Skies Get Rough

Джастин отстраняется, закусывая губу. Его рука все еще держит ее за талию. Другой он убирает локон ее волос за ухо, отводя взгляд. Выпрямляется. Моника смотрит на его профиль. Зачем? Этого же не должно было быть? Но так трудно забыть сладкий вкус его губ, он застревает у нее в горле, словно таблетка, которую трудно проглотить. На вкус как малина, которую она терпеть не может, но ела, потому что папа покупал ее для нее, говоря, что она полезная. Он таит в себе так много загадок. - Я хочу картошку фри, - смотрит на него, теребя в руках старую белую скатерть. - И кофе. - Ладно. Сейчас. Он отвечает тихо, будто себе, и встает с места. Направляется к женщине в фартуке, которая сидит на стуле, явно засыпая. Стучит пальцами по прилавку. Моника наблюдает за ним. Он стоит спиной к ней. И она до сих пор ломает себе голову, почему и как вообще он смог попасть к ней в комнату. Ты такой же безумный, как и я? Чувствовал ту же боль, что и я? Не замечает, как он возвращается на место с тарелкой и чашкой кофе. - Спасибо, - шепчет. - Часто с тобой такое бывает? - задает волнующий его уже какой день вопрос. - Впервые, - немного подумав, отвечает, кладя в рот зажаристую палочку. - Я про другое, - Бибер усмехается. Брюнетка улыбается, наклоняя голову в сторону. - Было лет до шести, как говорила мама, а сейчас, не знаю, как и когда это происходит, но в последнее время довольно часто, - и впервые за долгое время ест с таким удовольствием. - Нотмар помогает? - приподнимает бровь. - Не сказала бы, - она хмыкает, отворачиваясь и смотря в окно. И снова эта тишина. Они не знают, что сказать друг другу. Потому что то, что произошло несколько минут назад - неправильно. И этого не должно было быть. Парень чувствует сильное желание закурить сигарету. О Боже, просто скажите, что он спит, а не тратит свое время на больную на голову Монику Грей. - Давно у вас это с Бенсоном? - задает вопрос, приводящий ее в замешательство. - Да брось, все догадываются. Смешок. Достает пачку сигарет, доставая одну и крутя между пальцами. Зажги сигарету, разожги огонь в моих мыслях. - Пол года, - девушка пожимает плечами, наблюдая за движениями Бибера. - Все в прошлом. Качает головой, после чего отпивает глоток горячего кофе. Расправляет плечи, вытягивая руки перед собой. Он хватает ее за запястье, притягивая к себе. Закатывает рукав кофты, смотря. Еле касаясь кожи, проводит большим пальцем по нескольким шрамам от порезов. Щекотно. Его рука настолько горячая, что ее саму охватывает жар. Следит за его заинтересованным взглядом. В его глазах..непонимание? Серьезно? Ты еще ничего не понял? Проводит пальцем по этим легким бугоркам, а по телу Моники бегут мурашки. Музыка, которая все продолжала играть, становилась тише. Она переставала прислушиваться. Поджимает губы, чувствуя легкий стыд. - Зачем? - он все-таки не понимал. А девушка молчала. Она не могла найти ни одного точного ответа. Когда-то в этом она видела единственное решение всех проблем, хотя почему видела — видит. Это глупо. Но лишь для тех, кто не чувствовал той же пугающей пустоты внутри себя. А она чувствовала. Из нее будто достали все органы, забрали умение чувствовать что-то кроме боли. От нее осталась лишь оболочка. Бездушная оболочка. - Я.. я не знаю, не могу объяснить, - говорит, опуская голову, отвернувшись. Ну же, скажи, что я сумасшедшая! Но вместо слов он подносит ее руку к своему лицу, слегка дотрагиваясь сухими губами к запястью. Поднимает глаза на Монику, видя ее удивленный взгляд. И этот взгляд не пустой. Он что-то говорит. И никто из них не мог разобрать, что именно. Звуки снова затихают. Она смотрит на парня, широко раскрыв глаза. И он делает то же самое. Усталый взгляд карих глаз казался ей одновременно таким холодным и таким теплым. Горячие губы едва касаются ее руки, неуловимо. Она чувствует как дрожь овладевает ее телом. Он замирает, все еще прижимаясь губами к ее запястью. А твои поцелуи сладки, как сахар. Твои пальцы мягкие, как вата. - О Боже мой, - шепчет Моника, хмурясь и покачивая головой. - Не смотри так на меня. Я.. ты лишь заставляешь меня чувствовать себя хуже. Ты ведь осуждаешь меня. Я вижу. Голос дрожит. Он качает головой, отпускает ее руку. Он ведь не осуждал. Ни капли. Просто она казалась ему такой независимой, сильной, той, которая справится со всем сама. Но все оказалось по-другому. Ведь я ухватилась за твои руки, как за лестничные перила. А ты захватил мой разум и облегчил боль. - Кофе остывает, - говорит, кладя руки на стол, сцепляя. - Хочешь домой? Она отрицательно машет головой, пытаясь привести свои мысли в норму. Он сбил ее с толка. Лишь из-за того, что она увидела в нем, как ей казалось, неподдельную заботу, она доверилась ему сегодня. Она жалеет? Нет. Берет в обе руки чашку, смотря на маленькие трещинки. А когда-то она была новой. И люди с восторгом смотрели на нее. Когда-то и эта закусочная была новой. И люди ходили сюда. Она уверена, что когда-то тут было полно народа. И когда-то та женщина за прилавком была молода, красива и полна сил. И люди восхищались ею. И когда-то эта девочка с искорками в глазах смотрела на мир, как на что-то прекрасное. И когда-то люди любили ее, как и она их. Когда-то... Мы всегда восхищаемся чем-то, пока оно новое. Но стоит понять, что время прибавляет ценность. И эта чашка с трещинками полна памяти. И она напомнит нам о непостоянстве времени и нас самих. Но когда-нибудь одна из этих трещин станет причиной того, что она, ударившись о холодный пол, разобьется. То же самое происходит и с людьми. Подносит чашку к губам, пробуя кофе на вкус. Сойдет. Выпрямляет ноги под столом, расслабляясь. Смотрит в окно, присматривается, щуря глаза. Вода переливается в звездном свете. И она хочет туда. Почему ее так тянет ко дну? Она же там и есть. Делает глоток за глотком, смотря в окно. Она не поворачивается. Не хочет сталкиваться со взглядом Бибера. А вот он смотрит на нее. На ее спутавшиеся вьющиеся черные волосы, на бледный профиль, где кожа поблескивает от света лампы, на веснушки на ее щеках. Ну, посмотри на него. Он же буквально прожигает ее взглядом. Но Грей даже не шевелится. Подносит чашку, допивая уже остывший кофе. Несмотря на то, что она проспала пол дня, снова чувствует усталость и легкую слабость. Ей нужен сон. Я не хочу просыпаться. - Отвезешь меня домой? - наконец поворачивает голову, тихо спрашивая. Последние посетители выходят, оставляя Монику наедине с Джастином. В ответ тот кивает, вставая и вновь протягивая руку девушке. Она качает головой, улыбаясь уголками губ, и он убирает ладонь. Вздыхает и сует руки в карманы. Так трудно довериться кому-то?

