Skies Get Rough

Окончательно теряясь, Моника чувствует, как земля уходит из-под ног. Головокружение. Буквально один миг отделяет ее от того самого момента, когда она и вовсе потеряет сознание. И это происходит. Она лишь глубже впадает в объятия Бибера, а он, растерявшись, несколько секунд мечется между чувствами и осознанием, что девушка в его руках только что упала в обморок. Толкает дверь рукой, ища глазами медсестру, стоящую в этом коридоре пару минут назад. Она смотрит на него из-за стойки ресепшена и, понимая, что происходит, мешкаясь, теряется в кабинете напротив. Возвращается она с нашатырным спиртом и двумя мужчинами, один из которых, похоже, врач. — Посадите ее на кресло, — командует он. — Уже поздно. Ей лучше остаться здесь, мы позвоним ее матери. Джастин хмурится. Он до сих пор не проронил ни слова. Но все еще сжимает в своей руке кисть девушки. Помогает перенести ее в палату, замечая, как в соседней отец Блейка разговаривает с отцом. Точнее пытается слушать. О кремации собственного сына. Бибер бросает взгляд на Монику, лежащую на кровати, задерживает взгляд на тех самых шрамах на руках, которые стали видны сквозь закатавшиеся рукава. Тяжело вздыхает и выходит за дверь, ожидая, пока настырный доктор оставит в покое человека перед собой. Это происходит довольно скоро, и поэтому он уже собирается с мыслями, дергая за ручку двери. — Мистер Крамер, — еле слышно, просто чтобы подать знак, что он здесь. — Я. мне правда. Начинает, но не заканчивает. Сейчас это ни к чему. Он и без того прекрасно знает, что всем жаль. — Джастин, ты пришел? — произносит мужчина, но смотрит куда-то в сторону. — Он не смог. Снова начинает плакать, зажимая пальцами переносицу. Качает головой, не сдерживает слез, а всхлипы превращаются в тихие крики отчаяния. Можно ли было считать это ожидаемым? Да. Но ожидали ли они это? Нет. Конечно, нет. Бибер не двинулся с места. Утер тыльной стороной ладони слезы, стараясь подавить в себе все, что только можно. Но ты неудачник, Джастин. Ты не можешь больше притворяться, что тебе все равно. Тебе больно так, что скулы сводит и хочется кричать. Но он возвращается в палату рядом и застает Монику, сидящую на кровати. Она кидает на него свой взгляд. Парень замечает слезы в ее глазах и снова молчит. Режущая тишина повисла в воздухе. Но не надолго. Ее нарушает Моника. — Забери меня, пожалуйста, — почти умоляет она. — Я не хочу оставаться здесь. — Они позвонят твоей матери. Пусть заберет тебя домой, — держится в нескольких метрах от Грей. И опять не двигается с места. — Я не хочу домой. Тем более к своей чокнутой матери, — девушка переходит на плач. Отчаяние настигает и ее. — Ты хочешь, чтобы я похитил тебя? — пожимает плечами, оглядываясь. — Тогда ты еще более чокнутая, чем твоя мать. — Пожалуйста, — протягивает Грей, закидывая голову назад и поджимая под себя ноги. Ты не можешь бросить меня сейчас. Не сейчас. Бибер нервно закусывает губу, топчется на месте. Он знает, что должен сделать. По-другому и быть не может. Но нужно решиться. Выкинуть все предрассудки из головы и броситься к чертовой кровати и унести ее отсюда. Но он лишь протягивает ей свою руку и ничего не может поделать со своим равнодушием сейчас. Маской равнодушия, которая накрепко приклеена к его лицу как раз для таких моментов как этот. Парень уверенным шагом идет к двери, таща за собой Монику. Осматривает коридор, который, на удивление, пуст. Уверенным шагом ведет девушку к выходу, крепче сжимая ее руку. И отпускает, лишь преодолев пороги и настигнув дверцу автомобиля. Грей залезает в салон машины, откидываясь на сидение, и ждет Бибера. Он все еще всматривается в окна