"Imagine" или Все что нам нужно, это любовь..Часть 1

      Искрящаяся на солнце, голубоватая гладь бассейна словно посмеивалась, подрагивая от ветра. Саша поймала себя на том, что уже давно опустила на колени раскрытую книжку, перестав читать, и пристально смотрит на воду сквозь темные стекла очков. Снова задумалась. Теперь это происходило особенно часто. Она словно выпадала из реальности, переставая замечать время, пространство, где она находится, с кем разговаривает. Могла делать что-то на автопилоте, так что собеседник даже не заподозрил бы, как далеки ее мысли от предмета разговора.       Легкий топот босых ног – и в соседний шезлонг опустилась Тара Липински. В руках у девушки было два фруктовых коктейля с разноцветными зонтиками. Она протянула один Саше. Та взяла его и, даже не пригубив, поставила на пол.       – Так… на чем я остановилась… ах, да! Я говорила, что Эван выглядел просто ужасно…       – Что? – Коэн, слегка вздрогнув, с изумлением посмотрела на Тару.       – Я говорю, что Эван плохо выглядел…       – Эван? Погоди… ты про что, вообще? – Саша села в своем шезлонге. Несмотря на жару, по телу пробежал холодок, заставивший ее поежиться.       Тара ответила с явной обидой:       – Ты меня, вообще, слушаешь или нет? Я тебе рассказывала про церемонию открытия спортивной школы! В Филадельфии! Я говорю, что очень удивилась, встретив там Лайса… – девушка откинула за спину длинные светлые волосы и поудобнее устроилась в шезлонге. – Его, оказывается, тоже пригласили… Ну, сама понимаешь, пока какой-нибудь американец не возьмет золото на Олимпиаде, Эвана будут звать, как действующего чемпиона. Так вот, я его встретила там, и, должна сказать, выглядел он неважно. Уж не знаю, что за прекрасную жизнь обеспечила ему Вера Вонг, но от нее он явно не расцветает.       Тара говорила небрежным голосом, словно не замечая сжатых в кулаки ладоней подруги. Ей явно доставляло удовольствие поделиться новыми сплетнями.       – Ты знаешь, у меня даже возникло такое подозрение, что он чем-то болеет… так похудел… даже круче, чем перед Ванкувером! Просто кожа да кости. Я его сначала вообще не узнала… постарел лет на десять. Щеки впалые… еще эта небритость… Огромные темные очки… бррр… Словно террорист-смертник, ей Богу! Сначала упорно делал вид, что меня не замечает, но я сама к нему подошла. Знаешь, мысль такая пришла… – Тара сделала паузу и взволнованно посмотрела на Сашу, широко раскрыв кукольные глаза. – А может быть у него…ВИЧ?       – Ты с ума сошла… – пробормотала Коэн, отворачиваясь и хватая свой бокал с коктейлем, чтобы сделать пару глотков. Ее колотил озноб.       – А что? Думаешь, у Эвана есть тотем неприкосновенности? – фыркнула Тара. – Запросто мог подцепить в этих богемных кругах… Ты знаешь, мне его даже жалко было. Хотела вот рассказать, тебя порадовать…       – В каком смысле порадовать? – нахмурилась Саша.       – Да в том смысле, что у него совсем не все так гладко, как кажется.       – И почему меня это должно обрадовать? – начала злиться Коэн.       Тара с искренним недоумением смотрела на нее.       – Ну… он же тебя киданул. И получил теперь по заслугам. Жизнь все расставляет на свои места. Вот был он олимпийским чемпионом, номером один… Были у него и деньги, и связи, и покровители… И все на него надышаться не могли. А он стал нос задирать… И что теперь? Падение неизбежное. Карьеру спортсмена он завершил, а новой не построил. И сына у него отобрали. И жить ему теперь содержанкой у старой китаянки…       – Откуда в тебе это злорадство? – тихо спросила Саша. – Эван не сделал тебе ничего плохого. Сколько раз ты гуляла с ним, пила точно так же, как и со мной… и называла своим другом.       – Мне не сделал, а тебе сделал. Он никогда не заслуживал такого отношения, каким ты его окружала! Никогда! – Тара разволновалась. – Ты же, с тех, пор как вы расстались, вся как замороженная стала. Что это? Почему? Почему тебя на нем так зациклило? Я давно знала, что все это плохо кончится… А ты упрямая… убеждала, что он всего только друг…       – И это было правдой… – у Саши не было сил оправдываться или спорить.       – Правдой было то, что никто никогда к Эвану не относился так, как ты. Все это видели, все понимали, кроме него. А он никогда не ценил. Эван вообще никогда ничего не ценил… он только потреблял.       – Как бы там ни было, – прервала ее Саша, – только я вправе его осуждать. А тебе вообще все равно, с кем общаться, лишь бы поили на халяву…       Она встала, накинула на плечи полотенце и побрела к дому. Меньше всего ей хотелось слушать тех, кто отчаянно ругал Эвана. От этого становилось вдвое больнее. Да, возможно, они все правы. И что? Ей должно стать от этого легче?       Саша вошла в прохладное помещение, вылила коктейль в раковину и присела за барную стойку. Первые недели она ждала, надеясь, что он позвонит. Кристина наверняка рассказала ему о ребенке. Но раз звонка или визита не последовало, значит Эван, скорее всего, либо решил, что ребенок не от него, либо… Либо ему все равно. Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Хорошо, что ничего не успела рассказать родителям, а то скандала было бы не избежать. Нужно было бы перевернуть страницу жизни, вырвав предыдущие, притворившись, что Эвана в ней никогда не было. В общем-то, его и так в ней не было. Это ее вечно заносило в его жизнь. Это она мелькала невпопад. Смешно. Раньше ей казалось, что вся проблема в том, что он влюблен в Джонни, что его все-таки больше привлекают мужчины, а сейчас кажется, что, даже будь он абсолютным натуралом, ничего бы в сущности не изменилось. Может быть, ей было бы даже хуже. Он всегда видел в ней прежде всего хорошего друга, и, в общем, ей некого винить в том, что их чувства так и не совпали. Он пытался. Он искренне пытался быть таким, каким его хотели видеть другие, в том числе и она. Но она ему не нужна.       – Тебе надо было выйти замуж за Тома… – сказала тогда Наташа. – Ничего у вас с Эваном все равно не вышло бы. Ты не можешь ждать его всю жизнь. Так нельзя.       Так нельзя. Она прекрасно понимает. Но как заставить себя вырвать и растереть в пыль то, что давно уже стало частью ее собственного сердца? Эван занимал в нем слишком много места, и теперь, если эту часть отрезать, оно просто перестанет биться.       Саша закрыла глаза, поджимая дрожащие губы. Тара сказала, он выглядит плохо… Что это может значить? Может быть, она просто все не так поняла? Может быть, Вера силой заставила его остаться? Не может же он, в самом деле, быть настолько… настолько черствым, циничным и тщеславным… чтобы осознанно сделать этот выбор? У него много недостатков, но он не подонок. Никогда им не был. Может быть, ей стоит послать подальше свою гордость и самой позвонить ему? Или хотя бы написать?       Испугавшись этого внезапного желания, девушка посмотрела на лежавший на стойке мобильный. Хотя бы просто узнать, как у него дела… А если Тара права, и он действительно чем-то заболел? А она будет сидеть здесь и смаковать свое уязвленное самолюбие? Может быть, ему самому стыдно первому написать ей… это так на него похоже…       Саша взяла во влажные от волнения руки телефон и посмотрела на экран. Помнится, Джонни упрекал ее в том, что она сама виновата, что не признавалась Эвану в любви.       – У Эвана слишком мужское мышление. Он ни за что не догадается, если не сказать прямо… Держу пари, он бы сделал вот такие глаза, когда узнал… – Саша буквально слышала в ушах знакомый голос. – Чего ты тупишь, Коэн? В чем проблема? Вы же идеальная пара… спроси любого! Вас уже все заочно поженили. Осталось рассказать об этом Лайсу…       Она зашла в телефонную книгу и нажала вызов.       Один гудок, второй, третий… Может быть, он сменил номер телефона?       – Алло… – ответил низкий, чуть хрипловатый голос, – Саша?       – Привет… Господи, твой голос… ты что, заболел?       – Какого хрена ты делаешь? – раздался позади нее гневный вопль.       Девушка испуганно вздрогнула, едва не выронив трубку. К ней подлетела Тара.       – Ты что, спятила? Совсем гордости нет!? А ну, дай сюда телефон!       – Тара, уйди! – Саша, в ярости от такого хамства, оттолкнула подругу и бросилась по лестнице наверх.       