13 (рабочее название)

Первый, о ком я вспоминаю, - Мет. Я вижу его серые глаза, вьющиеся каштановые волосы, широкую улыбку, ямочки на щеках и морщинку на лбу. Она всегда появлялась, когда он улыбался. Сколько лет прошло с того дня, как его не стало? Тридцать? Сорок?.. Семьдесят… Ровно семьдесят лет назад, в этот самый день, он ушёл. Он всегда возвращался. Он никогда не уходил больше чем на два часа. Всегда бодрый, всегда одет с иголочки, из-под рубашки торчат наушники, на ногах серые мокасины. Но тогда он не вернулся. Я помню его именно таким. Моим Метом. Мы познакомились в первый день лета. Кажется, именно так начинаются сопливые истории о любви? Моя история не принесла мне ничего кроме слёз и сломанной жизни… Я сидела в парке. Помню, в тот день было холодно. Я одела любимую толстовку, принадлежавшую моему брату, старые джинсы, сланцы-вьетнамки. Медленно потягивая сок через соломинку, я сидела на каменном бордюре. Разве я просила, что бы он подошёл? Нет. Я хотела, что бы он подошёл? Нет. Но он подошёл. Сел рядом, убрал плеер в карман и просто смотрел вперёд. Так продолжалось около пяти минут. - Ладно, хватит на меня дуться… Я не хотел тебя обидеть. - Что? - Я же не знал, что ты не хочешь. Обещаю, больше так не буду. Крепко взяв меня за руку, чуть выше локтя, он с силой рванул вверх, заставив меня встать. - Эй! Мне же больно! - Знаю, но по другому ты бы не встала. А теперь идём,- он потянул меня за собой. - Что ты себе позволяешь? И вообще о чём ты говоришь? Ты кто?!- я попыталась вырвать руку, но он только сильнее сжал пальцы. - Не хочешь идти по-хорошему? Ладно!- быстро перехватив мою талию, он закинул меня на своё плечо, словно я была куклой, или мешком с картошкой. - Сейчас же отпусти меня! Ты псих! Тебе лечиться надо! Я буду кричать! Ааааа! Помогите! - Всё? - Да что ты себе позволяешь?! Быстро поставь меня на землю! Я кому сказала?! - Если ты перестанешь быть мою спину кулаками, мне будет намного удобнее. - Помогите!!- он уверенно продолжал нести меня к выходу из парка. - Отпусти меня! Сейчас же! - Хорошо…- он разжал руки, и я упала на траву. Бок тут же начал пульсировать от боли, а из ладони пошла кровь. - Ты псих! - Ты просила отпустить. К глазам подступили слёзы. Кто он? Что себе позволяет? Почему ведёт себя так, словно знает меня всю жизнь? С кем он меня путает? - Ну чего ты, родная, не плач… Я пошутил. Сейчас придём домой и залечим твою ладонь, идёт? Давай руку. - Оставь меня в покое! Я тебя не знаю! Ты с кем-то меня путаешь!- накипевшая злость, негодование, страх заставляли мой голос срываться на крик. - Сара… - Я не Сара! Я Джесси! Ты меня с кем-то путаешь! - А я Мет. Вот мы и познакомились. А теперь, солнышко, пойдём домой, обработаем твои ладони. Я резко соскочила и начала бежать. Я никогда не бегала так быстро. Сердце готово было выскочить из груди, в висках стучала кровь, ноги стали как ватные, я их уже не чувствовала. Выбежав за ворота, я повернула на право. Он бежал за мной несколько кварталов. Но я не хотела останавливаться. Почему-то мне казалось, что если я перестану бежать, он обязательно появится в двух шагах от меня и тогда мне конец. Задыхаясь, я запрыгнула на крыльцо дома и судорожно вставила ключ в замок. Два поворота, звонкий щелчок. - Ты долго… В горле застыл крик, ноги подкосились. В последнюю секунду он успел подхватить меня. Очнулась я в своей комнате, укрытая одеялом. На столике стоял стакан сока, толстовка и джинсы аккуратной стопкой лежали на кресле. Было почти семь часов вечера, значит, я пролежала так около трёх