Временами моя жизнь напоминает цирковую проходку по краю ножа. Или карабканье вверх по канату, который надрезан. Однако неизвестно где, и может даже в нескольких местах. А мне бы вверх. Прекрасно осознавая, что в любое мгновение, Земля может поменяться с высью местами. А мне бы к звёздам. К звездам ближе! Кто-то прорывается сквозь тернии или всю жизнь ходит с терновым венцом. А я — карабкаюсь к ним по надрезанному канату. В детстве перед моим глазами пролился дождь из падающих небесных светил. Прежде чем навсегда погаснуть, они вспыхивали на секунду так ярко, что приходилось изо всех сил зажмуривать глаза. И даже закрывать лицо руками.
Моника шагает по пустому коридору, где царила царапающая слух тишина. Стрелка часов приближается к одиннадцати. Еще чуть-чуть и прозвенит звонок, и эта тишина скроется за топотом ног, громкими разговорами и смехом. Она глотает ком в горле, чувствуя легкую тошноту. Грей так и не спала этой ночью. Когда Бибер привез ее домой, девушка еще пол часа просидела его в машине молча, иногда посматривая на парня, который был вне себя от того, что она игнорировала все его попытки дозваться до нее. В итоге, он смог вытолкнуть ее из салона автомобиля, поспешно уехав и пожалев, что вообще подписался на это. Заворачивает в кафетерий, нахмурившись и тяжело втянув в легкие кислород. Запах еды заставляет ее медленно вдыхать и выдыхать. Моника крепче сжимает в руке лямку рюкзака и двигается в сторону знакомого столика в углу зала. Здесь также тихо, несмотря на несколько человек в другом конце, что-то пишущих в тетрадях и тихо беседующих. Брюнетка бросает черный рюкзак на стул рядом с собой и садится, кладя голову на руки, которыми упирается в стол. Голова болит, отдавая звоном где-то в висках. Становится жарко. Запах свежеиспеченных пончиков ударяет в нос, и она подавляет в себе рвотный рефлекс. Одной рукой потирает висок, а другой подпирает лицо, прикрывая глаза. Вспоминает отрывками прошлую ночь, хмурясь. Тайлер, супермаркет, вино, ледяная вода в реке, которая попадает в рот, оставляя соленоватый привкус и заставляя девушку поморщиться, когда та выныривает, поцелуй, "Ты такая красивая", закусочная и Бибер. Вспоминает, как сидела в его машине, но не потому что ей нравится его общество, а потому что ее забавляло то, как он сидел, не находя слов, а после изо всех сил сдерживался, чтобы не накричать на нее. Он был в замешательстве, а Моника не хотела идти домой, она просидела бы там до утра, потому что как обычно дома ее никто не ждал. Не ждал уже больше полугода. И от этого еще паршивее. Вспоминает ссору с мамой, хлопок дверью и еще одну выкуренную пачку сигарет. Она снова накричала на нее, снова надавила на больное. На ее единственное больное место - папу. - Я убью тебя к черту, Грей, - Рэйчел толкает подругу в плечо, злобно смотря на нее. - Где, мать твою, ты шлялась всю ночь? Та устало поворачивает голову в ее сторону. Хмурит брови и, откинувшись на спинку стула, замечает, что даже не увидела и не услышала, как пустой кафетерий наполнился людьми. Ушла в себя. И лучше бы не возвращалась. - Неважно, - потупив взгляд, отвечает. - Где Блейк? - Его сегодня не будет, - отрезает Фишер, садясь напротив девушки, обиженно смотря на нее, сведя губы в тонкую линию. Плечи сводит, а перед глазами плывет, мутнеет. Веки тяжелые, будто на них лежат маленькие гири, которые так и тянут их вниз. И кажется, что если бы она не пыталась остановить это, часто моргая и шевеля черными ресницами, то уже бы провалилась в сон, припечатавшись щекой к столу. - С кем ты была вчера? И я, между прочим, звонила тебе, - вновь задает вопрос светловолосая, поправляя воротник коралловой рубашки. - С Тайлером, мы были на старой пристани. Но я там на долго не задержалась. Кто бы мог подумать, что вода в реке настолько холодная, - усмехается, качая