бюро бесшумно возник его владелец. Она оказалась права, заметив издали изменения, детали, которых не было триста с лишним лет назад. Длинный грубый шрам тянулся от левого виска и, пересекая переносицу, заканчивался где-то под правым ухом, скрытым волосами. Второй, еще более широкий шрам окружал шею мужчины, словно когда-то ему оторвали голову и не слишком аккуратно пришили обратно. - Что вы застыли на пороге, как памятник самой себе? Вы мне всех клиентов распугаете. Проходите внутрь. - Гробовщик поджал тонкие губы и качнул головой, что, должно быть, означало у него сдержанный пригласительный жест. - Каких клиентов? Тех, что приходят с улицы, или тех, кто уже лежит внутри? – не удержалась от колкости Амина. Она послушно переступила порог конторы. Гробовщик прикусил губу, подавив усмешку. При других обстоятельствах, возможно, ей бы удалось повеселить его, но сейчас ситуация не располагала. Он постарался забыть о своей неудаче, чуть не лишившей его безупречной репутации, оставил в покое мистическим образом ускользнувшую жертву. И зачем она явилась сама? И видно же, что напугана до дрожи в коленках. Что это: беспечность, глупость или безумие, неминуемо однажды настигающее всех бессмертных, вынужденных наблюдать, как уходят из жизни дорогие им существа? Люси рассказывала о Гробовщике, как об эксцентричном, странном, но веселом человеке. Но даже от той его широкой, пусть и устрашающей усмешки, которая отпечаталась в памяти Амины с момента их первой странной встречи, сейчас ничего не осталось. Он выглядел очень злым. Гробовщик действительно злился, из-за идиота-алхимика, который сам не знал, что за адскую смесь с отчаяния намешал. Вот она стояла перед ним - живое подтверждение чьей-то победы и его собственной беспомощности. Не зомби, не Странная Кукла, а вполне себе живая "не мертвая". Даже на расстоянии полуметра, Гробовщик ощущал тепло, идущее от ее тела и слышал ускоренное от волнения сердцебиение. Она так и застряла в том возрасте, когда "не умерла", сохранив хрупкую девичью фигурку и юное лицо. Но стертое столетиями когда-то по-детски наивное выражение лица и настороженный, холодный взгляд серо-стальных глаз, в которых застыл жизненный опыт и усталость, делали ее значительно старше. Люди нутром чуют отсутствие гармонии, и этот жуткий диссонанс юности и проступающей на задворках сознания старости явно должен был отталкивать простых смертных. Эта особа вызывала у него раздражение и несомненный интерес, который выражался острым, едва сдерживаемым желанием вскрыть ее тело и заглянуть внутрь, чтобы понять: что именно сделало ее такой, почему ее имя просто на его глазах исчезло из списка? Гробовщик, погруженный в собственные мысли, почти автоматически попытался сыграть гостеприимного хозяина. - Хотите чаю? - мужчина сделал едва заметный быстрый жест рукой, от чего широкий рукав всколыхнулся. Он проводил гостью к невысокому столику и предложил присесть на стул с немного расшатанными ножками. - Вы всем посетителям чай предлагаете? Или только особым клиентам? – натянуто усмехнулась Амина, присаживаясь и осматривая мрачную обстановку. - Особые клиенты чай уже со мной пить не могут, к сожалению. - Губы мужчины растянулись в знакомой зловещей ухмылке, от которой Амину передернуло. Дальше разговор не клеился. Тишину нарушало лишь шуршание одежды Гробовщика, возящегося с заварником. Мужчина старался сохранять невозмутимость, но нестандартный в его многотысячелетней практике случай тоже отпечатался в памяти. Он, конечно, любил тишину и уединение, но сейчас женщина, молчаливо сверлящая его слишком тяжелым взглядом стального цвета глаз, раздражала. Что она пытается разглядеть? Сравнивает настоящее с увиденным ранее? Хочет убедиться, что галлюцинация приобрела реальную форму из плоти? - Вы меня порежете своим взглядом. - Прервал неприятное молчание Гробовщик. Острый и колкий взгляд женщины тут же превратился в испуганный, как только мужчина оперся руками о стол, склонился и оказался недозволенно близко. - Вот так-то лучше. Зачем вы явились сюда? Хотите устроить громкое разоблачение? Гробовщик не тот, за кого себя выдает? Да кто станет вас слушать? – он наклонялся все ниже, уже нависая над растерянной женщиной. И вот сейчас она заметила то желто-зеленое адское пламя, разгорающееся в скрытых под волосами глазах. - Вам самим все происходящее кажется кошмарным сном. А люди просто посчитают вас умалишенной. Считаете, сможете меня шантажировать? Так с меня взять-то нечего. – Гробовщик резко взмахнул руками и широко развел их, словно пытался охватить все помещение. - Мне просто нужна информация, - испуганно прошептала Амина, - о Жнецах. Расскажите мне все, что произошло в тот момент. Я знаю, есть и другие. Я видела их дважды, когда они приходили за моими мужьями. И еще, я хочу знать, что случилось с душой Адама. Прошу! - Амина прижала руки к груди в умоляющем