Обычные.

      Белова сидела на кухне, особо ни о чём не думая. От горячего чая шёл пар, медленно расползающийся в воздухе. Тишину разрушил звонок в дверь — странно, до встречи с Пашей был ещё час. Белова выглянула в глазок и увидела Настю. Дверь открылась, глухо щёлкнув замком. — Лер, ключи дома забыла, родаки на работе. Посижу у тебя минут тридцать, потом мама на обед придёт, ок? — А, конечно, проходи… — Ты чего такая потерянная? С Пашкой что-ли поругались? — Нет, нормально всё. — Ну да, тупой был вопрос. А чего тогда? — Чё за Перфилова? Насть, ты же знаешь, скажи мне. Уж от Вершинина я точно ничего не добьюсь. — Зря ты так, Лер. Ты же не знала его раньше, он вообще не таким был. С тобой он настоящий, он любит тебя. А с Перфиловой… Да она шлюха последняя. Вечеринка была, кстати, после неё деньги и пропали. Тупо секс. — А чё ей надо было от него? — Белова хотела верить Насте. — Лер, от него многие чего-то хотят. Он не дебил, родители богатые, квартира своя, лицо не из-под лопаты. Но он же с тобой! — Да, наверное, ты права. Мы с ним встречаемся через час. — Ну и круто! А чё ты не собираешься тогда? — Настя оценивающе посмотрела на подругу. — Иду уже, — выходя из кухни, оставив так и не тронутый чай остывать в кружке, бросила девушка.       Пока Белова копалась в шкафу, Макарова сидела на диване, рассматривая стеклянные шарики с водой и блёстками внутри. Их было не меньше десяти — всех размеров, с разными статуэтками. Она уже много раз видела их у Беловой, но такие вещи её всегда завораживали. Фоторамки, сувениры, статуэтки, бутылка с водой под столом, стопка любимых книг на окне, подушки разных форм и уютный бежевый ковер. Вещи, расставленные на полках и столе, наполняли комнату теплом и уютом, — казалось, будто в них вложена душа девушки, которой они принадлежали, и это прекрасно — вещи должны становиться холодными ненужными, лишь если человек, которому они принадлежат, ушёл, и в большинстве случаев — навсегда.       Из раздумий Настю вывел звук сообщения, пришедшего на телефон подруги. Белова провела пальцем по экрану и открыла сообщение от Паши: «Жду в парке)» Отыскав белые балетки, идеально подходящие к её нежному образу — светло-голубой рубашке, с рукавами до локтей и белой юбке с цветочным принтом, девушка брызнула на запястья и волосы сладковатые духи, запах которых быстро растворился в комнате. — И после этого она себя с Перфиловой сравнивает! Чокнутая, — тoлько Настя могла называть её чокнутой так, будто это очаровательная черта характера. В ответ на «комплимент» девушка только улыбнулась и опустила глаза. — Ой, я не Вершинин, можешь и не выпендриваться, — рассмеялась Настя, направляясь к входной двери.       Пожелав удачи, рыжая пошла в сторону своего дома. Белова распутала наушники, и, зачесав волосы назад, направилась к парку.       Девушка улыбнулась, увидев парня недалеко от фонтана. Вытащив тонкие белые проводки наушников и зажав их в руке, она пошла к Паше, который улыбался ей в ответ. Они могли не здороваться, не спрашивать банальное «Как дела?», потому что понимали друг друга без слов. — Теперь понятно, почему ты так долго. Выглядишь потрясно, — всё ещё улыбаясь, сказал парень. — Спасибо. Просто погуляем? — Как хочешь. Короче, Лер. Ещё до Чернобыля я переспал с Перфиловой, да. Потом мы уехали. Больше у меня с ней ничего нет. Я тебя люблю, — при последней фразе он сжал её руку. — Я знаю, Паш. Я тоже тебя люблю. А сегодня ей что надо было? — Сказать, что у меня ничего с тобой не выйдет. — А, ну раз та-ак… — рассмеялась Белова. — Ну, тогда я забила на неё, — Вершинин улыбался, осознавая, что всё гораздо проще, чем он ожидал. Она была не такая, как все — другая бы закатила истерику. А Лера только рассмеялась и идёт рядом, уже спокойно говоря о чём-то, что Перфиловой вообще не касается.       По небу медленно поползли тёмные тучи, но было по-прежнему жарко. Они смеялись, гуляя по парку, разговаривали и катались на аттракционах. Позже небо заволокло окончательно. Закапали первые капли дождя. — Пошли, тут кафе есть, там посидим, — беря девушку за руку, он уже пошёл к зданию, но Белова остановила его. — Тебе не нравится гулять под дождём? — всё ещё с улыбкой спросила она. — Ты простынешь. — Паш, ну хватит! Побежали! — она побежала к фонтану, где сливались капли дождя и брызги воды. Она сняла балетки и пошла по тёплому асфальту, постепенно заливавшемуся водой. Парень шёл рядом. Она была счастлива — впрочем, как и он сам. Она остановилась, смотря куда-то вдаль, когда он обнял её за талию и притянул к себе, прикасаясь к нежным губам в каплях дождя своими, и ощущая фруктовый запах блеска для губ и свежести. Он нежно убрал с лица мокрые и спутанные волосы. Парень осознавал, как любит её. На улице не было никого, кроме них. Во всем мире не было никого, кроме них. Они шли по парку, не обращая внимания на промокшую одежду и холодный ветер. Стемнело, а дождь продолжал лить. — Провожать я тебя явно не пойду. Пошли ко мне? — Пошли, — пожала плечами девушка.       Через пять минут они зашли в небольшую, хорошо обставленную квартиру. Вода капала с волос Беловой, одежда прилипала к мокрому телу. — Я у тебя чё-нить возьму, — Белова зашла в душ, закрыв за собой дверь. Вершинин, переодевшись, пошёл на кухню. Лера вышла в футболке, которая была ей довольно большой, и по длине была как юбки Перфиловой. Паша поставил на стол две кружки чая, а девушка подошла к парню, и, положив руки на плечи, поцеловала. Они стояли так ещё несколько минут — прижавшись к друг другу, согреваемые теплом, исходящим от тел. Парень вышел из комнаты, нехотя убрав с плеч руки Леры, и вернулся, накинув на девушку мягкий плед. Он заметил мелкую дрожь по её телу.       Позже, укутавшись в один плед, они сидели на диване. По телевизору шёл какой-то фильм ужасов. Вообще, Белова не любила ужасы, но рядом с ним было не очень важно, что идёт по телевизору. Когда главная героиня фильма громко завизжала, девушка вздрогнула. Парень, сидевший чуть сзади, нежно обняв её, поцеловал в шею. Не вырываясь из его сильных рук, она легко повернулась к нему лицом, целуя в губы. На часах было около одиннадцати вечера, но никому дела до времени и завтрашнего утра не было. В квартире не было никого, кроме них. Во всем мире не было никого, кроме них.