часов. Наверное, в тот момент я поняла, что ему можно доверять. Но он ушёл так же, как и появился – неожиданно, не оставив за собой следа… Нет, след остался. На раковине лежал маленький прямоугольный медальон с надписью «Мет». Тогда я не думала, что он станет моим талисманом на всю оставшуюся жизнь. Спустя три месяца он будет всем, что осталось от моего Мета. На кухне горел свет, но никого не было дома. Я знала, что свет оставил он, но зачем? На этот вопрос я не смогла дать ответа. На столе стояла тарелка с тремя оладьями, политыми клиновым сиропом. Маленький подарок, оставленный для меня. Он всегда оставлял подарки. Странно, но я так и не узнала ни его номера, ни его адреса… Я лишь знала его имя и то, что он обязательно вернётся. Спустя четверть часа раздался звонок. Пытаясь унять дрожь, я открыла дверь. Да, это был он. В руках коробка с хлопьями и пакет молока. Это было наше блюдо. Думаю, вы не удивитесь тому, что я не ела его уже семьдесят лет. Нас всегда было мало друг для друга. Странно, но за это время мы не успели натворить глупостей. Жизнь отвела нам всего лишь три месяца, которые я запомнила навсегда. А в тот вечер мы просто сидели и смотрели на звёзды. Он пытался научить меня различать созвездия, а я просто смотрела в его глаза. А ведь большего и не нужно. Мы пили душу друг друга. Я хмурила брови, а он извинялся за синяк на бедре. Перед уходом он уложил меня в кровать и ушёл. Сам. Спустился вниз, закрыл дверь. Я ни разу не проводила его сама. Мет говорил, что если я провожу его, он не вернётся… Я смеялась, он улыбался в ответ. Тогда я не видела, сколько боли было в его глазах… Просыпаясь утром, я снова видела его. Он уже сидел в кресле возле моей кровати, читал книгу, или рисовал. В моей комнате было много картин. Его картин. Только ему я позволила нарисовать свой портрет. Он нарисовал его на тетрадном листе, прошло семьдесят лет, но я до сих пор его храню. Все остальные рисунки я сожгла. У меня не было другого выхода. Помню, пламя получилось отменное, а я просто сидела в метре от костра и плакала. В тот момент я просила только одного, что бы он вернулся… Как это ни странно, но у нас не было ни одной ссоры. Мы не могли злиться друг на друга. Мы ни разу не говорили друг другу слово «люблю». Мы никогда не загадывали, что будет завтра. Только с ним я могла жить минутой. Одной единственной минутой, не думая о завтрашнем дне. С ним я ничего не боялась и ни в чём не нуждалась. Мне хватало его глаз, его улыбки. У Мета был кот. Флаффи. Каждый вечер он приносил его ко мне. Через месяц мы решили, что коту будет лучше жить со мной. И он жил, не пытаясь убежать обратно. Жил, пока рядом был Мет. Они чувствовали друг друга как никто и никогда. В День, когда я лишилась Мета, я лишилась и Флаффи. Тяжёлая потеря, неправда ли? Однажды Мет попросил меня закрыть глаза и просидеть так два часа. - Ровно два часа, и ни минутой больше. Когда ты откроешь глаза, я буду здесь. Я слышала, как хлопнула входная дверь. Он ушёл. Было страшно, но я терпела. Эти сто двадцать минут были невыносимы. Я никогда не была так уязвима в собственном доме. Почему-то, когда его не было рядом, я боялась всего. С девяти лет я оставалась дома одна на целый день. Мама уходила пока я спала, приходила, когда я уже спала… Папа бросил нас, когда я была совсем малышкой. Брат к тому времени уже учился в академии. Сделав не хитрые выводы, можно понять, что мне не привыкать сидеть дома в одиночестве. Но он изменил и это. Я боялась каждого шороха, несколько раз в панике хотела открыть глаза. Ногти всё сильнее впивались