Закрытая библиотека. Ночь. Дыхание.

…«Здравствуй, дитя, - произнесла седая женщина в бордовом платье старинного покроя с длинными широкими рукавами. Гермиона настороженно огляделась по сторонам. Она опять была в уже знакомой зале со стулом в центре, на котором в прошлом её сновидении сидел Снейп. Тот же самый стул стоял здесь и на этот раз, но он был пуст. В помещении, кроме Гермионы и её загадочной собеседницы, не было ни единой души. - Что я опять здесь делаю? – поинтересовалась гриффиндорка и оглядела себя. На ней была невесть откуда взявшаяся ночная рубашка, похожая на те, что надевали британские дамы практически всех возрастов ещё при королеве Виктории. Наряд дополняла тряпичная сумка через плечо. – Что это за место, ответьте! - Это место может быть чем угодно: залом, зеленой поляной или обычной комнатой с деревянными стенами. Я сотворила этот уголок реальности с помощью великой магии. Здесь каждый человек может быть искренним… - Искренним? Зачем это вам? – не удержавшись, спросила Гермиона, которой становилось всё менее уютно. - …Место, где балом правят сны, - продолжала женщина, не обращая внимания на вопросы. – Ведь именно во сне мы совершенно искренни, только мы даже не задумываемся над этим. - Понятно, вы мне снитесь, - кивнула девушка и хмыкнула: – Значит, я могу управлять происходящим. И теперь, я хочу проснуться! Гриффиндорка крепко зажмурилась и, словно на всякий случай, чувствительно ущипнула себя за плечо. Женщина мягко рассмеялась – девушка открыла глаза и едва ли не обиженно посмотрела на свою собеседницу. Если это и правда был всего лишь сон, то Гермионе было не под силу выйти из него по своей воле. И это начало пугать. - То, что вам в руки попали мои книги, и вы прочли их – не случайность, девочка. Только не пугайтесь! Этому, скажем так, было суждено случиться. Я не имею возможности принуждать или убеждать ваши тела и ваш разум тяготеть друг к другу. Но, и с этим спорить совершенно бессмысленно, ваши души встретились здесь, – женщина указала на окружающее их пространство. – Это место раскрывает истинные сущности, независимо от предрассудков, комплексов и стереотипов оказывающихся здесь людей. А таким, как вы, мне особенно хочется помочь. - Таким, как мы? Что вы имеете ввиду? – возмущённо воскликнула девушка, нахмурившись. – И кто вы вообще такая? Незнакомка лишь усмехнулась и жестом опытного фокусника извлекла из складок широкого рукава книгу, которой Гермиона зачитывалась последние несколько дней. Увидев знакомый переплёт, девушка напряглась. Женщина, мягко улыбаясь, пролистала книгу, а заметив закладку, которую Гермиона оставила в книге, подошла ближе, проговорив: – Как интересно… Увидев закладку, гриффиндорка опешила. - Откуда у вас моя книга? - Она не твоя, и это, во-первых, - продолжая улыбаться, произнесла женщина. – Книга принадлежит библиотеке и, во-вторых, повторюсь, я написала эту серию. - Вы…?! - Профессор, бывший преподаватель магической психологии Шармбатонской академии чародейства и волшебства, Леона Айвирина Лилэй, 48 лет отроду на момент смерти, не замужем. Моим работам, с которыми ты познакомилась, уже как сто лет с небольшим. - О, я… - Не надо более слов, Гермиона. Я хочу кое-что предложить тебе. Но, прежде чем ты попытаешься со свойственной тебе прагматичностью разложить всё по полочкам, выслушай меня внимательно. Я собираюсь задать тебе всего лишь один вопрос, на который можно ответить только «Да» или «Нет». Ничего сложного. Ты согласна? Все еще находясь в растерянности, Гермиона быстро кивнула. - В этой зале, как ты уже заметила, есть три двери. В одну из них ты уже заходила, только не помнишь этого, но взгляни на свое левое запястье –памятка об этом по прежнему с тобой. Девушка посмотрела на свою руку – и вправду, запястье обвивала шерстяная нить красного цвета. - В каждой из двух оставшихся комнат находится знакомый тебе человек, Гермиона. И когда ты войдешь в одну из дверей, вам откроется всё друг о друге, будто вы – одно