"Imagine" или Все что нам нужно, это любовь..Часть 1

      Кристина лежала на кровати и листала журнал, когда услышала голоса в коридоре.       «Неужели родители!»       Она быстро стала, едва не споткнувшись о кровать, и выглянула в коридор. Буквально возле ее палаты стояла Вера Вонг и разговаривала с лечащим врачом Эвана. Кристина даже не стала гадать, откуда та узнала о случившемся. Ярость затопила ее по глаза. Вот эта женщина, от которой в их семье все беды!       – Вы! – выкрикнула она так, что на них обернулись несколько человек. – Даже не рассчитывайте! Эвана вам не видать! Уходите отсюда!       Занервничавший врач подошел к девушке и стал уговаривать её вернуться в палату. Кристина смотрела на Веру испепеляющим взглядом, однако не ощущала собственного превосходства. Даже сейчас, в десять утра, эта женщина выглядела безупречно. Строгий белоснежный костюм, лаковые туфли на высоком каблуке и гладкие, как зеркало, длинные черные волосы, аккуратно лежащие на спине.       «В таком возрасте носить такую прическу!» – с негодованием подумала Кристина, ненавидя в Вонг все, от каблуков до кончиков ногтей.       – Кристина, – Веру как будто вовсе не удивила реакция девушки, – можно, я зайду к тебе в палату, и мы поговорим?       Пару секунд поколебавшись, та решила, что все-таки лучше пусть эта ведьма зайдет к ней, чем отправится к Эвану, которого сегодня утром отключили от аппарата искусственного дыхание и должны были к вечеру перевести из реанимации в лечебное отделение.       Вернувшись в свою палату, Кристина выключила телевизор и села на постель, намеренно не предлагая присесть Вере. Женщина внимательно оглядела ее с головы до ног.       – Ты сильно пострадала?       – Нет, как видите.       Вонг присела на стул, положив на колени лаковую сумочку. Весь этот флер безупречности, безукоризненного стиля действовал на Кристину, как красная тряпка на быка.       – Почему ты так не любишь меня? – спокойно поинтересовалась женщина. – Что я тебе сделала плохого?       – Мне – ничего. А вот у Эвана, с тех пор как он начал общаться с вашим окружением, в жизни одни неприятности…       – Продолжай.       – Я считаю, что вы, и такие, как вы, – возбужденно продолжила девушка, – внушаете моему брату ложные ценности. Я знаю, какой Эван на самом деле. Он очень изменился с тех пор, как познакомился с вами!       – Я никогда ни в чем не давила на него, – мягко произнесла Вера, глядя на Кристину вполне дружелюбно, – ни к чему его не принуждала. Он сам делал выбор. Ты считаешь, что я порчу ему жизнь, но откуда тебе знать, что лучше для твоего брата? Ты давишь на него точно так же…       Кристина осеклась, не зная, что ответить на это. Она никогда не была, в отличие от Эвана, мастером вести споры, приводя логичные и красивые аргументы. Она просто знала, что Вера принесла разлад и хаос в их семью. Как ведьма, как колдунья, украла у них Эвана и заколдовала, превратив неизвестно во что.       – Я знаю, что ты любишь своего брата, – продолжала та. – Я тоже люблю его. Мы обе хотим для него только добра. И я никогда ни в чем не посягала на его свободу. Это чистая правда.       – Но из-за вас он оставил Сашу… и… – Кристина хотела сказать – «и ребенка», но внезапно передумала. Незачем этой мадам быть в курсе всех подробностей. – У них все так хорошо складывалось! Сначала вы подсунули ему этого… Валентина… а потом…       – А ты уверена, что Эван хотел быть с Сашей? Что он любил ее? – с нажимом спросила Вера.       – Только не говорите, что он любит Вас! А то я расхохочусь… – девушка вдруг вспомнила слова брата о том, что у него и в мыслях никогда не было жениться на Вере Вонг, и это ее успокоило.       – Ты неверно представляешь себе наши отношения… – тонкие губы женщины слегка дрогнули в улыбке. – Мы никогда не были любовниками.       – Ну, еще бы! – воскликнула Кристина. – Вы, простите, нам в бабушки годитесь!       Ей хотелось, чтобы Вера обиделась и ушла. Это было бы очень здорово, но, похоже, ту совсем не трогали эти издевки. Она пересела со стула на кровать, поближе к Кристине и сказала:       – Сейчас самое главное, чтобы он поправился. Я знаю очень хорошую клинику… и хочу перевезти его туда.       – Вы его не заберете!       – Кристина, – она произнесла это имя мягко, нараспев, – я не собираюсь отнимать его у тебя. Хотя твоя ревность вызывает у меня недоумение. Ты не единственная сестра, при этом Лаура не ведет себя так агрессивно. Думаю, ты относишься к Эвану совершенно по-особенному…       – Это вы относитесь по-особенному… прилипли к нему, как будто других мужчин вокруг вас нету. А Эван… он всегда был легко внушаем. Ему нужны авторитеты… и он всегда мечтал о лучшей жизни…       Кристина вдруг подумала о том, что вот сейчас они сидят и обсуждают его, а Эван, может быть, вообще не поправится… А если поправится, но обвинит ее во всем, в этой аварии?… К глазам снова подступили слезы. За эти два дня она, кажется, плакала больше, чем за всю свою жизнь. Обрывки страшных воспоминаний об аварии по-прежнему преследовали ее и во сне, и наяву. Ведь ей досталась участь перенести весь этот кошмар, оставаясь в сознании.       – Куда вы ехали, когда произошла авария? – этот неожиданный вопрос заставил девушку вздрогнуть, возвращая в реальность.       С одной стороны, ей очень хотелось сказать правду. Что она решила забрать Эвана домой, увезти его подальше от Веры… с другой стороны, это подтвердило бы слова Вонг о том, что именно Кристина проявляет насилие по отношению к нему.       – Не важно… – пробормотала она, отворачиваясь от женщины.       – Эта трасса на выезд из города. Эван никуда не собирался уезжать…       – Все это уже не имеет значения… – Кристина покачала головой.       Их взгляды встретились. Глаза Веры, раскосые, с опущенными уголками, без грамма косметики, сейчас, при свете дня казались глазами совсем пожилой женщины. Однако в этом взгляде не было холода и жесткости, только какая-то печаль. Кристина чувствовала, что ее собственный огонь возмущения и гнева постепенно затухает. Она не может воевать с Верой сейчас, когда Эван в таком состоянии.       – Можете увидеть его, если хотите… – с сомнением произнесла девушка. – Пока родители не приехали. Не надо вам с ними встречаться…       Женщина ободряюще сжала ее руку, взяла сумочку и вышла из палаты, слегка постукивая каблуками.       Маленький разноцветный мячик катился по газону. Эван протягивал руки, стараясь его схватить, но хитрый шарик откатывался в сторону, удаляясь все дальше, заставляя его бежать следом. Мячик подскакивал на кочках, уводя за собой за пределы их участка. Родительский дом и лужайка на заднем дворе. Эван в отчаянье ускоряет бег и в какой-то момент, споткнувшись, оказывается на земле. Боль, острой стрелой пронзившая тело, заставляет громко разрыдаться. Он слышит шум шагов и видит приближающуюся к нему маму.       – Эван, ты опять упал?       Руки поднимают его на ноги, отряхивают одежду.       – Ну… ну… такой взрослый мальчик – и плачет… тебе не стыдно?       «Стыдно. Очень стыдно. Но так больно…»       – Мама… – ему хочется уткнуться лицом ей в колени. Он крепко сжимает зубы и краем глаза видит злополучный мячик, игриво подскакивающий на траве.       «Гад какой… я все равно тебя догоню! Догоню и разорву…»       – Кажется, он приходит в себя…       Боль усиливается. Мячик увеличивается в размерах, заполняя собой все пространство перед глазами.       – Эван, дорогой, ты меня слышишь?       