в ладони, оставляя тоненькие ямки. Я чувствовала, как по лбу стекает струйка пота. Когда я открыла глаза, он сидел напротив и улыбался. Всё это время он был здесь, смотрел, как я боюсь, но продолжаю делать то, что он сказал. Я постоянно разрывалась между желанием прогнать его и прижаться к нему. Он любил, как никто не умеет любить. Он любил меня, как охотник любит жертву. Я не знала, что от него ожидать, а он управлял мной. За три месяца я не разу не подумала: «Чего хочу я?», но я знала все его желания. В тот вечер мы сидели на моей кровати. Я только вышла из душа и расчёсывала волосы, а он играл с Флаффи. Мет ни разу не пытался сделать что-то, что могла меня обесчестить, хотя мы оба знали, что я не смогу сопротивляться. Я вошла в комнату. Новые шорты и любимая майка. Я лишь хотела порадовать его… Он молча встал и ушёл. Его не было около часа. Всё это время я боялась, что он больше не вернётся. Но он вернулся. - Ты никогда больше не появишься передо мной таком виде. Это не было просьбой, это не было вопросом. Это был факт, как если бы я сказала «Меня зовут Джесси». Знаете, он никогда не просил, никогда не спрашивал. Он давал мне знать. Всё, что он решал, было законом. Я никогда и никому не подчинялась, всегда сама решала, как поступить. Часто, услышав приказ, делала всё в точности наоборот. Но у меня и в мыслях не было перечить ему. Я даже не думала о том, что что-то, сказанное им, может быть неверно. Словно у нас были одни мысли на двоих. Словно то, что приходило в голову мне, я говорила его губами. Про него не знал никто. Да и рассказывать было некому. Мы жили только друг для друга. Мы никогда не уходили куда-то дальше, чем тот парк, в котором познакомились. Мы ни разу не были в кино, на пляже. Миром для нас был мой дом, в котором мы могли быть вместе. Всегда. Я помню, как он сказал однажды: - Знаешь почему я тогда подошёл? Я просто увидел тебя и подумал, что ты невыносимая, что именно с тобой я никогда не смогу найти общий язык, что ты моя полная противоположность. Я даже придумал пару гадких сплетем про тебя… А потом решил, что я должен победить. А победой станет наша дружба. Дружба – так он называл то, что было между нами. Но, я не говорю, что чувства были только у меня. Я видела всё в его глазах. Я чувствовала всё, когда он брал меня за руку. Люди не умеют так дружить. И я не умела. Он любил смотреть старые фильмы. Мы по десять раз пересматривали одно и то же. Просто выбирали героев и говорили из слова вместе с ними. Он был бесподобным Ромео. Тембр голоса, паузы, эмоции – всё было идеально. Джульетта из меня не получалась. Я слишком растягивала слова, начинала смеяться в напряжённых моментах, а иногда и вовсе пропускала реплики, потому что ходила на кухню за водой. А он не замечал ничего. Его лицо становилось каменным. Он словно переставал быть со мной, а лишь говорил слова, вкладывая в них всю душу. Я так и не узнала, почему? Почему кино делало с ним то, что не мог никто. Только в эти минуты он был таким хрупким, что, казалось, может рассыпаться, если подует ветер. В такие минуты я спешила закрыть окна… Глупо? Я боялась, что его больше не будет. Я помню, как однажды проснулась, а он лежит рядом. Просто лежит и плачет. Я сама начала плакать. От страха. Мет казался мне непробиваемым, непобедимым… - Я пришёл, а ты спишь. Это происходит каждое утро, но сегодня я вдруг подумал… А если я приду, а тебя не будет? А если ты проснёшься, а меня нет? Слёзы гладом катились по его щекам. Я не знала, что делать. Обычно я давала волю слезам, а он строго говорил, как