целое. Ты будешь знать о нём всё: не только его радостные воспоминания и переживания, но также и самые горестные моменты, которые ему довелось пережить. Тот, к кому ты шагнёшь, также будет обладать подобными знаниями о тебе. Думаю, вы сможете помочь друг другу справиться со всеми трудностями. Как – это уже ваше дело, я не имею права и возможности вмешиваться. Подарить счастье – легко, подарить избавление от боли – сложнее. - Помочь? Друг другу? – Гермиона была в полном недоумении. – Кто этот человек? - Думаю, ты уже догадываешься, кого ты встретишь по ту сторону дверей. Но, так как это особенный человек, с ним будет совсем непросто. Тебя ожидает немало трудностей. И, чтобы ты могла разрешить каждую из них, я дам тебе особые вещи. Но прежде скажи, готова ли ты сделать выбор и пройти до конца путь, который откроется за одной из дверей? - Но… почему я? - А кто, если не ты, дитя? После минутного раздумья, Гермиона наконец, отчётливо произнесла негромким голосом: - Да, я согласна. - Хорошо. Тогда самое время выбирать, - женщина указала куда-то во тьму позади девушки. Гриффиндорка обернулась и увидела две двери. Левая была немного меньше, чем правая. Она была из светлого дерева и выглядела потрепанной и старой, на потрескавшемся от времени лаке были видны вмятины, царапины и следы от огня. Ручка была железной и, казалось, едва держалась на месте. Правая же дверь была дубовой, с изящной медной ручкой. Девушке даже на мгновение показалось, что из-за двери веет травами. Гермиона уже готова была указать на правую дверь, как из-за нее послышался тихий шум и возня. Через секунду всё стихло, но это насторожило гриффиндорку и после недолгих колебаний, она указала на левую дверь. - Ах, это детство, золотые годы, когда мир выглядит таким бескрайним и удивительным. Но когда так много тьмы и нелюбви направлено на одного ребёнка, его душа пытается укрыться под толстым панцирем из холодности, безразличия и даже жестокости. Но это не значит, что он не достоин любви. Напротив, он достоин ее больше всех остальных. Не правда ли? - мечтательно произнесла Лилэй и через минуту кивнула, принимая выбор девушки. Женщина спрятала книгу в один рукав, а из складок другого извлекла крохотный серебряный ключик на кожаном шнурке, небольшую ветхую книгу и коробок спичек. - Зачем это всё? – озадаченно поинтересовалась Гермиона. - Скажем так, ключом открывают запертые двери или, к примеру, шкатулки, книгу можно читать, а со спичками, я уверена, ты и сама способна разобраться. Женщина улыбнулась, отдав все это Гермионе, и мягко подтолкнула ее к уже открытой двери. Девушка шагнула за порог в темноту. Дверь за её спиной медленно затворилась, тонко скрипнув. Гермиона едва успела рассмотреть обложку книги, которую ей дала Леона Лилэй. Это был сборник детских сказок… Постояв пару мгновений в кромешной тьме и не придумав ничего лучше, гриффиндорка неуверенно произнесла «Люмос!» и не особо яркий свет немного рассеял окружающий мрак. Подняв руку повыше и оглядевшись по сторонам, девушка обнаружила, что стоит в узком коридоре с обшарпанными стенами сероватого цвета, а в дальнем конце прохода на стене висят две картины. Гермиона медленно подошла к неровно висящим рамам и внимательно всмотрелась в изображение, заключённое в одну из них. Это была старая выцветшая колдография, на которой была запечатлена семья из трёх человек. Немолодая, но весьма красивая женщина, с черными глазами и черными длинными волосами, заплетёнными в простую косу, одетая в обычное черное платье без какой бы то ни было отделки, перехваченное в поясе серой лентой, придерживала за плечо мальчика лет десяти, одетого в серую рубашку, черный мешковатый свитер и черные брюки. Рядом, но не вместе с ними, стоял рослый хмурый мужчина и смотрел куда-то в сторону. На его лицо падала тень, но можно было разглядеть четко очерченный нос с заметной горбинкой. Мальчик держал в руках книгу и время от времени украдкой поглядывал на нее, будто выжидая, когда