Он с трудом разлепляет глаза.       – Мама…       Разноцветная мозаика рассеивается перед глазами, и он видит склонившееся над ним лицо Тани.       – Слава Богу! Кристина, Лаура! Эван пришел в себя!       Никаких значительных осложнений, которых так боялась Кристина, обнаружено не было. Память Эван не потерял и, очнувшись в больнице, кажется, вообще не осознавал до конца всей серьезности произошедшего.       – Я, наверное, сразу отключился, – заявил он семье, – вообще ничего не помню. Только как ехали по дороге…       Кристина не собиралась рассказывать ему подробности аварии, но Таня, которой все уже рассказал врач, сделала это за неё. Узнав, что сестра вытащила его из машины, которая взорвалась через несколько минут, Эван уставился на девушку так, будто увидел впервые в жизни.       – Это было очень рискованно… ты не должна была!       – Ага, надо было оставить тебя там и дать взлететь на воздух!       Совершенно этого не осознавая, она продолжала придерживаться в общении с ним язвительно-уничижительного тона. Но при этом не стала скрывать, что приходила Вера Вонг и хотела перевести его в другую клинику.       – Она завтра снова придет, – добавила девушка, сидя на краю его кровати. И добавила не без сарказма: – Какая забота!       – Не волнуйся, – устало ответил Эван, – я не поеду с ней в Калифорнию.       – В смысле?       – Я передумал. Завтра сам об этом скажу. Когда выпишут, поеду – заберу свои вещи…       Услышав это, Кристина чуть не запрыгала от радости. Кажется, Эван здорово приложился головой, но это пошло ему на пользу. Он и не думал сыпать в ее адрес обвинениями в случившимся. Теперь, когда его жизни ничто не угрожало, ей пришла в голову крамольная мысль: в какой-то степени он, может быть, был даже рад этой аварии, которая избавила его от необходимости объясняться с Сашей, по крайней мере, эта необходимость отсрочилась на какое-то время.       Врач объявил, что, как только состояние Эвана стабилизируется, он направит его в отделение реабилитации. И нужно было что-то решать с выбитым протезом. Пока же Лайсачек мог передвигаться только на костылях.       – У тебя, как у кошки, девять жизней, – заявила Кристина, которую уже выписали из больницы. Но она продолжала наведываться к брату каждый день и проводить у него по несколько часов, отслеживая визиты Веры. Эван постоянно потешался над ней по этому поводу.       – Да, и больше половины я уже израсходовал… – они присели на лавочку возле больничного корпуса. – Знаешь, мне надо было становиться врачом, а не спортсменом… я провел в стенах больниц половину своей жизни.       Даже Таня была вынуждена признать, что из-за спорта у Эвана одни беды.       – Ты просто притягиваешь к себе неприятности! – воскликнула она вчера. – В детстве тоже постоянно болел…       – Эй, мам, ты недавно чуть не потеряла сразу двоих своих детей, хватит его пилить… – вклинилась в их разговор Кристина. – Мы могли погибнуть!       А Эван думал о том, как это странно. В его жизни такое происходит уже не впервые. Каждый раз, когда зреют какие-то серьезные перемены, он оказывается на больничной койке, словно сама судьба уводит его от решения. Тело ломалось без всякого на то его согласия.       Во время очередного осмотра он рассказал доктору о странных приступообразных болях в сердце, которые мучили его последние несколько лет.       – Вам следует обратиться к психотерапевту, – посоветовал тот.       