Счастлива навсегда

POV Деймон Любовь – это что-то невероятное, что-то необычное и неподдающееся объяснению. И чем можно объяснить то, что я чуть не умер на месте, когда увидел пустой мост, на котором я оставил Елену ждать меня? Только безграничной любовью, которая пропитала меня к этой девушке, и страхом потерять её. Может, я буду сентиментальным, но если бы я потерял сегодня ночью Елену, я потерял бы себя и весь мир вокруг. Сейчас она лежит под снотворным уже десятый час и должна прийти в себя уже совсем скоро, но до сих пор её ресницы просто дёргаются в такт биения сердца. Она мирно и медленно дышит, а к руке тянется длинная трубка от капельницы. Я всё это время просидел с ней, так как не мог оставить её одну в таком состоянии. Она уже осталась одна вместе с Джоном, и что из этого вышло. Одеяло и больничная сорочка скрывали сильные ссадины и кровоподтёки, а вот царапины и синяки на лице не скрывало ничего. Её милое личико было опухшим, губу и бровь украшали ссадины, а вверху щеки красовалась хорошая царапина, которая тянулась практически до уголка глаза. Кто бы ни посмотрел сейчас на Елену, сказал, что она попала в аварию, на неё напали отморозки с плохого района или сама упала с лестницы. Но уж точно никто бы не сказал, что её пытался изнасиловать собственный отец. Этот факт настолько катастрофичен и ужасен, что просто никому бы не пришёл в голову. Это мерзость. И я готов себя корить до конца жизни, что позволил этой мерзости случится с моей малышкой. Помню, какой ужас одолел меня, когда я вернулся к озеру и не обнаружил там свою девушку. Если я сказал, чтобы она меня ждала, Елена бы меня обязательно дождалась. Если бы не какие-то проблемы, помешавшие ей… Потом полчаса я искал её по всему ресторану. Сначала в спокойствии, думал, что она отошла в уборную, или ей понадобилась Викки или Бонни. Но потом, когда Ни Викки, ни Бонни с Джереми, ни Тайлер, ни мой отец, который подошёл совсем недавно, ни родители Джера и Бонни сказали, что не видели её уже долгое время, на меня напала паника. Но я очень старался держать себя в руках. Я стойко ещё раз обошёл ресторан и туалеты, окрестности, звонил по телефону, но он был отключен. Словно разорвались все ниточки связи с Еленой. Хотя одна была точно – я чувствовал, что с ней что-то не так. Она в беде. Когда и друзья звонили по несколько раз Елене, а телефон уже целый час был отключен, я решил идти к шерифу Форбс. Не составило большого труда догадаться, что Елену похитил Джон, ведь он способен на всё. Уж не знаю, каким боком он выяснил, где мы с Еленой находимся, и сколько уже пребывает в Мистик-Фоллс, но я не удивлюсь, даже если он прочитал на расстоянии наши мысли или заставил кого-то подсунуть маячок к Елене в сумку. Сейчас-то я уже знаю, что Лив поведала Джону слезливую историю о её неразделённой любви и сдала нас, а сама она узнала наши планы от тех парней, которые приставали к Викки, Бонни и Елене в клубе и которые оказались друзьями блондинки. Сначала я подумал на Джерри, но мне выдался сладкий разговор с Джоном в участке, благодаря которому я узнал всё, что мне было нужно. Сказать, что Джон был убитым и подавленным, - это значит не сказать ничего. Он был сломанным, какой планировал сделать свою дочь, жалким, каким являлся всю свою жизнь, побеждённым, которым, думал, никогда не будет. Он стал погибшим. Теперь его снова ждёт суд, и на этот раз у нас есть все основания, чтобы засадить его в тюрьму на всю жизнь: похищение, нанесение тяжёлого вреда здоровью, попытка изнасилования, ну, и мелкий проступок – сопротивление при задержании. Он сгниёт в одиночестве с грызущей мыслью, что проиграл и был проигравшим всё своё существование. И я готов был расцеловать Кэтрин за её бдительность, сноровку и бесстрашность в такой ситуации. Когда она мне позвонила, мы с шерифом думали, какие есть заброшенные дома, скрытые и тёмные места, куда бы Джон мог отвезти Елену. Её слова, что Гилберт держит дочь в пустующем соседнем доме стали для