закончится съемка и можно будет почитать В соседней раме тоже была колдография, но размером поменьше и немного мятая в уголках. На ней была изображена женщина преклонного возраста с обильной сединой в волосах, прикрытых старинной шляпой. Дама восседала на кресле и, приподняв голову, почти с вызовом смотрела на Гермиону, сверкая тёмными, но уже глубоко запавшими глазами. Девушка нервно сглотнула, стараясь сдержать дрожь. Она начинала нервничать, пытаясь сообразить, куда же ее забросила эта Лилэй? Гермиона была знакома с методами работы магических психологов, но испытать их на себе ей не хотелось... Ладони вспотели и, сжав палочку по-крепче, девушка решительно направилась дальше по коридору. Вскоре она увидела тусклый свет, пробивавшийся в какую-то щёлку. Прибавив шагу, гриффиндорка всё ближе подходила к источнику света и ей непонятно почему становилось всё страшнее. За несколько шагов до двери, из-под которой и пробивался свет, Гермиона услышала приглушённые голоса, с каждым шагом становившиеся громче и вот уже почти у самой двери девушка буквально затаила дыхание, чтобы разобрать слова. - Тобиас! – произнесла невидимая женщина. – Оставь его в покое, сейчас же! Он тебе ничего не сделал! - Не прикасайся ко мне, ты воняешь какой-то дрянью! Что ты опять варила в своей чертовой комнате? И этому ты учишь нашего сына? Послышался звон пощечины, тихий всхлип, громко хлопнула дверь. Гермиона всё поняла»… *** - Гермиона стала какой-то странной, - сообщила Парвати во время завтрака в Большом зале. – Этой ночью я слышала, как она говорила с кем-то, кому-то угрожала. Все вокруг спали, и я не понимаю, с кем она вела такую напряженную беседу. Когда я спросила ее, она сказала, что спальне находился кто-то чужой. Но никого не было. Лаванда неодобрительно цокнула языком и покачала головой: - Гермиона совсем помешалась на своих книгах. Она даже перестала приходить на завтраки, потому что допоздна читает свою Лилэй! - Кого-кого? – переспросила Парвати, удивленно подняв брови. - Я сама толком не знаю, но это автор книг, которые она читает практически не отрываясь. Я видела ее с этими книгами и в Большом зале на завтраке, и на занятиях, и на ленче, и в гостиной. Конечно, всем известно что она не может жить без книг, но … Эти книжки. Они… Я не знаю, что она может из них почерпнуть для себя, это совсем не школьный материал! Да и обложка у них довольно странная. Гермиона не может читать такие книги, нет! И Лаванда снова покачала головой, абсолютно уверенная в своей правоте. - А что с ними не так? С книгами и их обложкой, - спросила Парвати. - Там картинки такие… и дурак сможет догадаться, что это за книга, с такой-то обложкой, - многозначительно произнесла Лаванда и картинно сделала большие глаза. - Может она решила заняться своей личной жизнью и черпает знания и вдохновение из этих книг? Или, может быть, ее прокляли? Помнишь ту историю с сестрой Рона на втором курсе? Когда ее старая книжка заколдовала? Говорят, Джинни всюду носила ее с собой... Шептание девушек привлекло внимание одноклассниц: - О чем шепчетесь? – с улыбкой спросила одна их них. - А Гермиону-то прокляли! – возбужденно сказала Лаванда и, не обращая внимания на то, что Парвати пытается исправить положение и вставить слово, защебетала еще громче и оживлённее. – Ах, какой ужас! Эти книги ее совсем с ума сведут, и я не удивлюсь, если случится что-нибудь зловещее! Как на втором курсе с Джинни Уизли. - Ох, Лаванда, я просто предположила! – воскликнула Парвати, замечая всеобщий интерес к разошедшейся Браун. – Нет никаких доказательств, да и не стоит обсуждать это. Мы ведь совсем ничего не знаем, может это просто очередная книга, а у тебя слишком разыгралась фантазия. - А с кем же она тогда разговаривала ночью? Ты сама все слышала, или у тебя тоже фантазия разбушевалась? – усмехнулась Лаванда. – И ее всё еще нет на завтраке, как видишь! Наверняка валяется в кровати с книгой в обнимку! - Не похоже это на Гермиону, совсем не