Время собирать камни

Это здание было отгорожено дополнительным забором из "колючки" так, что пройти можно было только в одном месте. Вообще, судя по всему, Народная Вэстландская республика недостатка в колючей проволоке не испытывала - а может, это было наследство от "власти кровопийцев и бездельников", оставшееся с войны. У "калитки" его задержал часовой. - Куда прешь, ослеп? - Добрый день. Мне нужно в комендатуру, - Алан был спокоен и доброжелателен, словно общался с секретарем в каком-либо учреждении. - А мне нужно дать тебе в рыло, - улыбаясь в ответ сказал охранник. - Коменданту делать нехрен, с вами разговаривать. Он коротко замахнулся, собираясь ударить в живот Алан слегка сдвинулся в сторону и отступил. Он, конечно, не был профессиональным военным, но подраться был не дурак. Обучаясь в Университете в Империи, он достаточно серьезно занимался в секции борьбы. Бить часового, разумеется, было бы неправильным, но уйти от удара оказалось достаточно легко. Часовой все же достал его, но совсем не так чувствительно, как планировал. Алан отступил еще на шаг, выровнял дыхание. - Вы сделали то, что нужно вам, позвольте теперь пройти. - Ты, сука, мне еще указывать будешь? - следующий удар сбил его с ног, на этот раз прикладом по ноге, выбивая точку опоры. Было больно, но все-таки терпимо, не по колену и не по щиколотке. Потом охранник наклонился и почти участливо спросил: - Как самочувствие? Могу платок дать... белый. - Твою мать, - сообщил ему Алан, вместо ответа, не торопясь вставать. Потом все-таки сел. - Ясно. - Плохо тебе? - настойчиво повторил часовой. - Мне плохо? - озадаченно переспросил Алан. - Видимо, да. - Сука, - тот сплюнул. В принципе, они находились в зоне слышимости. - Вали туда... зайдешь в медпункт, и если окажется, что я тебе ребра там поломал или еще чего - тебе же хуже. Ясно? Так что давай, окажись здоровым. - Вы очень любезны, - Алан медленно встал и, обойдя часового по большому кругу, пошел дальше. Знакомство состоялось, но если в нем были намеки, то он ничего не понял. Не выйдет из него агента без страха и упрека. Шел он медленно, чуть прихрамывая, пытаясь понять, у кого спросить про посуду. Не к коменданту же с этим идти, в самом деле. Он решил действительно зайти в медпункт. По крайней мере, знакомое место могло придать уверенности. Там, за дверью с намалеванным красным крестом сидел полный и обрюзгший человек с плохо определяемым возрастом. Ему могло быть и тридцать лет, и пятьдесят. Он поднялся навстречу Алану и печально посмотрел на него: - Ничего нет, - сказал он без приветствия. - Только бинты и йод. Освобождение от работы, если уже вписали в бригаду, дать не могу. Направление на усиленный паек - только если открылось кровохарканье. - Добрый день. Меня зовут Алан, - представился он.- Я врач. Вернее, раньше был врачом. Хочу посоветоваться, можно? Тот глянул на него настороженно и с какой-то опаской. - О чем нам советоваться? - Я видел с утра несколько людей, больных туберкулезом в открытой форме. Как вы думаете, стоит принять какие-то меры для того, чтобы оградить остальных, или в данных условиях это бесполезно? Я здесь недавно, не знаю положения вещей. - Предлагаете их пристрелить? Гуманно, нечего сказать, - зло сказал фельдшер. Сейчас Алан заметил, что тот не слишком трезв. Значит, в медпункте имелись не только йод и бинты. - Это какой-то кошмар. Я, лучший выпускник курса тридцать шестого года! Мне лично императрица вручала диплом, я же не где-то учился, а в Императорском университете врачебного дела! - Вы учились в Первом Медицинском? - сейчас Алан улыбнулся. Прошлое легкой солнечной тенью на мгновение встало перед глазами, - Сухаревский у вас вел фармакологию? Тот недоуменно посмотрел на