меня и убийственным криком, и глотком кислорода под водой одновременно. Я быстро назвал полиции адрес, а сам ломанулся вперёд, будто позади меня трескалась земля и мне грозилось провалиться в пропасть. Кэтрин всё это время была со мной на телефоне, и я слышал каждую секунду дикий грохот по решёткам и её крики. - Я не могу войти! Елена!!! Деймон, быстрее, - всё время повторяла она, а я всё мчался и мчался, а педаль газа была нажата до упора. И не передать то состояние, когда понимаешь, что ты успел. Что ты предотвратил ужасное. Елена лежала на полу с раздвинутыми ногами под этим зверем со спущенными штанами, и я не смог придумать ничего лучше, чем избить этого поддонка до невменяемого состояния. Я вкладывал в удары всю свою злость, которая питалась ещё и звонком Джона. Я слышал своё имя из уст Елены, а потом только её мычание, которое распарывало меня и выпускало наружу всю ярость. Конечно, стоило больших сил сдержаться не продолжить и дальше его бить. Елена лежала на полу и рыдала, прикрываясь руками. Джоном занялась полиция, но он был без сознания, а когда в скором времени пришёл в него, начал вырываться из рук полицейских и орать в сторону каждого мат и лестные слова. Да, эту ночь я не забуду никогда в своей жизни. Она была одновременно и самой кошмарной, и самой счастливой. Кошмарной потому, что я испытал тысячи оттенков страха и паники, а счастливой потому, что мы, наконец, одержали окончательную победу. А нашей наградой будет счастье и спокойствие навсегда и навечно. Бонни с Джереми так и не уехали в свой домик на озере, сказали, что не уедут, пока не удостоверятся, что с Еленой всё в порядке. Я отправил всех по домам отдыхать, а сам остался с Еленой, чтобы быть рядом, когда она придёт в себя. Толпа здесь ни к чему. Я, как и в прошлый раз четыре года назад, сразу позвоню всем и оповещу о приходе Елены в себя. Отец уже заставлял меня поесть, как и в прошлый раз, но я отказывался, как и было тогда. Не могу делать вообще ничего, когда моя девушка лежит в таком состоянии. Елену положили чуть ли не в ту же палату, что и в прошлый раз, поэтому больные воспоминания снова ударили в голову. Но теперь повреждения не столько физические, сколько моральные и душевные. Но я знаю свою Елену. Она справится со всем, что бы ни встало на её дороге. Вот уже солнце практически встало в зенит, а малышка всё ещё спит безжизненным сном. Само собой меня сморило в сон, так как я не спал всю ночь и утро из-за волнения. А проснулся от такого знакомого ощущения слабой руки Елены на моих волосах. - Малыш, - простонал я и уткнулся в бок Елены, сжав её руку. - Сколько время? У меня дежавю, - усмехается она. Для её состояния слишком оптимистичный и бодрый голос. - Ты проспала одиннадцать часов после того, что произошло, - говорю я и целую её руку, - Как ты себя чувствуешь? - Паршиво, - признаётся она, - У меня жутко болит лицо сейчас. Разговаривать больно. Что-то с губой? - Да, разбита. Ещё бровь и щека. А остальное тело? Он тебя сильно… - Ничего, Деймон. Да, он бил, но я это уже проходила, помнишь? Главное то, что ты успел, - она гладит меня по щеке, - Спасибо. - Боже, последнее, что ты должна делать, - это благодарить меня. - Это самое первое, что я должна сделать, а ещё наградить тебя страстным поцелуем любви, но я сейчас немного не в состоянии, - кряхтит она и принимает сидячее положение, - Можно убрать капельницу? Я позвал доктора, и он осмотрел мою девушку, оставшись удовлетворён всеми показателями. Елена проковыляла в туалет с моей помощью и вернулась обратно. Вела себя она уже намного раскрепощённее, чем в первый раз. Ну, скорее всего, это из-за того, что она живёт со мной уже четыре года, а не встречается пару месяцев, и что подобная ситуация и обстановка для неё уже знакома. Вечерний инцидент с Джоном, долгий сон, а потом пробуждение от беспамятства. Вместе с ней, из губительного беспамятства вернулся и я. - Малыш, скажи мне, что ты уже забыла всё, что произошло. Скажи, что тебя