похоже, - вздохнула Парвати. – Скоро первый урок, а она никогда не опаздывает… Вскоре девушки переключились на обсуждение других тем, а через какое-то время и вовсе забыли о Гермионе и её странностях. Впрочем, ни одна из них не подозревала даже, что в этих рассуждениях есть доля истины. *** Ах, как же хорошо лежать в уютной постели… Тепло одеяла и мягкость подушки обволакивают сонное тело. Никакой спешки, никакой суеты, никаких посторонних звуков. Ты лежишь на большой уютной кровати под огромным ласковым одеялом, скинуть которое с себя было бы совершенным преступлением… И все же сквозь полудрёму ты чувствуешь, как чья-то тень медленно возникает рядом с кроватью, но веки не желают открыться. Чье-то нежное дыхание касается твоей щеки. Да, это он. Но кто – Он? Ты полностью осознаешь нереальность происходящего, но всё равно тянешь руки, и вот ладони прикасаются к его груди. Он стоит прямо перед тобой, его дыхание касается твоих щёк, обжигая. Но это так приятно. Твои ладони скользят, пальцы наталкиваются на пуговицы сюртука. Прихватив ткань по бокам, притягиваешь его к себе. Даже сквозь сомкнутые веки ты практически видишь его размытый силуэт. Ты чувствуешь, что он склоняет голову и пряди его волос задевают твоё лицо, скользят по щека… …Мгновение – их лица совсем близко. Что он делает здесь? Зачем он пришел, почему? Реальность это или сон? Или, может, он просто захотел наказать ее за вмешательство в свои сны? Она слышит его тяжелое дыхание. Возможно, он тоже волнуется так же, как и она. На мгновение, прикусив губу от неуверенности, она поднимает ладонь, чтобы прикоснуться к его лицу. Она не видит его, пробирается на ощупь. Снизу вверх, скользя по приятной ткани его сюртука, пересчитывая пальчиками каждую пуговицу – какое же, наверняка, мучение их застегивать каждый раз. Наконец, она чувствует под пальцами его плечи, кончиками пальцев касается ворота рубашки и выше. Пуговицы заканчиваются, и она невольно вздыхает – какое же мучение, наверняка, будет их расстегивать. Над тканью – незащищённая воротником шея, острый подбородок, чуть царапающая кончики пальцев щетина. Она мучительно долго изучает его лицо нежными, почти ласкающими прикосновениями. Наконец пальцы касаются немного приоткрытых губ, и она решается. Она чувствует, как кровь приливает к щекам предательским жаром. Он совсем близко, настолько близко, что она слышит, как стучит его сердце. Вот он – момент, которого она ждала… Ждала? Неужели всё это время она была так слепа?... Она чувствует, как его пальцы нежно касаются щеки. Обострившееся обоняние улавливает легкий запах чернил и трав, исходящий от его теплой ладони. О да, она знает… Он любит рисовать, а не только оставлять язвительные комментарии на полях ученических эссе. Сколько раз она во снах видела его изящные пальцы, уверенно сжимающие перо и отрывисто выводящие силуэты на пергаменте. Видела, как он набрасывал карандашом в книге тонкие линии тел. Видела, но наяву не помнила об этом, а сейчас… Сейчас она наверняка это запомнит. Он совсем близко, ближе ещё никто не подходил, и поэтому сердце то пропускает удар, то готово буквально выпрыгнуть из груди. И вот, наконец, ее губы мягко касаются его слегка дрожащих губ, и они сливаются в нежном поцелу… - ГЕРМИОНА, МЕРЛИН ПОБЕРИ!!! Туманный силуэт черноволосого декана Слизерина тотчас же улетучивается, спугнутый визгливым воплем, и девушка, вздрогнув, в ужасе открывает наконец глаза. Перед ней стоит растерянная и перепуганная Парвати и прижимает ладонь к губам. - Что… Ч-что произошло?! – ничего не понимая, произносит Гермиона. - Ты… ты меня… Ох, Мерлин! – заикается гриффиндорка, медленно делая два шага назад. - Что? – девушка прокручивает в голове события, произошедшие во сне и… - «Нет, это не могло…произойти, она же не…» Парвати, я не…! - Тогда что только что было? - Я…Я не знаю, мне снился сон и… а что ты делала возле моей кровати? – прищурилась Гермиона, стараясь дышать медленно, чтобы хоть немного успокоить бешено стучащее