головой. Затылок тяжелый. От чего так? Все тело тяжелое. Жизнь тяжелая. Позвольте ей поддаться этой тяжести. Позвольте всему задавить ее. Может тогда она почувствует легкость. Слышит шум в ушах, чувствует, как веки все-таки падают, стремительно опускаются вниз. И она падает в эту бездну. Оттуда словно нет конца, потому что вокруг нее эхо, режущее слух эхо. И невесомость. Она ощущает ее всем телом. Каждой клеточкой. Не чувствует ни ног, ни рук. Что это? Временная потеря контроля над своим телом? Ей нравится это чувство. - Моника, - слышит легкий шепот за сводящим с ума звоном в ушах, голове, во всем теле. И ей уже не так хорошо. Потому что конечности снова обрели былую тяжесть. Они ватные. Не может шевелиться. И чувство тревоги. Оно охватывает ее тело, ее разум, исходит легкой вибрацией от нее. Хочет открыть глаза, распахнуть их так, как никогда раньше. Хочет увидеть, где она. Все в той же глубокой яме, из которой не может выбраться, да и не хочет? Это сумасшествие. "Моника, Моника, как ты?" - женский мягкий голос, бархатный. Успокаивает. Но она не может ответить. Видит свет, пробивающийся сквозь веки. Это конец? Нет. Это конец этой борьбы с подсознанием. Приоткрывает сухие губы, во рту пересохло. И девушка далеко не уверена, умеет ли она говорить или уже нет. Что за черт? - Как голова? - молодая женщина лет тридцати пяти склонилась над ней, нащупывая пульс. Хочет ответить, выдыхает воздух из легких, ощущая как неприятно их сводит, но не может произнести и слова. Качает головой, что-то простонав. Приоткрывает глаза, но веки все такие же тяжелые. Осматривается. Яркий белый свет отражается в зеркале на стене и бьет в глаза. Стены окрашены в бледно-розовый и увешаны плакатами о вреде курения и алкоголя. Стеклянный шкафчик в углу заставлен пузырьками и коробочками с таблетками. Девушка лежит на кушетке, стоящей напротив большого стола, заваленного бумагами. Это медицинский кабинет. Прокашливается, поворачивая голову в сторону, чувствуя слабость во всем теле. Некоторое время назад было все намного лучше. - Роза, - Моника откашливается, кладя руку на грудь. - Уже лучше? - та спрашивает, беря стакан воды со стола. Брюнетка качает головой, приподнимаясь, снова чувствуя ту тяжесть в затылке. Черт. Это никогда не кончится. Берет в руку стеклянный стакан, отпивая, морщится от боли в висках. Кожа бугрится. - Я позвонила твоей маме, она скоро приедет, - женщина садится рядом, всматриваясь в лицо Моники. Та хмурится: - Роза, нет! - повышает голос, но он все еще звучит тихо. Пытается встать, опираясь рукой на стену. В глазах темнеет, и Розалина хватает ее за руку, сажая на место. - Она отвезет тебя к доктору, - говорит, все еще держа девушку за локоть. - Моей матери на меня плевать, - медленно произносит, выделяя каждое слово.***
Видит машину на парковке, фыркая. Идет медленно, надеясь, что снова упадет в обморок и ей не придется выслушивать нотации с лживой ноткой волнения. - Моника, ты в порядке? Мне не стоило вчера отпускать тебя, я должен был..- рыжеволосый появился перед ней неожиданно, тяжело дыша. Он нервничал, поэтому его голос дрожал. И только его нытья и сожаления ей не хватало. - Тайлер, тихо, я в порядке, - пошатнувшись, вытягивает руки вперед, не позволяя ему подойти ближе, а сама смотрит сквозь него, замечая Бибера с Хантером у выхода из школы. Он поправляет серую куртку, оглядываясь и сталкиваясь взглядом с девушкой. Щурится, сует руки в карманы и резко отворачивается, гордо подняв подбородок. Фыркает, переводя взгляд на Роя. Тот хмурится, делая виноватое лицо. Ее сейчас стошнит. Толкает его в сторону, не дожидаясь ответа и направляется к автомобилю. Спотыкается, выругавшись. Небо пасмурное. И это весна. Смотрит вверх, ощущая тяжесть в груди. Останавливается, сквозь стекло смотря на мать, которая также