снова не будут мучить кошмары. Скажи, что он тебя не сломил, - говорил я, когда помогал ей одеться, только она уже не стеснялась, как в былые времена. - Я испугалась, Деймон. Я думала, что это конец, - начала она говорить и тут же поникла, а я пожалел, что сказал всё это, - Он связал меня к стулу и бил. Я падала, а он снова поднимал. Да ладно удары, я терпела их тысячи раз и терпела и тогда, но я была заперта и связана. Я боялась, что ты не успеешь. Я думала, что выдержу даже то, что он меня изнасилует, но когда дело подошло к этому, я чуть не умерла от страха. Чуть сердце не выпрыгнуло, когда он уже был на подходе. Но ты успел, - слёзы покатились из её глаз, а голос дрогнул, - Я тебя так люблю. Я бы погибла без тебя. Я обнял её крепко и взял на руки, а потом сел на кровать. Она сидела на мне, обвернувшись клубочком вокруг меня и плакала. Вдруг Елена вздрогнула и хлопнула себя по груди. - Фух, оно здесь, - улыбнулась она сквозь плач, когда нащупала хрустальную слезу. - Здесь, - подтверждаю я. - Прости меня, я обещала больше не плакать, - утирает слёзы, и мне хочется рассмеяться и расцеловать её за то, что она сдерживает слёзы ради моих слов о том, чтобы я их больше не видел. Она сделает для меня всё, что бы я ни попросил. Она свернёт горы, чтобы мне угодить. И это было бы смешно, если бы я не был готов на большее, чем просто всё, ради неё. - Я люблю тебя, - шепчу я. - И я тебя. - Я не сломалась. Благодаря тебе. Как когда-то снова стала жить… - крепко прижимает к себе. Пока Елена до конца успокаивалась у меня на руках, она задремала прямо на плече. Я аккуратно положил её в постель, стараясь не беспокоить ушибы и раны, и хотел уже пойти нам за едой, как её рука схватила меня за рубашку. - Останься со мной, - шепчет сонно она, и я забираюсь к ней, Елена прижимается к моему боку. Я ей рассказываю, что Бонни и Джереми не провели первую брачную ночь, из-за чего она очень расстраивается. Хочет поскорее их увидеть и извиниться за то, что из-за неё сорвалась свадьба. Я спешу её успокоить, что она ни в чём не виновата, а виноват Джон и только он. Её это не очень успокаивает, но хоть немного. В конце концов, я заставляю её поспать и отдохнуть и сам отключаюсь в момент в обнимку со своей любимой. На следующий день Елену обследовали по всем параметрам. Анализы, УЗИ, осмотр травматолога и хирурга. Пока готовились результаты, к нам наведались и взволнованные друзья, и взбудораженные взрослые, и снова следователь. Он опросил сначала меня, а потом Елену, помечая что-то ему необходимое в блокноте. В итоге, поговорив ещё и с врачом и удостоверившись в серьёзности увечий Елены, он смело заявил нам, что Джону легким наказанием не отделаться. Хорошие новости сыпались одна за другой, а время, проведённое Еленой в больнице, скрашивали каждодневные визиты наших друзей. Тайлер с Викки, правда, на пару дней вернулись в Нью-Хейвен, чтобы выяснить, что у нас у всех насчёт учёбы, ведь предпоследний триместр заканчивался через пару дней, а мы все успешно прогуливали его тут, прикрываясь свадьбой. Но всё оказалось в порядке, но нам нужна была пара оценок. Мне, Тайлеру и Викки разрешили сделать по внушительному докладу и сдать по небольшому зачёту преподавателям, а вот узнав о положении Елены, они разрешили сдать только по небольшому докладу. Ещё бы они заставили её мотаться по аудиториям и сдавать зачёты после такого. Бонни с Джером всё-таки провели свою первую брачную ночь в том домике у озера и привезли оттуда кучу фотографий, которые мы все успешно посмотрели, сидя в палате. Елена хорошела с каждым днём, раны потихоньку начали затягиваться, а краснота и опухоль спала. Глаза снова приобрели тот искристый блеск, что пропал после появления Джона. Жизнь снова начала налаживаться. Медленно и постепенно, но лучше так, чем никак. Вот снова пришёл доктор на обход пациентов, но на этот раз позже. - Приветствую, - сказал мужчина и подошёл к кровати, - Как себя чувствуешь? – в сотый раз спросил