сердце. - Ты бормотала… И металась по кровати, меня это напугало. Я хотела тебя разбудить и тут… это, - запнулась гриффиндорка. - Оо… - Гермиона покраснела, только сейчас сообразив, кого на самом деле хотела поцеловать во сне. Черт побери, вот дела… - Я… я п-пойду, скоро урок начнется, - нервно воскликнула Парвати, и, продолжая посматривать на Гермиону, как на ненормальную, практически выбежала из спальни. - Парвати! Парвати, подожди, это недоразумение! Даже глупо! Но Патил хлопнула дверью. Черт побери… Что она творит!? Что… Как это вообще понимать? Гермиона сидела на кровати и невидяще смотрела в стену. Пальцы нервно комкали одеяло. «Снейп… Поцелуй во сне… Парвати… Поцелуй наяву… Черт побери… Я же теперь стану для всей школы сумасшедшей. Все будут тыкать в меня пальцем… А Парвати теперь будет шарахаться от меня, как от чумной, и никогда больше не заговорит». - Черт побери, но ведь всё из-за дурацкого сна! – внезапно разозлившись, воскликнула Гермиона. – Тем более, всё это можно объяснить. Я ведь думала, что это… - Девушка замолчала, не договорив. Ладони вновь стали влажными. - Так. Нужно собраться… - пробормотала Гермиона и, выбравшись из кровати, начала приводить постель в порядок. Привычные движения несколько успокоили её, девушка смогла частично восстановить логику событий и сообразила, когда же это всё началось. Это был уже не первый раз, когда ей снятся странные сны, после которых она чувствовала себя как-то иначе. Сон с седой женщиной и Снейпом, прикованным к стулу посреди темной залы. Зельевар вел себя очень странно, будто бы это и не он вовсе, но, в то же время, казалось, он прекрасно осознавал, кто она. Хотя, возможно, и не воспринимал её как свою ученицу. От этой мысли Гермионе стало даже жарко. Сон, в котором была темная комната, куда привела Гермиону седая женщина, предварительно дав красную шерстяную нитку и две свечи – красную и белую. Шерстяную нить женщина наказала повязать на левое запястье, не объяснив зачем. В темной комнате был некто. От этого человека веяло знакомым ароматом, который она почти узнала, но не успела сообразить, практически потеряв голову от крепких объятий и настойчивого шепота «Спасибо, что пришли, мисс Грейнджер». Сон, в котором седая женщина открыла ей еще одну комнату, снабдив книгой сказок, старым ключом и спичками. Пройдя тёмным коридором, Гермиона оказалась в освещённую зеленоватым светом комнату. В ней было довольно темно и очень холодно. В углу комнаты, на узкой кровати ничком лежал мальчик с кровоточащей ссадиной на щеке и плакал. А когда она спросила, почему он плачет, услышала в ответ, что его папа бьет маму и его самого. Гермиона не видела лица ребёнка, но ей не надо было объяснять, что перед ней, зарывшись лицом в подушку, лежит и горько плачет маленький Северус. …И снова сон, и снова Северус…то есть, Снейп. - И, кажется, я догадываюсь, в чем дело. Расправив последние складки на покрывале, гриффиндорка начала переодеваться. Она продолжала размышлять вслух: - Черт побери, это же нужно… Вторгаться в мои сны…Подбрасывать туда профессора Снейпа… Чушь какая, а если кто узнает. Вот смеху-то будет… Гермиона на мгновение остановилась. «Смеху? Но что в этом смешного? Он же не чудище снежное, а человек. Такой же человек, как и все остальные. Мрачный, скрытный и… привлекательный?» - Мерлин, я только что действительно так подумала? – пробормотала Гермиона и снова покраснела. – В чем же его привлекательность? В склизких червяках, в крыльях летучих мышей, в гномьих языках, которые он, подготавливая для очередного зелья, раскладывает на столе своими … изящными руками…? Да что же со мной такое ворится?! Гермиона мельком глянула в зеркало, стоящее на тумбе, отвернулась, а затем снова посмотрела на своё отражение. Внезапно отражение ухмыльнулось и подмигнуло ей. Девушка раскрыла рот от удивления, вздрогнула и положила зеркало на кровать. - Нет, нет, нет, после уроков - срочно в библиотеку! Вот так Лилэй, играть со мной вздумала!