Джастин касается кончиками пальцев каменной плиты, но смотрит будто сквозь нее. Надпись немного стерлась, цветы завяли, когда-то белая плитка утратила свой блеск и приобрела желтоватый оттенок, ночью переходящий в серый.
Уже темнело, и на кладбище оставался лишь сторож, хмуро наблюдавший за парнем, который приходит сюда каждый месяц в одно и то же время и сидит у могилы мужчины, смахивает рукой пыль и иногда о чем-то вслух размышляет уже на протяжении многих лет.
Этот день не стал исключением, и он снова здесь. Его рука застыла на месте, взгляд все также направлен в никуда. Он каждый раз просто боится смотреть на те инициалы, что выбиты здесь, надеясь, что все это окажется ночным кошмаром, галлюцинациями, вызванными тем, что вколол ему врач пару минут назад, но не правдой. Однако все эти мысли уносит поднявшийся ветер. Он опускает глаза, и в них можно заметить еще больший страх, смешанный с отчаянием, жалостью и, как ни странно, ненавистью.
Каждый раз, приходя сюда, он снова становится тем шестилетним мальчишкой, раз и навсегда утратившим надежду на лучшее.
Сегодня он не планирует здесь задерживаться. Отбрасывает в сторону мысли о прошлом. Пришло время, чтобы принять это и перестать быть таким зависимым от страданий.
В последний раз оглядывается по сторонам и встает с мятой травы, сунув руки в карманы. Ускоряет шаг, чтобы быстрее покинуть территорию кладбища, и направляется к автомобилю у ворот.
Парень запускает руку в карман джинс, нащупывая там маленький пакетик, и замирает, откидывает голову на сидение, тяжело дыша. Крутит его пальцами левой руки, а другими — касается переносицы, нахмурившись. Тяжело перебороть желание забыть обо всем хотя бы на несколько часов, но он держится. Изо всех сил, что у него остались. Трудно точно сказать, но кажется, что он не спал уже целую вечность, столько же нормально не ел.
Совсем забыл, что обещал Хантеру заехать за ним. Он с трудом заставляет себя положить пакет и его содержимое нетронутыми обратно, а потом берет телефон с соседнего сидения. Пропущенные от Остина. Что этот кусок дерьма снова натворил? Первый вопрос, всплывающий в его голове. Но ему плевать. Только сейчас он понимает, что потерял контроль над всем, что его окружало. Над тем, что с таким трудом было построено спустя столько времени. Однако, можно сказать, что теперь он чувствует облегчение, несмотря на то, что боль в висках немного затемняет рассудок. Джастин знает причину, но не сдается. Нужно лишь потерпеть и все пройдет. Боль уходит. Рано или поздно она отпустит его. Интересно, сколько еще лет потребуется ей, чтобы выжать из него все?
***
— Черт тебя подери, Крамер, когда я говорила, что боюсь высоты, то не шутила, — с некой усмешкой говорит Моника, следуя за парнем на крышу небоскреба.
Он держит её руку, тянет за собой, чувствуя, как приятно захватывает дыхание. Рэйчел идет следом, крепко держась за перила, что-то опять напевая себе под нос.
Они проехали на лифте, а последние несколько этажей решили пройти пешком, но усталость в ногах ощущается уже давно. Они припарковали старенький «Вольво» далеко отсюда, решив отдать предпочтение пешим прогулкам. Оставались еще места, что хотел посетить Блейк, но их он отложил на завтра. А Моника, уповая на то, что ночевать в отеле — слишком просто и совсем не интересно, предложила найти более увлекательное место, не рассчитав, что оно может оказаться в нескольких сотен метров от земли.
Здание с зеркальными окнами, серыми стенами и крышей, с которой открывался вид на весь город и небо, полное сверкающих звезд. Вот оно.
Фишер достает из рюкзака пледы, которые успела прихватить с собой из машины и купленное в местном супермаркете вино.
Они бы не отказались сейчас от хорошего, крепкого сна, но в сегодняшних планах этого не было.
Девушка садится на расстеленный плед, прижавшись спиной к холодной бетонной стене. Не сказать, что холодно, но ночи здесь будут гораздо прохладнее, чем в Чикаго.
— Я бы хотела, чтобы эта ночь длилась вечно, — нарушает тишину Моника. Прокашливается.
Она сидит почти у самого края крыши, не замечая, как за ее спиной Рэйчел тревожно держит локоть Блейка и что-то шепчет ему на ухо, а потом накрывает лицо руками, стараясь избежать слез. Крамер ежится, застывает на мгновение, а потом резко встает и еще минуту думает. Качает головой.
— Моника, собирайся, нам пора.
Получает в свою сторону немой вопрос от Моники и запутавшейся в происходящем Фишер.
— Папа прислал смс. Бабушке опять плохо, без меня никак, — говорит уверенно и решительно.
***
Пока Грей, вытянув ноги на заднем сиденье, тихо стучит по стеклу пальцем и чувствует, как проваливается в сон, девушка на переднем сиденье зло наблюдает за сосредоточенным, но напряженным взглядом Блейка. Она должна предупредить Монику. Но она и должна сдержать обещание и ничего не говорить Монике. И именно поэтому сейчас в своей голове Рэйчел обдумывает аргументы «за и против» для каждого случая. Снова смотрит на Блейка. Он бледный и заметно похудел. Чувствует, что вот-вот заплачет и поэтому закидывает голову на сиденье, пытаясь справиться с приливом чувств.
***
Вы когда-нибудь лежали в своей кровати и понятия не имели, что делать со своей жизнью? Открывали ли рот и настолько сильно пытались закричать, надеясь, что услышит весь мир, но вместо этого лишь давились слезами? Это делала Моника. В очередной раз после поездки, позволившей ей вздохнуть хоть половинкой своей груди. Но сейчас ее легкие снова будто наполнены водой, как в тот раз, когда она лежала в ванной и позволила жидкости заполонить ее организм.
Она вернулась час назад. Вступила на порог квартиры, увидела лицо своей матери, сказала несколько лишних слов.
Грей сказала бы, что это ее классический день, но не в этот раз. Все вышло за рамки былого. Ее постель уже не ее постель. Ее дом уже не ее дом. Она — уже не она.
Она будто сплошной ком проблем и заморочек, сплетённых воедино.
Чувствует слишком много. Думает слишком много. Проглатывает немой крик один за другим.
Вновь и вновь зарывается в подушку, избавляясь от слез, которые снова и снова появляются на ее глазах. Спасите ее.
Скажи, что я в порядке. Не спроси. Скажи. Я поверю.