него, потом лицо озарилось: - Он был ассистентом на кафедре. Но уже подлец и въедливый негодяй. О... молодой человек! Ну-ка, садитесь... кстати, о фармакологии... Он торопливо прошел к шкафчику со стеклянными дверцами, достал лабораторную бутылку из темного стекла с туго пригнанной стеклянной пробкой. Разлил по жестяным кружкам прозрачную жидкость - запахло спиртом. - Разбавить, или так примете? Для... профилактики, так сказать, респираторных заболеваний? - Я пожалуй, не смогу составить вам компанию, - покачал головой Алан. Если, когда я вернусь из комендатуры, от меня будет пахнуть спиртом, мои товарищи по несчастью меня живьем закопают в землю. Но чокнуться с вами, мне будет приятно. Алан взял кружку, стукнул о соседнюю, потом так и замер. - Тридцать шестой год вы говорите? Марек фон Шерлец? Да? - Дорогой мой, - прочувствованно сказал толстяк и глаза его увлажнились. - Как это... мило, что кто-то меня помнит. Я, конечно, сильно изменился, не похож на выпускные фотографии. И сдал, да. Чего и говорить. А спиртик я вам с собой накапаю. Полезная штука, можно и глотнуть перед сном для согрева, и заплатить кому... Он перелил содержимое кружки в небольшой пузырек и заткнул пробку. - Спасибо, - Алан с благодарностью забрал пузырек, - я читал ваши работы. Та, что по профилактике эпидемий красной оспы немагическими средствами, вообще вошла в программу Университета. Мы ее на втором курсе изучали. Я доклад делал. - Алан улыбнулся, вспоминая. Потом нахмурился. - Но... держать вас здесь... это же... преступление просто. Вы же... что, жители Новой Республики не болеют? Бывший выпускник посмотрел на него с тоской, потом налил себе еще. Руки у него заметно дрожали. - Я ведь здесь тоже, вроде как заключение отбываю. Если смотреть на факты. За... ик!... за то, что убил народного комиссара Ингмара Тоота. - Не смогли вылечить, да? - догадался Алан. Если бы доказали злой умысел, вряд ли Марек сидел бы сейчас здесь, а не в бараке. - Там все сложнее, - фон Шерлец нагнулся к нему, на Алана повеяло парами спирта. - Но это тайна! Когда больной умирает на операции - это часто случается, увы, часто... А мне вместо пули в затылок подобрали вот это чудное теплое местечко. Ик! - Надолго? - Алан знал, что без постоянной практики квалификация теряется. Ему было жаль фон Шерлеца, сейчас отчего-то даже больше, чем себя. Он-то отсюда быстро выберется, если все пойдет по плану, конечно. - Я же работаю здесь, а не лес валю, - обиженно сказал тот. - Я условно осужденный. Могу выйти, в город съездить. Деньги, опять же платят. Фантики. Хотите, я вам дам пятьсот марок? А хотите - тысячу? Не хотите? Правильно! Ими можно щели в стенах затыкать, дешевле бумаги. А настоящая ценность - это карточки! - Какие карточки? - непонимающе спросил Алан. - Продовольственные. Ну и на... необходимые товары. Лезвия там для бритвы, мыло, обувь... ткани отрез. Просто так в магазинах ничего не купишь, деньги обесцениваются быстрее, чем их рисуют. - До чего страну довели, - очень тихо сказал Алан. Потом поднял глаза на Марека, - давайте лучше о хорошем. Несмотря на обстоятельства нашей встречи, я очень рад вас видеть. Подумать только, знал бы я тогда, когда готовил доклад, что когда-нибудь буду вот так запросто разговаривать с автором столь интересной теории. Хотя, сейчас, насколько я знаю, уже совсем не теории . В Ривии ваш метод используется и вполне успешно. - В Ривии? - фельдшер поднял взгляд. - Ну, не дураки они там. Хотя специалисты оттуда - полная хрень. Хотите все-таки выпить? Или добрый совет? - Лучше добрый совет. - Во втором и третьем бараке иногда бывают.. нехорошие вещи. Кто-то там завелся, крысятничает. Уже были трупы. - Спасибо, буду иметь в виду. И, раз уж речь зашла о