смотрит и на нее. Открывает дверь и садится. Молчит. Смотрит перед собой. Ждет этот осуждающий прожигающий взгляд. Но вместо этого женщина также сидит прямо, сжимая руль и смотря перед собой. Она находится в замешательстве. - Прости меня, Моника, - тихо произносит, сильнее сжимая в руках автомобильный руль. - Я должна была быть рядом, когда тебе было плохо. Я не хотела, чтобы так было. - Как? - складывает руки на груди, поворачиваясь к ней. Она зла. Злится на себя, злится на мать, злится на всех. - Так. Не хотела, чтобы мы отдалились друг от друга, - голос срывается. Женщина тихо всхлипывала, часто моргая. - Чтобы нам отдалиться друг от друга, нам нужно было сблизиться. Жаль, что ты лишь через шестнадцать лет поняла, насколько мы далеки. Поджимает под себя ноги, отворачиваясь у окну, не собираясь продолжать разговор. Смотрит в сторону, поджимая губы. Снова этот ком в горле. Автомобиль выезжает с парковки, преодолевая полупустые улицы, парк, и перед глазами Моники появляется знакомая клиника. Вздыхает. - Хочешь, можешь не идти. Отвезти тебя домой? - внезапно спрашивает женщина, когда видит, что Моника не двигается с места. - Только пообещай мне, что завтра пойдешь на эти курсы. - Хорошо, - через минуту молчания шепчет Грей, удивленно смотря на мать.***
Закрывает дверь на замок и сбрасывает рюкзак с плеч. Кровать не убрана, поэтому она направляется к ней, не раздеваясь. Падает, на ходу снимая лишь кофту. Чувствует под собой мягкую холодную постель и от этого какое-то своеобразное облегчение. Все, что ей нужно сейчас лечь и заснуть. Что она и делает. Потому что не замечает, как проваливается в сон. И проспала она так больше семи часов, так как на часах уже десятый час. За окном темно. Но небо ясное как никогда. Отрывает голову от подушки, потирая глаза. Дома тихо. Она ожидала, что голова будет болеть, когда она проснется, но нет. Она чувствует себя лучше. Это все, что ей было нужно? Достает из кармана джинс телефон, набирая номер Фишер. Но она не берет. Так же, как и Блейк. - Что за черт? Повторяет тщетные попытки. Резко поворачивается в сторону. Слышит знакомый голос. Это снова повторяется? Жмурится, накрывая лицо подушкой. Что-то тихо шепчет, чуть ли не плача. Снова это ощущение страха. В ушах уже звенит от того, что голос становится громче. И она не может себя контролировать. Кричит, зажимая подушку крепче в своих объятиях. Так продолжалось до тех пор, пока рядом не завибрировал телефон. Она все еще слышит его, но ощущает, что не одна. Нащупывает рукой мобильный, отвечая. - Моника! - Блейк кричит в трубку, потому что слышит крик девушки. - Что с тобой? - Блейк, - Моника шепчет. - Все хорошо, все хорошо, не отключайся. Сползает ниже, чтобы ее было лучше слышно. - Не бросай меня, хорошо? - ее голос срывается, и она плачет. Тихо. - Мне страшно. - О Боже мой, где ты? Что случилось? - он паникует, не знает, что делать. - Я не брошу, все хорошо. Успокойся. Вот черт! На том конце слышится шум. Парень набирает еще один номер, ждет. Чувствует неуверенность, потому что не звонил по этому номеру уже почти десять лет. Отвечает женщина. И он просит позвать сына. - Я не могу приехать, Моника, я в другом городе. Но подожди чуть-чуть. Как ты? - шепчет, кусая губу. - Я слышу его. Он говорит со мной. Не знаю каким образом. Но он просит меня не бояться. Блейк, это страшно. - Немного. Подожди немного, - он умоляет ее. Тихо шепчет ей "все будет хорошо" в течении десяти минут. Она тяжело дышит, укрывшись одеялом и плача. С ужасом распахивает глаза, когда кто-то скидывает одеяло с кровати. Ее брови ползут вверх, а глаза расширяются. Она помнит, что запирала дверь. Но сейчас перед ней стоит Бибер, тяжело дыша и грозно смотря на нее. - Я перезвоню, - тихо говорит Блейку, отбрасывая телефон в сторону. - И ради этого я здесь? - хмурится, кладя