***

Брюнетка заходит домой, снимая обувь. В гостиной горит свет, а она готовится к тому, что сейчас оттуда выйдет мать, спрашивая, где она была. Но этого не происходит. Моника перестает ждать и идет в сторону ванной. Нужно смыть этот день. И прикосновения парня. Запирает дверь на замок, стягивая с себя черную майку. Немного прохладно, но она включает теплую воду, становясь на холодное дно ванной. Согревается. Рассматривает свои руки, все еще ощущая теплоту его губ. Также, как и он, проводит по небольшим шрамам пальцами. Не поддавайся! Тянется за полотенцем, обворачивая его вокруг тела, и становится на мягкий коврик. Сквозняк достигает худые плечи девушки, и она ежится. Натягивает большую белую футболку, хватая телефон с тумбы, и выходит из небольшой комнаты. Проскакивает сквозь широкий коридор к двери в свою комнату. Хмурится. Здесь пахнет по-другому. Смешанный запах. Мужской парфюм. Орехи. Черт. Достает из кармана джинс пачку сигарет и забирается на кровать под одеяло. Поджигает одну, чувствуя легкость. Дым проникает в легкие. Он оседает где-то глубоко, после чего она выдыхает его, снова делая затяжку. И так по кругу. Глаза прикрыты, и она наслаждается этим недолгим затишьем.