добрых советах, вы не могли бы мне подсказать, где здесь можно взять посуду? При поступлении сюда мне ее не выдали. - Миски? Это... это к Штоссу, он тут заведует хозяйственной частью. Любит пошутить, сука... - нежно сказал Шерлец. - Но я тебе миску найду, только тссс! Никому! Это тоже тайна! - Конечно, и буду вам очень благодарен. Алан смотрел на человека, который когда-то был одним из его кумиров, и в душе поднималась такая боль, какой он никогда не чувствовал даже думая о собственной судьбе и судьбе родных. Вид пьяного Шерлеца неожиданно стал последней каплей. Внутри разгоралась белая слепящая ярость, и Алану хотелось лично убить каждого, кто был причастен к том, что мир стал таким, где гениальный медик вынужден прозябать на положении санитара в лагере заключенных. Все внутренние переживания Алана для Штерлица, по-видимому, прошли незамеченными. Бывший гениальный медик поднялся, на нетвердых ногах подошел к шкафу и вывалил оттуда кучу какого-то хлама. Миски там тоже были, почти такие же, как Алан видел у пленных - стандартная армейская посуда. - Вы... выбирай! - сделал Марек широкий жест. - Для своего мне ничего не жалко. А вы... вы тоже ужинали в анатомичке? - На спор? Да. - Алан поднялся и подобрал одну из мисок, засунул в карман куртки. Подумав, взял еще и кружку. Остальной хлам кое-как вернул на место. - Правда... старший курс над нами подшутил... Герберт так испугался тогда, что подавился. Мы его потом дружно реанимировали. - Алан улыбнулся, вспоминая. - Так что, ощущений получили в тройном размере. И мы, и они. - И жмурики, - весело сказал Марек. - Ладно... шел бы ты. А то с меня спросят, чем ты таким болеешь. Но если тебе кто череп проломит - ты приходи. Йод и бинты у меня есть. - Обязательно. Приползу. А если спросят - скажите что у меня проблемы с артериальным давлением, и я наивно пытался разжиться микстурой. - Они слова такого не знают, - фыркнул Шерлец. - Давление! Подавление, вот что они хорошо усвоили. - Тем убедительнее будет, - Алан кивнул, прощаясь. - Спасибо вам, огромное. И очень рад знакомству. Когда он вышел и собрался было обойти часового подальше, тот подошел сам. На этот раз из-за поднявшегося ветра и начинающейся грозы рядом никого не было. - Завтра на проверке я тебя подцеплю. Не бойся и не закрывайся, больно бить не буду. Зато поговорим, - быстро сказал он. - Хорошо, - отозвался Алан. Он вернулся в барак, лег на свое место и прикрыл глаза. К Морицу идти было рано. Спать не хотелось, оставалось обдумывать произошедшее и строить планы на будущее. Пока все складывалось достаточно удачно, встреча с фон Шерлецем вообще была улыбкой судьбы. На мгновение Алану страшно захотелось прихватить с собой и его. Но это был бы огромный риск, да и сам Шерлец вряд ли был бы рад перспективам. Что он будет делать в Ривии? То же, что и сам Алан? Нет, здесь, при всем ужасе его положения, не хуже. Вечером всех собрали снова на площадке перед комендатурой. Накрапывал дождь и охранник стоял в плаще с капюшоном из прорезиненной ткани. Военнопленные и заключенные мокли в чем были. Раздали ужин - пустой суп, в котором плавала какая-то бурда из картошки и моркови и кипяток. У некоторых был чай, кто-то заваривал в кружке какую-то траву. Алан обошелся кипятком. Он снова нашел Морица и подсел поближе, но заговаривать не спешил. Тот торопливо ел, устроившись под хлипким навесом. Часть людей ушла в барак, часть устроилась под навесом и козырьком. Потом Альберг поднял голову, встретился с Аланом взглядом. Несколько секунд выражение его лица было странным, он словно боролся с какими-то внутренними мыслями. Но потом кивнул, помахал рукой. Алан махнул ему, но подходить не торопился. Доел суп, вытер миску, набрал кипятка. Потом уже