одну руку себе на талию. - От тебя всегда было так много проблем? - У меня лишь один вопрос: как ты здесь оказался? Стирает слезы с щек, садясь и опираясь спиной о подушку. - Открыл двери ключами. На этом он замолкает. Осматривает комнату девушки, садясь рядом. Он ведь спешил. Не знал зачем, но спешил. Боялся, что снова опоздает. Как и те разы. Но сейчас успел. И он чувствовал облегчение. - Отвези меня куда-нибудь, - она кладет руки ему на плечи, привставая на колени. Чувствует, как от него исходит тепло. Оно согревает. И первый раз в жизни ей хочется кого-то обнять, чтобы согреться. Но это чувство сводит с ума. Она борется с желанием это сделать. Но проигрывает бой, когда обвивает его талию руками, прижавшись щекой к его лопатке. Стоило бы видеть его ошарашенное лицо. Он сглатывает, чувствуя как сильно она сдавила его ребра. Неожиданно. И приятно. Она видела его встревоженное лицо. И он правда волновался. И она не видела этого взгляда так давно. Бибер - уже не был Бибером. Не смотрел свысока. - Куда? - он говорит тихо, все еще ощущая ее ладони на груди. - В ту закусочную, на пристани, - отрывает руки, отстраняясь. Джастин резко встает, беря с кресла кофту девушки и протягивая ей. - Хорошо. Идем. Открывает дверь, останавливаясь. Ждет ее. Моника надевает кофту, идет к нему навстречу. Хочет спросить, как он все-таки попал к ней в дом. Но не спрашивает. Молчит. И не хочет нарушать это мягкую тишину. Тишину, которая следует после чего-то неловкого. Но она не чувствует себя неловко. А наоборот - комфортно. Что странно. Следует за ним, закрывая дверь и спускаясь по порожкам. Садится в машину. Запах. Тут пахнет орехами. Это его запах? Они молчат всю дорогу до знакомого места. Смотрят на друг друга и молчат. Но это не так, как в фильмах. Это по-настоящему. Они чувствуют себя уютно. Молча. Не задавая глупых вопросов, не говоря о погоде, хотя она и правда была хорошей. Было светло, потому что небо усыпано звездами. Затишье перед бурей? "Смотри, Моника, видишь как много звезд на небе? Они предупреждают. Главное — научиться распознавать их знаки." Тормозит. Минуту не двигается с места, но потом сразу же встает, открывая дверцу и выходя. Обходит машину с другой стороны и открывает дверь девушке. Протягивает руку. Она смотрит на нее. Решается, кладя свою в его. Хлопок. Он не отпускает. Держит. Сжимает. Его ладонь теплая и мягкая. И эта теплота заставляет ее довериться ему. Они проходят внутрь со звоном колокольчиков. Парень ведет ее к тому же столику под номером пять. Он пуст. Разжимает руку, позволяя Монике сесть. Она двигается к окну. Все еще молчат. Со стороны выглядит странно. Джастин думает и садится рядом. Она снова завела его в этот тупик. - Что ты хочешь? - нарушает молчание, смотря в глаза Грей. - Это странно, но все, чего я сейчас хочу - это, - говорит, приближаясь к нему ближе. Не отводит взгляд. Накрывает его губы. Только это не тот поцелуй. Не такой, как в его машине несколько дней назад, не такой, как вчера с Роем. Это уже не игра. Медленно шевелит губами, касается и отстраняется. Джастин чувствует огонь внутри. Не может пошевелиться, потому что даже перестает дышать. Она накрывает его шею ладонью, мягко поглаживая, а он пускает руку под ее кофту. Его губы словно ванильные. Мягкие и сладкие. Где-то внутри обоих растет клубок тепла. Она растворяется в запахе. Его. Орехи? Он оттягивает ее нижнюю губу, касаясь своим лбом ее. Замирает. Проводит большим пальцем по коже на ее талии, останавливается. Снова касается ее губ, сплетает языки. Не может остановиться. Их движения уже более уверенные. И им все равно на тех людей здесь. Их не так много, но они смотрят, и им плевать. Тихая музыка все также играла здесь. И она была неизменна. Старая песня из 80-х. Никто не прислушивается к словам, но мелодия расслабляет.