Закрыв дверь комнаты на задвижку, она перевела дыхание и посмотрела на телефон. Ну, естественно, вызов сброшен. Зачем она вообще ему позвонила? Что бы она сказала? В конце концов, его не касаются ее проблемы…       Не обращая внимания на стук в дверь, Саша присела на кровать и, вздохнув, положила телефон. Если захочет, сам перезвонит…       – Если бы не мой рак, лет через десять ты, любовь моя, мог бы возить меня по этим аллеям на инвалидной коляске… – Эрик ухмыльнулся, показывая рукой на теряющиеся в зарослях терновника серые каменистые дорожки.       Джонни выдавил из себя вялую улыбку и засунул руки в карманы джинсов. Они совершали обычную прогулку после завтрака, к которому, к слову, оба почти не притронулись. Эрик вернулся из Германии, где проходил очередной курс химиотерапии, заметно посвежевшим, как показалось Джонни. Да и кашлять он стал меньше. И даже чуточку набрал вес. Несмотря на то, что Лавджой по-прежнему с иронией говорил о своей скорой и неизбежной кончине, Джонни начинал верить, что болезнь может отступить. Он старался даже не думать о том, что Эрик может умереть. Сейчас эта мысль была для него невыносима.       Он вернулся в Йоркшир вчера утром, а Эрик приехал ближе к ночи. Тот был удивлен, застав Джонни дома, так как по плану он не должен был вернуться раньше конца следующей недели.       – Ты не отвечал на мои звонки и заставил пожилого человека нервничать… – с мягким укором произнес Лавджой, обнимая его с привычной теплотой.       – Мое дальнейшее присутствие в Делавере было неуместным.       – О Боже, милый, ты начинаешь изъясняться, как истинный англичанин! – в притворном ужасе воскликнул тот. – Не пугай меня!       – Эрик… – Джонни поднял на него измученный, полный невыплаканных слез взгляд, – мой дом стал чужим для меня. Я лишний там.       Мужчина некоторое время пристально вглядывался в его лицо, словно считывая мысли, после чего погладил по щеке и тихо произнес:       – Джонни… что-то было, да? Я про тебя… и твою подругу…       Молодой человек опустил взгляд так, будто рухнул на колени.       – Да…       Джонни ожидал саркастических замечаний и шуток, но Эрик неожиданно повел себя очень деликатно. Он не стал выведывать подробности, давая ему время рассказать все самому. Джонни не был уверен, что хочет рассказывать. Это был совсем не тот опыт, которым интересно было бы поделиться. Напротив, он мечтал все забыть. И все-таки Эрик мог понять его. В конце концов, Джонни считал и его ответственным за случившееся. Почему-то ему казалось, что, если бы не советы Лавджоя, и его влияние на него в последние месяцы, он бы никогда не сделал того, что сделал.       – Скажи, что именно кажется тебе самым ужасным? – произнес Эрик, поддевая носком высокого сапога гравий на дороге. Он и Джонни влюбил в эту обувь, прекрасно смотревшуюся на элегантном всаднике. Тот был готов едва ли не спать в сапогах-ботфортах, делавших его похожим на красивого стройного кавалериста армии Ее величества. Его даже удивляло, как он столько времени игнорировал этот стиль…       – Ужасным?       – Да. То, что ты переспал с женщиной, или то, что Саша может все рассказать твоему брату?       – Эрик, дело не в ней. И не в Брайане. Дело во мне. Я переступил черту. Я чувствую себя потерявшим память путником, который не знает, кто он и куда держит свой путь. Я потерял себя… – он достал из кармана куртки сигареты и закурил. Эрик шел рядом молча, давая ему возможность самому продолжить. – Мне так грустно… Я знаю, что тебе это может показаться смешным. Такая мелочь… Не знаю, может быть, будь все при других обстоятельствах, мне бы сейчас не было так тошно. И дело не в каком-то физическом отвращении… – пояснил он. – Мне не было противно… или что-то в этом роде… Но у меня чувство, будто меня использовали. Я не должен был… это неправильно. Я уехал из Делавера, потому что не мог оставаться там и смотреть в глаза своей семье, своему брату. У меня было чувство, будто все всё знают про нас…       – Джонни, – Эрик положил руку ему на плечо, – ты не должен себя винить. Я уверен, придет день, и ты поймешь, что все сделал правильно.       Он покачал головой.       – Нет. Мне кажется, что это все было не со мной. Я уже не знаю, какой я… чего от себя ожидать… Мне страшно. Я чувствую себя предателем.       Джонни остановился и присел на скамейку. Эрик опустился с ним рядом, держа за руку.       – В каждом из нас есть неведомая нам часть. Ты открыл в себе другого Джонни, но ты не перестал быть самим собой. Это опыт. И это – полезный опыт. Ты не изменил себе от того, что был с женщиной. Ты лишь подтвердил самого себя. Джонни, ведь ты – это нечто большее, чем видят в тебе другие. Ты можешь стать таким, каким захочешь. Ты мужчина, и тебе не нужно это доказывать, точно также, как не нужно скрывать. И ты не должен стыдиться этой, другой части своей личности…       – Я не стыжусь. И никогда не стыдился. Но то, что было между мной и Сашей… это неправильно. Я боюсь возвращаться домой, потому что она может потребовать какого-то продолжения, которого не может быть. Она видит во мне что-то свое. Свою фантазию… – он запнулся. – А если будет ребенок? Каково мне будет знать, что я никогда не смогу быть для него отцом? Что все это было необходимостью. Что его родители никогда не могли быть вместе… Все слишком… слишком сложно. Ты уверял меня, что это просто полезный опыт и, может быть, так и было в твоей жизни. Но я – это не ты. Ты мог переспать с женщиной и забыть об этом, а я не могу. Для меня это не развлечение.       – Почему ты вдруг передумал после нашего последнего разговора?       Джонни посмотрел во все еще красивое, хоть и испещренное морщинами, лицо. В этот момент он понял, что уже полюбил этого человека, полюбил гораздо сильнее и глубже, чем мог представить себе, и ему стало еще тяжелее. Эрик тоже ему не принадлежал…       – Возможно, я хотел заслужить твое уважение? – он усмехнулся. – Ты же постоянно подчеркивал, что я недомужчина в твоих глазах…       – Это неправда. Меня устраивает в тебе абсолютно все, но я хочу также, чтобы ты принял себя тоже. Тебе кажется, что ты предал себя, потому что прикоснулся к ранее неизвестной стороне своей сексуальности, но это сделало тебя еще более привлекательным.       Эрик смотрел на него, слегка сузив глаза. Джонни вдруг отчётливо представил себе это лицо таким, каким оно было в молодости: красивым, волевым, с четкими, аристократическими чертами и ясными, выразительными глазами. Лицо настоящего мужчины. Какого он всегда мечтал видеть рядом. Или… каким всегда сам хотел быть?       Поддавшись порыву, он закрыл глаза и потянулся вперед, целуя тонкие губы. Эрик ответил на поцелуй… И в этот миг зазвонил телефон. Вздрогнув, Джонни отпрянул и стал лихорадочно хлопать себя по карманам в поисках мобильного. Увидев знакомую иконку с фотографией, он удивленно приподнял брови. Саша Коэн?       – Алло? Саша, это ты?       В трубке раздалось какое-то шуршание, бормотание, потом крик и связь прервалась. Ничего себе!… С чего бы это Коэн звонить ему? Выдержав паузу в ожидании, что она перезвонит, он, не дождавшись, сунул телефон обратно в карман и в смущении посмотрел на Эрика. Тот как будто тоже был растерян и не знал, что говорить. Они еще ни разу не целовались по-настоящему, и Джонни напугали собственные эмоции по этому поводу. Господи, что с ним происходит? Он занимается любовью с женщиной, потом целует мужчину, по возрасту годящегося ему едва ли не в дедушки… Он окончательно сошел с ума…       – Джонни, я думаю, у меня есть идея, которая может поднять тебе настроение… – наконец заговорил Лавджой, явно желая сменить тему разговора.       – Вот как? И что же это?       – Ты когда-нибудь был на охоте? Лейк-Плейсид, 2007 год       – Дрю… Я не ждал твоего звонка… – Джонни запнулся и крепче прижал трубку к уху. Знакомый голос заставлял сердце разрываться на тысячи кусочков.       – Я просто хотел все прояснить. Чтобы между нами не было неопределенности…       – Неопределенности? – он едва не задохнулся. – Ты начал встречаться с другим парнем, хотя еще и месяца не прошло, как мы расстались!       – Как ты можешь упрекать меня в этом?! – на том конце провода раздалось гневное сопение. – Я все знаю, слышишь! Я знаю правду!       – Правду? Ну что же, поделись со мной, чтобы и я ее знал… – Джонни старался быть сдержанным, старался из последних сил.       – Я знаю… Джонни, я знаю, как на самом деле весело ты проводил время в мое отсутствие. Можешь не оправдываться. Я знаю про тебя и Стефана Ламбьеля…       – Что? – у него дар речи пропал от возмущения. – Про меня и Стефана?       – Я чувствую, что ты с пользой провел это время в турне. Можешь не изворачиваться. У меня даже есть фото…       – Фото? – Джонни почувствовал, как к горлу подступают слезы. – Ну что ж, поделись им со мной. Даже интересно, что за новая сплетня гуляет вокруг меня… Может быть, я даже угадаю, что за сорока принесла ее на хвосте… Джереми Эббот? – Дрю замешкался, явно смущенный его проницательностью. – Я прав? Это он поделился с тобой информацией?       – Даже если и так, то что это меняет? – голос Дрю звучал почти враждебно.       – О, Господи… Я так и думал… Джерри, если хочешь знать, давно уже подбивает ко мне клинья, так что я не удивляюсь… но как ты мог поверить, Дрю? – Джонни старался говорить спокойно, но отчаянье рвалось из каждой клеточки тела.       – Джонни… Как это на тебя похоже… – в трубке замолчали. – Все я, да я… будто весь мир крутится вокруг тебя одного! До чего же ты эгоистичен…       – Я эгоистичен?! – он аж задохнулся от возмущения. – И это говоришь мне ты? Ты, которому ничего в жизни не пришлось добиваться своим трудом! Ты, который все получал на золотом блюдечке! Будь я эгоистичен, я бы послал все к чертовой матери и переехал в Бостон, наплевав на свою семью. Я бы жил в свое удовольствие, не думая о тех, кто заботился обо мне все это время. Я никогда не требовал от тебя отказаться от своей семьи, Дрю. И ты упрекаешь меня в эгоизме!? Я разочарован. Знаешь, ты прав. Нам стало слишком тесно втроем… Ты, я и мое самомнение между нами…       – Джонни…       – Я разочарован… – он старался сдержать слезы. – Я не могу любить человека, которого не могу уважать. Я никогда не обращал внимания на все те сплетни, что ходили о нас, потому что доверял тебе… Как оказалось, напрасно. Мне не нужны были доказательства, потому что я верил тебе. Я думал, мы выше всей этой грязи… Видимо, я ошибся. Я прошу тебя только об одном: не звони мне больше, хорошо? Давай покончим со всем этим. Мне нужно работать.       – Джонни…       – Прощай… – он отсоединился.       Это был их уже четвертый странный разговор за последние три месяца. Джонни чувствовал, что морально вымотан этим бесконечным выяснением отношений с человеком, который пожелал эти самые отношения с ним разорвать. Он не понимал Дрю, не понимал, почему тот с упрямым упорством продолжает искать поводы для разговоров, как будто ищет оправдания тому, что сделал. Бред!       Вернувшись в раздевалку, он упаковал коньки и стал собирать сумку, стараясь не смотреть на остальных ребят. После того, как он снялся с чемпионата четырех континентов, а вместо него туда отправился Джереми Эббот, занявший третье место, Джонни почувствовал возросшую к тому неприязнь. Вот кто распускает про него все эти сплетни, кто, как он подозревал, старательно "открывал" глаза Дрю. Он подозревал, что Джереми сам не ровно дышит к нему, что только усиливало неприязнь.       – Пора подвести итоги полуфиналов сезона, – Эббот, будто прочитав его мысли, веселился на соседней лавочке в компании двух фигуристов. – Джонни расстался с Дрю Миккинсом, Саша Коэн ушла из любителей, а Эван начал встречаться с Танит. Интересно, между этими тремя событиями существует связь?       Он бросил в сторону Джонни многозначительный взгляд. Тот показал ему средний палец, встал и взял свою сумку.       – Сегодня вечером устраиваем вечеринку по случаю окончания сезона. Придешь? – поинтересовался Джереми у Джонни.       – Нет, я занят, – меньше всего хотелось видеть эту радостную физиономию в течение целого вечера.       – Да? И чем же?       – Делаю маникюр…       Ему хотелось сказать просто и ясно, что он не будет с ним спать, пусть не рассчитывает! И добавить так: "Извини, де, Джерри, я не люблю морепродукты…" Но сил не оставалось даже на сарказм.       Завтра утром все закончится, и он уедет домой, чтобы побыть хотя бы в подобии тишины и спокойствия пару месяцев. Ему жизненно необходим был отдых, чтобы привести душу и мысли в порядок.       – Джонни! – выйдя в коридор он услышал, как его окликнул знакомый девичий голос, и обернулся.       К нему, распахнув полы плаща, бежала Саша Коэн. Джонни вскрикнул от радости и изумления и уже через минуту сжимал подругу в объятиях.       – Черт возьми, ты здесь откуда?       – Как это, откуда! Я соскучилась, между прочим! Я утром приехала!       Она выглядела очаровательно и стильно в коротком черном платье, завязанном вокруг шеи шелковом платке и с большими темными очками на лице. Ни дать ни взять, настоящая маленькая француженка…       – Я собираюсь идти в гостиницу… Черт, страшно рад тебя видеть! Как отпуск? Как Европа?       После того, как Саша объявила о завершении карьеры, они виделись только один раз, и Джонни был ужасно рад возможности вновь пообщаться с подругой. Ему не хватало Саши, ее легкого и веселого нрава, а также надежного друга в сборной, с которым можно было бы посплетничать обо всем на свете, не боясь, что это потом выйдет боком. Обнявшись, они направились к выходу. Всю дорогу до гостиницы Саша болтала, не закрывая рта. Год выдался насыщенным, и она едва успевала следить за соревнованиями.       – На меня сразу посыпалось столько предложений, что просто глаза разбегались! Съемки, работа на телевидении… У вас тоже много всего случилось, я знаю… – она хитро улыбнулась.       – Да, Эван выиграл чемпионат США. Сам до сих пор в шоке… – как можно небрежнее бросил Джонни. – Вы уже виделись?       – Я поздравляла его смской. Он ответил "спасибо" и замолк. Ну, особой разговорчивостью по переписке он никогда не отличался. Но, наверное, с ума сходит от счастья.       – Да. И сводит всех с ума. Он стал еще большим занудой, чем был…       – Ох, Джонни, я так соскучилась! – она порывисто обняла его. – Я почти ни с кем толком не общалась все это время!       До Джонни неожиданно дошло, что Саша-то, скорее всего, ничего не знает про Эвана и Танит… Эта простая догадка повергла его в смущение. Надо бы сказать ей как-то поделикатнее…       – А у нас тут… Ну… Разные перемены произошли… – он наклеил на лицу глупую улыбку и почему-то ляпнул: – Мы с Дрю расстались.       Девушка охнула. Было видно, что она искренне огорчена.       – Но как же так? Почему? Что произошло?       – Долго рассказывать… Все сложно… Интриги… – туманно ответил он и, решив, что достаточно подготовил почву для новостей, произнес: – И… Ну, ты бы всё равно узнала… Эван тоже теперь… кое с кем встречается…       Он перевел дух. Саша вопросительно приподняла бровь, ничем не выказывая своей досады.       – Неужели он опять сошелся с Тимом?       – С Гейблом? – Джонни рассмеялся. – Нет, ты что!       – Господи… – она вытаращила глаза, – неужели с Джеффри?       Джонни расхохотался в голос.       – Какой, блин, Джеффри? Ну, ты скажешь…       – Ладно, я не буду гадать, рассказывай! – она едва не подпрыгивала на месте от нетерпения.       И Джонни понял, что она ждет совсем не того, что должна будет сейчас услышать. Но, в общем-то, это нормально. Многие были в шоке. Сам он в том числе. Только вот, в отличие от Коэн, он никогда не считал себя близким другом Эвана, и ему, в сущности, плевать, с кем тот зависает…       – Ты удивишься… Потому что это…       Он не успел договорить, потому что у Сашки зазвонил мобильный телефон, и она начала с кем-то болтать. Так они доехали до самой гостиницы, и он ничего не успел ей сказать. А дальше все вышло совсем уж глупо. В вестибюле они будто специально столкнулись с Эваном, который сидел на диване, листая какой-то спортивный журнал. Увидев Джонни в компании Коэн, он радостно помахал рукой Саше, которая уже бежала навстречу, раскинув руки для объятия. Джонни замер неподалеку, не зная, стоит ли подходить. Эван обнял подругу, едва ли не подняв ту над полом, и расцеловал в обе щеки. В этот же момент из лифта вышла Танит вместе с Мерил. Судя по внешнему виду, они направлялись на ту самую вечеринку. Джонни, мучительно закусив губу, наблюдал, как девушка подошла к Эвану и встала рядом, по-хозяйски обнимая его за талию. Она поздоровалась с Сашей. Джонни не видел лица Коэн, которая стояла к нему спиной, но беседа не продлилась долго. Уже через минуту Эван и Танит вместе с Мерил покинули вестибюль, а Саша снова подошла к Джонни. На ее лице было отсутствующее выражение.       – Так Эван, значит… встречается с Танит?       Джонни кивнул, почему-то испытывая глупое чувство вины.       – Неожиданно… – протянула девушка, сунув руки в карман плаща. – И давно?       – Три месяца… – и тут же добавил, словно оправдываясь: – Но это несерьезно, по-моему…       Саша ничем не показала, что расстроена. Только недоуменно пожала плечами. Может быть, за то время, что ее не было, она сама уже выкинула Лайса из головы? В конце концов, он ни разу не слышал от Коэн признания в том, что чувства, которые она испытывает к Эвану, выходят за рамки дружеских.       Желая как-то сменить тему, он добавил:       – Сегодня вечером вечеринка по случаю завершения сезона. Вообще-то я не собирался идти…       – А я бы сходила. Почему нет? Соскучилась по нашим пьянкам, – девушка улыбнулась.       – Ну… Только разве что для того, чтобы хорошенько напиться… – Джонни подмигнул ей.       По крайней мере, там не будет Дрю с его новым кавалером. Не для всех этот сезон стал таким удачным.       – Что это, Эм опять с новым парнем? – Эван проводил взглядом Сандю, прошедшего мимо них с Джеффри в обнимку с высоким длинноволосым блондином.       Баттл поправил темные очки и опрокинул свой стаканчик с выпивкой.       – Похоже на то.       – И где он только их находит… – изумился Лайсачек.       – Где-то находит… – Джеффри пожал плечами, не поворачивая к нему лица.       Эван проследил, как парочка дошла до самого дальнего дивана в углу и устроилась там в полутемном уединении. Сколько раз он был свидетелем странных отношений Джеффри и Эма… и для него до сих пор оставалось загадкой, как тот может настолько спокойно реагировать на все это. И как Сандю может быть настолько жестоким, чтобы, не стесняясь, приводить с собой на вечеринку неизвестного парня и обжиматься с ним на глазах у Джеффри.       Народу в помещении набилось столько, что для того, чтобы сменить место дислокации людям приходилось протискиваться, то и дело задевая кого-то локтями. Тусовка охватила сразу несколько помещений. В одном номере были сложены вещи: сумки, верхняя одежда, бутылки, пакеты с едой. Второй арендовали под пьянку. За последний год Эван стал более-менее уверенно чувствовать себя на таких сборищах и научился пить наравне с остальными, не отключаясь к середине вечера. По правде сказать, сезон можно считать удавшимся. Он посмотрел на Танит, которая сидела за столом рядом с Джонни, потягивая шампанское. С легким злорадством Лайсачек оценил убитый вид соперника. Эта первая вечеринка с момента его разрыва с Миккинсом, на которую пришел Джонни. Несомненно, чтобы как следует надраться. Что ж, ему можно только посочувствовать, хотя мысль о том, что Вейр потерял свою корону чемпиона страны, грела душу. Танит, вне всякого сомнения, занималась вербальным залечиванием ран, подливая тому выпивку в пластиковый стаканчик. Поймав взгляд Эвана, она извиняюще улыбнулась и слегка помахала ему рукой. Он был совсем не против того, чтобы она посидела с Джонни, потому что с тех пор, как они начали встречаться, девушка считала своей прямой обязанностью постоянно лезть к нему с поцелуями, причём при посторонних. А Эван, не привыкший к такой откровенной манере общения, чувствовал себя неловко под ухмыляющимися взглядами собратьев по льду. Она и так половину вечера использовала его колени вместо стула, так что пусть переключит свою заботу на Джонни.       – Ты сделал правильный выбор… – Джеффри проследил за его взглядом, – а все парни – козлы.       – Мы, вроде, парни. То есть, ты хочешь сказать, что и мы с тобой козлы?       Джеффри махнул очередную порцию и посмотрел в сторону Эммануэля.       – Знаешь, Лайс, я искренне предпочитаю быть козлом, чем жить с козлом. Чего и тебе желаю.       – Джонни, тебе лучше отдать мне свой телефон… – мягко сказала Танит, поглаживая его по руке. – На всякий случай…       – Я еще недостаточно пьян… – Джонни крутил и подбрасывал в руках мобильный, словно держал горячую головешку, пока не уронил тот в соседний стакан с алкоголем. – Вот, блин!       Он напивался уже неоднократно за эти три месяца, но сегодня чувствовал, что все равно отличился. Они с Сашей умудрились выпить пива в баре еще до начала вечеринки, и в гудящий от музыки и шума человеческих голосов номер он вошел, уже чувствуя приятную легкость в голове. Каждый раз, начиная пить, он доходил до того состояния, когда хотелось набрать номер Дрю. Именно по этой причине Джонни не пил в одиночестве. Рядом должен был быть кто-то, кто мог удержать его от этого глупого шага. Тем более, он даже не знал, что сказал бы, если бы все-таки перезвонил. Что тот гадкий ублюдок, и он ненавидит его каждую секунду своей жизни? Или что он был ужасно неправ во всем сам, и, может быть, у них есть еще один шанс? Что он снова хочет быть с ним, как раньше? Чушь собачья. И то, и другое жалко и недостойно. Если бы сам Дрю позвонил ему и сказал что-то подобное, он бы послал его на хрен…       – Джонни, может быть, вы еще сойдетесь? – Танит грустно шмыгнула маленьким носиком и подперла щеку рукой. – Вы же любите друг друга…       Джонни подавил икоту.       – Нет… такое не повторяется. Даже если бы мы помирились, между нами все равно бы стояли те обиды и претензии, которые разрушили все сейчас. Так пусть уж лучше все закончится… Надо идти вперед! – он едва не смахнул локтем чей-то стакан и стукнул кулаком по столу.       Этот сочувственно-участливый взгляд Танит вызывал в нем одновременно желание разрыдаться у нее на плече и сказать какую-нибудь язвительную гадость. Господи, что она понимает! Она с Эваном…       – Почему ты с ним? – он повернулся в сторону Лайсачека, который шептался о чем-то с Джеффри Баттлом. Ну да, это парочка просто неразлучна, когда встречается…       – В каком смысле?       – Брось, Танит… он же жуткий придурок… Девушка улыбнулась.       – Это не так. Эван очень хороший… не надо ревновать, тебя я тоже люблю…       – Я не ревную.       Он и правда не ревновал ее. Просто… просто всегда грустно, когда ты расстаешься с любовью всей твоей жизни, а твой друг начинает с кем-то встречаться и выглядит таким счастливым. Чужое счастье режет глаза, как яркое солнце в жаркий полдень. Оно прекрасно и греет тебя, но смотреть на него больно до слез.       Джонни чувствовал, как лицо начинает гореть от выпитого. Танит бормотала что-то, но он даже не мог разобрать ее слов сквозь шум.       «Последний стакан явно был лишним… нужно выйти… и как можно скорее…» – он поднялся, изо всех сил стараясь не шататься.       – Блять, кто поставил эту сентиментальную хрень! – раздался сзади вопль Джеффри.       Кто-то поставил Элтона Джона. Любая его песня сейчас казалось Джонни едва ли не погребальной для его собственной жизни, его любви… О, Боже… он всегда будет один… всегда одинок… Даже если в его жизни еще будет любовь, все закончится плохо… он умрет старым, никому ненужным и бездетным…       – Джонни, эй… да тебе, похоже, надо туда… в компанию к Джеффри… – его подхватил под локоть Чарли Уайт, улыбаясь во все тридцать два зуба.       – Чарли, а ты что тут делаешь? Детям давно пора спать… – пробормотал он, сбрасывая руки Уайта.       – Джонни, куда бы ты ни собрался, оставь мне свой телефон! – крикнула Танит.       Не обращая на нее внимания, он побрел в сторону выхода. Вперед, сквозь пьяную толпу друзей и соперников, сквозь запах спиртного и табачного дыма, почти сквозь сон. Наверное, нужно было бы вернуться к себе, провести несколько тягостных минут в обнимку с унитазом и лечь спать. Но вместо этого он вышел из номера и зашел в соседний – темное, однокомнатное помещение, призванное служить на сегодняшний вечер гардеробной. Едва не споткнувшись обо что-то мягкое в темноте, Вейр вскрикнул от ужаса.       – Блять, кто здесь?       – Кто это? Джонни, это ты?       Он достал из кармана невесть как попавшую туда зажигалку и зажег маленький огонек. Слабый отсвет пламени высветил заплаканное лицо с растекшейся тушью.       – Саша?       К собственному стыду, он умудрился забыть о Коэн, едва они пришли на вечеринку. Сразу же отправившись за выпивкой, он не нашел ее и, не удивившись, отправился искать свободное местечко. В сущности, ему вообще было все равно, с кем сидеть. Главной целью было напиться, что он и выполнил с успехом, в отличие от прокатов в прошедшем сезоне.       – Что ты здесь делаешь? – он, недолго думая, плюхнулся рядом, прямо на пол, в груду чьих-то курток и пальто.       – Я не могу… не могу сидеть там и смотреть… на них…       У нее слегка заплетался язык, а на щеках играл лихорадочный румянец. Джонни с легким удивлением подумал, что такой пьяной Коэн он не видел еще ни разу.       – Джонни… – она потянулась к нему и уткнулась носом в плечо.       Успокаивая кого-то, невольно отвлекаешься от собственных тягостных мыслей. В этот момент Сашка была самым настоящим товарищем по несчастью. Ощущая невероятную близость, он крепко обнял девушку, чувствуя, как в нем просыпается заботливый родитель.       – Ты когда успела так накидаться?       – Не знаю… Джонни… как это вышло? Я про Эвана и Танит…       – Не знаю. Никто не знает. Думаю, даже Эван не понял до сих пор, как это произошло.       – А я не могла понять, почему он перестал отвечать на моим е-мейлы и сообщения… Я думала, может, обиделся на что-то…       – Я не думаю, что Танит запрещает ему отвечать на смски, – пробормотал Джонни. – У него вроде бы номер поменялся.       Он соврал. Номер у Эвана был тот же, но лишний раз расстраивать Сашу не хотелось. Нужно было найти подходящие слова, а во рту, как назло, была какая-то каша.       – Знаешь, я бы сейчас встал, пошел и сказал Эвану все, что я о нем думаю… вот… – пробормотал он. – Если бы мог встать…       В ответ раздалось истеричное хихиканье.       – Джонни, я по этой причине сижу здесь последние полчаса…       Некоторое время они глупо ржали, после чего Вейр произнес, уже более серьезно:       – Мне вот правда, интересно, что вы все в нем нашли? Я про Эвана…       – Кто это – все?       – Ты, Танит, Тим, Джеффри…       – Джеффри? С Джеффри они просто бухают вместе…       Теперь дико захотелось курить. Джонни, недолго думая, стал шарить по карманам курток, пока не нашел заветную пачку. По хрену, что это неприлично… У него кружилась голова. Добравшись до окна, он распахнул форточку, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Саша примостилась рядом на подоконнике.       – Я одного понять не могу только… почему про твои чувства к Лайсу знают все, кроме него… – не выдержал Джонни. Он чувствовал собственное поражение на любовном фронте, и ему хотелось прочитать кому-то мораль по этому поводу.       – Джонни, ты не понимаешь… – она вяло махнула рукой. – Я бы никогда не стала встречаться с Эваном, даже если бы он предложил…       Джонни посмотрел на нее и с чувством произнес:       – Маленькая врушка!       Саша хихикнула, пряча лицо в ладони.       – Что тебе в нем нравится? Его большой нос?       Коэн хохотала.       – Нет, правда… его ужасная, большая, неповоротливая фигура? Да, давай сосредоточимся на недостатках! Что еще… у него брови слишком густые. И руки, и ноги длинные, как макаронины… и… И он выиграл чемпионат США… – Джонни перестал улыбаться. – Я знаю, что он заслужил. Он много работал… но мне его стукнуть хочется!       За стенкой кто-то врубил Бритни Спирс, раздался грохот и звон.       – Хорошо, что мы здесь… надо бы запереться…       Саша смотрела в окно. Ее блестевшие от слез темные глаза казались еще красивее и выразительнее. Джонни с нежностью погладил подругу по щеке, стирая с них влагу. Саша любит Эвана. Хорошо, когда тебя кто-то любит… это так важно! Это наполняет жизнь смыслом. И все-таки, если бы кто-то любил его, он бы хотел знать об этом.       – Знаешь, – уверенно сказал он, – это ненадолго. Вот увидишь… Сезон закончился, мы все разъедемся по домам. Эван и Танит… это же ерунда какая-то! Они расстанутся очень быстро.       Саша посмотрела на него.       – Скажи мне… давай… скажи мне про нее какую-нибудь гадость!       Джонни не сдержался от ухмылки.       – Я думал, вы подруги…       – Мы с Танит никогда не были подругами. Мы дружим с тобой… а теперь еще я дружу, а она встречается, с Эваном…       Джонни задумался, почесав подбородок.       – Мммм… ну… Танит совсем не так хороша… целуется она так себе… например…       – Чего? – Коэн вытаращила на него глаза. – Откуда ты знаешь, как целуется Танит?       Джонни слегка покраснел, хотя и развеселился.       – Ну… я знаю… я с ней целовался пару раз… на дружеских началах…       Саша фыркнула.       – Это не считается!       – Еще как считается! Я со многими девушками целовался, и могу сказать, что Танит не лучшая из них! Вот! – он чуть не сел мимо кровати.       – Так ты целовался с Танит! А со мной, между прочим, ни разу не целовался! Тоже мне, друг… Жопа ты… – она засопела, слезая с подоконника.       – Я знаю, я проститутка…       – Значит, ты с ней дружишь больше, чем со мной…       Джонни протянул к девушке руки и обнял её.       – Да, странно, что мы с тобой не целовались ни разу… давай сейчас поцелуемся…       Саша наморщила лобик и с подозрением посмотрела на него.       – Серьезно?       – Ага… давай… отомстим Эвану…       Она хотела спросить, за что он хочет отомстить, но Джонни уже подался вперед, обдавая ее запахом алкоголя, и поцеловал в губы. Саша инстинктивно хотела засмеяться, но стало неожиданно очень приятно, к тому же они оба были такие пьяные, что лишние слова давались с трудом. Джонни, больше ради удобства, подтолкнул ее на кровать, ложась рядом. Краем сознания он подумал, что занимается почти детской ерундой, но целовать Сашу ему отчего-то нравилось больше, чем Танит. У нее были мягкие, по-девичьи чувственные губы, которые имели чуть сладковатый привкус из-за нанесенного блеска. Джонни машинально закрыл глаза, и его тут же повело. Если бы он не лежал на кровати, то точно бы рухнул, как подкошенный, где-нибудь рядом.       Позади них хлопнула входная дверь, и ворвалась тонкая полоска света. Раздалось легкое шуршание.       – Хрена… тут уже занято, что ли? – голос парня казался смутно знакомым.       Джонни оторвался от Саши, и, приняв полусидячее положение, почти на автопилоте запустил в вошедшего чьей-то сумкой.       – А ну валите, на хер, отсюда!       – Ох, блять…       Дверь захлопнулась.       Эван наблюдал за Джеффри с легкой тревогой. Тот глушил стакан за стаканом, ничем не закусывая. Сейчас, такой пьяный, он казался Эвану трогательно беззащитным, ему хотелось обнять хрупкую фигуру друга и спрятать в своих объятьях. К ним подошла Танит и снова присела ему на колени, словно свободных мест в комнате не было. Тут же, чмокнув Эвана в нос, она принялась болтать про Джонни и про то, как ужасно поступил с ним Дрю. К собственному неудовольствию, он уже начал испытывать раздражение. Танит ему нравилась, но ее голос… высокий, немного визгливый, и манера тараторить с бешеной скоростью вызывали сейчас головную боль. Лучше бы она и дальше сидела там с Джонни…       – Охренеть хотите? – мимо них прошел Эм и остановился возле дивана, где они сидели.       Джеффри вздрогнул и сжался, что вызвало у Эвана очередную вспышку злобы.       – Святые угодники! Можете себе вообразить, что я сейчас видел? Захожу в соседнюю комнату, а там Джонни на кровати целуется… Догадайтесь, с кем! С Сашей Коэн!       – Джонни? – Танит вытаращила глаза, а Джеффри поперхнулся алкоголем.       Эммануэль активно закивал, радостно сияя, будто принес лучшую новость на свете.       – Я не поверил своим глазам! Они нас еще и прогнали…       – Кого это – вас? – не выдержал Эван, хотя спросить хотел совсем не то.       Сандю проигнорировал его вопрос.       – Неужели из-за фиаско с Дрю он решил сменить ориентацию, а?       – Да он пьяный до безобразия! – воскликнула Танит, обнимая Эвана за шею. – Совсем никакущий…       – Что, и Коэн тоже?       – Охренеть…       – Ладно, пойду остальных порадую… Просто чудеса с нашими парнями творятся… – он бросил на Эвана многозначительный взгляд, который тот не мог не заметить.       – Эй, Эм, чего это ты на меня так смотришь? – он сузил глаза.       – Ничего, – тот пожал плечами. – Просто я упустил, что в этом году, видимо, пошла мода на женщин…       – Женщины никогда не выходят из моды… – Джеффри тряхнул головой, сбрасывая пьяное оцепенение. – Хотел бы я быть женщиной…       – Сопьешься – будешь. Салют! – Сандю, явно потеряв к ним интерес, стал протискиваться вперед через толпу.       Эвана будто что-то накрыло. Он сбросил с себя руку Танит и, встав, направился следом за парнем. Очевидно, злость и раздражение кипели в нем уже давно, и теперь неосторожно брошенная Сандю фраза вывела его из себя.       – Эй, стой! – он ухватил его за рукав рубашки. – Пойдешь голосить по всем углам о своих наблюдениях?       – Ты о чем, Эван? – тот удивился.       – Я про Сашу и Джонни. Про все. У тебя что, какие-то проблемы?       – Проблемы, по ходу, у тебя… с головой… – Сандю нахмурился. – Иди к своей девушке.       – Как ты можешь… – Эван не знал, что собирается говорить. Слова вырывались сами собой. – С Джеффри… так поступать?       Эммануэль вытаращил на него глаза. Он был изрядно навеселе, и смуглое лицо покрылось капельками пота от выпивки и жары. Это лицо сейчас внушало Эвану дикое отвращение.       – При чем тут Бат? У тебя мысли заплетаются так же, как и язык…       – Как ты можешь приводить сюда мужика и обниматься с ним на глазах у Джеффри? Тебе не приходит в голову, что ты унижаешь его этим?       – Эван… – Сандю поморщился, – я же не спрашиваю тебя, как ты можешь встречаться с Танит, когда Тим еще ходит по этой земле…       – На что ты намекаешь?       – На то, что тебе пора присесть.       – А тебе, может, прилечь? – Лайсачек с силой толкнул его.       Через мгновение раздался чей-то радостный вопль:       – Эй, смотрите! Там драка!       Джонни разбудил шум. Открыв глаза в кромешной темноте, он сперва испугался, подумав, что ослеп. Постепенно привыкнув к отсутствию света, он пришел в себя и посмотрел на лежащую рядом Сашу. Та мирно сопела, уткнувшись лицом в подушку.       – Эй, – он ткнул ее в бок. – Эй, я что, уснул?       – Что? – сонно пробормотала та. – Ты кто? Блин… Джонни… Ты что тут делаешь?       – Поздравляю, за сегодняшний вечер ты успела и поцеловаться со мной, и проснуться в одной кровати… – он схватился за голову. - Мне плохо. Не в смысле, что потому, что мы целовались, если что!       – Мне тоже…       Кое-как приняв сидячее положение, охая, Джонни на ощупь добрался до ванны, врубил холодную воду и умылся.       Через минуту оттуда его выпихнула Саша, решившая смыть размазанную косметику. Через некоторое время они вернулись в комнату и присели на кровать. В тот же момент туда ворвался, размахивая бутылкой пива, Джереми Эббот с воплем:       – Че вы сидите! Там Лайс подрался с Сандю!       – Чего? – Джонни подумал, что ослышался. – С Эмом?       Они с Сашей переглянулись.       – Мы чего-то упустили?       – Да вы все пропустили! – взвыл тот, вылетая из комнаты. – Там был такой махач!       – Эван сошел с ума?       – Пойдешь? – Джонни оглядывался в поисках своей куртки, пока не вспомнил, что она на нем. – Такое не каждый день увидишь… хотя их наверняка уже разняли…       – Вот еще… – девушка упала на кровать. – Это теперь обязанность Танит…       Как Джонни и ожидал, к тому моменту, как он вернулся к месту событий, все самое интересное уже закончилось. К нему, словно сошедшему мессии, бросилась Танит. Подруга выглядела не сказать, чтобы сильно испуганной, скорее потрясенной.       – Джонни, ты правда целовался с Сашей?       Он ожидал, что ее больше впечатлит потасовка Эвана и Эммануэля, и был немного озадачен.       – Что здесь произошло?       Услышав его вопрос, к ним подошел Джереми Эббот.       – Эм видел вас с Коэн, рассказал ребятам, а Эван ему двинул…       Джонни уставился на Эббота, чувствуя, что мозги совершенно отказываются соображать.       – И в чем связь?       Джереми скосил взгляд на Танит и странно улыбнулся. Дождавшись, когда Танит отойдет в сторону, он наклонился к Джонни и жарко зашептал:       – На самом деле, Эм просто назвал его педиком… и сказал, что он… вы… взяли моду играть в натуралов…       – Кто это «мы»?       – А кто целовался с Коэн в соседней комнате? – хихикнул парень и опустил подбородок ему на плечо. – Нет, Джонни, потерять тебя мы не можем.       – Джерри, без обид, но я лучше буду встречаться с Эваном, чем с тобой. Черт, да я лучше буду натуралом! И убери свой нос от моего уха… – он скорчил рожу, отпихивая Эббота.       – Лайс! – взвыл тот. – Джонни хочет с тобой встречаться!       – Дурдом…       Как оказалось, драка, если можно это так назвать, продлилась от силы несколько секунд. Джонни не нравился Эм, и в глубине души он сожалел, что Эван не поставил тому фингал. В некоторых отдельных моментах он был очень солидарен с Лайсом. Вечеринка тут же утратила для него интерес. Ребят развели по разным углам, и те хмуро поглядывали друг на друга, окруженные кольцом друзей. Все даже как будто немного протрезвели. Неожиданно для самого себя Джонни решительно направился к Эвану, в руку которого нервно вцепилась Танит и тихо сказал:       – Иди умойся в соседнюю комнату.       – Чего? – Лайсачек непонимающе поднял на него взгляд.       – Иди, говорю, туда… тебя там ждут.       – Кто ждет?       Оставив этот вопрос без ответа и посчитав свой долг выполненным, по крайней мере, перед одной из подруг, Джонни направился к выходу. Он был зол на Танит, и сейчас с его стороны это была маленькая, но приятная, месть. Ее неожиданный роман с Эваном вывел его из себя гораздо сильнее, чем он мог бы признаться. И дело было вовсе не в том, что он, как и многие, был осведомлен не понаслышке о наклонностях Лайса, нет. Ему плевать, с кем Эван спит, это его личное дело. Но Танит… она так упорно доказывала Джонни, что Лайсачек ее совсем не привлекает, хихикала с ним, когда он отпускал язвительные шуточки… и ни хрена ему не сказала. Джонни вспомнил лицо Саши, когда они встретились в вестибюле. О, он понимал эти чувства, они оба чувствовали себя обманутыми. И хотя он не верил в возможность долго существования тандема Лайсачек-Белбин, возможность сделать Танит маленькую пакость подняла настроение. Хотя он даже не был уверен, что Эван поймет, что к чему. Ну и черт с ним, если он такой тупой.       Эван не понял, о чем говорил Джонни, но возможность покинуть комнату представилась быстро: куда-то пропал Джеффри. Учитывая, в каком тот был состоянии, когда он последний раз его видел, Баттл мог только уползти, и то весьма недалеко.       – Я пойду найду Джеффри и сваливаем отсюда, – заявил он Танит.       Решив, что тот запросто мог отвалиться в соседний номер, он направился прямиком туда.       Саша сидела на подоконнике, изредка прислушиваясь к возне за стенкой. Она ожидала, что Джонни вернется и расскажет ей о том, что случилось, поэтому едва не вывалилась из окна от удивления, когда в комнату зашел Эван. Они не пересекались с момента встречи в вестибюле гостиницы. Эван растерянно замер на пороге, и по его лицу она сделала вывод, что он, если и заметил ее присутствие в начале вечеринки, то очень быстро о ней позабыл. Алкоголь еще бушевал в крови, что придавало определенные силы для гордого вида, с которым она демонстративно отвернулась к окну.       – Саша… привет… А… а Джеффри тут… не заходил? – неуверенно произнес он.       – Тут – нет.       – А ты чего тут сидишь в темноте одна?       – Джонни жду.       – Джонни? – Эван нахмурился, моментально вспомнив, с чего началась словесная перепалка с Сандю. – Джонни ушел.       – Вот как? – она слезла с подоконника и неуверенно застыла, не зная, что сказать.       Они не виделись очень давно. Сейчас для нее было очевидно: Эван чувствует неловкость почти такую же, как и она. Ей было интересно, какие соображения могут быть у него на этот счет. Саше вдруг совсем не захотелось притворяться и делать вид, что она не обижена. Пусть он встречается с Танит, если хочет, но мог бы хотя бы позвонить…       Некоторое время они смотрели друг на друга, и девушка видела, насколько ему неуютно. Непривычно неуютно рядом с ней.       «Ну давай, Эван, шевели мозгами…» – мысленно заклинала она.       – Ты обиделась? – наконец выдавил он.       – Да, вообще-то.       – Почему? – он неуверенно шагнул вперед, стараясь не смотреть на нее.       – А почему ты весь вечер делаешь вид, будто мы не знакомы? – выпалила она. Злость придавала уверенности.       – Да я тебя просто не видел…       – Да, как и все мои смски…       – Я был занят.       – Да, я уже поняла… Видела… с кем ты был занят… – она вовремя прикусила язык. Еще не хватало, чтобы он решил, что она ревнует.       Саша отвернулась и встала у окна, сложив руки на груди. Она ждала оправданий.       – Ну, знаешь, ты тоже не особенно стремилась общаться, после того, как ушла. Я не хотел тебя отвлекать. Знаешь, все эти киносъемки, ток-шоу, интервью… я решил, если у тебя будет свободное время, ты сама проявишься…       «Ого, это что-то новенькое… – Саша не могла скрыть изумления. – Лучшая защита – это нападение? Он и не думает оправдываться!»       – Я тебе писала, а ты не отвечал.       – Я отвечал, – он сунул руки в карманы и пожал плечами. – Просто не сразу.       – Ясно, Эван, – она не знала, что еще сказать, понимая, что тактика оказалась неэффективной. Он и не думает чувствовать себя виноватым. – Так это я виновата, что ушла из спорта, а ты остался. И теперь все значит…       – Я не сказал, что ты в чем-то виновата. И я был очень рад тебя видеть.       – Что-то я этого не заметила… – она посмотрела в темноту за окном, видя его полуразмытое отражение в стекле. На глаза так некстати навернулись слезы. Она проиграла, и ей действительно некого винить, кроме себя.       – Ты на меня злишься. Это потому, что я встречаюсь с Танит?       Саша вздрогнула, почувствовав, как внутри все оборвалось. Она испугалась.       – Да нет… хотя, неожиданно…       – Ну да, наверное…       Из-за колотящегося сердца стало трудно дышать. Девушка внутренне сжалась и до боли закусила губу, чтобы не расплакаться.       «Почему о твоих чувствах к Эвану знают все, кроме самого Эвана?» – прозвучали в ушах слова Джонни.       Саше вдруг пришло в голову, что он знает. Эван все прекрасно знает, просто притворяется. Он постоянно притворяется. Правда, не с ней. А теперь вынужден и с ней… Какой ужас! Катастрофа! Лучше умереть…       – Я думала, мы друзья, а получилось, что я обо всем узнала последняя. Мне… мне обидно… хотя, может быть, это и глупо…       Она развернулась как раз в тот момент, когда Эван подошел к ней. На лице играла улыбка.       – Эй, ничего не изменилось… – и словно в доказательство своих слов, он протянул руки и обнял ее.       Внутри словно взорвался шар с горячей водой. Она совсем забыла это чувство… А теперь… Теперь вспомнила. Ее охватила беспричинная радость, словно в этот простой жест Эван вложил все, что по разным причинам не мог выразить словами.       – Вот чего мне не хватало… – Саша засмеялась, сцепляя руки у него за спиной.       – Танит… – Чарли повторял ее имя уже несколько раз, усевшись на место Эвана и глупо улыбаясь.       Он, как и все, был пьян, но в таком состоянии становился еще более улыбчивым и дружелюбным.       Девушка улыбалась в ответ, чувствуя себя немного неловко из-за этого, направленного на нее, восторженно-обожающего взгляда, который заставлял чувствовать некоторую вину. Конечно, она знала, что нравится Чарли, и это было очень приятно… Вот только он еще совсем ребенок! Это их с Мерил первый взрослый сезон!       – Танит… – голубые глаза смотрели доверчиво и смело одновременно. Ее не могло не трогать, что Чарли так искренне и честно выражает свои чувства, даже не пытаясь скрыть их.       Ей вспомнились слова Тессы: «Чарли относится к тебе совершенно по-особенному…»       Она лишь догадывалась, что значит это «по-особенному», но чувствовала, что подруга права. И ей не хотелось ранить чувства этого милого мальчика…       – Танит, ты бы согласилась, если бы я пригласил тебя… как-нибудь… выпить кофе…? – он, очевидно, сам офигел от собственной наглости и замолк, при этом положив руку ей на плечо.       – Ох, Чарли… – она совсем смутилась. – Я ведь с Эваном… ты же знаешь…       – А что Эван… – тот пожал плечами, будто речь шла о какой-то ерунде. – Он будет не против…       Девушка не нашлась, что ответить на это заявление, но это с радостью сделал за нее Джереми Эббот:       – Кстати, Эван там в соседней комнате… обнимается с Коэн… я как раз за курткой туда заходил… – он со вкусом зевнул.       Танит и Чарли уставились на него.       – Что?       – Я вот думаю, может и мне потом туда сходить… – задумчиво произнес Джереми. – Может быть, Саша… это… лечит?       Взрыв всеобщего хохота заставил Танит покраснеть и резко вскочить.       – Танит, не ругайся на Эвана… он первый раз с девушками… он еще не все знает… он думает, что настоящий крутой парень никогда не будет встречаться меньше, чем с двумя за раз.       Чарли проводил вылетевшую из номера девушку печальным взглядом. Эббот ободряюще похлопал его по плечу.       – Не кисни, будет и на твоей улице праздник, приятель! Эван все быстро испортит…       – А по-моему, он далеко пойдет… – с грустью заметил Уайт.       – Ну да, начинает неплохо, – согласился Джереми. – Только вот неизвестно, чем все это закончится. Как по мне, так ничем хорошим.       Эван поддерживал за плечо Джеффри, который перевесился через парковое заграждение на улице.       – Блять, Господи… Звезды-то какие! – воскликнул Баттл, тяжело дыша и принимая вертикальное положение.       – Это очень романтичное заявление от человека, которого только что стошнило второй раз подряд… – Эван сунул ему бумажную салфетку.       Джеффри снял очки и вытер вспотевшее лицо.       – Ты как, в норме? Идти сможешь?       – Давай постоим, а? Красотища…       Эван посмотрел на здание гостиницы, потом на мусорные баки, стоящие на заднем дворе, за которыми начиналась парковая зона, потом на повисшего на ограде Джеффри.       – Я про небо, Эван, про небо…       – И когда ты только успел его разглядеть, стоя, вернее, вися мордой вниз…?       Джеффри сполз по металлическим прутьям и сел, прислонившись к ним спиной. Вид у него был на удивление умиротворенный.       – Я тебя не поблагодарил.       – За что?       – За Эма. Хоть ты и зря ему врезал, но ты сделал то, о чем я давным-давно мечтал…       Лайсачек хрустнул костяшками пальцев, слегка потирая ушибленное место. Ему было жаль Джеффри. И еще почему-то жаль себя.       – Сильно досталось тебе от Танит?       – Да нет… Она же знает, что мы дружим с Коэн. Я ей давно сказал. Что нам теперь, не общаться?       – По крайней мере, не обниматься наедине в темной комнате. А Сашке ты про Танит, кстати, ничего не сказал… – заметил Джеффри.       – А должен был?       – Не знаю. Может быть.       Эван уселся рядом с ним, прямо на сырую землю, и посмотрел в небо. Джеффри был прав. Темно-синий небосвод был просто усыпан звездами, как маленькими кристаллами. Они завораживающе сверкали в темноте, величественно и недоступно. Эван сразу подумал о бриллиантах, а потом, по ассоциации, о деньгах. Ему должны будут платить больше. Теперь хватит на лечение папы в Санта-Монике.       – Вот это я называю повзрослеть, дорогуша… Вот это. А не паспорт со штампами и карточка с твоей фоткой, как члена взрослой сборной. Романтика…       – Тебе надо в номер идти, принять душ и проспаться.       – Я уже не просплюсь. Такое не просыпается… – Джеффри сглотнул и закрыл глаза. Ветер растрепал его волосы, и он блаженно улыбнулся.       – Что ты там бормочешь, я не пойму?       – Я говорю, что люблю тебя.       – Я тоже тебя люблю, – Эван слегка пихнул его в бок.       – Тебе теперь положено любить Танит.       Лайсачек промолчал, задумчиво смотря вверх. Удивительно, как, практически без слов, он научился понимать, что имеет в виду Джеффри.       – Потом мы все вырастем и разбежимся в разные стороны. Я вот женюсь. Точно знаю. Я остепенюсь и буду примерным семьянином…       Эван засмеялся.       – Только всё равно грустно до ужаса… Понимаешь? Вот это… первое чувство… оно не повторяется никогда. Оно проходит, да… Но оно остается.       – Выкинь его из головы. Он действительно козёл.       Джеффри улыбнулся и повернул к Эвану голову.       – Да не в нем дело. А в нас. Во всех нас… Сейчас для нас нет никого ближе друг друга, а потом мы разойдемся и станем чужими.       – Фигня. Это совсем не обязательно. Можно и потом общаться.       – Ну да, ты даже с Сашкой перестал общаться, когда она ушла… – в голосе Джеффри звучало осуждение.       Эван, кряхтя, поднялся с земли и отряхнул джинсы.       – А завтра ни свет ни заря разъезжаться…       – Я последний сезон откатаю и тоже уйду.       – Чего?       – Ничего… – Джеффри ухватился за подставленную руку и встал. – Спать пошли.       – Эван с Танит, как с кошкой… Если она подойдет и потрется, напоминая о себе, он приласкает. А нет, то и хрен с ней… – Джонни лежал на кровати и курил. Саша лежала под боком, свернувшись клубочком, и смотрела на него из темноты. Он сам предложил ей переночевать у себя, потому что жил один, а у нее не было отдельного номера.       – Джонни, Эван совсем не такой плохой, как ты думаешь…       – Да я и не говорю, что плохой… – согласился он. – Напротив, я думаю, что он очень даже неплохой парень… стойкий. Если захочет, положит весь мир к твоим ногам… А тебе потом разбираться со всей этой грудой. Он как железо. Как сталь. Чем больше ее жжешь огнем, тем тверже и холоднее она становится.       – Джонни, хватит уже пить… – она с тревогой смотрела, как он отхлёбывает из бутылки пиво. – Тебя будет тошнить.       – Вот когда будет, тогда и прекращу! Знаешь, когда я думаю об Эване…       – Ты думаешь об Эване? – с легкой издевкой спросила она.       – Все мы время от времени думаем об Эване, – беззаботно ответил он. – Я хоть и делаю вид, что вас всех не понимаю… что вы в нем нашли… на самом деле, я понимаю. Эван умеет нравиться. Так что я иногда думаю о нем… И совсем не плохо… – он приподнялся на локтях. – Ты знаешь, что я с ним однажды целовался?       – Джонни, блин, есть в нашей сборной кто-нибудь, с кем ты еще не целовался? – возмутилась девушка.       – Конечно. Джереми Эббот. Правда, он пытался облизать мне ухо, но это не в счёт…       – Как ты думаешь… у них с Танит что-то было уже? – она взволнованно облизнула губы.       – Ты про секс? – он почесал затылок. – Думаю, что нет. Думаю, они скоро расстанутся из-за этого. Я думаю, Эван вообще никогда не был с девушками… А Танит, к слову, не лучший вариант, чтобы начинать…       Джонни откинулся на подушку, рукой нащупал бутылку пива на тумбочке и уцепился за нее, как за спасательный круг. Саша сопела рядом.       – Зачем ты вообще говоришь об Эване?       – Потому что тебе хочется о нем поговорить.       – Совсем нет.       – Правильно. Об Эване лучше говорить молча. Думать. И мечтать… – он стал расстегивать джинсы, и девушка в ужасе перехватила его руку.       – Джонни, ты что делаешь, с ума сошел?       – Что? Мне тесно от выпитого… я щас лопну… А ты что подумала? Что я собрался делать?       – Ничего…       – Я не занимаюсь коллективной мастурбацией, если что… Представь себе, собрать здесь весь клуб разбитых сердец имени Эвана Лайсачека и… всем начать про него думать…       – Фу, Джонни, почему ты такой пошлый? – фыркнула она и демонстративно отвернулась.       Некоторое время царила тишина, потом кровать скрипнула, и Саша поняла, что он встал.       – Ты куда?       – В ванную. В смысле, в туалет… Пора… – пробормотал он.       Подумав сразу о трех целях, с которыми Джонни мог пойти в ванную комнату, Саша хихикнула в подушку и закрыла глаза. Они говорили об Эване, и она до сих пор как будто чувствовала тепло его рук, обнимающих и прижимающих ее к груди. Она не отодвинулась, даже услышав ошарашенно-возмущенный окрик Танит.       "Эван!"       Он сам отпустил ее и отошел в сторону. Саше неожиданно стало очень легко и спокойно. Вся злость и ревность к Танит испарились, как капельки росы в жаркий полдень. Ревновать Эвана? К Танит? Вообще ревновать? Это показалось таким смешным, что она едва удержалась, чтобы не засмеяться. А еще маленький чертенок внутри нее хотел, по примеру Джонни, схватить первый попавшийся предмет и кинуть в Танит со словами: "А ну, пошла, на хрен, отсюда!"       Вместо этого она схватила свою сумку, плащ и выскользнула из номера, оставив Эвана самостоятельно разбираться со своей новоиспеченной подружкой. Хорошо, если Танит вовремя поймет то же самое. Тогда у них, может, и появится шанс… А она сама могла бы даже порадоваться. Серьезно. Она все поняла в тот самый момент, когда он обнял ее, так, как обнимал только он один. Нельзя потерять то, чего не имеешь.       Эван помог Джеффри добраться до номера, уложил того на кровать и прикрыл одеялом.       – Присмотри за ним, – обратился он к Скотту Мойеру.       Тот пробормотал во сне что-то невразумительное и отвернулся к стене. В кармане пискнул телефон. Смска.       – Ладно, я пошел… – быстро сказал он, прочитав сообщение.       – Кто это? Танит?       – Ну да… – неожиданно смутившись, ответил тот и сунул сотовый поглубже в карман, – Танит…       Джеффри многозначительно посмотрел на него, гадая о том, знает ли Эван, что он знает, что он врет.       – Спокойной ночи…       – Спокойной ночи… – Джеффри лег на подушку, укрывшись с головой одеялом, и провалился в сон.       Джонни собрался идти в ванную, но вместо этого вышел в пустой коридор. Часы показывали три утра. Через четыре часа им вставать, а он никак не протрезвеет. Было на удивление тихо, словно и не было никакой вечеринки всего час назад. Завтра о ней напомнит только похмелье…       Он дошел до самого конца коридора, сел на подоконник и достал телефон. К глазам снова подступили слезы. Он стал набирать сообщение.       "Мне не важно, что ты думаешь по этому поводу, но я всё равно тебя люблю. Мне не стыдно в этом признаться даже сейчас. Хотя я ужасно устал от всей этой неразберихи. Но я очень надеюсь, что ты дождешься меня. Я правда надеюсь… Я не буду ни с кем, потому что никто не нужен, кроме тебя. Я люблю тебя!"       Джонни уставился на набранный текст сообщения, а потом, глубоко вздохнув, нажал кнопку.       "Вы действительно хотите удалить это сообщение?"       Поколебавшись секунду, он нажал "да".       Вот и все. Джонни сунул телефон в карман, вытер слезы и прислонился к окну. Видимо, он все-таки заснул, потому что едва не свалился с подоконника на пол. Кое-как продрав глаза, он, словно во сне, увидел, как открылась дверь соседнего номера, оттуда вышел парень и, тихо прикрыв ее за собой, быстро направился вперед по коридору. Он даже его не заметил. Зато Джонни почти моментально узнал знакомый профиль и высокий рост. Он посмотрел на часы. Четыре утра. Жесть. Это не номер Эвана, и даже не номер Танит. И к кому Лайсачек ходил в гости в такое время? Джонни посмотрел на дверные цифры, но так и не вспомнил. Боясь опять заснуть, он побрел к себе в номер. Саша спала, обнимая подушку. Он, стараясь не шуметь, прилег рядом.       – Джонни… – тихий голос Саши его напугал.       – Ты что не спишь?       – Мне сон приснился… Джонни, я решила вернуться.       – Куда?       – В спорт. Начну тренировки в следующем сезоне…       Молодой человек застонал.       – Не дури, Саша… Нужно уметь уходить вовремя. И ты уже выбрала лучший момент.       – Я поняла, что хочу соревноваться. Я скучаю… по тренировкам… по друзьям…       – По Эвану…       – Эван не при чём.       – Саша, если он с Танит, это ничего не меняет, понимаешь? – он погладил ее по волосам. – Не делай глупостей. А как же кино?       – Джонни, ну какая из меня актриса, а? – она зевнула. – Я хочу… Я хочу выступать в Ванкувере…       – С ума сойти… Эван не стоит таких мучений…       – Эван здесь не при чём, я же сказала! – она села. – Мы друзья. Это все.       – Хорошо… – Джонни стянул с себя футболку и лег, накрываясь одеялом. – Как скажешь.       Уже проваливаясь в сон, он вспомнил, кому принадлежал номер 3214, из которого выходил Эван. Это был Мэттью Савой, одиночник. Друг Скотта Мойра. Открытый гей.       "Бедная Танит… – он тяжело вздохнул, – она не знает, на что подписалась… А Эван все-таки редкостный мудак…"