мне дальше быть. Но не теперь. Мы так и лежали, вытирая слёзы краем покрывала, не в силах что либо сказать… Как-то раз Мет пришёл раньше, чем обычно. Мы смеялись, шутили, сидели на заднем дворе, пили чай со льдом. Но что-то было не так… Он медленно встал с кресла и попросил его проводить. Легко обняв друг друга за талию, мы дошли до двери. - Ты ведь скоро? - Скоро… - Очень? - Даже слишком… Он уже открыл дверь, собираясь выйти на крыльцо, но вдруг резко остановился, развернулся и прижал меня к себе. Он первый раз дал волю своим чувствам. Быстро коснувшись моих губ, он выскользнул за дверь, захлопнув её, что бы я не вышла следом. Я слышала визг колёс, грохот мусорных баков, крик женщины… Я слышала, как через пять минут подъехала полиция, скорая, пожарная бригада… В зале сидел шериф. Мы разговаривали уже несколько часов. Я давилась слезами, мне постоянно приносили воду. Мама отпросилась с работы, что бы побыть со мной во время допроса… Она понятия не имела, о ком все говорят, но не проронила ни слова, пока в доме была полиция. Она лишь прижимала меня к себе и вытирала слёзы. Я была плохим помощником. Я не знала сколько ему лет, не знала его фамилию, телефон, адрес… Я не знала ничего, кроме его имени и того, что любила его больше жизни. Мне не позвонили его родственники, никто не пришёл забрать Флаффи. Он сам убежал поздно вечером. Я не была на кладбище, я не сказала ему последних слов… Ничего этого не было! Было только множество вопросов, ответы на которые никто не мог дать. Я пыталась найти кого-то, кто знал его, кого-то, кто знал его семью… Наивная… Гораздо позже я вспомнила его слова: - Никогда не провожай меня. Если ты меня проводишь, я уйду и больше не вернусь. Я ненавидела себя за то, что пошла за ним. Я ненавидела себя за то, что отпустила его. Я ненавидела себя… Постоянно. Мама не стала расспрашивать о Мете. Всё уложилось в два вопроса: - Вы давно знали друг друга? - Три месяца. - Ты любила его? - Да… Больше ни слова. Она видела, как я страдаю. Видела, как нуждаюсь в нём, но больше не спрашивала. Вскоре всё вернулось на свои места. Я одна дома, смотрю телевизор, бегаю по утрам, хожу гулять в толстовке брата… Я больше не ем хлопья, забыла дорогу к парку и устроила барбекю на заднем дворе, сжигая картины, нарисованные Метом. Мне казалось, что всё приходит в норму. Я перестала плакать, перестала всё время о нём думать. Но всё равно понимаю, что люблю его. Возможно, это глупо, но я не хочу, что бы это чувство проходило. Мне как-то теплее жить, зная, что часть его души до сих пор во мне. Всего три месяца. Я не могу понять, почему за каких-то три месяца Мет смог стать для меня смыслом жизни? Как он сам когда-то сказал.. Он должен был победить, а победа – это наша дружба. Выходит он победил, а я проиграла. Только так вышло, что приз мы поделили поровну. Прошло два месяца. Я начала ходить в школу. Вокруг так много людей, даже не привычно. Я привыкла сидеть дома. Снова начались ранние подъёмы, домашние задания, дополнительные кружки и отборы в группы поддержки. Вот в этот вечер я поздно закончила с уроками. Устало потягиваясь, я вошла в ванну. Вода шумно побежала по крану, я намочила щётку, выдавила пасту… Крышка от тюбика упала на пол и закатилась под тумбочку. Опустившись на колени, я нащупала пальцами пластмассовую деталь и потянула на себя. Вместе с крышечкой, из по тумбы выкатился плоский металлический прямоугольник. Дрожащие пальцы вертели его всё быстрее и быстрее, а потом замерли. Крупная слезинка упала на букву «М», перекатилась на «е», захватила «т»…