Когда переносишь столько операций, отсутствие боли уже не кажется естественным и привычным. Эван понимал, что должен плакать от счастья, что выжил, но даже сейчас, даже теперь ничего особого не чувствовал. Он мог умереть и даже не заметил бы этого. В общем-то, не самая ужасная смерть. Без мучений… Ему было страшно от этих мыслей, которые являлись очень греховными в его понимании. Он смотрел вокруг себя безучастным взглядом, чем заставлял сестру нервничать. Она то начинала говорить без умолку, то резко замолкала, то засыпала его вопросами. Кристина слово добивалась от него какой-то откровенности, которая вернула бы ей душевное равновесие.       Когда после прогулки они вернулись в палату, то, к ее неудовольствию, обнаружили дожидавшуюся его Веру. Кристина демонстративно взяла сумку и вышла, оставив их наедине, напоследок тихо шепнув брату: "Помни, что ты хотел ей сказать…"       Поставив костыли к стене, он прилег на кровать. Вера протянула ему кофе из Старбакса.       – Как ты сегодня?       – Так же, как и вчера. Только голова сильнее болит… и слабость. Я вот что хотел тебе сказать… – он немного помолчал. – Я передумал. Я не поеду в Калифорнию. Хочу побыть один…       – Это Кристина тебя отговорила? Она меня не переносит…       – Нет. Я сам так решил. Я согласился, потому что считал это своим долгом… Ты вытащила меня из тюрьмы. Я должен быть тебе благодарен.       – А ты не благодарен?       – Я не знаю, – он пожал плечами, смотря перед собой. – Я ничего не чувствую. Только боль. Боль от того, что ничего не чувствую… Ерунда какая-то, да?       Она покачала головой, показывая, что так не считает.       – Ты сказала, что я должен делать то, что хочу. Но я не знаю, что я хочу. Сейчас, после аварии, я должен испытывать гамму чувств… но я даже не рад, что выжил.       – Эван, последние годы были для тебя нелегкими.       – А знаешь, – продолжал он, – если это депрессия, то она всегда была у меня. Просто мои мысли и время были заняты движением к цели. Сейчас ее нет, и я ощущаю такую пустоту… которая, возможно, всегда там была на самом деле. Это неправильно. Я не такой уж невезучий человек. В моей жизни было много такого, о чем другие могли бы только мечтать… Вера, я всегда чувствовал какую-то особенную ответственность перед теми, кто любил и верил в меня. Получается, все это я делал для них…       – Знаешь, у меня есть очень хороший знакомый психотерапевт, – неожиданно произнесла она. – Я сама проходила у него лечение 12 лет назад.       Эван посмотрел на нее с удивлением.       – Ты? У психолога?       – Да, а что тебя удивляет? Или ты думаешь, в моей жизни никогда не было проблем?       – Нет, я думаю, что ты всегда умела справляться с ними сама.       – Это был запоздавший кризис среднего возраста. Я тогда была на вершине успеха. У меня был муж, который любил меня и заботился обо мне, две замечательные дочки, любимая работа… а потом… вдруг… я перестала получать от всего этого радость. Это было ужасно. Осознать, что все, ради чего ты жила, потеряло свою ценность. Я думала, что сойду с ума. Я не показывала своего состояния, мне было стыдно признаться кому-то, что у меня депрессия. Потому что для нее не было никаких причин. Люди живут с кучей проблем, и тут я… такая богатая и успешная… зажравшаяся, одним словом. Я даже подумывала о самоубийстве, представляешь, Эван? Я не хотела жить, потому что считала себя недостойной этой жизни.       – И что было дальше? – с любопытством спросил он.       – Через знакомых я узнала телефон этого человека. Он проходил практику у самого Эриха Фромма! Был его учеником… одним из последних. Он мне очень помог.       – Ну, не знаю… – сама мысль о том, чтобы идти к психологу казалась ему подозрительной. Он уже пару раз пробовал, и ничего хорошего из этого не выходило.       – Эван, это прежде всего возможность познать себя самого. Нет ничего стыдного в том, что ты не можешь справиться сам…       Мужчина посмотрел в окно. Он подумал о Джонни. Где тот сейчас? Наверное, уже уехал в Англию… Увидятся ли они еще когда-нибудь, и хочет ли он этого? Ему стало грустно. Может быть, нужно просто остановиться и жить? Ни к чему не стремясь. Это непривычно, но стоит попробовать. Не работать и не учиться. Вернуться домой… Надолго ли его хватит? А что потом? Черт, еще предстоит очередная операция…       Эван вспомнил о Коэн и о ребенке. Странно, что только теперь… А ведь именно из-за этого он оказался в той злополучной машине посреди шоссе. Этот вопрос не решен и по-прежнему провисает в сознании. Чувство ответственности говорило ему, что он должен разыскать Сашу и выяснить всё. Но он не хочет детей. Не сейчас, по крайней мере… После того, как он потерял Александра, сама мысль сталкиваться с подобной ситуацией вызывала содрогание. Ну какой из него отец? Он ничего не может дать ребенку, кроме своих проблем…       – Эван…       Они с Верой обернулись. В палате стоял лечащий врач. В руках у него была папка. Глядя на хмурое лицо, Эван понял, что в больнице придется пробыть дольше, чем он планировал.       – Мы получили результаты последних анализов. Мне не все там понравилось…       – Я понял: на стену в рамочку вы их не повесите, – пошутил Лайсачек. Врач, однако, даже не улыбнулся.       – Мы сделали рентген твоего бедра, чтобы оценить ущерб, причиненный импланту.       – И?       – Ты давно жаловался на боли после операции? Ты говорил, они беспокоили тебя периодически…       – Да. Но доктор Розен сказал, что это неизбежно. У меня вечно что-то не в порядке.       – Дело в том, что мы не можем сейчас делать пересадку импланта, как планировали. Нужно сделать МРТ и биопсию костной ткани…       – Ну, раз нужно… – Эван пожал плечами. – Мне не привыкать. Делайте.       Врач кивнул и вышел. Неожиданно Вера стала быстро прощаться. Поцеловав его в щеку и пожелав выздоровления, она вышла в коридор и, увидев, что доктор стоит у стойки регистратуры, быстрым шагом направилась к нему.       – То, что вы сказали Эвану… – она посмотрела на мужчину взглядом человека, не привыкшего к отказам, – о чем идет речь? Что это за анализы, и зачем они нужны?       Врач тяжело вздохнул. Ему явно не хотелось продолжать эту тему сейчас.       – Послушайте… я не хочу никого пугать раньше времени.       – Но если не ответите на мой вопрос, то наверняка это сделаете…       – Мы бы не обратили внимания… если бы не этот имплант. Так как мистер Лайсачек перенес несколько лет назад остеонекроз головки бедра, усугубив последствия другими травмами, мы решили провести дополнительную диагностику. Кое-что вызвало подозрение. Скажите, он жаловался на боли в бедре последнее время?       Вера пожала плечами:       – Эван вообще крайне редко на что-либо жалуется. В тот раз тоже едва не запустил болезнь, вплоть до того, что стал вопрос об ампутации…       Врач пристально посмотрел на нее.       – Я не хочу говорить о худшем. Нужно сделать дополнительные анализы.       – Что вы подозреваете? – женщине стало не по себе. Она оглянулась. Через приоткрытую дверь было видно, что Эван смеется, разговаривая с кем-то по телефону.       – Остеосаркома бедра.       – Остео… что?       – Это рак костей, мэм, – сухо произнес доктор. – Развивается долгое время и может маскироваться под другие заболевания опорно-двигательного аппарата. Больные, как правило, молодые мужчины в возрасте до 30 лет.       – Но вы не уверены? – тихо спросила она.       – Нет. Нужна биопсия ткани… Сказать по правде, – он бросил сочувствующий взгляд в палату, – если бы не эта авария… не окажись он здесь… болезнь могли бы упускать еще долгое время.       Вера закрыла глаза и сделала глубокий вдох.       – Не говорите ему пока, пожалуйста. Не говорите, пока не будете уверены.       – Естественно, мэм.