больницы, надеясь, что их не поймают. — И куда мы направляемся? — хлопает дверцей. — Помнишь закусочную на набережной? И снова неловкая пауза. А Моника, кажется, только очнулась. Она вздрагивает, резко поворачивается в сторону парня и хватается за его локоть. — Он мертв, — шепчет. — Ты вообще понимаешь, что он мертв? В эту же секунду шепот превращается в крик, а слезы — в истерику. Она зла, ведь Бибер даже не удосужился посмотреть на нее, произнести хоть слово в ответ. — Но откуда же Биберу знать, какого это терять близких, да? Ты же, черт тебя подери, только и можешь ходить и строить из себя крутого парня, появляться там, где тебя не просят и лезть не в свое дело! — срывается, сглатывает слезы, кричит так громко, лишь бы он услышал и среагировал. — Какого черта ты пришел туда? — Я не знаю, да. Я всего лишь увидел своего отца, повесившегося на чердаке, доведенного до суицида моей матерью, которая живет и радуется жизни, — Джастин резко сворачивает на обочину, тормозя, и поворачивается лицом к черноволосой. — Я приехал в больницу к другу, гребаное сердце которого решило остановиться сегодня. И сейчас я еду в машине с неуравновешенной, постоянно жалеющей себя девчонкой и все еще держусь! И не тебе, Грей, следовало бы сейчас срываться на меня. Он замолкает, смотрит на Монику, буквально сверлит гневным взглядом. Видит, как она безмолвно плачет, уцепившись руками в кресло. Вся дрожит. Но, на удивление, сегодня она как никогда настоящая. Без поддельных эмоций, алкоголя в крови, наигранной улыбки. Бледная, с огромными синяками под глазами, красными от слез и дрожащими руками, тянущимися к парню напротив. И он безмолвно тянется к ней, переплетает свои пальцы с ее. Прикрывает глаза и откидывается на спинку сиденья. Нужен перерыв. На улице пусто, в многоэтажке у дороги гаснут последние огоньки. Никто из этих двоих понятия не имеет, сколько времени прошло с тех пор, как они покинули клинику. — У тебя уже полчаса звонит телефон, — произносит Джастин, прокашливаясь. — Ответь или выключи. Девушка вздыхает. Смотрит на экран телефона, который достала из заднего кармана джинс. Рэйчел. Наверняка, она сейчас проклинает себя за то, что позволила себе оставить подругу в таком состоянии. Но в каком состоянии она сама? Могла ли она подумать, что вчерашнее прощание было последним? Думаем ли мы о том, когда видим человека в последний раз? Вся суть в том, что, скорее всего, Блейк знал, чувствовал, что что-то произойдет, раз решился на эту поездку. Чувствовал, когда набирал номер Рэйчел, а грудную клетку сдавливало от напряжения. Понимал, что так много не сказал, когда терял сознание в скорой и задыхался при подключении к аппарату дыхания. Тем временем девушка продолжала игнорировать вибрирующий в ее руках мобильник, нервно постукивая по нему пальцем. Она была уже относительно спокойна, но как спокойна; для человека, потерявшего лучшего друга, она выглядела озадаченно и лишь изредка всхлипывала, ведь энергии на долгие рыдания уже не осталось. Осталась лишь пустота и горечь внутри. Чувство вины, разраставшееся с каждой секундой. Она же должна была догадаться, заметить, обратить внимание на то, что что-то явно не так. Но была так занята собственными страданиями, что полностью зациклилась на себе и своих проблемах. - Ты знал? Джастин вопросительно смотрит на Монику, замечая, как смягчился ее тон. - Что он болен. Что он умирает. - Да, - в глазах парня можно заметить сожаление. Он тоже обещал. - Поехали, - все, что проговаривает Грей, отвернувшись к окну. Понимает, что он уже не держит ее за руку, не говорит с заботой в голосе. Джастин холоден и равнодушен. Снова. И его безразличие режет слух Моники.