жесте. Гробовщик так и застыл. Коричнево-золотистая струйка чая выскользнула из носика заварника и прошелестела мимо чашки. На поверхности столешницы растеклась темная лужица. Мужчина схватил кусок ткани, пытаясь поспешно прибрать беспорядок. Глумливая улыбочка тут же сползла с его лица, "украшенного" длинным грубым шрамом. Отсутствие улыбки делало его лицо не столь безумным, но от этого не менее пугающим. - Вы, очевидно, не в своем уме, мисс... - прошипел Гробовщик, - о каких Жнецах? Что за бред вы несете? - Амина… мое имя. О тех, кто приходит за умершими, чтобы провести их в мир иной, - совершенно безмятежно улыбнулась она. Если бы он только знал, каких усилий ей сейчас стоило сохранять невозмутимость. - Вы были одним из них. Это вас я видела в момент моей смерти. Гробовщик качнул головой и поморщился так, словно у него заболел зуб. Как представителю высшего руководства Жнецов, ему тогда удалось избежать наказания за невыполненную работу. Более катастрофическими стали последствия для души горе-алхимика, устроившего этот переполох. Ничего хорошего рассказать этой женщине об участи чернокнижника бывший Жнец не мог. - Не нужно изворачиваться и лгать мне. Я много раз убеждала себя, что все виденное мною - лишь бред, галлюцинации, вызванные ядом, который мой муж заставил выпить меня. Теперь, спустя более чем три столетия, видя в зеркале свое ничуть не изменившееся лицо и тело, я знаю, что это был не яд, а все случившееся - не плод больного воображения. И сейчас передо мной тот, кто пришел за моей душой в момент смерти. Признайте это, скажите, что случилось с Адамом. Я уйду, буду молчать и больше вас не побеспокою. Обещаю. - Вы же знаете, все имеет свою цену, - ухмыльнулся Гробовщик, усаживаясь обратно на стул. Он размышлял. Теперь он хотел отыграться, возместить когда-то нанесенный ущерб его репутации. Если уж она сама явилась к нему, так пусть хоть развлечет. - Вы подумайте, что сможете мне предложить за столь важную информацию. А пока пейте чай. Хотите печенье? – он подтолкнул глиняный горшочек, в котором лежала выпечка в форме костей. Увидев отразившееся на лице женщины брезгливое изумление, Гробовщик подцепил одну печенюшку длиннющими черными ногтями, забросил в рот и, кажется, намеренно, зловеще захихикал. - Я знаю вашу цену. Постараюсь рассмешить вас, почему бы и нет, - немного натянуто улыбнулась девушка. За слишком долгую для человека жизнь она видела столько, что ей казалось будет не проблемой удивить и повеселить бессмертного синигами. - Нууу... смех я и от простых смертных получу, - мужчина повертел в руках мензурку, из которой вместо чашки пил чай, - а вы можете повеселить меня более затейливо, бессмертная душа, сохранившая нетленное тело. Расстаньтесь на несколько мгновений с иллюзией бессмертия, сыграйте мертвую, лягте в один из этих гробов. Вот цена за информацию. – Гробовщик, чуть склонив голову, внимательно наблюдал за тем, как меняется выражение лица леди. Ничто не утаилось от его взгляда. Утонченное лицо женщины исказила едва заметная гримаса страха, почти неуловимая, похожая на тончайшую вуаль, но это был именно страх. Бывший Жнец не мог его спутать ни с одной другой человеческой эмоцией. - Вы - безумны! - срывающийся, немного охрипший голос выдавал Амину. От одной мысли, что она может, даже притворно, взглянуть в глаза смерти, сознание окутывал липкий ужас. - Я не стану удовлетворять прихоти вашего больного мозга! - она резко поднялась со стула и решительно направилась к двери. - Бессмертная боится потерять свою неуязвимость? Откуда такие суеверия? Тогда вы ничего не узнаете о судьбе мужа. Сколько столетий вы ждали этого момента? И сейчас упустите возможность? Амина застыла. Размышляла она не более минуты. Сев обратно на стул, женщина утвердительно качнула головой. - Я сделаю это, но у меня тоже есть условие. - Вы считаете, что вправе ставить мне условия, мисс? - захихикал Гробовщик. - Но ведь каждый имеет право на предсмертное желание, - обреченно вздохнула Амина. Бывший Жнец внезапно посерьезнел: - Вы действительно считаете, что лишитесь бессмертия и умрете, если ляжете в изготовленный мною гроб? Тогда я выполню ваше условие или "предсмертное желание", как вы выразились. - Вы ляжете в этот гроб вместе со мной. - Лишь произнеся эти слова вслух, Амина поняла, насколько неоднозначно это звучит. Амина надеялась, что бывший Жнец откажется лечь в гроб с "не умершей" из опасения, что если она все же умрет там, то потянет его за собой. Она хотела заставить его отказаться от потребованной им оплаты. Не заметив ни тени страха на лице мужчины, лишь широкую насмешливую улыбку, она тут же пожалела о сказанном. Она едва переборола смущение и сдержалась, чтобы не сказать, что это - лишь ее неудачная шутка. - Вот на такое развлечение я точно не рассчитывал, – врастяжку произнес Гробовщик, - ну, что ж, последнее желание леди – закон.