подсел. Мориц молчал, глядя на него и закусив губу. Сейчас глаза казались почти темными. - У меня есть чай, в бараке, - наконец, сказал он. - Хотите? Только он травяной наполовину. - Нет. Благодарю вас. Не хочу, - Алан отпил глоток, потом открыто спросил, - вы странно смотрите, что-то не так? - Все так, - тот как-то разом сник, но при этом больше не настаивал. - Ладно. Я тогда пойду. Я пустую воду не слишком люблю. Даже горячую. - Я с вами, хорошо? Мне приятна ваша компания. Но мне совсем не хочется быть нахлебником. Тот повернулся, уставился на Алана. Потом улыбнулся. - Может барон фон Альберг позволить себе напоить чаем гостя? Который в свое время очень любезно спас ему жизнь, пусть и вынужденно. Улыбка у Морица была очень приятная, Алан обнаружил, что улыбается в ответ. - В таком случае, я принимаю ваше щедрое предложение, - он поднялся. - И правильно делаете, - Мориц вздохнул, словно сам он не был в этом уверен, но выглядел сейчас куда более довольным. Он пришли во второй барак. Народу там по-прежнему было немного, у Морица, например, который занимал угловую полку, соседей не было ни сверху, ни сбоку. - Садитесь. Я сейчас, только меры приму. "Мерами" капитан называл свое одеяло, которое он повесил, зацепив за верхнюю полку и через проход так, чтобы отгородить их от остальных, сидевших в основном у печки. - На всех у меня не хватит, - тихо сказал Мориц, доставая откуда-то из-под соломы на верхней полке пачку чая. – Хоть это и гнусно, конечно. Алан сел рядом, подставил кружку. Потом помешал, заставляя чаинки опустится на дно. - У меня странные отношения с судьбой, - заметил он, рассматривая содержимое своей чашки. - Она редко мне улыбается, но уж если улыбается, то щедро. Вчера я встретил вас, вы буквально были одним из первых, с кем я свел знакомство, а сегодня в медпункте - человека, по работам которого я когда-то учился. - Шерлеца? - спросил Мориц. - Надеюсь, когда он писал эти работы, он не был алкоголиком. А то вы плохо выучились. - Не говорите о нем так. Здесь легко стать алкоголиком. Особенно медику. - Наверное. Ничего не имею против него лично, но в медпункт предпочитаю не попадать. Не вызывает доверия. А вы... что там делали? Алану могло показаться, но в голосе послышалась тревога. - Не поладил с охраной комендатуры. Ничего особенного. На самом деле просто использовал повод, чтобы понять, на что здесь можно рассчитывать в плане медицины. - Ни на что нельзя, - ответил Мориц. - Вычеркнут труп, поставят галочку. Я здесь уже полгода, многое видел. А до того был в другом месте, там было еще хуже. Он закашлялся, и Алан понял, что это не от того, что чаинка попала не в то горло - то был "простудный" кашель, похоже, уже почти хронический. - Мне не нравится как вы кашляете, - сказал он озабоченно, дождавшись, когда тот восстановит дыхание. - Я что-то начинаю жалеть, что забрал у вас дополнительный матрас. Где тут ваша дыра в стене? Сильно сквозит? - Да нет, я ее соломой заткнул. Это не туберкулез, если вы об этом. Я простыл месяц назад, нас раздетыми продержали под дождем и на ветру. В считалочку играли. Вот, до сих пор не прошло. - Я знаю, что это не туберкулез. Если вы позволите, я бы хотел послушать ваше дыхание. Можно? - его пальцы легли на ворот его куртки. Мориц шумно, судорожно вздохнул. Потом кивнул и начал быстро расстегивать пуговицы. Глаза у него были закрыты, губы - плотно сжаты, как будто он удерживал очередной приступ кашля. Алан прислонился ухом к груди барона. - Дышите медленно. Так, задержите дыхание, теперь глубокий вдох, - он склонился, скользнув чуть ниже, и добавил извиняющимся тоном: - с трубкой было бы удобнее. - Ничего, - хрипло сказал Мориц. - Может, мне встать? Вам так удобнее будет. Или... лечь? Последнее