врач. - Намного лучше, спасибо, доктор, - кидает Елена в ответ заученную фразочку. - Тебя не тошнит? – вдруг спрашивает он совершенно новый для нас вопрос. Голова не болит? А губа заживает? Живот не болит? Это всё типичные вопросы, которые мы слышали каждый день, но про тошноту не было ни слова. - Было немного сегодня с утра. А почему вы спросили? – в свою очередь удивилась Елена. - Если вы готовы к важным новостям, то я сейчас вам скажу, - вздохнул врач. - Готовы, - тут же ответил я. - Не знаю, будет ли плохой эта новость или хорошей, но ты беременна, Елена. Четвёртая неделя. Недавно перепроверили твои анализы. Мой мир подпрыгнул и сделал радостное сальто. Ребёнок! Чёрт побери, моя девушка беременная! Мы с ней уже заикались о детях, но всё было лишь а планах. Нужно было закончить учёбу, во-первых, а во-вторых, избавиться от Джона. Правда, Гилберт всё равно успел застать свою дочь в период беременности, но, похоже, что не смог нанести вреда ребёнку. - Скажите, с ребёнком всё в порядке? – с улыбкой на лице проговорил я, когда Елена молча положила свои ладони на живот и погладила его. - Нужно сделать УЗИ, чтобы я всё мог сказать вам точно, но анализы, по крайней мере, хорошие. Она идёт на поправку. - Спасибо, доктор. Это замечательная новость, - я с радости встал и крепко пожал мужчине руку, даже обнял. Доктор сначала опешил, но потом тоже похлопал меня по плечу и поздравил с прибавкой в семье. Он спокойно удалился, пожелав Елене всего хорошего, а я положил свои ладони сверху её на живот. - Деймон, там малыш, - шепчет она трепетным голоском, будто колокольчики колышутся на ветру. - Да, я знаю, - рассмеялся я, - Елена, господи, я тебя люблю. Ты носишь нашего ребёнка, - моя голова опустилась вниз, лбом дотронувшись до живота, и я поцеловал его. Она сразу впустила пальцы в мои волосы, а её тело задёргалось. Я поднял глаза и увидел, что моя девушка ревёт от счастья - Иди сюда, - говорю я и крепко прижимаю свою малышку к груди. Качаю будущую маму и пытаюсь успокоить от такого замечательного потрясения. - Деймон, ты рад? У нас будет ребёнок, представляешь? Я и мечтать о таком не могла. Ещё неделю назад я думала, что проиграю, а сегодня мне сказала, что у меня будет ребёнок. Твой ребёнок! – тараторит она от избытка чувств и эмоций, а мне только хочется смеяться, глядя на неё такую. Мне хочется засмеяться и закружить её по всей палате, потом вынести на свежий воздух и на руках донести до дома, до нашей комнаты на втором этаже, а потом расцеловывать каждый миллиметр такого желанного тела. Хочется холить и лелеять такое маленькое, но сильное тело, внутри которого теперь живёт маленький комочек, который через девять месяцев обрадует нас своим плачем. Любимое тело с уже любимой маленькой частичкой себя. И, думаю, сейчас самое время сделать вот что. - Знаешь, а я ведь собирался сделать это на свадьбе, - говорю я и встаю с кровати. Елена ошарашено смотрит на меня, а я опускаюсь на одно колено, - Выходи за меня, малыш. Такого счастья я ещё ни разу не видел на её лице. Слёзы от новости про беременность ещё не успели высохнуть, как обрушилась новая волна с ещё больше силой. Елена только замахала руками, пробралась через всю кровать и вскочила с ней, повиснув на моей шее. Я только мог представить, что чувствует она, ведь не на мою долю выпало столько горести и грусти. И предложение – это самое мало, что я мог сделать, чтобы осчастливить её. И я готов делать всё, что угодно, лишь бы такое выражение осталось навсегда на её лице. Выражение безграничного и необъятного счастья. Настоящее наслаждение – это смотреть на то, как твоя любимая не может сдержать слёзы от переполняемых её хороших и светлых чувств. Она пытается, но не может пересилить себя, ведь единственное, что хочется делать, это рыдать взахлёб. А тебе даже не хочется её успокаивать. А зачем? Ведь счастье любимой – твоё счастье. - Да, да, да, - шептала она, как безумная. И вот именно в тот момент я понял, что обрёл истинное счастье.