он произнес после паузы. - Ложитесь. Сейчас на живот, - Алан уже бесцеремонно задрал рубашку на Морице, приложил ухо. Потом несколько раз несильно ударил по лопаткам, заставив того снова закашляться. - Понятно. Значит так... - он достал склянку, полученную в медпункте и аккуратно вылил немного спирта на ладонь. Потом жестко начал втирать его в кожу, до красна. - Не дергайтесь, все в порядке. Это вам привет от доктора Шерлеца. Переворачивайтесь. Он поправил на бароне рубашку. Мориц перевернулся, глаза блестели в темноте. - Спирт... расщедрился наш санитар, - голос у него был глухой и словно севший. - Алан. Вы сегодня днем говорили... про... красивое тело. Довольно... необычно. - Я вас обидел? Поворачивайтесь, грудь я вам тоже разотру. - Алан повторил процедуру. Сейчас сексуальные предпочтения барона его не волновали, он беспокоился о том, не повлияет ли простуда на возможность побега. Поправив рубашку фон Аьберга, он ответил на вопрос. - Да. У вас красивое тело. Я такие вещи автоматически замечаю. Мориц приподнялся на локте и вдруг обнял Алана за шею. С некоторой натяжкой можно было решить, что он просто пытается таким образом подняться, но пальцы провели по шее, по затылку, и Альберг убрал руку, словно обжегшись. Алан не отстранился, хотя намек понял прекрасно. Он странно себя чувствовал, словно все, начиная с того момента, как майор позвал охрану, происходило не совсем с ним. И его личные предрассудки и предпочтения сейчас потеряли смысл. - Вам здесь... одиноко? - спросил он тихо, а потом добавил уже другим тоном: - Я ищу оправдания своему желанию надоедать вам своим обществом. - Я не один, - Мориц задумчиво рассматривал свою руку, потом перевел взгляд на Алана. - Если вы об этом. Но... вас скоро все равно могут начать искать, старшие отвечают за то, чтобы все были на местах. Алан сел, откинувшись на стену, теперь между ними с Морицем было расстояние. - Застегнитесь плотнее, сейчас должен спирт подействовать. Мориц посмотрел на него долгим, пристальным взглядом, но куртку начал застегивать. - На самом деле, - глухо сказал он. - Я скоро лягу спать. Здесь от холода и плохой еды приходится много спать. Но... я не хочу, чтобы вы считали, будто я вас выгоняю. - Хорошо, не буду, - Алан улыбнулся. - Я вообще очень плохо понимаю намеки, так что если вам что-то будет нужно, просто говорите прямо, хорошо? - Зря вы это сказали, - пробормотал Мориц. Потом неожиданно бодро поднялся и улыбнулся. - Идемте, я вас провожу. Иногда полезно показать, что вы здесь не один - меньше будет проблем. - Хорошо, только пуговицу застегните. Вот эту, - он пальцем коснулся верхней. Потом отвернулся, откидывая одеяло. - Мне иногда кажется, что вы мне снитесь - сказал Мориц, когда они вышли. Дождь прекратился, светила луна и сквозь разрывы в тучах виднелись звезды. - Мне тоже вся эта ситуация не слишком кажется реальной. Знаете, я вспоминал вас, гадал, выжили ли вы. Что с вами сейчас. Вот, узнал. - Довольно странно для врага. Чем я вас так... зацепил? Они уже стояли у дверей, но Мориц не спешил уходить. - У меня нет врагов. Я не воевал в той войне. Я спасал жизни. Если хотите знать, я учился я в Императорском Университете, и достаточно многим обязан Вэстландской Империи, так что вы тогда не были для меня врагом, и даже ваш друг - тоже. Пусть он и собирался меня убить. Кстати, вы тогда сказали... попросили его... сохранить мне жизнь. Зачем? - Вы мне показались очень молодым. Сейчас понимаю, что младше, чем на самом деле. Но мне сложно было быть объективным. Стало жаль... и вы достойно держались тогда. Насколько я могу помнить. - Ясно. Спокойной ночи, барон. Алан пригнулся и шагнул в дверной проем. Мориц некоторое время стоял и смотрел ему вслед.